Женщины в Греции: их положение и нравы

 

 

О женщинах и божествах надо говорить обстоятельно или же не говорить вовсе… Впрочем, о божествах можно бы и умолчать (хотя Лосев и посвятил их описанию сотни страниц)… Но вот о женщинах умолчать просто невозможно. Пусть даже те и созданы нам в наказание (Пандору создал Гефест по повелению Зевса в наказание за использование людьми огня). Это обстоятельство признают не только Гесиод или Гораций, но и Сафо. Сервий пишет, что по причине передачи Прометеем огня людям («секретного оружия» божественного Олимпа), «разгневанные боги послали на землю два бедствия – женщин и болезни». Но если все это действительно так, если все зло в мире – от женщин, то за что же нам, мужчинам, такое проклятье?! Думаю, что женщины нужны нам, чтобы вдохнуть в нас чувство любви к подобным себе. Заметим, вначале Прометей, создавший человека, сделал его неодушевленным и лишенным чувств, то есть он создал тело. Душу же в мужчину вдохнула женщина – Афина. Поэтому Овидий в «Науке любви» сказал: «Нужен уход красоте, без него красота погибает». Но и мужчинам нужна ваша красота, ибо они без нее погибают.

 

Ж.-Л. Давид. Елена и Парис

Впрочем, мы гибнем в том и в другом случае. Порой слепая безрассудная любовь приводит нас к гибели. Согласно одному древнему историку, Прометей был наказан жестоко Зевсом вовсе не за то, что украл огонь или передал его людям. Истинной причиной его гнева была любовь Прометея к Афине. Версия эта гораздо ближе к жизненной реальности, как и другой миф (миф, что Гера согрешила с титаном Евримедонтом еще до ее замужества). В итоге разгневанный Зевс за грехи жены низверг титана в Тартар, а бедного Прометея распял в горах Кавказа. При этом сам Зевс, даже будучи уже женатым, грешил направо и налево, не считая это зазорным. Видимо, тогда-то и родилась известная поговорка: «То, что позволено Зевсу, не позволено быку».

 

Взгляд из гинекея

Немалое значение греки придавали обучению и воспитанию девушек. Правда, та ранняя эпоха, время матриархата, когда женщина считалась высшим существом и была «богиня и властительница как в семье, так и в обществе», давно миновала. Как писал Фромм: «Когда мы думаем об индийской, египетской или греческой или об иудео-христианской и мусульманской религии, мы оказываемся в сердце патриархального мира с его мужскими божествами, над которыми властвует один верховный бог». И таким богом в Древней Греции бесспорно считали мужчину.

Греки первыми из народов стали соблюдать принцип единобрачия, но женщин предпочитали держать на другой половине (в гинекее, куда не допускался никто из посторонних). Эта система воспитания (при всех недостатках) имела и очевидные преимущества. Никакая другая система не могла лучше бы поддерживать в дамах «ту скромность и нежность, которые греки особенно ценили в женщине».

 

Ф. Приматиччо. Одиссей и Пенелопа. 1563 г.

Обычно девушки учились под руководством матери, занимаясь дома хозяйством и обрабатывая шерсть и ткани. Не следует думать, что пенелопы были обречены на выполнение примитивных операций. Их учили чтению, письму и музыке. И все же назначение женщины определялось правилом: «Хорошо содержать свой дом и быть послушной мужу». Их круг занятий и творчества был довольно ограничен. Если они были из аристократической семьи, им поручали вышивку покрывала для Афины, их могли допустить к участию в процессии на празднике игр. Но всерьез об умственном развитии женщины не заботились. «Как можно меньше видеть, как можно меньше слышать и задавать как можно меньше вопросов» – так Ксенофонт представлял себе идеальное воспитание женщин. Вот и Аякс у Софокла говорит: «Женщина, молчание украшает женщин». Хотя тысячелетнее молчание женщин, на наш взгляд, не очень-то способствовало улучшению и красоте человеческого рода.

 

Г. Семирадский. Фрина на празднике Посейдона в Элевсине

Девушки и юноши хотят выйти замуж, жениться и создать крепкую и надежную семью. Только замужняя женщина или женатый мужчина могли рассчитывать на внимание и признание в греческом обществе. Безбрачие или холостяцкая жизнь строго наказывались. Платон видел в создании крепкой семьи важную социально-политическую задачу для полиса: «Всем надлежит жениться начиная с тридцати лет до тридцати пяти и сознавая при этом, что человеческий род по природе своей причастен (к) бессмертию, всяческое стремление к которому врождено каждому человеку. Именно это заставляет стремиться к славе и к тому, чтобы могила твоя не была безымянной. Ведь род человеческий тесно слит с совокупным временем; он следует за ним и будет следовать на всем его протяжении. Таким-то образом род человеческий бессмертен, ибо, оставляя по себе детей и внуков, род человеческий благодаря таким порождениям остается вечно тождественным и причастным бессмертию. В высшей степени неблагочестиво добровольно лишать себя этого; а между тем, кто не заботится о том, чтобы иметь жену и детей, тот лишает себя этого умышленно. Повинующийся закону не подвергнется наказанию. Ослушник же, не женившийся до тридцати пяти лет, должен ежегодно в наказание выплачивать такую-то сумму, чтобы ему не казалось, будто холостая жизнь приносит ему облегчение и выгоду. Ему не будет доли в тех почестях, которые всякий раз люди помоложе оказывают в государстве старшим» («Законы»). Такие строгие рамки для брачных обязательств имели под собой и веские основания.

 

Свадебный кортеж

Любителей-холостяков в Спарте лишали личной и гражданской чести (атимия). Тех же холостяков, что упорствуют в желании жить только для себя, не обременяя свою персону семейными обязанностями, власти заставляли зимой (в холод и нагими) обходить рынок-агору, распевая скандальную песнь, объясняющую миру, почему он – такой негодник и похабник – не желает жениться, как это делают все приличные люди. Те, кто продолжал упорствовать, должны были платить государству оброк за их порок. Таких женоненавстников (или же напротив, любителей иметь интимную связь со многими) принуждали к выплате крупного штрафа – за безбрачие. Эти суровые меры можно бы объяснить небольшим числом полноправных мужчин в Спарте. Ведь когда те отказывались вступать в брак (а значит, заводить семью и детей), это не только был вызов обществу, но и прямая угроза национальной безопасности страны. Если все будут заниматься любовью на стороне, то откуда возьмутся те, кто будет защищать родину?! Кстати говоря, в Спарте имелись специальные премии за деторождение.

Девушек в Афинах выдавали замуж рано, в 12—15 лет. Но перед тем обе стороны подписывали своего рода брачный договор (контракт), заверенный 6 свидетелями. Обычай требовал, чтобы у жены было приданое (серьги, колечки, посуда), которое могло быть дополнено иными ценными предметами по желанию мужа. Свадьбу, носившую характер семейного торжества, справляли весьма скромно. При этом дом невесты убирали цветами. Новобрачная совершала омовение в воде из местного священного источника. Ее одевали и украшали. Собирались гости. Все приносили жертвы богам, покровителям семьи и брака (Зевсу, Гере, Гестии, Артемиде, Мойрам). Во время церемонии отец освобождал ее от своей власти и передавал ее зятю. От жениха требовалось воздерживаться на пиру от чрезмерного употребления спиртного. Когда придет время заводить детей, должно остерегаться и не совершать по доброй воле ничего вредного, дерзкого и несправедливого, писал Платон, ибо все это «неизгладимо запечатлевается в душе и теле ребенка, и дети рождаются плохими во всех отношениях» («Законы»). Во время застолья гости одаривали новобрачных подарками. После пира молодую пару торжественно провожали в спальные покои, сопровождая церемонию свадебным гимном, веселыми шутками, порой самого нескромного содержания. Пиршество продолжалось и на второй день. Девушка (к тому времени уже женщина) появлялась перед гостями без свадебного покрывала (калиптры) и, как весело шутили, уже без своей целомудренной плевы.

Дамы из разных мест имели свои особенности. Фиванки отличались высоким ростом, привлекательной походкой, манерой держаться. Их одежда, прически и обувь выделяли их среди прочих. Женщины Беотии и островов Эгейского моря славились своей утонченностью, образованностью, а также склонностью к поэзии.

 

Виды модных причесок античных красавиц

О том, как понимали мужчины Греции роль женщины, свидетельствует такой важнейший источник, как «Домострой» Ксенофонта. В основном в нем идет речь о домашнем хозяйстве и земледелии. В сюжетах то и дело мелькает имя Сократа, хотя он ни тем, ни другим не занимался. Скорее можно предположить, что перед нами взгляды самого Ксенофонта на домашнюю жизнь и на роль женщины. Один из участников беседы, Исхомах, честно признается Сократу, что он не бывает дома, так как «с домашними делами жена и одна вполне может справиться». Жена пришла в его дом, когда ей не было и пятнадцати лет. Жила в доме родителей под строгим присмотром, чтобы «возможно меньше видеть, меньше слышать, меньше говорить». Единственное, что она умела делать по дому, соткать плащ из шерсти, но мужу этого было недостаточно. В еде ее приучили к умеренности. Это казалось «самой важной наукой как для мужчины, так и для женщины». Хотя «женщина» и «умеренность» – понятия несопоставимые.

 

Золотые серьги

Затем муж приступил к обучению жены, когда та привыкла к нему и стала по сути ручной. Сократ очень интересовался этой проблемой, говоря, что ему об этом куда приятнее слушать, чем если бы он стал рассказывать о самом великолепном гимнастическом или конском состязании. Исхомах повествует, как он учил жену уму-разуму… Судя по всему, родители двух сторон ставили перед новобрачными примерно одни и те же задачи: если бог пошлет детей, воспитать оных как можно лучше; а также не только сохранить имеющееся у них наличное имущество, но и стараться «прибавлять как можно больше нового имущества хорошими, честными средствами». Боги прежде всего с той целью соединяют мужчин и женщин, чтобы продолжить род людской, «чтобы не прекратился род живых существ». С помощью детей родители приобретают себе и «кормильцев на старость». Чтобы все это стало возможным, людям нужен кров, ведь жизнь людей идет не так, как у животных. Мужчина и женщина нуждаются друг в друге, так как каждый из них обладает присущими именно им в большей мере талантами и способностями. Но вот что весьма показательно. Завершая речь, Исхомах прямо и недвусмысленно очерчивает границы будущей женской доли: жене нечего бояться, что с годами у нее в доме будет меньше почета. Вовсе нет. Почет ей обеспечен, если она будет вести себя «разумно» и согласится с функцией стража и ключницы. Мужчина говорит, что его жена, старея, останется «лучшим товарищем и лучшим стражем дома для детей». Он убеждает ее, что ценность человека увеличивается «не от красоты, а от его внутренних достоинств». Таким образом, муж отводит ей роль товарища и друга.

 

Прядильщица за станком

 

Женщина за вышиванием

Хотя воспитание девушек греки осуществляли единообразно, оно имело весьма существенные различия в Афинах, Спарте, на островах Эгейского моря. Скажем, если в Афинах школы для девочек фактически отсутствовали, то на острове Теос были школы, которые посещались детьми обоего пола. Программа их обучения, помимо чтения и письма, включала уроки пения и танцев. Поощрялось и изучение литературы, хотя свободнорожденных женщин к интеллектуальным беседам в кругу мужчин допускали крайне редко. Идеи Платона, справедливо полагавшего, что женщина обладает ничуть не меньшими способностями, нежели мужчина, и поэтому должны получать приличное образование, не находили заметного отклика в афинском обществе. Иначе поставлено обучение и воспитание женщин в Спарте.

Женщины в Спарте пользовались большой свободой и даже, можно сказать, почти господствовали в обществе. Одним это даже нравилось. Сторонники таких порядков восторгались мудростью спартанского законодателя Ликурга. Но Афины не разделяли восхищения законами Ликурга. Критически настроен был в отношении их и Аристотель, выражая негодование по поводу всевластия женщин, порчи нравов. Философ считал, что царская власть в Лакедемоне, в сущности, является не чем иным, как «наследственной и пожизненной стратегией». В «Политике» он говорит: «Это и случилось в Лакедемоне: законодатель, желая, чтобы все государство в его целом стало закаленным, вполне достиг своей цели по отношению к мужскому населению, но пренебрег сделать это по отношению к женскому населению: женщины в Лакедемоне в полном смысле слова ведут своевольный образ жизни и предаются роскоши». Главный упрек философа состоял в том, что в Спарте многое находилось в ведении женщины. И действительно, в чем разница: прямо ли правят женщины, или должностные лица управляются женщинами? Результат один и тот же. Такое положение женщин «не только вносит нечто неподобающее в самый государственный строй, как сказано раньше, но до некоторой степени содействует и развитию корыстолюбия». Аристотель – противник экономической независимости женщин, с тревогой говорил, что дамы владеют двумя пятыми земли в Спарте.

 

Женщина, занимающаяся акробатикой

Спартанки – единственные женщины Греции, которым давали схожее с мужским воспитание. Они всегда были в отличной форме, занимались гимнастикой, следили за осанкой, старались быть здоровыми, развивали в себе выносливость. Общество из них готовило матерей будущих воинов, а это требовало особого внимания «к физике». Тут штрафовали безбрачных. Каждая женщина имела право получить своего мужчину. Она могла потребовать себе и другого мужчину, если ее законный муж не выполнял своих обязанностей на ложе. Подобная свобода и независимость поднимали ее роль в браке. Когда одну спартанку спросили, сближалась ли она с мужчиной, та заявила гордо: «Нет, но муж мой сближался со мной». В иных случаях, как в Овидиевых «Метаморфозах», муж, пытаясь проверить верность своей жены, домогался ее как тайный любовник и даже «плату за ночь» предлагал. Бедная женщина в какое-то мгновение было заколебалась. Но узнав, что соблазнитель – муж, сначала бежала от стыда в горы, но потом одумалась и вернулась. С тех пор они жили в мире и согласии. Характер их быд тверд.

Если вспомнить доблестное поведение спартанских женщин в битвах (скажем, в сражении с армией Пирра), становится ясно, что спартанки были крепким орешком: наравне с мальчиками они упражнялись в беге, метали диск и даже участвовали в борцовских состязаниях. Полно историй, где говорится о высоком гражданском духе и мужестве спартанских женщин. Одна из них, не колеблясь, сама убила сына, покинувшего свой пост и опозорившего родину, сказав: «Не мое это порождение». Другая, отправив в бой пятерых сыновей, молча стояла на окраине города, ожидая исхода битвы. Когда же один из вестников сообщил, что все ее сыновья погибли в битве, она сказала с укоризной: «Не о том я тебя спрашивала, а о нашей родине». Узнав, что войско Спарты одержало победу, мужественная женщина сказала, еле сдерживая слезы: «Раз так, я с радостью приму весть о смерти сыновей». К матери, хоронившей сына, погибшего за родину, подошла старушка и начала причитать, выражая соболезнование: «О женщина! Какое несчастье!» «Нет, – возразила мать героя. – Клянусь богами! Это счастье. Ведь я родила его, чтобы он умер за Спарту». Таковы античные матери!

 

Оплакивание умершего

Не менее мужественно вели себя и другие женщины Греции. Когда спартанский царь Клеомен, перебив множество аргивян, пошел на город, отважные женщины, которые по возрасту были в расцвете сил, вышли сразиться с врагами за отчизну. Под началом поэтессы Телесиллы они взялись за оружие и заняли все посты на стенах, окружив город как бы своими телами. Враг был изумлен и глубоко потрясен таким мужеством. Так они отразили Клеомена, уложив в битве немалое число его воинов. Второго царя, Демарата, который, по словам Сократа, ворвался в город и засел в нем, они также выбили оттуда. Когда их город был таким образом спасен, женщины похоронили павших в кровавой битве. В честь их славного подвига в граде воздвигли святилище. После тех событий в память о победе жители совершали так называемые «обидные празднества»: женщины надевали тогда мужские хитоны и хламиды, а мужчины – женские пеплосы и покрывала. Недостачу мужчин женщины покрыли за счет того, что приняли в число граждан лучших мужчин из числа неполноправных лиц.

Говоря о спартанских женщинах, Плутарх, пытаясь защитить их от нападок лаконофобов (ненавистников законов Спарты), особо подчеркивает их целомудрие. Молодые супруги порой вынуждены были встречаться урывками, в неосвещенном помещении («Бывало, что уже и дети рождались у некоторых, прежде чем им удавалось увидеть своих супруг при свете дня»). И все же о тех свободах, которыми пользовались в обществе спартанки, не могли даже мечтать другие греческие женщины (в том числе афинянки, хотя в Афинах царила демократия). Поэтому Плутарх многозначительно и с уважением пишет о женщинах Спарты: «Кроме того, женщине внушался благородный образ мыслей, и сознание, что и она может приобщиться к доблести и почету. Вот почему они могли говорить и думать так, как то рассказывают о жене Леонида, Горго. Некая женщина, вероятно, иностранка, сказала ей: «Одни вы, спартанки, делаете, что хотите, со своими мужьями». «Но ведь одни мы и рожаем мужей», – метко ответила царица. Это безусловно говорит в их пользу.

 

Женщина и воин

Отважные спартанки – отнюдь не исключение. Напомню о существовании царства амазонок. На страницах «Илиады» трижды упоминаются «амазонок мужественные орды». Предание гласит, что они трижды подступали к Афинам. Греки их побеждали, но те вновь нападали, пока не были окончательно разбиты в битвах Троянской войны. Однажды с ними столкнулся Геракл, когда отправился добывать пояс Ипполиты, дочери бога войны Ареса и царицы племени амазонок. Правда, Ипполита сама вручила ему желанный пояс, и даже отправилась вместе с ним далее. Но битвы избежать все же не удалось.

 

Амазонки

Сражение под стенами Афин было столь жарким и кровавым, что память о нем надолго запечатлелась в умах и сердцах греков. По крайней мере Плутарх, который посетил Афины, сам видел памятники, посвященные той войне: «Могилы убитых находятся вблизи улицы, которая ведет к нынешним Пирейским воротам». Их погребения встречаются и в других городах и областях Греции (в Фессалии, Херонее, Мегарах). Греки каждый год праздновали победу над амазонками: «Здесь издревле приносилась жертва амазонкам перед праздником в честь Тесея». Сей праздник отмечали более пышно, чем победу греков над персами. Амазонки были отважными воительницами. Они сражались на лошадях, без промаха поражая врага стрелами, а в случае если тот избегал их поражающих стрел, обрушивали на него удары грозного двойного топора. Их отвага была столь велика, что даже у римлян считалось высокой похвалой, если о воине говорили, что он «сражался, как амазонка». По словам Диона Кассия, когда император Коммод выходил сражаться на арену Колизея в роли гладиатора, он требовал от зрителей приветственного возгласа: «Ты – властелин мира! В славе своей подобен ты амазонкам!» Образ жизни этих удивительных дам коренным образом отличался от жизни женщин других племен и народов. Так, в племени черноморских амазонок якобы не было места мужчинам, их ливийские коллеги вообще держали бедняг-мужчин в рабстве.

Мужчины служили у них чем-то средним между говорящим орудием и вьючным животным (мужики вели в доме хозяйство, прибирали, готовили, присматривали за детьми, выполняли все пожелания своих дам-командиров). Хотя амазонки и рассматривали мужчин в большей части случаев как врагов, совсем обойтись без них они не могли. Весной, когда и у них взыграла кровь, они отправлялись на охоту за мужиками, так же как они охотились и на зверей. Они ловили самых пригожих и крепких самцов, а затем уже заставляли их выполнять все, что подсказывала им их фантазия. Когда у амазонок появлялись дети, девочки становились полноправными членами рода (их вспаивали молоком кобылиц и учили обращаться с оружием), а мальчишек отсылали к отцам как второсортный материал, бывало, что даже и убивали. Девушкам же отнимали грудь (правую или левую), чтобы в бою легче было стрелять из лука и прикрывать себя щитом. Такой образ женщин интриговал, а зачастую и пугал тех, кто слушал эти надуманные рассказы. Гомер представляет их в виде отвратительных фурий.

 

Поликлет. Раненая амазонка

Истоки происхождения мифа об амазонках сейчас проследить довольно трудно. Возможно, в основе явления лежат процессы изгнания и переселения части племен, в результате чего после целого ряда катаклизмов и военных схваток в живых могли остаться одни женщины. Они-то и создали свое «женское государство», поклоняясь богине луны и охотнице Астарте (или Артемиде). Государство их располагалось якобы на землях скифов и им управляла царица-воительница. Вооружены они были копьями, луками, стрелами и круглыми щитами. В каких только ужасах бедных амазонок не обвиняли (якобы те приносят в жертву младенцев мужского пола, пьют кровь из черепов и т.д.). Греки боялись воинственных дам, что лишь весной подпускали к себе мужчин (да и то на короткое время, чтобы зачать и продолжить их род). Следует заметить, что сражающиеся женщины вовсе не прерогатива скифских племен. Мы знаем о германских и галльских женщинах, отважно сражавшихся против римлян. Слухи о воинственных «дамах» циркулировали в Азии в эпоху Кира и Александра Македонского. Отряды амазонок встречаются в самых разных местах земли (Лахор, Богемия, Эфиопия, Конго, Дагомея, в битве за Трою, якобы даже в Америке, где они, возможно, и дали название Амазонке и Амазонии). В Центральном музее Афин можно увидеть фризы храма Асклепия (битва амазонок и греков). Похожие сцены встречаются в Британском музее скульптуры, в Берлине и т.д. Подвиги этих женщин настолько внушительны, что могут быть сравнимы с походами Александра и его «покорением мира». Некоторые утверждают, что они дошли до Чехии, вступили в Галлию, достигли Средиземного моря, проникли в Северную Африку, даже в Индию, а затем напали на Грецию и чуть не захватили Афины. Они же основали немало колоний в Европе и Малой Азии (Эфес, Смирна и др.) Обычно эти события относят к периоду между 2500 и 1500 годами до н.э., или даже в еще более раннее время. То, что этому нет никаких документальных подтверждений и авторитетных свидетельств, указывает, что греки какие-то случаи, факты, слухи, явления возводили в систему. В качестве главных персонажей амазонского воинства обычно фигурируют скифские дамы. Их рисуют безгрудыми (дословно «а-мазон», т.е. «лишенные груди»), что было необходимо для битвы. Известна и столица их – Фемискара, у Черного моря. Одни поселяли их в равнинах Скифии, другие же – у подножия Кавказских гор. Греки, вообще-то говоря, не стеснялись в оценках, описывая «диких варваров», к коим они причисляли скифов, тавров и т.д. Артемиде несли жертвоприношения в виде чаши с кровью, пленников обезглавливали, отрезали головы, прибивали к дереву, а тела сбрасывали с утесов. Эти же истории рассказывали о хеттах. Поэтому греки гордятся тем, что Гераклу удалось в бою убить 11 предводительниц амазонок, получив пояс Антиопы. В ответ амазонки вторглись в Грецию. Только ценой огромных усилий грекам удалось отстоять свободу. И хотя греки вновь одержали победу, но мужество амазонок оказалось столь впечатляющим, что Павсаний с изумлением воскликнул: «Стойкость их не была умалена поражениями». Эпизод схватки Ахиллеса и царицы амазонок Пентесилеи – любимый сюжет художников и писателей. Он центральный в поэме «Эфиопия» Арктиния Милетского, продолжившего тему «Илиады» (770 г. до н.э.). Поэма дошла до нас лишь во фрагментах. Амазонки часто встречаются и в изобразительном искусстве. Позже говорят осторожнее на сей счет. Говоря о битвах римлян с Митридатом, Аппиан пишет, что в его армии были воюющие дамы. Гиббон, рассказывая о театрализованном шествии по случаю триумфа императора Аврелиана (274 г. н.э.), упоминает о 10 женщинах племени готов, взятых в плен с оружием в руках. Римскому народу их представили в качестве «амазонок». Сам Гиббон пишет: «Почти невероятно, чтобы общество амазонок могло когда-либо существовать в Старом или Новом Свете». Но с другой стороны, Шебер, говоря об Азиатской России, настаивает, что в горах Великой Татарии обитали какие-то воинственные женщины-амазонки («амазун»). В эпохи, когда история представляла собой удивительную смесь выдумок и реалий, такого рода легенды и мифы вовсе не редкость.

 

П. Рубенс. Битва греков с амазонками. Ок. 1618 г.

Говорили даже, что амазонки держали в плену десять потерянных колен израилевых (Дж. Мандевиль). Немало сказок, подобных легенде об острове Вак-Вак, возле Борнео, где дамы, якобы свисая на длинных волосах, росли на деревьях, как плоды. Истории о царствах амазонок встречаются и в «Сказках 1001 ночи» (там их целая армия – 25 000 воительниц). Женщина на коне – обычное явление на Востоке… Г. Ротери и Ф. Беннет пишут в их труде: «И в самом деле, участие женщин в войне характерно для всех стран, начиная от Армении и Курдистана до Сирии и регионов Аравии, а также для местностей, прилегающих к Азовскому морю и тянущихся на восток к Татарии. О южных амазонках постоянно слышим в связи с завоеваниями преемников Магомета». Впрочем, известно, что в середине XIX века в Китае при Тянь-Ване, Небесном Короле Тайпинов, существовал отряд женской гвардии (1000 женщин-телохранительниц). Даже в конце XIX века женщины служили в охране в Бангкоке. В начале Крымской войны против русских сражалась курдская дама, известная под именем «Черная Девственница», потом она отправилась сражаться с русскими в составе войск Омар-паши на Дунае. Как видим, явление это дожило до Французской революции, Февральской революции 1917 года в России и до Второй мировой войны. Так мистический ужас у немцев вызывали «русские амазонки».

 

Конная и пешая амазонки

Действительно ли эти битвы с амазонками имели место в реальной истории – все же остается под вопросом… Интригующими были причины войн между ними, что скорее можно рассматривать как «войну полов». Знаменитая амазонка Пентесилея представлена в одноименной пьесе Г. Клейста. В ней она убивает Ахилла. Действие развертывается на фоне Троянской войны. Амазонки, «прекрасные, блистательные и жаждущие битвы», встают на сторону троянцев, бросаются в сражение «зверям подобно, пожираемые свирепой злобой». Они убивают греков-мужчин. По другой версии Ахилл смертельно ранил прекрасную Пентесилею, будучи уязвлен стрелой Амура. Ее образ стал украшать бесчисленные римские и греческие саркофаги, вазы, рельефы. Пентесилея – это символ той любви, что сильнее смерти. После ее гибели амазонки якобы скрылись в горах Кавказа, где в дальнейшем и смешались со скифами.

 

Амазонки

Известный ритор Исократ впоследствии скажет о них: «Сколь ни храбры были амазонки, но были побеждены мужчинами и лишились всего». Думаю, что для мужчин эта победа была скорее пирровой победой. Да и вообще история этого племени со временем обросла таким количеством чудес, что не знаешь, чему в них верить, а чему нет. Страбон писал, что со сказанием об амазонках произошло нечто странное. Дело в том, что во всех остальных сказаниях мифические и исторические элементы разграничены, а о амазонках всегда – раньше и теперь – были в ходу одни и те же сказания, сплошь чудесные и невероятные. Впрочем, в 1928 году во время раскопок в местечке Земо-Ахвала на побережье Черного моря (в предполагаемом месте расселения амазонок) было обнаружено захоронение некоего «князя» в полных доспехах и с оружием (двойной топор). Изучение найденного скелета показало: это – останки женщины. Возможно, тут захоронена одна из знатных амазонок-цариц… Схожее захоронение погребенной с царскими почестями дамы было обнаружено в Украине в 1971 году. В могиле (рядом со скелетом) найдены: скелет девочки, золотые сокровища, оружие, а также скелеты двух мужчин, умерших «неестественной смертью». Возможно, то были ее рабы, слуги, возможно, даже мужья, которые должны были сопровождать ее в последний путь. Такие же могилы с «воительницами» найдены и в Казахстане в 1993—1997 годах. Возможно, эти легенды имеют под собой почву и время внесет ясность в сей вопрос, когда начнут вести раскопки в Турции, в устье реки Фердомонт, там, где согласно легенде находилось когда-то царство легендарных воительниц-амазонок (осколок былого матриархата). О государстве амазонок в Азии писал Марко Поло, их якобы видели в Южной Америке испанцы и португальцы, об африканских амазонках упоминал в своей книге и Геродот.

 

Поединок Геракла с царицей амазонок Пентесилеей. Амфора

Конечно, греческие женщины не претендовали на славу амазонок…Такая свобода им даже была не нужна. К тому же мужчины ревностно воспринимали их женские свободы, часто бросая в их адрес упреки: мол, те «вконец разленились», решили жить «только для себя» и не хотят больше рожать детей. Во второй половине IV века до н.э. Спарта действительно значительно обезлюдела и лишилась былой мощи. Но при чем тут женщины? Каковы основания для подобных упреков и были ли они? Старая пословица, казалось бы, гласит, что дыма без огня не бывает. Ведь в Спарте с давних времен степень свободы женщин была значительно более высокой, чем где-либо в Греции. Основой этой свободы являлась их экономическая и бытовая независимость, а также то, что в силу ряда обстоятельств мужчины-воины Спарты надолго выключались из общественной жизни (войны, лагерная жизнь, походы). К этому добавьте еще и своенравный характер спартанок. С детства их воспитывали крепкими, сильными, выносливыми, приучали в случае надобности не лезть за словом в карман. Своей наготы дамы ничуть не стыдились. Пелей в эврипидовской «Андромахе» ворчит: «А впрочем, спартанке как и скромной быть, когда с девичества, покинув свой дом, делит она палестру с юношей, и пеплос ей бедра обнажает на бегу… Невыносимо это. Мудрено ль, что вы распутных растите?» Но если даже и находились противники такой свободы (вспомним хотя бы случай, что приводит Лисий), то другие отдавали должное красоте греческих женщин. Эта раскрепощенность и внутренняя свобода женщин (в том числе и спартанок) вызывали восхищение у части античной интеллигенции. В частности, поэт Овидий в X книге «Метаморфоз» рассказал историю о красавице Аталанте, что побеждала в беге всех мужчин.

 

Может быть, слышал и ты, как одна

в состязании бега

Женщина быстрых мужчин побеждала.

И вовсе не сказка

Эта молва. Побеждала она.

Сказать было трудно,

Чем она выше была – красотой

или ног превосходством.

Бога спросила она о супружестве.

«Муж, – он ответил, —

Не для тебя, Аталанта!

Беги от супругина ложа.

Но не удастся бежать – и живая

себя ты лишишься!»

Божья вещанья страшась,

безбрачной жить она стала

В частом лесу и толпу

домогателей страстных суровым

Гонит условием: «Мной овладеть

единственно можно,

В беге меня победив.

Состязайтесь с моими ногами.

Быстрому в беге дадут и супругу

и спальню в награду.

Плата же медленным – смерть:

таково состязанья условье.

 

Однако от себя не убежишь… У общества, где женщины забрали много власти, есть и минусы… Нечто похожее на матриархат установилось в Спарте во времена Агиса IV. Всеми делами в стране заправляли кружки дам. По словам Плутарха, женское окружение вершит дела страны самолично (такова Агесистрата, мать Агиса). В Спарте это считалось в порядке вещей. Лакедемоняне «всегда оставались под властью женщин и больше позволяли им заниматься государственными делами, чем сами вмешивались в дела домашние». Если же к факту господства в сфере политики и общественной жизни добавим еще и то, что «богатства Лаконии по большей части находились в руках женщин», перед нами предстает отнюдь не идеальное общество (с точки зрения мужчин). Отдавать бразды правления в руки красивых женщин крайне опасно. Те, как бешеные или необъезженные кобылицы, могут унести семейный корабль (не говоря уже о государстве) в такие бури, что потом и следов его не сыщешь. Потому в сатирическом стихотворении о женщинах поэт Семонид и говорит: только тиран и богач способен содержать красивую жену, абсолютно ничего не желающую делать в доме. Ведь та занята лишь тем, что заботится о своей красоте. Такая жена – бесполезная роскошь и ненужная мишура.

 

Африканские амазонки

Иной характер носит критика Аристофана. Тот сохранил не лучшие воспоминания о своей семейной жизни с актрисой. В комедии «Лисистрата» он выводит женщин в виде обуянных жаждой сексуальных удовольствий и наслаждений вакханок, что, давая товаркам клятву: «Не подниму я ног до потолка…» «Не встану львицею на четвереньки», только о том и помышляют, как бы заскочить в постель к своему мужу, горестно вопя и стеная лишь от одной невыносимой мысли, что придется лишиться мужских ласк, их жаркой любви и горячих объятий. Нередко, когда уже никакие иные уговоры не действовали, женщины поступали в точности, как советовала им Лисистрата:

 

И дело будет легким, если только

Стремитесь вы друг к другу,

но без войн…

Сейчас увидим. Ну-ка, Примиренье,

Возьми и подводи сперва лаконцев,

Но не тяжелой, грубою рукой,

Не так, как наши делали мужчины,

Но, как прилично женщине, нежней!

А кто руки не даст, веди за посох!

Теперь сюда афинян подводи!

Бери, за что позволят, и веди их!

 

Вспомним греческих красавиц, на пурпурных щечках которых «пляшет пламя любви» (Софокл). Вспомним и то, как царь Менелай при виде обнаженной груди красавицы Елены простил ей ее измену и жадно припал к ней. Вспомним, как у Аристофана Эрот и Киприда вызвали в груди героя столь пылкие чувства, что желанием воспылали все его члены. Самые строгие судьи, которые были готовы осудить за грехи прелестную Фрину, так и не смогли наказать греховодницу. Ее защитник Гиперид сорвал с нее одежды и выставил напоказ ее прелести. Грудь девы была столь совершенна, что тут даже карающий меч закона заколебался и невольно сам скользнул обратно в ножны… Перед красивой женщиной часто и судьи бессильны.

 

Г. Рени. Красавица Аталанта и Гиппомен. 1612 г.

Но, разумеется, была область, где женщина прежде всего чувствовала себя хозяйкой, где она властвовала. Она чувствовала нюхом запах мужчин, и он раздражал ее, как самого Зевса, чьи бесчисленные любовные похождения волновали воображение. Она же видела, что даже в мифах все боги и герои охотятся за женщинами (Зевс, Посейдон, Дионис, Пелопс, Парис). Аттические вазы заполнены такими сюжетами. Дионис преследует на пантере женщину. Эроты их похищают. Славно забавляются сатиры и менады. Приап поливает ф