Функционально-стилистические семы

Функционально-стилистический компонент <...> иногда включают в состав коннотации на основании того, что содержащаяся в нём информация является дополнительной по отношению к денотации. Однако по сравнению с эмоциональным и оценочным семантическими компонентами, традиционно включаемыми в состав коннотации, функционально-стилистический компонент обладает спецификой, так в отличие от последних, ориентированных в своём содержании на предмет, он не характеризует предмет, а несёт информацию о ситуации, в которой протекает речевой акт (формальная, неформальная, устная, официальная и др.).

Функционально-стилистическая информация “возникает в результате того, что обобщённые признаки тех или иных контекстов отпечатлеваются в сознании данного лица как признаки самого слова. Слово “перенимает” неязыковые признаки тех контекстов, в которых оно встречается говорящим на литературном языке” <...>.

<...> В отличие от семантических признаков 'эмоция' и 'оценка', семантический признак 'функциональный стиль' не может выступать в структуре семемы автономно, он всегда реализуется в составе какой-либо функционально-стилистической семы”.

 

А. А. ПОТЕБНЯ

(Из записок по русской грамматике. М., 1958)

I. Что такое слово

“Что такое слово? Определение отдельного слова как единства членораздельного звука и значения, по-видимому, противоречит обычному утверждению, что “одно и то же слово не только в различные времена или по различным наречиям одного и того же языка”, но и в одном и том же наречии в определённый период “имеет различные значения” [Буслаев].

Говоря так, представляем слово независимым от его значений, т.е. под словом разумеем лишь звук, причём единство звука и значения будет не более единства дупла и птиц, которые в нём гнездятся. Между тем, членораздельного звука без значения не называем словом. Такой звук есть искусственный фонетический препарат, а не слово.

<...> слово “верста”, по-видимому, многознаменательно; но таково оно лишь в том виде, в каком является в словаре. Между тем действительная жизнь его и всякого другого слова совершается в речи. Говоря “пять вёрст”, я разумею под “вёрст” не ряд, не возраст и пр., а только меру расстояния. Слово в речи каждый раз соответствует одному акту мысли, а не нескольким, т. е. каждый раз, как произносится или понимается, имеет не более одного значения. Сравнивая отдельный акт речи “пять вёрст”, “отъ млады вьрсты” и т.п. и отвлекая общее, находимое в этих актах, мы должны считать это общее лишь сокращением, а не неизменною субстанцией, окруженною изменчивыми признаками. В действительности не только верста = 500 саженей есть слово отдельное и отличное от верста = возраст, верста = пара, но и верста в одном из этих значений есть иное слово, чем версты, версте и т.д. в том же лексическом значении, т.е. малейшее изменение в значении слова делает его другим словом. Таким образом, пользуясь выражением “многозначность слова”, как множеством других неточных выражений, сделаем это выражение безвредным для точности мысли, если будем знать, что на деле есть только однозвучность различных слов, т.е. то свойство, что различные слова могут иметь одни и те же звуки. Однозвучность эта частью оправдывается единством происхождения слов, частью же происходит от уравнивающего действия звуковых стремлений языка, действия, в общем имеющего психологическое основание, но независимого от особенности значения слова. <...>

Откуда бы ни происходила родственная связь однозвучных слов, слова эти относятся друг к другу, как предыдущие и последующие. Без первых не были бы возможны последние. Обыкновенно это называют развитием значений слова из одного основного значения, но, согласно со сказанным выше, собственно это можно назвать только появлением целого слова, т.е. соединения членораздельного звука и одного значения, из слова предыдущего.