Вес полушарий головного мозга детей

Таблица 24

 

Возраст

Левое полушарие

Абсолютный вес

%

Правое полушарие

Абсолютный вес

%

 

3 недели 2,5 месяца 12 месяцев

2,5 года 4 года

3 недели

2,5 месяца

6 месяцев

12 месяцев

2,5 года

4,5 года

220 270 420 432 500

226 225 290 406 450 473

 

Мальчики
45,36		45,8
44,2		43,0
42,0		42,5
43,0		43,4
42,8		42,8
Девочки
45,9		45,3
45,5		45,0
44,0		43,4
44,7		44,5
44,0		43,4
43,8		43,2

Естественно, что разность величин в гетерохронном развитии обоих полушарий всю­ду незначительна, поскольку полушария составляют единое целое. Однако полностью тождественными являются относительные величины обоих полушарий только в четы­рехлетнем возрасте у мальчиков. У них наблюдается смена трех типов отношений меж­ду обоими полушариями (по весу): 1) преобладание веса правого полушария (в 3 неде­ли, 12 месяцев и 2,5 года); 2) преобладание веса левого полушария (в 2,5 месяца) и 3) равенство относительных величин веса (в 4 года).

Как и у мальчиков, у девочек наблюдается некоторое различие в приросте веса левого и правого полушарий, но оно носит однозначный характер: во все периоды уве­личение веса левого полушария обгоняет аналогичное увеличение веса правого полу­шария. До 4,5 лет эта тенденция сохраняется с поразительным постоянством, что сви­детельствует о более раннем созревании доминантного полушария (в речевом и пси­хомоторном отношении) у девочек¹⁷. Возможно, что такое явление связано с другими

¹⁸ Блинков С. М., Глезер И. И. Мозг человека в цифрах и таблицах. — М.: Медицина, 1964. — С. 338.

¹⁷ В этой связи уместно вновь сослаться на экспериментально-психологические данные Д. Палермо, Мак-Карти и др. о том, что «девочки оказываются более продвинутыми в своем речевом развитии, чем маль­чики» (Палермо Д. Словесные ассоциации и речевое поведение детей // Изучение развития и поведе­ния: Сб. — М.: Просвещение, 1966).

особенностями нейрогуморального развития, обусловленными фактором полового диморфизма, о котором упоминалось выше.

Приведенные морфогенетические данные говорят о том, что гетерохронность со­зревания мозговых структур относится не только к коре подобластей и областей, но и к полушариям в целом, причем мера доминантности изменяется в ходе онтогенети­ческого развития. Это значит, что само явление доминантности левого полушария весьма относительно даже с точки зрения морфологии мозга.

В этой связи весьма показательно мнение С. М. Блинкова, согласно которому «уже сейчас можно сделать твердый вывод, что одни корковые поля имеют большую пло­щадь в правом полушарии, а другие поля имеют большую площадь в левом полуша­рии того же мозга. Этот вывод вполне соответствует клиническим наблюдениям, из которых следует, что редко встречаются люди "абсолютные правши" или "абсолют­ные левши". Как правило, доминантность левого полушария в отношении одних (двигательных, зрительных, речевых) функций сочетается у одного и того же челове­ка с доминантностью правого полушария относительно других функций»¹⁸.

Интересно отметить, что аналогичное положение было сформулировано нами не­сколько раньше на основании психофизиологических данных¹⁹, часть из которых рас­сматривается ниже.

Благодаря фундаментальным исследованиям С. Б. Дзугаевой мы теперь знаем последовательность роста и созревания проводящих путей. Первым складывается комплекс проекционных путей, затем комиссуральных и позже всех ассоциационных, причем созревание последних происходит вплоть до взрослого состояния²⁰.

Для последующего изложения важно подчеркнуть новый, онтогенетический подход к комиссуральным связям, объединяющим оба полушария головного мозга. Главнейший комплекс этих связей — мозолистое тело — согласно новейшим данным, в возрасте 7 лет и позднее заметно увеличивается в объеме. Рельеф мозолистого тела в иостнатальном детстве усложняется за счет интенсивного роста концентрирован­ных пучков, направляющихся к лобным, затылочным и височным долям обоих по­лушарий. Все это свидетельствует о более позднем и более длительном, чем думали раньше, процессе созревания механизмов, обеспечивающих парную сопряженную деятельность обоих полушарий и единство мозговой структуры. Этим, вероятно, можно объяснить неустойчивость и даже хрупкость механизмов передачи импуль­сов из одного полушария в другое и сложность интеграции, синтеза связей в мозгу ребенка.

Есть еще одна закономерность созревания мозговых структур и проводящих пу­тей, особенно проекционных и ассоциационных, — постепенное увеличение различий между ними за счет возрастания явления структурной асимметрии между важнейши­ми отделами обоих полушарий и связанных с ними проводящих путей. Об этом Дзуга-ева пишет следующее: «По нашим данным, одной из характерных особенностей про-

¹⁸ Блинков С. М., Глезер И. И. — Указ. соч. — С. 236.

¹⁹ Ананьев Б. Г. Билатеральное регулирование как механизм поведения // Вопр. психологии. — 1963 -
№ 5; Его же. Пространственное различение. — Л.: Изд. ЛГУ, 1955 и др.

²⁰ Дзугаева С. Б. Онтогенез проводящих путей мозга человека // Развитие мозга ребенка / Под ред. С. А. Сар-
кисова. — М: Медицина, 1965. -

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

водящих путей головного мозга человека является асимметрия в процессе их разви­тия. При этом надо отметить, что асимметрия особо отмечается в филогенетически более новых отделах мозга»²¹.

Все это показывает сложный процесс становления субординационных отношений между частями мозга, рассматриваемого как иерархическая система управления. Эти субординационные отношения между корой и подкорковыми образованиями больших полушарий, большими полушариями и мозговым стволом складываются постепенно, причем на взаимоотношения между большими полушариями и нижележащими отдела­ми головного мозга влияет возрастающая дифференциация самих больших полушарий.

Мы специально остановились на морфогенезе и структуре иерархической органи­зации мозга потому, что в последние годы преобладала тенденция обособления функ­ций, динамики мозговой деятельности от их субстрата. Такое обособление нарушает принцип единства структуры и динамики, важность которого особенно велика для построения теории нейропсихической регуляции. Специалисты в области не только генетической психологии, но и возрастной физиологии нередко полагают, что морфо­генез всех отделов головного мозга завершается в самый ранний период постнаталь-ного детства и поэтому развитие мозга осуществляется только путем образования и преобразования функциональных систем.

Вышеприведенные данные современной морфологии мозга показывают, однако, что созревание мозговых структур захватывает ряд фаз развития, в связи с чем субор­динационные отношения раскрываются в своем истинном значении — как продукт развития (не только филогенетического, но и онтогенетического).

После проделанного нами необходимого морфогенетического экскурса можно охарактеризовать некоторые существенные функциональные, психофизиологические эффекты субординационных отношений между выше- и нижележащими отделами головного мозга. Прежде всего укажем на одно важное наблюдение Л. С. Выготского, сопоставившего феномены развития и распада высших психических функций. Срав­нивая агнозии взрослого и ребенка, Л. С. Выготский высказал предположение о том, что существует известная закономерность: «При страдании одного и того же участка или центра у взрослого больше страдает нижележащий, чем вышележащий, центр... У ребенка же при аналогичном поражении центра высший центр страдает больше, чем низший. Взаимная зависимость отдельных центров оказывается в том и другом слу­чае обратной»²². Следовательно, локализация высших психических функций может быть правильно понята только как хроногенная (Л. С. Выготский).

Примечательно, что в 1963 г. А. Р. Лурия, касаясь этого вывода Л. С. Выготского, писал следующее: «Нужно признать, что несмотря на то, что с того времени, когда эти положения были впервые выдвинуты, прошло более четверти века, в науке еще не сде­лано нужных шагов для развития этого совершенно нового подхода к конкретному раскрытию принципов хроногенной локализации в коре головного мозга»²³.

²¹ Дзугаева С. Б. Онтогенез проводящих путей мозга человека // Развитие мозга ребенка / Под ред. С. А. Сар-
кисова. — М.: Медицина, 1965. — С. 243.

²² Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. — М.: Изд. АПН РСФСР, 1960. — С. 379.

²³ Лурия А. Р. Мозг человека и психические процессы. — М.: Изд. АПН РСФСР, 1963.

Человек как предмет познания

Между тем именно за последнюю четверть века сложилась нейропсихология, для которой эти принципы были бы особенно полезны, хотя и недостаточны, поскольку Л. С. Выготский имел в виду преимущественно прямые субординационные зависимо­сти. Известно, однако, что крупнейшие успехи электрофизиологии и функциональ­ной морфологии головного мозга за последнее десятилетие привели к замечательным открытиям в области восходящей ретикулярной формации и ее влияний на вышеле­жащие отделы головного мозга. Можно сказать, что впервые получены характеристи­ки обратных субординационных связей, в частности при регулировании потоков сен­сорной информации.

Экспериментально установлено,что ретикулярная формация осуществляет бло­каду афферентных импульсов и участвует в образовании механизмов отбора импуль­сов, внимания и привыкания к стимулам. Однако это участие может быть правильно понято только в связи с деятельностью больших полушарий. Следует согласиться с суждениями Дж. Ф. Росси и А. Цанкетти по этому вопросу: «...предположение, что восходящая ретикулярная система должна иметь более тонкие свойства, чем необхо­димые для простой регуляции механизма бодрствования, является одним из самых интересных теоретических выводов со времени открытия самой восходящей ретику­лярной формации. За последние годы производились попытки коррелировать актив­ность ретикулярной формации также и с другими психологическими явлениями, кро­ме внимания и привыкания»²⁴.

Авторы имели здесь в виду различные моменты научения, особенно так называе­мого позитивного обучения. Именно в связи с исследованием процессов научения и других форм поведения при электрическом раздражении глубоких центров в мозгу человека были обнаружены механизмы подкрепления образующихся временных свя­зей, т. е. безусловнорефлекторные основания мотивации поведения. Разработка и при­менение метода самораздражения с помощью вживленных в мозг электродов позво­лили наметить своеобразную топографию голода, полового инстинкта, удовольствия и страдания — в общем, элементарных состояний, эмоций и аффектов.

Один из основных исследователей в этой области Дж. Олдз установил, что «мозг со­стоит из трех типов клеток: 1) клеток, к возбуждению которых организм стремится; 2) клеток, возбуждения которых организм избегает, и 3) клеток, возбуждения которых организм не добивается, но и не избегает»²⁵. По данным Олдза, Дельгадо, Робертса— Миллера и др., наибольшее количество клеток в мозгу животных (60 % всех клеток) являются мотивационно нейтральными. Клетки позитивного, или подкрепляющего, типа составляют около 35 %, а отрицательного, или наказывающего, типа — около 5 % всех клеток.

Дж. Олдз пишет по этому поводу, что, «если мыслить в понятиях клеточного воз­буждения или покоя, имеются гораздо большие и более многочисленные группы, воз­буждения которых организм добивается, чем клеточные группы, к состоянию покоя которых он стремится»²⁶.

²⁴ Росси Дж. Ф., Цанкетти А. Ретикулярная формация ствола мозга. — М.: ИЛ, 1960. — С. 200.

²³ ОлдзДж. Выявление подкрепляющих систем мозга// Механизмы целого мозга: Сб. — М.: ИЛ, 1963. —

С. 200. ²⁶ Там же. - С. 201.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

Эксперименты с вживлением электродов интересны не только новой возможно­стью локализации подкрепляющих эффектов, но и доказательствами прямого влия­ния поведения, активных его функций на динамику глубоких структур мозга. На эту сторону проблемы нейрофизиологами и психофизиологами обращено особое вни-мание²⁷.

Прогресс электрофизиологии глубоких структур мозга и психофармакологии обеспечил серьезное расширение круга научных знаний о механизмах эмоций и их расстройствах (в состояниях стресса и при заболеваниях мозга)²⁸. В этом отношении особенно значительны исследования Н. П. Бехтеревой, А. Н. Бондарчука, В. М. Смир­нова, А. И. Трохачева, обнаруживших при электрических воздействиях на глубокие структуры человеческого мозга сложный комплекс психофизиологических явлений, в том числе и эмоциональных. Примечательно, что эти воздействия, как подчеркива­ют авторы, «не вызывали у больных нарушений сознания. О ясности сознания свиде­тельствовала сохранность ориентировки в месте, времени, предметной обстановке, лицах; не нарушалось сознание своего "Я" и сознание болезни»²⁹.

Вместе с тем электростимуляция определенных районов глубоких структур мозга человека выявила своеобразные эффекты, связанные с функцией этих структур в ре­гуляции поведения. К этим эффектам относятся: тактильные и болевые «сенсорные эффекты», сенестопатии и другие ощущения, входящие в структуру эмоций, расстрой­ства схемы тела и т. д.

Что касается собственно эмоциональных проявлений при электрических воздей­ствиях, то они имели место далеко не во всех случаях и зависели от ряда факторов. Из исследованных 400 точек мозга подавляющее большинство оказались эмоционально нейтральными и к эмоциональным зонам можно было отнести не более 10 %. При их стимуляции возникали не только элементарные витальные эмоции, но и сложные, «например приятные переживания при сладострастных ощущениях типа оргазма»³⁰, беспредметные аффекты, усиления наличного эмоционального фона (настроения) или «развития патологического эмоционального состояния вне связи с предшествую­щим ему настроением»³¹. Были отмечены изменения в уровнях асимметрии между длительностями восходящих и нисходящих фаз волн³².

Исследования на обезьянах выявили ряд существенных сдвигов мотивации по­ведения при электрическом раздражении подкорки, благодаря чему были выяснены основные характеристики так называемых старт- и стоп-зон. Для старт-зоны, по опре­делению Дж. Лилли, свойственны «положительное подкрепление, положительная реакция, влечение; для стоп.-зоны, напротив, характерны наказания, отрицательное подкрепление, отрицательная реакция, избегание»³³.

²⁷ См., например: Вулдридж Д. Механизмы мозга. — М.: Мир, 1965; Мэгун Г. Бодрствующий мозг. — М.:
ИЛ, 1961.

²⁸ Гелыорн Э., Луфборроу Дж. Эмоции ц эмоциональные расстройства. — М.: Мир, 1966.

²⁹ Физиология и патофизиология глубоких структур мозга человека / Н. П. Бехтерева, А. Н. Бондарчук,
В. М. Смирнов, А. И. Трохачев. — М.: Медицина, 1967. — С. 190.

³⁰ Там же. - С. 202.

³¹ Там же. - С. 204.

³² Там же. - С. 89.

³³ Лилли Дж. Мотивированное поведение при раздражении подкорки // Механизмы целого мозга: Сб. —
ИЛ, 1963. - С. 236.

Человек как предмет познания

Глубокие структуры мозгового ствола и подкорки играют активную роль в иерар­хической системе регулирования поведения и жизнедеятельности. Функциональное состояние самой коры, составляющей высшее звено этой системы, во многом определя­ется организацией как информационных, так и энергетических потоков на нижележа­щих уровнях иерархической системы. Возможно приурочение информационных и энергетических регуляторов к различным частям, или, говоря современным научно-техническим языком, блокам иерархической системы регулирования³⁴. Однако нет оснований отрицать участие ретикулярной формации в регуляции информационных потоков, особенно из внутренней среды и через неспецифические афферентные меха­низмы. Тем более нет основания полностью сводить к глубоким структурам мозга «энер­гетический блок», поскольку и кора больших полушарий принимает активное участие в регуляции обмена веществ.

В современной физиологии накоплена огромная масса экспериментальных дан­ных, обнаруживающих различные феномены и механизмы условнорефлекторной ре­гуляции обмена- веществ. Среди исследований нервной регуляции метаболических процессов особенно выделяются работы Р. П. Ольнянской и ее сотрудников. Важным положением этих исследований является вывод о том, что «любая энергетическая за­трата есть процесс не только регулируемый, но и процесс, регистрируемый в цент­ральной нервной системе... Обмен в клетках и тканях не только стимулируется и тор­мозится нервно-регуляторными механизмами, но и сами клеточные и тканевые про­цессы оказывают постоянное влияние на нервные центры»³⁵. Следовательно, имеется сложная цепь связей между метаболическими и нервно-рефлекторными процессами в организме и самом мозгу.

Новейшими исследованиями доказано, что энергетические процессы не только регулируются, но и «регистрируются» высшими отделами мозга, который непрерыв­но получает, таким образом, информацию о метаболических процессах в организме. Больше того, имеются основания предполагать наличие различных метаболических коррелятов основных нервных процессов в больших полушариях головного мозга. «Процессы возбуждения в центральной нервной системе, — пишет Р. П. Ольнян-ская, — характеризуются, как правило, активацией окислительных процессов и соот­ветственно повышением уровня общего газообмена, а торможение — накоплением энергетических ресурсов и понижением уровня общего газообмена. Если считать, что энергетическим источником возбудительного характера могут служить дыхательные субстраты свободного окисления, то в качестве источников процессов торможения можно предположить распад богатых макроэргических соединений фосфора»³⁶.

Это предположение, как мы думаем, приближает к познанию феномена, который назван Уолтером Греем «ахиллесовой пятой мозга». Об этом феномене он пишет следу-³⁴ Так, например, А. Р. Лурия в последнее время выделяет в аппарате головного мозга человека три блока: 1) группу аппаратов, расположенных в глубине мозга и имеющих прямое отношение к обмену и к регуляции внутренней среды организма (энергетический блок); 2) группу аппаратов, принимающих, перерабатывающих и хранящих информацию; 3) группу аппаратов, профаммирующих и регулирующих сложные действия, процесс человеческой деятельности (Лурия А. Р. Пульт управления организмом //' Известия. — 1968, январь. — № 7).

³⁵ Олышнская Р. П. Очерки по регуляции обмена веществ. — М: Наука, 1964. — С. 195.

³⁶ Там ж е. - С. 198.

Глава 6. НейропсихичеЫая регуляция индивидуального развития человека

ющее: «Странным образом кора больших полушарий и подчиненные ей узлы плохо за­щищены против недостатка кислорода. Человек, погибающий в атмосфере угарного газа или разреженного воздуха, редко испытывает острое недомогание. Когда содержание кислорода в его крови падает примерно наполовину, он спокойно теряет сознание, причем изменения электрической активности его мозга могут быть минимальными, а часто их и вовсе нет... Его потребность в кислороде и сахаре постоянна и жестка. Но недостаток сахара может дать о себе знать, недостаток кислорода — никогда. Аго­ния при удушении, судорожные вздохи и одышка на самом деле объясняются накоп­лением в крови углекислоты — продукта окисления. И это мозг ощущает, задыхаясь, как от собственного дыма, хотя он и не в состоянии обнаружить, где перестала дей­ствовать отдушина»³⁷.

Близко к этому положению нейрофизиолога У. Грея положение известного биохи­мика Р. Уильямса: «Мозг, потребляющий "горючее" в огромном количестве, крайне чув­ствителен к его отсутствию. Хотя у взрослого человека вес мозга составляет только око­ло 2 % от веса тела, мозг потребляет примерно 25 % всего количества поглощаемого ор­ганизмом кислорода»³⁸. Р. Уильяме особенно отмечает начальный и конечный этапы онтогенетической эволюции в отношении потребления кислорода. У маленького ребенка около половины общего обмена организма приходится на долю мозга³⁹. Старческое слабо­умие связывается многими исследователями с тем, что мозг не может получать достаточ­ное количество крови из-за отложения в стенках сосудов холестерина. В процессах старе­ния вообще играют немаловажную роль различные проявления гипоксии.

В современной науке накапливается все большее число данных, относящихся к психофизиологической характеристике гипоксии, благодаря которым удается не только более полно описать психофизиологические сдвиги и последствия состояния гипоксии, но и практически решать многие вопросы ее терапии и профилактики, осо­бенно при профессиональном отборе летчиков. Обращено большое внимание на воз­никающие при гипоксии сенсорно-моторные, мнемичеекпе, вербально-логические и эмоциональные изменения, включающие столь разнородные явления, как эйфория, повышенная раздражительность, заторможенность и сонливость. Жизненно важным является сохранение сознания. По многим данным, время сохранения при взрывной декомпрессии равно 10-15 с.

Тренировка психофизиологических функций в целях акклиматизации к дея­тельности на больших высотах (у летчиков, альпинистов и т. д.) свидетельствует о больших возможностях адаптации и исключительной важности взаимосвязи энергетических и информационных процессов на уровне коры головного мозга. Об

³⁷ Грей У. Живой мозг. - М.: Мир, 19.66. - С. 232-233.

³⁸ Уильяме Р. Биохимическая индивидуальность. — М.: ИЛ, 1960. — С. 47.

³⁹ Вместе с тем известно, что новорожденные животные обнаруживают значительно большую сопротив­
ляемость острой гипоксии, чем взрослые. Время восстановления функций после анемизации головного
мозга у щенков значительно превосходит аналогичное время восстановления у взрослых собак, но высо­
кие степени гипоксии или асфиксии могут губительно действовать на головной мозг новорожденного
животного. Высказывается предположение, что повышенная устойчивость молодых животных к дей­
ствию гипоксии обусловлена рядом факторов, особенно низкой скоростью метаболических процессов
в головном мозге (Ван Лир Э., Стикней К. Гипоксия. — М.: Медицина, 1967. — С. 291. — В этой книге
имеется глава о влиянии гипоксии на психическую деятельность человека).

Человек как предмет познания

этом свидетельствует и влияние различных видов работы (физической и умствен­ной), профессиональных видов труда, спорта на изменения энергетического обмена у людей⁴⁰.

Хотя возможности взаимовлияния энергетических и психокортикальных процес­сов изучены еще недостаточно, но уже в настоящее время очевидно, что ограничение так называемого энергетического блока головного мозга его низшими этажами проти­воречит многим фактам. К числу их относится тканевое дыхание самого мозга. Извест­но, что повышение интенсивности дыхания мозга происходит на такой стадии разви­тия, на которой уровень основного обмена еще низок (т. е. в поздней фазе эмбриогене­за), но примечательно, что «именно в период увеличения потребления кислорода в коре головного мозга обнаруживается электрическая активность»⁴¹. Исследование измене­ний химического состава мозга на разных фазах онтогенеза привело биохимиков к зак­лючению, что «интенсивность дыхания мозга на разных этапах развития и его относи­тельная интенсивность по сравнению с гликолизом, по-видимому, обусловливают раз­ницу в сроках выживания животных разных возрастов при отсутствии кислорода. Аноксия вызывает сначала возбуждение, а затем кому. Следовательно, можно предпо­лагать, что при аноксии срок выживания лимитируется центральной нервной систе-мой»⁴² (курсив наш. — Б. А.).

Изучение процессов умирания, так называемой клинической смерти, оживления организма⁴³, а также состояния анабиоза⁴⁴ показывает, что граница между жизнью и смертью человека действительно пролегает на самых высших этажах иерархической системы регулирования информационных и энергетических потоков.

Иерархическая система регулирования (с ее кортико-ретикулярным ядром), хотя и является основной, не есть, однако, единственный механизм управления и связи. Один из крупнейших кибернетиков и нейрофизиологов У. Р. Эшби высказал обосно­ванное предположение о том, что существует вспомогательный или дополнительный регуляторныи механизм, когда «координация между реагирующими частями может происходить через посредство среды: связь внутри нервной системы не всегда необхо-дима»⁴⁵. В качестве наиболее общей модели такого рода он рассмотрел взаимодействие обеих рук в сложном действии игрока в теннис. В подобных случаях сложные процес­сы взаимодействия организма со средой осуществляются корой головного мозга без вовлечения всей основной иерархической системы регулирования. Предполагается, следовательно, некоторая самостоятельность больших полушарий головного мозга относительно других отделов центральной нервной системы. Однако Эшби, обосно­вывая предположение о существовании вспомогательного или дополнительного ме­ханизма регулирования, не определил структуру и функциональную природу после­днего. На основании ряда экспериментальных данных мы пришли к выводу, что этим дополнительным механизмом регулирования следует считать совместную работу больших полушарий головного мозга, их взаимодействие.

⁴⁰ См., например: Беркович Е. М. Энергетический обмен в норме и патологии. — М.: Медицина, 1964.

⁴¹ Мак-Ильвейн Г. Биохимия и центральная нервная система. — М.: ИЛ, 1962. — С. 317.

⁴² Там же, - С. 319.

⁴³ Гаевская М. С. Биохимия мозга при умирании и оживлении организма. — М.: Медгиз, 1963.

⁴⁴ Майстрах Е. В. Гипотермия и анабиоз. — М.: Наука, 1964.

⁴⁵ Эшби У. Р. Конструкция мозга. - М.: ИЛ, 1962. - С. 318.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

2. Дополнительная («горизонтальная») система регулирования

Билатеральная симметрия — фундаментальное явление всей эволюции жизни, особенно характерное для ее высших ступеней. Ж. Леб был одним из первых ученых, усмотревших в этой морфологической конструкции фактор функциональной дина­мики. Он впервые обратил внимание на смену радиальной симметрии билатеральной в процессе биологической эволюции и построил некоторые модели функциональной геометрии живых систем.

«Симметричность животного тела как отправной пункт для теории поведения живот-ных»⁴⁶ — так Ж. Леб сформулировал одно из важнейших положений, оставшееся, однако, почти не замеченным для современников⁴⁷, хотя предложенная им в 1918 г. теория тро-пизмов вызвала самую оживленную дискуссию. Исходя из общей геометрической струк­туры позвоночных, Ж. Леб считал вполне объяснимой обусловленную этой общей конст­рукцией симметричность строения центральной нервной системы, включая большие по­лушария головного мозга, но не усмотрел особой проблемы в совместной и раздельной их работе. Между тем в неврологии и физиологии центральной нервной системы эта пробле­ма рассматривалась как при функциональной характеристике структуры головного мозга (В. М. Бехтерев)⁴⁸, так и при определении общих принципов взаимодействия симметрич­но расположенных нервных центров (Н. Е. Введенский)⁴⁹.

Специальная постановка проблемы совместной, или парной, работы больших полу­шарий стала возможной благодаря применению метода условных рефлексов и искус­ственной взаимоизоляции больших полушарий посредством рассечения мозолистого тела — мощной системы комиссур, соединяющих гемисферы головного мозга. И. П. Пав­лов придавал важнейшее значение таким опытам и назвал эту проблему одним из очеред­ных вопросов физиологии больших полушарий, посвятив ей специальную статью в 1923 г. В этой статье он писал: «Один из очередных вопросов теперь нарождающейся строго объективной физиологии больших полушарий есть вопрос относительно парности больших полушарий. Что значит эта парность? Как понимать, как представлять себе од­новременную деятельность больших полушарий? Что рассчитано в ней на замещаемость и что, какие выгоды и излишки дает постоянная соединенная деятельность обоих полу­шарий?.. В физиологии условных рефлексов уже имеется ряд опытов, которые ребром ставят вопрос о парной деятельности больших полушарий»⁵⁰.

⁴⁶ Леб Ж. Вынужденные движения, тропизмы и поведение животных. — М.: ГИЗ, 1926. — С. 6.

⁴⁷ Примечательно, что и в наше время это положение не учитывается американскими учеными в общей
характеристике факторов, обусловливающих поведение животных (Детьер В., Стеллар Э. Поведение
животных, — М.: Наука, 1967).

⁴⁸ См., например, одну из ранних неврологических работ В. М. Бехтерева «Физиология двигательной об­
ласти мозговой коры» (Архив психиатрии 1886-1887 гг. — СПб.). Особенное значение в этом отноше­
нии имеет труд В. М. Бехтерева «Основы учения о функциях мозга» (выи. 1 - - 7, СПб., 1905-1907).

⁴⁹ Введенский Н. Е. Физиология нервных центров // Поли. собр. соч. — Т. 5. — Л.: Изд. ЛГУ, 1954.

⁵⁰ Павлов И. П. Один из очередных вопросов физиологии больших полушарий // Поли. собр. соч. -»Т. 3 —
Кн. 2. - М.: Изд. АН СССР, 1951. - С. 18.

Человек как предмет познания

На эти опыты И. П. Павлов ссылался и в последующих работах, не возвращаясь, однако, к поставленной проблеме. В павловской школе эта проблема стала вновь раз­рабатываться лишь спустя несколько десятилетий, особенно в 50-х годах⁵¹. Дальней­шая физиологическая разработка этой проблемы связана с трудами лаборатории Э. Ш. Айрапетьянца⁵² (здесь особенно следует выделить труды В. Л. Бианки⁵³) и с ис­следованиями В. М. Мосидзе⁵⁴.

Мы подошли к этой проблеме несколько раньше, проводя психофизиологические исследования динамики чувствительности разных анализаторов человека, в которых парные рецепторы соединены с обоими полушариями сложными системами перекрест­ных и прямых афферентных путей. Обобщая предварительные данные этих исследова­ний за 1937-1947 гг., мы писали следующее: «Как все дистансрецепторы, так и кинесте­зия конечностей симметричны. Парность этих чувствующих систем прямо указывает на их интимнейшую связь со взаимодействием обоих полушарий. Однако этот фактор пока еще лишь частично учитывается при изолированном изучении бинокулярного зрения или бинаурального слуха... Между тем в симметрии строения и асимметрично­сти функционирования скрыта одна из самых крупных загадок современной психо­физиологии, без раскрытия которой нельзя разрешить ни одного вопроса теории вос­приятия пространства»⁵⁰.

Именно с этих позиций нас заинтересовали явления многократного резервирования («излишков», по выражению И. П. Павлова) функций, их дублирования, компенсации, взаимной индукции нервных процессов через комиссуратьные пути между обоими полу­шариями и другие феномены, характеризующие парную работу больших полушарий го­ловного мозга. Постепенно вычленялись три главных психофизиологических аспекта этой проблемы: а) парная работа больших полушарий как специальный механизм простран­ственной ориентации и восприятия пространства⁵⁶; б) интегративная роль взаимодей­ствия полушарий в накоплении и организации индивидуального опыта; в) регулирование информационных и энергетических потоков парной работой больших полушарий⁵⁷.

⁵¹ Абулудзе К. С. Суммационный рефлекс / / Т р. лаб. И. П. Павлова. — Т. 15. — М.: Изд. АН СССР, 1949;
Его же. Изучение рефлекторной деятельности слюнных и слезных желез. — М.: Изд. АН СССР, 1953;
Его же. К вопросу о функции парных органов. — М.: Медгиз, 1961.

⁵² Айрапетьянц Э. Ш. Опыт сравнительного изучения принципа замещаемости в межанализаторной интегра­
ции // Вопр. сравнит, физиологии анализаторов. — Вып. 1. — Л.: Изд. ЛГУ, 1960; Айрапетьянц Э. Ш., Биан-
ки В. Л. О развитии пространственного анализа и парной работе больших полушарий // Там же.

⁵³ Бианки В. Л. К сравнительной физиологии парной работы больших полушарий головного мозга: Автореф.
канд. дис. — Л., 1956; Его же. Эволюция парной функции мозговых полушарий. — Л.: Изд. ЛГУ, 1967.

³⁴ Мосидзе В. М. О парной и раздельной работе больших полушарий головного мозга: Автореф. докт. дис. — Тбилиси, 1962; Его же. Материалы о парной и раздельной работе больших полушарий головного моз­га. — Тбилиси: Мецниереба, 1964.

⁵⁵ Ананьев Б. Г. Материалы к психологической теории ощущений // Пробл. психологии: Сб. — Л.: Изд.
ЛГУ, 1948. - С. 18.

⁵⁶ Ананьев Б. Г. Проблемы парной работы больших полушарий головного мозга в учении И. П. Павлова
и психологии // Учение И. П. Павлова и филос. вопр. психологии: Сб. — М.: Изд. АН СССР, 1952; Его
же. Пространственное различение; Его же. Системный механизм восприятия пространства и парная ра­
бота больших полушарий // Пробл. восприятия пространства и пространств, представлений: Сб. — М.:
Изд. АПН РСФСР, 1961.

⁵⁷ Ананьев Б. Г. Билатеральные связи в их пространственно-ориентационном и общем значении // Пробл.
восприятия пространства и времени: Сб. — Л., 1961; Его же. Билатеральное регулирование как механизм
поведения // Вопр. психологии. — 1963. — № 5.

Глава 6. Нейропсихическая регуляция индивидуального развития человека

Первый из этих аспектов стал объектом комплексных исследований, в которых объединились психология, физиология и многие другие дисциплины. Нам удалось на I (1959 г.) и II (1962 г.) научных совещаниях по проблемам восприятия пространства и времени рассмотреть новейшие данные этих наук о парной работе больших полуша­рий. Благодаря этому данные психологических и физиологических исследований были представлены в объединенном докладе на организованном нами симпозиуме по проблемам восприятия пространства и времени на XVIII Международном психоло­гическом конгрессе (Москва, 1966 г.)⁵⁸.

Однако наши интересы все более сосредоточивались не на исследовании специ­альных функций больших полушарий (адаптации к пространственным условиям суще­ствования), а на изучении самых общих их регуляторных функций. Мы пришли к выво­ду, что большие полушария образуют билатеральную систему регулирования процес­сов жизнедеятельности и поведения. Наиболее сложным оказался вопрос о симметрии и асимметрии в структуре и динамике билатеральной системы регулирования.

Мы имеем теперь основания рассматривать билатеральные связи и как высшее проявление общей (мультистабильной) системы регулирования, и как особый меха­низм, который можно было бы назвать горизонтальным контуром регулирования, до­полняющим основную, вертикальную иерархическую систему регулирования. Однако дополнительный регуляторный механизм приобретает все большее значение в процес­се эволюции человека. Это объясняется тем, что, на наш взгляд, прогресс регулирования неразрывно связан с совершенствованием процессов отражения и активной ориентиров­кой организма в окружающем мире.

Если онтогенетическое развитие регулируется иерархической системой управле­ния, то правомерно предположить, учитывая постоянное совмещение с ней дополни­тельного контура регулирования, что взаимодействие свойств онтогенетического раз­вития регулируется также и билатерально. Основные индикаторы этого билатераль­ного регулирования — бинарные эффекты и