В системе перцептивных процессов

И ОСОБЕННОСТИ ЕГО СОДЕРЖАНИЯ*

Начало исследований социальной перцепции в социальной пси-хологии ознаменовало собой уточнение содержания этого понятия и с точки зрения составления своеобразного «перечня» социальных объектов, восприятие которых необходимо проанализировать. Наибо-лее часто выделялись три класса социальных объектов: другой чело-век, группа, более широкая социальная общность. Таким образом, были заданы как минимум три направления исследований: восприятие чело-веком другого человека, восприятие человеком группы, восприятие человеком более широкой социальной общности. Однако судьба этих трех направлений сложилась неодинаково. Проблема восприятия чело-веком широкой социальной общности («большой» социальной груп-пы) вообще не получила развития, как и вся социально-психологичес-кая проблематика «больших» групп. Все исследования, которые хотя бы условно можно было отнести к этому направлению, оказались скон-центрированными скорее в социологических или культурантрополо-гических работах, где они претерпели существенную модификацию: исследования «восприятия» человеком социального класса или этни-ческой группы, к которой он принадлежит, утратили полностью свое психологическое содержание. Те образцы, которые можно найти в социологии или этнографии, даже с самыми большими натяжками трудно отнести к исследованиям социальной перцепции.

Изучение восприятия человеком своей собственной группы, не-сомненно, представлено в социальной психологии, хотя обычно оно осуществляется не в терминах перцептивных процессов. Так, напри-мер, в различных социометрических исследованиях выявление стату-са индивида в группе, и главное осознание им этого статуса, есть по существу не что иное, как анализ определенной стороны восприятия

* Межличностное восприятие в группе/Под ред. Г.М. Андреевой, А.И.Донцова. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. С. 26-36.

индивидом своей собственной группы. Точно также восприятие норм, ценностей группы в известном смысле тоже может быть интерпрети-ровано как «восприятие группы», однако лишь в известном смысле. Поскольку и эти исследования, как правило, ведутся не в терминах перцептивных процессов, их содержание весьма мало дает для пости-жения самого феномена социальной перцепции.

По-иному сложилась судьба первого из трех обозначенных направ-лений: исследования восприятия человеком другого человека практи-чески «поглотили» все исследования по социальной перцепции. Как уже отмечалось, именно это привело к неточному употреблению по-нятий, когда «социальная перцепция» оказалась сведенной к «меж-личностной перцепции». Это не способствовало более тщательному анализу самой межличностной перцепции, выяснению особенностей ее структуры и содержания.

Но указанные ограничения в направлениях исследования соци-альной перцепции не исчерпываются только приведенными сообра-жениями. Все, что было сказано выше, относилось лишь к определе-нию объекта в процессах социальной перцепции, в то время как зако-номерно поставить вопрос и о субъекте этих процессов. Коль скоро проанализированы отличия подхода социальной психологии от об-щей психологии в изучении перцептивных процессов, можно допус-тить и значительно более расширенное толкование вопроса о субъек-те познания (восприятия) социальных объектов.

Огромный экспериментальный материал, которым располагает сегодня социальная психология, показывает, что здесь зафиксирован и описан целый рад явлений, где, например, группа выступает субъек-том определенного рода оценок в отношении своего собственного члена, другой группы и т.д. Обычно эти исследования тоже ни в коей мере не используют понятийный аппарат, свойственный исследовани-ям перцептивных процессов, но существо вопроса указывает на прин-ципиальную возможность применения здесь такого аппарата. Поэтому если поставить целью создание целостной теории социальной перцеп-ции, то надо не просто учесть все возможные варианты объектов и субъектов социально-перцептивного процесса и их отношений, но и решить принципиальный вопрос о том, уместно ли вообще рассматри-вать в качестве субъекта не индивида, а какое-либо групповое образова-ние. На первом этапе решения этого вопроса можно облегчить задачу и пока оставить в стороне вопрос о широких социальных общностях как возможных элементах перцептивного процесса. Выделим те из эле-ментов, которые хотя и с разной степенью подробности исследованы на экспериментальном уровне: личности и группы.

Что касается личностей в качестве субъектов восприятия, то воп-рос этот не требует никакого специального обсуждения: именно они и рассматриваются традиционно во всех исследованиях. Сложнее воп-рос о группах как возможных субъектах социальной перцепции.

147 ю*

Сделанные выше оговорки относительно некоторой метафорич-ности понятия «перцепция» в социальной психологии в известной степени снимут трудность допущения столь произвольной трактовки субъекта восприятия. Тем более что сам факт возможности восприя-тия группой какого-либо социального объекта констатируется не только на уровне здравого смысла («школьный класс хорошо воспринял но-вого классного руководителя», «пациентам понравился новый врач», «у этой бригады не сложились отношения с другой бригадой» и т.д.), но и в экспериментальной практике социально-психологических ис-следований. Чем иным, как не результатом восприятия группы груп-пой, является формирование определенных стереотипов? Чем иным, как не восприятием группой одного из своих собственных членов, является формирование психологического статуса индивида в группе? Естественно, что восприятие трактуется здесь не традиционно, но если условность термина принята, такая постановка вопроса вполне допустима. Другой вопрос в том, что необходимо еще исследовать специфическое содержание, которое вкладывается в понятие перцеп-ции, употребленное в предлагаемом смысле.

Если применение принципа деятельности в социальной психоло-гии означает в том числе интерпретацию группы в качестве субъекта деятельности, то вполне логично допустить и трактовку ее в качестве субъекта восприятия. Изложенное не снимает необходимости длитель-ного и специального исследования этой проблемы на теоретическом уровне, но позволяет принять сформулированный принцип в каче-стве гипотезы и опереться на него как на основу для построения клас-сификации различных форм социальной перцепции. <...>

Структура межличностного восприятия обычно описывается как трехкомпонентная. Она включает в себя: субъект межличностного вос-приятия, объект межличностного восприятия и сам процесс межлич-ностного восприятия. И хотя, как это отмечалось выше, анализу тре-тьего компонента уделялось значительно меньше внимания в реаль-ной практике исследований, он в действительности представляет, по-видимому, наибольший интерес.

Относительно субъекта и объекта межличностного восприятия в традиционных исследованиях установлено более или менее полное согласие в том плане, какие характеристики их должны учитываться при исследованиях межличностного восприятия. Для субъекта воспри-ятия все характеристики разделяются на два класса: физические и социальные. В свою очередь социальные характеристики включают в себя внешние (формальные ролевые характеристики и межличност-ные ролевые характеристики) и внутренние (система диспозиций личности, структура мотивов и т.д.). Соответственно такие же харак-теристики фиксируются и у объекта межличностного восприятия. Весь смысл взаимодействия субъекта и объекта межличностного восприя-тия состоит в том, что воспринимающий строит определенную систе-

му выводов и заключений относительно воспринимаемого на основе своеобразного «прочтения» его внешних данных. С.Л. Рубинштейн от-мечал по этому поводу: «В повседневной жизни, общаясь с людьми, мы ориентируемся в их поведении, поскольку мы как бы «читаем» его, то есть расшифровываем значение его внешних данных и раскры-ваем смысл получающегося таким образом текста в контексте, имею-щем свой внутренний психологический план. Это «чтение» протекает бегло, поскольку в процессе общения с окружающими у нас выраба-тывается определенный более или менее автоматически функциони-рующий психологический подтекст к их поведению». Легко предполо-жить, что «качество» такого прочтения обусловлено как способностя-ми читающего, так и ясностью текста.

Именно поэтому для результата межличностного восприятия зна-чимыми являются характеристики и субъекта, и объекта. Однако если продолжать линию предложенных образов, то можно предположить, что качество чтения обусловлено и таким важным фактором, как ус-ловия, в которых осуществляется процесс, в частности освещенность текста, наличие или отсутствие помех при чтении и т.д. Переводя по-нятие «условия чтения» на язык экспериментальных исследований межличностного восприятия, необходимо включить в анализ и такой компонент, как ситуация межличностного восприятия. Такой компо-нент, действительно, фиксируется, но необходима еще дискуссия по поводу того, какие факторы необходимо учесть при описании этой ситуации. С нашей точки зрения, важнейшим из этих факторов долж-на быть совместная деятельность субъекта и объекта межличностного восприятия.

Психологическая характеристика «взаимодействия» субъекта и объекта межличностного восприятия заключается в построении обра-за другого человека. При этом возникают два вопроса: каким спосо-бом формируется этот образ и каков этот образ, т.е. каково представ-ление субъекта об объекте. Именно для ответа на эти вопросы необхо-димо включение в исследование межличностного восприятия описания не только субъекта и объекта, но и самого процесса.

Нельзя сказать, что такое описание процесса, его механизма во-обще отсутствует в традиционных исследованиях. Напротив, в них выявлены некоторые, весьма важные стороны. Установлена такая важ-ная специфическая черта межличностного восприятия, что здесь в процесс включены два человека, каждый из которых является актив-ным субъектом, и по существу осуществляется одновременно как бы «двойной» процесс — взаимного восприятия и познания (поэтому само противопоставление субъекта и объекта здесь не вполне коррек-тно). При построении стратегии взаимодействия двух людей, находя-щихся в условиях этого взаимопознания, каждому из партнеров при-ходится принимать в расчет не только свои собственные потребнос-ти, мотивы, установки, но и потребности, мотивы, установки другого.

Все это приводит к тому, что на уровне каждого отдельного акта взаимного познания двумя людьми друг друга могут быть выделены такие стороны этого процесса, как идентификация и рефлексия.

Существует большое количество исследований каждой из этих сторон процесса межличностного восприятия. Естественно, что иден-тификация понимается здесь не в том ее значении, как она первона-чально интерпретировалась в системе психоанализа. В контексте изу-чения межличностного восприятия идентификация обозначает тот простой эмпирический факт, установленный в ряде экспериментов, что простейший способ понимания другого человека есть уподобле-ние себя ему. Это, разумеется, не единственный способ, но в реаль-ном общении между собой люди часто пользуются этим способом: предположение о внутреннем состоянии партнера по общению стро-ится на основе попытки поставить себя на его место. Установлена тесная связь между идентификацией и эмпатией, которая в контек-сте изучения межличностного восприятия тоже выступает как один из способов понимания другого человека, хотя и весьма специфи-чески: слово «понимание» здесь используется метафорически, ибо в действительности речь идет о способности человека эмоционально откликнуться на проблемы другого человека. Механизмы эмпатии и идентификации в определенных чертах сходны: и там и здесь присут-ствует умение поставить себя на место другого, взглянуть на вещи с его точки зрения. Однако взглянуть на вещи с чьей-либо точки зре-ния не означает обязательного отождествления себя с другим чело-веком. Отождествление имеет место в том случае, когда поведение строится так, как его строит «другой». Проявление же эмпатии озна-чает, что линия поведения другого принимается в расчет, к ней про-является сочувствие (или сопереживание), но своя собственная стра-тегия поведения строится совсем по-другому. Одно дело понять вос-принимаемого человека, встав на его позицию, другое дело — понять его (сопереживать ему), приняв в расчет его точку зрения, сочув-ствуя ей.

Безотносительно к тому, какой из этих двух вариантов понима-ния исследуется (а каждый из них имеет свою собственную тради-цию изучения), требует своего решения еще один вопрос: как будет в каждом случае тот, «другой» воспринимать меня, понимать линию моего поведения. Иными словами, в процесс взаимного восприятия людьми друг друга обязательно вмешивается явление рефлексии. Здесь термин «рефлексия» употребляется не в том значении, в котором он обычно употребляется в философии; здесь под рефлексией понима-ется осознание каждым из участников процесса межличностного вос-приятия того, как он воспринимается своим партнером по общению. Это не просто знание другого, понимание другого, но знание того, как другой знает (понимает) меня, своеобразный удвоенный про­цесс зеркальных отражений друг друга, содержанием которого явля-

ется «воспроизведение внутреннего мира партнера по взаимодействию, причем в этом внутреннем мире, в свою очередь, отражается внут-ренний мир первого исследователя».

Изучение этих явлений, конечно, относится к познанию меха-низма процесса межличностного восприятия, но, несмотря на со-лидное количество исследований названных проблем, все же общая характеристика процесса оставалась довольно описательной. Лишь уси-лия последних лет продвинули вперед наши знания об этом процес-се, выявив в нем то специфическое, что наиболее очевидно отличает содержание межличностного восприятия от процессов восприятия физических объектов. Хотя уже в самом начале исследований в обла-сти социальной перцепции имели место попытки вычленить это спе-цифическое, существенный шаг был сделан лишь в связи с «откры-тием» феномена каузальной атрибуции. Предположение о том, что специфика восприятия человека человеком заключается во включе-нии момента причинной интерпретации поведения другого человека, привело к построению целого ряда схем, претендующих на раскры-тие механизма такой интерпретации. Совокупность теоретических по-строений и экспериментальных исследований, посвященных этим воп-росам, получила название области каузальной атрибуции.

Исследования каузальной атрибуции в широком смысле слова рас-сматриваются как изучение попыток «рядового человека», «человека с улицы» понять причину и следствие тех событий, свидетелем кото-рых он является.

Иными словами, акцент делается на так называемой «наивной психологии», на ее интерпретациях «своего» и «чужого» поведения. Родоначальником исследований по каузальной атрибуции является Ф. Хайдер, впервые сформулировавший и саму идею каузальной ат-рибуции и давший систематическое описание различных схем, кото-рыми пользуется человек при построении причинного объяснения поведения другого человека. Из других авторов, работающих в этой области, наиболее значительные исследования проводили Э. Джонс и К. Дэвис, а также Г. Келли. По мере развития идей каузальной атри-буции изменялось первоначальное содержание концепции. Если ра-нее речь шла лишь о способах приписывания причин поведения, то теперь исследуют способы приписывания более широкого класса ха-рактеристик: интенций, чувств, качеств личности. Однако основной тезис остается неизменным: люди, познавая друг друга, стремятся к познанию причин поведения и вообще причинных зависимостей ок-ружающего их мира. При этом они, естественно, опираются на ту информацию, которую могут получить об этих явлениях. Однако, по-скольку сплошь и рядом этой информации оказывается недостаточ-но, а потребность сделать причинный вывод остается, человек в та-кой ситуации начинает не столько искать истинные причины, сколь-ко приписывать их интересующему его социальному объекту.

Таким образом, содержанием процесса познания другого челове-ка становится процесс этого приписывания, т.е. каузальная атрибу-ция. Сегодня среди исследователей межличностного восприятия су-ществует мнение, что открытие явления каузальной атрибуции озна-чает важнейший шаг по пути развития знаний о процессах межличностного восприятия.

Можно согласиться с тем, что процессы каузальной атрибуции действительно составляют существенную сторону межличностного восприятия, причем ту, которая значительно слабее проанализирова-на в предшествующий период, а именно характеристику самого про-цесса восприятия другого человека, его специфику.

Г.М. Андреева

АТРИБУТИВНЫЕ ПРОЦЕССЫ*

<...> В социальной психологии возникает особое направление исследований, посвященных анализу того, каким образом люди ин-терпретируют причины поведения другого человека в условиях недо-статочности информации об этих причинах. При наличии достаточ-ной информации поступки других людей тоже, конечно, интерпре-тируются, но здесь предполагается, что причины известны. Когда же они неизвестны, средством причинного объяснения выступает при-писывание, т.е. осуществляется своеобразное достраивание инфор-мации. При этом сфера приписывания становится значительно более широкой — причины приписываются не только поведению отдель-ного человека, но вообще различным социальным явлениям. Поэто-му можно сказать, что процесс атрибуции служит человеку для того, чтобы придать смысл окружающему.

Здесь очевидна связь с теориями когнитивного соответствия, где также ставился вопрос о природе Смысла. Однако заметны и разли-чия этих двух подходов. В теориях когнитивного соответствия вопрос о природе смысла ставился на высоком, почти философском уровне, здесь же подчеркивается, что, не решая философских проблем, надо пытаться решить вопрос на операционном уровне, а именно опреде-лить, какого рода информацию люди берут в расчет, приписывая кому-либо что-либо? Кроме этого, теории атрибуции начинают с анализа мотивации индивида понять причины и следствия отноше-

* Андреева Г.М. Психология социального познания. М.: Аспект Пресс 1997
С. 64-88. '

ний, потребности людей понять характер окружающего для ориента-ции в нем и для возможности построить предсказание событий и поступков. Причина, которую человек приписывает данному явле-нию, имеет важные последствия для его собственного поведения, так как значение события и его реакция на него детерминированы в большой степени приписанной причиной.

Разработка этой проблематики не означает исследования процес-са приписывания причин поведения другому человеку, как это сле-дует делать, а, напротив, как это на самом деле делается обычным человеком, которого Ф. Хайдер назвал «наивным психологом». Хай-дер отмечал, что люди в своих обыденных поступках, в обыденной жизни всегда не просто наблюдают явления, но анализируют их с целью осмысления сути происходящего. Отсюда их стремление преж-де всего понять причины поведения другого человека, и если не хва-тает информации относительно этих причин, то люди приписывают их. Обычно они стремятся приписать стабильные, достаточно широ-ко распространенные и типичные причины, хотя по-разному оцени-вают намеренное и ненамеренное поведение. Чтобы определить в каж-дом конкретном случае, какую причину следует приписать, необхо-димо знать возможные типы причин. Для Хайдера — это причины личностные (т.е. когда причина приписывается действию субъекта) и причины, коренящиеся в «среде» (т.е. такие, которые приписывают-ся обстоятельствам).

Это были первые «наброски» теорий каузальной атрибуции. Впос-ледствии теории эти были значительно обогащены, так что сегодня иногда говорят даже не об атрибутивной теории, а о «психологичес-ком объяснении». Поскольку проблематика атрибуции связана с про-цессом объяснения человеком окружающего мира, необходимо раз-вести понятия «научное объяснение» и «обыденное объяснение». Тра-диция исследования научного объяснения достаточна стара, особенно в логике и философии научного исследования. Объяснение рассмат-ривается здесь как стержень научного познания. Точно так же и обы-денное объяснение — стержень обыденного познания мира, основ-ной способ осмысления мира «человеком с улицы»: вся система его отношений с миром опосредована именно обыденным объяснением. Поэтому атрибутивная теория, имеющая дело с этим обыденным объяснением, и может быть рассмотрена как самый яркий пример перехода от социального восприятия к социальному познанию.

При анализе атрибутивного процесса нужно иметь в виду отли-чия, которые существуют между научным и обыденным объясне-нием.

Научное объяснение выступает как бы «бессубъектным»: неваж-но, кто объясняет, важен результат. Хотя, как справедливо показал А.В. Юревич, в действительности все же указание на то, кто объяс-няет, в скрытой форме содержится: у всякого ученого, осуществля-

ющего научное объяснение, свое «личное уравнение», свой «жиз-ненный мир», то есть своя интерпретация объяснимого. Именно это и служит причиной многочисленных ошибок, известных в истории науки.

Обыденное объяснение, напротив, целиком «субъективно»: здесь познает и, значит, объясняет конкретный «наивный субъект», кото-рый всегда находится в общении с другим, то есть они объясняют в конце концов вместе, привнося в этот процесс всю совокупность своих отношений. В отличие от научного объяснения, где сначала получается знание и лишь затем оно «накладывается» на действитель-ность, в случае обыденного объяснения оно немедленно, несмотря на свою несовершенную форму, схватывает значение, то есть «под-водит его под эталоны» и высвечивает смысл. Поэтому это весьма специфическая форма объяснения, которая существует в виде «при-писывания» —атрибуции.

Однако важно последовательно проследить, как развивались идеи атрибуции. Во-первых, с самого начала подчеркивалась потребность человека понять окружающий его мир и атрибуция рассматривалось как одно из средств такого понимания. Во-вторых, само первичное понятие «каузальная атрибуция» было позже заменено более широ-ким понятием «атрибутивные процессы», поскольку было установ-лено, что люди в процессе познания другого человека приписывают ему не только причины поведения, но часто и определенные лично-стные черты, мотивы, потребности и пр. В-третьих, в основном уси-лиями С. Бема, в число атрибутивных процессов были включены и явления самоатрибуции, то есть процессы, относящиеся к восприя-тию и познанию себя. Бем выступил против Фестингера с его теори-ей когнитивного диссонанса. По Фестингеру, как мы помним, люди знают о несоответствии своих мнений, установок поведению, и от-сюда у них диссонанс. Бем считает, что люди не знают обычно свои подлинные установки, напротив, они выводят их из своего поведе-ния (узнают, таким образом, задним числом), поэтому сомнительно наличие у них диссонанса. Механизмы самоатрибуции нужно поэто-му изучать специально. В-четвертых, были установлены и еще более сложные зависимости. Например, люди часто озабочены не столько поиском причин поведения другого человека, сколько поиском того, что в людях нам может быть полезно: для нас часто важнее ценности человека, чем понимание его природы; действия людей поэтому мы чаще оцениваем по их адекватности, а не по их причинной обуслов-ленности.

Все сказанное служит доказательством того, что при развитии теорий атрибуции в анализ все больше и больше включается широ-кий круг вопросов познания, а не только восприятия. Это положение раскрывается с особой очевидностью в теории атрибуции, которая в последние годы предложена рядом социальных психологов в Европе. 154

Эта теория получила название «теории социальной атрибуции». М. Хью-стон и И. Яспарс делают акцент на том, что в атрибутивных теориях должен рассматриваться процесс приписывания причин именно со-циального поведения. В традиционном подходе акцент делался на том, как индивид осуществляет атрибутивный процесс без учета принад-лежности этого индивида к определенной социальной группе. В но-вом подходе подчеркивается, что индивид приписывает что-либо другому на основе представлений о группе, к которой принадлежит этот «другой». Кроме того, в атрибутивном процессе учитывается и характер взаимодействий, которые сложились в группе, к которой принадлежит субъект восприятия. Таким образом, умножается коли-чество связей, которые должны быть учтены при процессе приписы-вания, и тем самым процесс еще более удаляется от «чистого» вос-приятия и дополняется целым комплексом мыслительных операций. При более подробном рассмотрении атрибутивных процессов нуж-но обсудить как минимум два кардинальных вопроса: как осуществ-ляется сам процесс (т.е. какой логике подчиняется, каковы его ком-поненты, этапы и пр.) и откуда «берутся» приписываемые причины?