Глава 34. Проигранная партия

 

Когда, как не рано утром перед активацией «Евангелиона», можно застать Геофронт в умиротворяющей тишине. Ни грохота строительных и монтажных работ, ни суетящихся работников, ни воя громкоговорителей, которые вечно о чём-то предупреждают. Редкий, короткий отрезок времени, настоящая аномалия, когда всё вокруг застывает, когда почти весь научный, технический и инженерный персонал набирается сил перед ответственным днём. Только где-то в командном центре неустанно бдят оперативники на дежурстве. В остальном настолько тихо, что можно услышать чьё-то полусонное шарканье в глубинах коридоров штаб-квартиры или же размеренное жужжание автоматов с прохладительными напитками.

Время здесь и сейчас словно застыло, благодаря чему в местных стенах, давным-давно ставших родными, чувствовался особый домашний уют. Фуюцки Козо нравилось столь редкое безмятежное состояние Геофронта, лишённое каждодневной суеты и попыток наверстать вечно срывающийся график. Не надо никуда бежать, не надо за чем-то гнаться. Можно просто расслабиться и позволить себе маленькую прихоть — например, почитать, как в старые добрые времена, утреннюю газету.

Двери лифта распахнулись, за ними обнаружилась широко зевающая Ибуки Майя. Исполнительная и ответственная девушка, полная энтузиазма, но ей не хватало амбициозности. Фуюцки помнил первые её дни в Геофронте: вечно смущалась и кланялась по поводу любой, даже незначительной оплошности. И дело было не только в том, что она хотела всё исполнять идеально, а в том, что не хотела никого подводить. С того времени многое изменилось, девушка повзрослела, набралась опыта и смелости. И за всеми этими метаморфозами Фуюцки наблюдал как за становлением своей собственной дочери. Это же касалось не только Ибуки, но и очень многих хороших и добрых людей.

Сонная Майя, как только заметила замкома, сразу очнулась и смущённо прикрылась планшетом. Мигом позже постаралась сделать серьёзное лицо выспавшегося человека. И ей можно было бы поверить, если бы она косметикой тщательнее скрыла синяки под глазами.

«Как это на неё похоже», — слегка приподнялись уголки губ Козо.

— С доброй ночью… утром… — замялась Майя и глянула на часы. — Здравствуйте, замкомандующего Фуюцки.

— С добрым утром, Ибуки-кун, — вошёл он в лифт и выбрал нужный этаж. — Доктор Акаги вас совсем загоняла?

— Нет, что вы, — Майя фальшиво хихикнула, — мы сами вызвались прийти пораньше, чтобы без спешки подготовиться к реактивации.

Фуюцки одобряюще кивнул. Такая инициативность ему нравилась, навевала приятные воспоминания о времени работы в лаборатории. Времени открытий, свершений, времени, когда его бывшие студенты, с которыми он неустанно работал, были счастливы.

Когда двери захлопнулись и лифт плавно двинулся вверх, профессор наставительно добавил:

— Работа важна, но и отдыхом пренебрегать нельзя. Иначе не ровён час перегоришь.

— Да… — ответила задумавшаяся Майя. — Позволите спросить?

— Конечно.

— С вами, Фуюцки-сама, нечто подобное было?

— Разумеется.

— Простите, что нагло интересуюсь…

— Всё нормально, — Козо мягко её прервал, как истинный преподаватель, — это уже было давно, за несколько лет до Второго удара. Тогда я ещё не мог позволить себе, чтобы мои бывшие студенты меня обошли, и в попытках их догнать я и перегорел. После чего прошло много времени, прежде чем удалось смириться и снова попасть в струю. Так что не стоит перетруждаться сверх меры. Более того, перегореть в твоём возрасте — ещё хуже, ибо совсем теряешь из виду ориентиры, рискуя заплутать в лесу, покрытом кромешной тьмой.

— Да, Фуюцки-сама, — не стала Майя спорить. — А кто эти студенты, которые смогли обойти самого профессора?

Мужчина некоторое время молчал, с упоением вспоминая золотую пору. Пору, когда в Японии ещё были ярко выраженные времена года, когда ещё была зима, когда ещё выпадал снег. Времена, когда в стране были порядок и уверенность в завтрашнем дне, когда у мира ещё был шанс. Было… всё было. Но пропало.

«Ради чего, Юи?..» — про себя спросил он и коротко добавил вслух:

— Икари.

— Случайно вы не про командующего?

— Про обоих Икари. Но, конечно, в особенности про Юи.

— Вот моя глупая башка, — Майя с невинной улыбкой слегка ударила себя по лбу планшетом, — Юи-сан же стояла у истоков проекта Е. — Лейтенант снова о чём-то задумалась, и её словно осенило: — Неужели именно в проекте Е она вас и обошла?

Фуюцки лишь мягко улыбнулся.

— Жаль, её нет с нами, — вздохнула Майя, — мы до сих пор и половины не понимаем в «Евангелионах»…

— Рано или поздно вы сможете разобраться, ведь Юи была вовсе не волшебницей.

— Да… Однако, вашими словами, Акаги-сэмпай перегорает в попытках догнать призрак Юи-сан, хотя даже мне видно, насколько это недостижимо! И, как мне кажется, всё ради того, чтобы доказать собственной покойной матери, что она достойна её наследства… Но вся трагедия в том, что никто не может ей сказать, где надо остановиться, ибо только сама сэмпай знает, где проходит та черта… Если бы Наоко-сан не разбилась… Ой, — Майя осеклась и покраснела, — простите, что меня понесло, а вам приходится выслушивать мои жалобы…

— Не извиняйтесь, — успокоил её Фуюцки, — как я уже говорил, иногда стоит отвлечься. А лишний раз выговориться — всегда помогает.

— Да… — покорно согласилась Майя, задумчиво глядя на газету в его руках. — Можно ещё один вопрос, Фуюцки-сама?

Мужчина кивнул.

— Насколько я знаю, вы хорошо владеете современной техникой и вы сами же настаивали на информатизации всех сотрудников NERV, — девушка непонимающе повернула голову на бок, — тогда зачем вам газета?

— Я хочу немного побыть старомодным, — улыбнулся он.

— Понятненько, — развеселилась девушка.

Прозвучал сигнал, и двухстворчатые двери распахнулись.

— Тогда с вашего позволения, — как только Майя оказалась вне лифта, она развернулась лицом к Козо и поклонилась, не скрывая приподнятого настроения, — я рада, что мы работаем вместе, и благодарна за проявленную вами заботу. Ваши наставления, профессор, я передам и сэмпаю.

Через мгновение девушка присоединилась к другим сотрудникам научного отдела, среди которых выделялся поигрывавший на воображаемой гитаре длинноволосый Аоба Шигеру.

— О, Май-ти! — воскликнул он, как только её заметил.

— Не называй меня так!

— Ладно-ладно, Майя-чан, у меня к тебе serious business.

— Нет.

— Ну погоди, выслушай хоть.

— Нет!

— Тебе понравится!

— И слушать не хочу!

«Молодость», — порадовался за них Фуюцки прежде, чем перед ним закрылись двери лифта.

На этаже с кабинетом Икари царила привычная тишина. Хорошо освещённые коридоры застыли во времени уже очень давно — как только сюда переехал сам командующий. Типичный кабинет для большого начальника, который соорудили инженеры штаб-квартиры, Гендо не пришёлся по вкусу. Ибо вкусы у него всегда были странные. Долго командующий не высидел там и переехал на один из верхних этажей пирамидального здания, в зал отдыха с обзорной площадкой. И этот поступок бывшего его студента был из тех, что профессор уже и не пытался понять.

Практически у самого кабинета Икари стоял переминавшийся с ноги на ногу сонный начальник инженерной службы с внушительным отчётом в руках. Измождённый сверхурочной работой мужчина никак не мог решиться предстать перед командующим. Ещё бы — его отдел сорвал все мыслимые сроки, и начальник резонно боялся, что живым из кабинета не выйдет. Во всяком случае может выйти безработным.

— Такэда-сан, — обратился Фуюцки к нему, — вы сегодня запозднились.

— А… С добрым утром, замком. Остался последний рывок, и ребята будут свободны.

— Вам на подписание? Давайте мне, я всё равно к командующему, — Козо протянул руку, — а вы сами идите отдохните, проведите время с семьёй.

— Его надо будет обратно занести, я не могу вас обременять…

— Бросьте, — настоял на своём Фуюцки, — у меня сегодня масса свободного времени. Идите, ваша смена уже давно закончилась.

Такэда ещё некоторое время сомневался, переводя взгляд то на отчёт, то на замкомандующего. В начальнике инженерной службы боролись примерный работник и любящий муж и отец. Второе победило. И это понравилось Фуюцки. Но не понравилось бы Икари.

— Я ваш должник уже в который раз, профессор, — передал Такэда документы и слегка поклонился. — Премного вам благодарен.

— Не стоит.

Как только Такэда с опущенными плечами удалился, Фуюцки прошёл в приёмную большого босса. На удивление бодрый секретарь, потягивая кофе, кивнул внезапному посетителю и указал рукой, что командующий в своём кабинете.

— Ты не так молод, чтобы пренебрегать своим здоровьем, Икари, — Фуюцки прошёл в бывший зал отдыха, скудно освещенный, просторный и полупустой: пара простых, заполненных документами стеллажей, незамысловатый, но из хорошей кожи диван и несколько удобных кресел. Никакой вычурности, никаких дизайнерских решений — функциональный минимализм во всей красе.

Сколько людей в этом кабинете лишилось работы за последние годы? Фуюцки уже сбился со счёту. Сегодня этот список мог пополниться и Такэдой. А возможно, ещё пополнится им, но позже: пусть Гендо и не злопамятен, однако проблема для многих в том, что память у него отличная. Долги он никогда и никому не прощал.

Перед стеклянной стеной, за которой открывался отличный вид на всё ещё пребывавший в полутьме Геофронт, стоял бесхитростный офисный стол, как бы довершая спартанскую обстановку. Вся мебель могла уместиться в кабинете раз так в пять-семь меньше, но Гендо предпочитал большие пространства, соразмерные с его широкими взглядами и далекоидущими планами. Однако их ограничивали идеи его жены (как кабинет — стены). Проблема в том, что Фуюцки знал, что находится за стенами, а вот что стоит за идеями Юи и каковы её цели — покрыто полумраком, как и само это помещение. В итоге Козо из всего плана Гендо видел только то, что позволял увидеть сам Гендо.

Сам Икари удобно развалился в своём неизменном потрёпанном офисном кресле, которое немногим младше Синдзи. Гендо без особого выражения лица что-то читал на компьютере и скролил мышкой, иногда отбивая на клавиатуре. В полумраке его очки ярко отблёскивали светом от монитора, создавая зловещую картину. Поэтому его сухой ответ прозвучал жутковато:

— Это уже не имеет значения.

Но Фуюцки, в отличие от большинства других людей, в том числе даже некоторых членов Комитета, уже давно перестал бояться Икари. Поэтому без особой опаски подошёл к нему, выключил монитор — и всё помещение тут же погрузилось во мрак.

— Порадуй старика, сыграй с ним, — Козо, как ни в чём не бывало сказав это, включил освещение в кабинете, затем на край стола положил отчёт инженерной службы. Гендо на него даже не взглянул, а лишь потянулся в глубины стола, аккуратно доставая оттуда настольную игру сёги с уже разложенными фигурами.

— Эту партию я обязательно должен выиграть, — уселся Фуюцки в кожаное кресло рядом со столом, — а то уже начинаю забывать, что такое победа над тобой.

Диспозиция после трёхдневной партии на сёгибане была до сих пор паритетной. Фигуры сэнтэ, которыми играл профессор последние годы, оказывали достойный хладнокровный отпор готэ, управляемым Икари. Ситуация из разряда вон выходящая, что говорило о том, что Гендо в последнее время сосредоточен на работе больше обычного. Что-то его беспокоило, догадывался Козо. Но что именно? В этих леденящих душу глазах сложно что-то разглядеть.

— Подумать только — четверть века прошло с моей последней победы.

— Да.

Фуюцки сделал ход, который обдумывал несколько часов. После чего взялся читать долгожданную утреннюю газету. На развороте: «КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ КРУАССАНОВ В АТАКЕ! Тысячи сторонников Саркози и примкнувшие к ним армейские части штурмуют парламент. Полиция дезорганизована. Премьер-министр бежал из страны».

«Ещё один прокол Комитета, — отметил про себя Фуюцки. — Что ж, сами напросились в высшую лигу».

Как и сам профессор, который уже не первый год старается обыграть своего оппонента. Он точно мог сказать, что пока война не проиграна — новые битвы будут всегда. Вопрос в том — насколько удачные. Если как у Козо с Гендо, то всё очень быстро закончится.

— Тогда у меня была фора — тебе мешала опьяняющая любовь к ним обоим.

— Да.

— Может, тебе стоит проявить капельку этой любви к Синдзи? Никто не осудит. И потом — горькая правда будет уже не такой обжигающей.

Пауза. Слишком долгая для такого человека, как Икари Гендо.

— В этом нет необходимости. Скоро и так все границы сотрутся.

Фуюцки выглянул из-за газеты и сам не понимал, что пытался найти на лице своего собеседника. Скорбь? Жалость? Ничего этого не было. Только сделанная им пауза выдавала для Козо больше, чем хотелось Гендо: вероятно, старики из Комитета ему чем-то пригрозили, если Синдзи будет отведена роль не только пилота. Но учтивый профессор не собирался развивать эту тему.

— Как завещала Юи? — Фуюцки вернулся к чтению газеты. — Не беспокоит ли тебя, что Синдзи может сам всё вспомнить?

— За это не стоит беспокоиться, — Икари сквозь очки глядел куда-то в пустоту, — Рей позаботится.

— Я бы не стал возлагать большие надежды на Аянами Рей, даже если таков план Юи, — скептически заметил умудрённый опытом и жизнью седовласый мужчина. — Личность Аянами Рей нестабильна — в любой момент покоящаяся в ней душа может дать о себе знать, и тогда пробудится её настоящая личность. Однажды Юи смогла с ней совладать и заключить договор… но сможешь ли ты?

Икари молчал, полностью погрузившись в себя. Фуюцки оказался прав: Гендо что-то беспокоило. И эта обеспокоенность передалась и ему.

— Будь готов, что она всех нас вздёрнет на ближайших фонарных столбах.

«Или ещё раньше это сделают члены Комитета, — оставил при себе профессор, — если они узнают про Рей больше, чем им полагается».

— На этот счёт у меня есть соображения, — произнёс Икари почти замогильным голосом. Не доверять ему было глупо. Фуюцки прекрасно знал, что он слов на ветер не бросает. Однако не только угроза пробуждения истинного лица Аянами Рей стояла на пути исполнения намеченного плана.

— Надеюсь, у тебя есть соображения и насчёт расследования в Конгрессе? Вашингтон, как зачистит поляну, начнёт действовать.

— Это головная боль Комитета, — Икари сделал свой ход в сёги. — Пока мы боремся с Ангелами, NERV не тронут. Время играет на нас.

— Будем надеяться, — Фуюцки пристально вгляделся в новую расстановку сил на сёгибане. Один лишь ход — и вся ситуация перевернулась: готэ перехватили инициативу у сэнтэ. У последних остался выбор между плохо и очень плохо. Эта партия продлится ещё не один день, но именно сегодня профессор вновь проиграл.

 

 

Глава 35. Рей II

«Разве можно бояться себя?» — озадачился Синдзи. Конечно, в принципе, это реально, если бы в прошлом Аянами была бунтаркой и преступницей: мошенницей, воровкой, убийцей… нужное подчеркнуть. Однако эти предположения нелепы, ибо в первую очередь она была ребёнком. И вряд ли за ней числились грехи, из-за которых непременно стоило бы себя бояться. Из глубин сознания всплыла печальная история Со-хён, но и она лишь подтверждала догадки Синдзи: Ким росла в обуреваемой войной стране, где творить жестокость — вопрос выживания. В Японии в те времена тоже было несладко, но и, безусловно, не настолько всё плохо, чтобы маленькая девочка пустилась во все тяжкие. Самому Синдзи, например, в детстве никогда не приходило мысли совершать какие-то преступления.

Самый «криминальный» поступок Синдзи совершил, когда ему было всего десять. Он намеренно на глазах у всех украл с прилавка булочку и, после некоторой погони, сдался полицейским. Всё ради того, чтобы у него спросили, кто его родители. Конечно же, Синдзи указал Гендо, ведь этот поступок совершил только для того, чтобы с ним встретиться. К сожалению, с отцом повидаться так и не довелось. Из полицейского участка маленького хулигана забрала Рокобунги Яори. Он и так был у неё не на самом хорошем счету, но после того дня отношения ещё сильнее испортились. А вот Отоя смеялся над этим поступком ещё несколько дней, да и потом неоднократно напоминал. Определённо «стоило того», чтобы красть чёртову булочку.

Но это Синдзи — его бунтарские действия были продиктованы вполне очевидной вещью: желанием привлечь внимание отца. А вот что могло быть такого у Рей? Что такого она могла учинить в бытность ребёнком и теперь этого бояться? Юноша терялся в догадках.

«Так почему, Аянами?» — в который раз он задавался этим вопросом. И не находил ответа — видимо, его получить можно только от самóй красноглазой девушки. Оттого Синдзи с некоторым энтузиазмом взялся за поручение Рицко отнести пропуск.

Большой день был впереди.

Пришлось делать крюк по утренней жаре до района, в котором живёт Аянами. Типовые пятнадцатиэтажные многоквартирные здания выстроились здесь в ряд. Между ними расположились маленькие дворики с уютными детскими площадками. Пустые пока, но скоро они заполнятся беззаботными детишками, радостные крики которых составят достойную конкуренцию громким звукам строительных работ — забивали сваи в фундамент новой линии обороны. Как на поверку оказалось, стационарная оборона, возможно, и не остановит Ангела, но способна его задержать, чтобы горожане успели укрыться в бомбоубежищах.

Во встречном потоке людей Синдзи стало как-то неловко: все они спешат на работу или учёбу, а он один такой «умный» плетётся в обратную сторону в будний день. Почему-то даже важное поручение от самóй главы научного отдела NERV не очищало совесть, отчего его лицо имело виноватый вид. Правда, мало кому было дело до слоняющегося парня — у всех своих проблем по горло.

Квартира 402. И вот он перед дверью стоит как истукан. Спину выжигает солнце, а он всё никак не может решиться тыкнуть в кнопку звонка. Икари предупредили, что Аянами живёт одна, поэтому он сейчас был как на иголках. Не то чтобы он ни разу не был наедине с девушкой у неё дома, просто Рей — это не Мана.

Сердце слегка кольнуло, и Синдзи напомнил себе, что нельзя тянуть или убегать, — он должен двигаться только вперёд. Движение назад ни к чему хорошему его не приводило.

Нажал на звонок раз. Тишина.

Нажал ещё — снова нет эффекта.

«Замечательно, — вздохнул Синдзи, — у неё звонок сломан».

Можно догадаться, как это характеризует её как человека. Почему-то ему казалось, что Рей перфекционистка и у неё не должно быть ничего неработающего. Однако вот же — есть.

Ну что, сдаваться из-за какого-то звонка — идиотизм. Конечно, можно просто подождать во дворе, пока Аянами выйдет. Но так и пропечься на солнце можно до смуглости Тодзи, что не входило в планы Синдзи. Загорать стоит где-то на море в приятной компании, а не в одиночестве посреди каменных джунглей — тут и солнечный удар можно получить. Поэтому Икари неуверенно постучал.

Снова тишина. Или нет? Всё это стояние на месте уже начинало его бесить. В первую очередь он сам себя бесил.

Постучал настойчивее.

— Зайдите, — донеслось с той стороны.

Синдзи некоторое время постоял, ожидая, что замок откроют, но ничего не происходило. Снова тишина за дверью.

«Неужели? — подумал Синдзи и дёрнул за ручку. К его удивлению, дверь легко поддалась. — Блеск, просто блеск. Чувство личной безопасности к Аянами, кажись, так и не вернулось после потери памяти».

Войдя в квартиру, Синдзи обомлел. Его иллюзия по поводу Рей испарялась, словно сухой лёд в горячей воде, с шипением и обильным дымом, — он даже видел, как маленькие фрагменты им сотканной картины неумолимо тают прямо на глазах.

Пол в прихожей явно не мыли уже несколько месяцев: разводы тут и там, в углах — целые горсти из песка и пыли. Повсюду валялись какие-то бумаги с конвертами: похоже, после прочтения писем Аянами их тут же и бросала. Складывалось впечатление, что он ошибся адресом. Но нет, Синдзи ничего не напутал.

Самой же хозяйки этого откровенного беспорядка видно не было. Вряд ли она спряталась от смущения — чтобы увидеть её в такой ситуации с порозовевшими щёчками, пришлось бы продаться дьяволу с потрохами. Однако судя по доносившемуся звуку душа — хотя бы с личной гигиеной у Рей более-менее. Это уже радовало Синдзи, но вот остальное…

Разувшись, он шагнул на кухню, которая начиналась сразу же за прихожей. Обстановка здесь никак не ассоциировалась с тихой девушкой — скорее, с прожжённым холостяком: куча грязной посуды в раковине, повсюду крошки и объедки. В углу на столешнице лежало несколько белых упаковок с красной эмблемой NERV. Одна коробка сразу бросилась в глаза, так как была открыта. В ней Синдзи обнаружил… сухой корм? Не похоже, что у Рей есть домашний питомец, а значит, эта странная еда всё же её. И вероятнее всего, это часть жёсткой диеты — всё же Аянами необычная девушка, да ещё после серьёзной травмы. Но неужели суперорганизация производила ещё и пищевые продукты? Об этом он ничего не слышал, даже краем уха. Икари попытался найти название — ничего. Только маленькими буквами приписано: «Based on α-L-carbohydrate products». В составе — вода, различные группы углеводов, жиры, минералы, добавки… Белки отсутствовали. Пожав плечами, Синдзи пошёл дальше.

Слева виднелась дверь, из которой доносился звуки льющейся воды: «А вот и ванная». Икари неимоверно интересовало, о чём Аянами думала, пуская в свою квартиру парня, пока она принимает душ. А ещё больше занимал вопрос: на что она вообще рассчитывала, не запирая входную дверь? И Синдзи теперь не удивился бы, если и дверь в ванную хозяйка оставила бы открытой — так и манило раскрыть дверь нараспашку и крикнуть что-нибудь в духе: «А вот и я! Не ждала?» Но он не рискнул и пошёл дальше, в единственную комнату, по центру которой стоял японский столик.

Каморка была маленькой, квадратов так на двенадцать, и по чистоте ничем не отличалась от прихожей с кухней. Сразу бросалась в глаза стоявшая у окна односпальная кровать, которую, видимо, не заправляли с тех пор, когда постелили бельё. А оно вроде даже относительно свежее. Уже прогресс.

Рядом с кроватью стоял обычный стул. Стул как стул, на котором висели белая футболка и джинсовые бриджи. Вроде ничего необычного, да только там же небрежно валялись ещё и лифчик с трусиками. Интересно, догадывается ли Рей, что надевать нижнее бельё перед парнем не самая лучшая затея? Он надеялся, что это лишь его бурная фантазия разыгралась. Наверняка у неё есть халат, а девушки прекрасно умеют полностью переодеваться на людях, при этом ничего не засветив.

Подле находился обычный шкаф-купе с большим зеркалом на дверце. Икари надеялся, что там припасено хотя бы одно платье для особых случаев. Уж очень ему хотелось увидеть Аянами в нём. Наверняка она тогда кардинально преобразится. Но проверять, имеется ли платье в наличии, желания не было. Копаться в чужих вещах вообще плохая идея — самому Синдзи уж точно не понравилось бы, если кто-то решил бы перебрать его пожитки.

В углу примостился маленький холодильник, а поверх него разбросаны различные медикаменты. Разобрать, что есть что, Синдзи не мог — в медицинских делах он был откровенно слаб. Только для интереса глянул одну из упаковок, на которой значилось: «Высокая концентрация…» чего-то там, а далее списком: α-D-2-amino-4-(methylthio)-butanoic acid… α-D-2-amino-4-methylpentanoic acid… α-D-2-amino-3-(H-imidazol…

«Круто… Язык сломаешь, пока прочтёшь».

С учётом «amino» и «acid», Синдзи мог предположить, что это группа аминокислот — наверное, их ей выписали для восстановления после травмы. Точно можно сказать, что врачи NERV знали своё дело: Аянами очень быстро поправлялась. В какой-то мере ему даже стало спокойней, в том числе и лично за себя: если что — и его поставят на ноги в кратчайшие сроки, и ему не придётся неделями прозябать в больнице.

Аккуратно сложенные в коробке книги по психологии и философии (в большом количестве) — пожалуй, единственное, что в этой квартире имело что-то общее с образом Рей, сложившимся у Синдзи до визита в её квартиру. На них не было ни пылинки, словно они — то сокровенное, что дорого хозяйке квартиры. На фоне общей картины книжки выглядели чужеродно и неестественно. А картина эта была, мягко говоря…

«Не суди людей по первому впечатлению», — какой раз уже вспоминались наставления Каору. Но чтобы вот так? Шаблон в голове Синдзи не просто треснул — он рассыпался в прах, разлетаясь под ночным бризом в далёкие дали. В этой лачуге, а иначе квартирку Рей назвать нельзя, требовалась немедленная генеральная уборка. У Икари руки чесались прямо сейчас приступить. Останавливало только то, что на это уйдёт уйма времени, а им через час-полтора уже надо быть в Геофронте.

Блуждающий взгляд, выражающий жгучее желание Синдзи пройтись тряпкой по всему, что здесь есть, зацепился за комод. На нём стояло зеркальце, валялись различные женские штучки для косметики. Ради интереса, какой же арсенал у Аянами имеется, Икари подошёл к комоду и заметил сильно запыленную и открытую упаковку прокладок. Судя по всему, вскрыли очень давно, не меньше чем несколько месяцев назад, но ни разу толком не пользовались. Одиноко валявшаяся около мебели помятая прокладка довершала картину.

«Вряд ли Аянами беременна, — отмёл он безумную мысль. — Наверное, из-за травм или курса лечения».

Синдзи поймал себя на мысли, что ещё пару месяцев назад сильно застеснялся бы, увидев валяющиеся без присмотра прокладки. Но после нескольких недель жизни вместе с Мисато для него теперь это было вполне в норме вещей. И не такое видал.

Рядом с прокладками стояли упаковки с цветными контактными линзами и от краски для волос. Тоже вскрытые, но неиспользованные и покрытые лёгким слоем пыли. И, что удивительно, краска для волос была вполне обычного тёмно-каштанового тона. Неужели пепельно-голубой всё же её родной цвет?

«О, мир полон чудесных открытий», — почему-то вспомнилось замечание Рицко. Синдзи мог поклясться, что её слова о том, что Рей пытается быть как все, надо интерпретировать буквально. Она и вправду пыталась быть как все. Внешне уж точно. Но что-то пошло не так. И вопрос «что?» повис в воздухе.

Во всей этой куче лежали ещё треснувшие очки, которые явно были не в пору Рей. Синдзи подошёл поближе, чтобы рассмотреть: старые, с большими прямоугольными линзами — такие носили в конце прошлого века. И тут его кольнуло в бок: последний раз, если не считать встречу в Геофронте, он видел своего отца именно в таких очках. С недоверием юноша взял их и посмотрел на внутреннюю сторону дужек, и на одной из них нашёл то, что не очень-то и хотел находить, — имя своего отца. Синдзи повертел их и так и сяк — вне всяких сомнений, это очки Икари Гендо.

«Что они у неё делают?» — четыреста вторая квартира в очередной раз заставляла его обомлеть.

Не успел он сделать хотя бы одно предположение, как услышал, что открылась дверь ванной. За всеми теми чудными открытиями, которые преподнёс визит к Рей, Синдзи совсем не обратил внимания, как она закончила принимать душ. Он развернулся, чтобы поприветствовать её, и на этот раз Икари уже натурально впал в ступор.

В комнату вошла в чём мать родила, если не считать милые тапочки, красноглазая девушка, вытиравшая полотенцем свои пепельно-голубые волосы. Теперь её очередь уставиться на своего гостя: она замерла, что-то разглядывая. Что у Синдзи можно было разглядывать, он понятия не имел, а сам не мог оторвать взгляда от складного, без единого изъяна девичьего тела: груди правильной формы, изгибы талии, плоского животика… прямые ножки. Пропустил кое-что, вернуться чуть повыше.

«ТВОЮ МАТЬ, ЧТО Я ДЕЛАЮ?!» — отскочил он назад и врезался в комод, с которого всё повалилось. А Рей решительно зашагала в его сторону, ничуть не стесняясь своей наготы и ничем не прикрываясь. Синдзи честно старался смотреть в её красные глаза, которые выражали возмущение, но его взгляд постоянно скользил пониже, на…

— Верни! — потребовала она настойчивым голосом, как только приблизилась почти в упор к нему.

Синдзи захлопал глазами, не понимая, чего она от него хочет. Вернуть… что? Её честь? Но как?

Рей явно всё ещё чего-то ожидала от него. Ей было плевать, что с её наспех вытертых волос капает вода, стекая по белоснежному лицу, тонкой шее, а дальше вниз… на такое соблазнительное для Синдзи голое и бархатное тело. Девушка хоть и стояла рядом, но особого девичьего аромата от неё не чувствовалось. Разве что еле уловимый запах мыла.

— Верни! — повторила она и протянула руку.

— А-а! — сообразил он и поднял перед собой очки. — Это?

Синдзи представил, какая у него сейчас глупая физиономия. Но Рей на это не обращала внимания и одним махом отняла очки, после чего выражение её лица вернулось в обычное состояние.

«Неужели это всё, что её сейчас беспокоит?!» — он не верил своим глазам и ушам.

Как бы там ни было, Аянами успокоилась и как ни в чём не бывало подошла к стулу с одеждой. Прилившая в голову Икари, да и не только туда, кровь ещё не до конца затуманила ему рассудок — он вспомнил о нормах приличия и тут же через силу отвернулся.

Послышалось шуршание одеждой… и постукивание у Синдзи сердца, готового выпрыгнуть и ускакать куда подальше. Не сдержав мальчишеского интереса, он быстро глянул в сторону девушки — Рей надевала трусики.

— Что случилось? — спросила она своим привычным тихим голоском.

— Я… это… — занервничал юнец, стараясь найти подходящие слова в перемешавшихся в кашу мыслях, — меня попросили, чтобы…

Он не мог сдержаться и косился на одевавшуюся Рей. Она уже приступала к лифчику, поэтому его взгляд вцепился в её маленькую и аккуратную грудь. Икари сглотнул — появилось желание её потрогать. Сейчас.

«Нет-нет-нет, — замотал он головой и снова отвернулся, — ты не за этим сюда пришёл!»

— Я… не то, что ты подумала…

«Да соберись ты уже, тряпка, будто голых девиц ни разу не видел!» — настаивал голос его внутреннего дьяволёнка.

«Технически видел один раз, и то…» — вторил ангелок.

— Почему ты отвернулся? — задала Рей ну просто «гениальный», по версии Синдзи, вопрос. И парень не знал, что и ответить. То есть ему что, не возбраняется на неё пялиться? То, что она не смущается, — уже ясно. Другой вопрос, нравилось ли.

— Н-наверное, потому, что ты без одежды…

— С моим телом что-то не так? — последовал второй «гениальный» вопрос.

«И вот что ей отвечать, чтобы не звучало двусмысленно? — ломал голову Икари. Любой ответ в данной ситуации будет или обидным, или пошлым. — А, к чёрту! Я же типа джентльмен!»

— Как раз всё очень даже так, — крепости в голосе Синдзи оказалось меньше, чем он хотел, — поэтому я и отвернулся.

— Вот как, — послышался щелчок, и Икари непроизвольно глянул. Это был звук футляра для очков, а сама Аянами уже стояла полностью одетая.

Синдзи тяжело выдохнул.

— Нам пора, — объявила Рей, ни высушившись должным образом, ни накрасившись.

— Постой, Аянами, — последовал Синдзи за ней из квартиры, — тебе не кажется, что ты самую малость безрассудна?

— Что ты имеешь в виду?

Как только они вышли из её лачуги, Рей просто прикрыла дверь. Не заперев её на замок.

— Вот это! — ткнул пальцем Синдзи. — Если бы пришёл не я, а ворвался какой-нибудь плохой человек?

— Для предотвращения подобных инцидентов в четыреста пятой квартире располагается группа быстрого реагирования.

Синдзи замялся, не зная, что и ответить, ведь она его, мягко говоря, «сделала». Всё же чувство личной безопасности у неё, оказывается, не атрофировано. И в отличие от Икари, Аянами очень хорошо осознаёт и, главное, помнит, что она под постоянным наблюдением. Поэтому и позволяет себе некоторые вольности. Сам же Синдзи порой совсем забывает, что под колпаком.

— Это всё хорошо, — не унимался он, пока спускались по лестнице, — но зачем вышла из ванной голой? Ты что, эксгибиционистка?

— Эксгибиционизм предполагает, что человек получает удовольствие от…

— Я в курсе, что это такое, — прервал он. — Тебе никогда не говорили, что на людях разгуливать голой не стоит?

— Я знаю нормы социального поведения, — спокойно ответила Рей, когда они уже вышли из здания на палящее солнце, — однако я находилась у себя дома.

— Вообще-то, у тебя дома был ещё и я, и ты знала об этом.

— Ты сказал, что с моим телом всё нормально.

Синдзи покраснел, вспоминая изгибы её талии, ног…

— Так-то оно так, и я бы сказал, что всё отлично… — Синдзи почесал затылок, не понимая, что он несёт. — Короче, больше так без предупреждения не делай. А то мало ли…

Рей наклонила голову набок, задумалась и потом безапелляционно выдала:

— В следующий раз буду осмотрительнее.

— Спасибо, — буркнул Икари.

— Однако я всё равно не понимаю, — в её голосе, Синдзи мог поклясться, появились нотки заинтересованности, — если с моим телом, по твоим словам, всё отлично, то почему ты не хочешь на меня смотреть?

Если в чём-то Икари и был уверен, так это в том, что Аянами его добьёт ещё до того, как они доедут до Геофронта.

— Как бы тебе сказать, — попытался он натянуть улыбку, чтобы всё обернуть в шутку, — а если бы я не сдержался? Знаешь ли, один на один с симпатичной девушкой без одежды… не каждый парень выдержит. А я далеко не святой.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, например, если… если бы я захотел тебя изнасиловать? А? Что бы ты сделала?

— Изнасилование — это половой акт без согласия одной из сторон, — произнесла она будничным голосом, словно эта тема её совсем не смущает. — Я сомневаюсь, что между нами могло иметь место что-либо подобное.

Ошеломлённый Синдзи аж крякнул. Радовало, что эта странная девчонка хоть знает, что такое секс. А дальше понимай как хочешь, что же Рей хотела сказать: или что он никогда бы не решился на подобное (и это недалеко от правды, но откуда ей знать?), или что она была бы не против. В последнем случае — как это всё воспринимать? Намёк? Да не может быть — это никак не укладывалось в образ той Рей, которую Синдзи уже знал. С другой стороны, что он о ней вообще знал? Ровным счётом ничего — её квартира это очень точно доказала.

Как бы там ни было, сев на монорельс, они ехали в Геофронт молча. Синдзи настолько смутился, что не мог подобрать правильные слова, дабы завязать разговор. Особенно среди постоянно набивающихся в вагон пассажиров — не очень-то хотелось, чтобы их слушали посторонние. Из-за чего ему становилось ещё более неловко. Он боялся, что пропасть между ними из-за этого молчания только разрастается, и с каждой упущенной минутой он теряет шанс поладить с ней.

А вот Рей это не заботило, судя по её лицу. Однако что-либо точно говорить только по её выражению — не совсем верно, как уже убедился Синдзи. Например, презирает ли она его за сегодняшнее утро, боится ли предстоящей реактивации «Евы-00»? Внешне Аянами была холодна, но вот что у неё на душе? Гадать можно было сколь угодно.

Монорельсовый поезд остановился на конечной остановке в Геофронте, и все пассажиры вывалились сплошным потоком. Стараясь не потерять Рей из вида, Синдзи собрал остатки своей воли в кулак. Попытка не пытка, и бить она его не будет за доставучесть. По крайней мере, он так думал.

— Знаешь, Аянами, — они подходили к контрольно-пропускному пункту, — я хотел бы извиниться.

— За что?

— За утреннее, разумеется, — он старался поспевать за уверенно шагающей девушкой, — застал тебя в таком виде, а ещё высказал претензии. Извини, я был не прав.

Она остановилась и посмотрела на него своими холодными красными глазками. Синдзи никак не мог распознать, что же они источали и какую эмоцию испытывает их хозяйка.

— Тебе не за что извиняться, — Рей снова двинулась к КПП.

— Вообще-то, есть, — парировал он, — я же к тебе заскочил не для того, чтобы на тебя пялиться или отчитывать.

Аянами задумалась всего на секунду. Но это значило многое, когда речь заходила о ней.

Подходя к турникетам, Рей ответила тише обычного:

— Вот как, — достала она свой пропуск, — тогда для чего?

Аянами провела своей ключ-картой по турникету, и тот с противным громким звуком высветил красное сообщение: «Access denied»[26].