Глава вторая. В южной африке. Позади отчий дом и учеба в лондоне

Вместо пролога

В. И. Ленин считал,

что Ганди "как вдохновитель

и вождь массового движения

был революционером".

"Рано или поздно вам

(колониальной администрации. - Авт.)

придется сокрушить Ганди, Индийский

национальный конгресс и все то,

что они отстаивают".

(У. Черчилль)

"Возможно, грядущие поколения

вряд ли поверят, что такой человек

из обыкновенной плоти и крови ходил

по этой земле".

(А. Эйнштейн)

"Да будет сохранен великий человек

от тех, кто никогда не сможет объять

всего учения и кто, дробя его

на параграфы, разрушает гармонию,

высший дар живой души!"

(Р. Роллан)

"Нет человека, способного письменно воспроизвести

подлинную жизнь Ганди, если этот человек не так же

велик, как сам Ганди. Поэтому нам не следует ожидать

того, что мы будем располагать истинным и полностью

адекватным описанием жизни этого человека. Написать

биографию Ганди само по себе трудно; эта задача

становится еще более сложной, поскольку его жизнь

неотделима от жизни Индии на протяжении полувека

или более. Тем не менее, если и существуют

многочисленные попытки написать о его жизни, они

могут быть успешными, проливая свет на некоторые

стороны его беспримерной деятельности, а также давая

другим людям определенное понимание этого

незабываемого периода истории Индии".

(Дж. Неру)

"Пока на свете существуют угнетение и деградация

человеческого духа, люди всегда будут обращаться

к Махатме Ганди, чтобы утвердить свое достоинство.

Оружие ненасильственного сопротивления, которое он

дал человечеству, сейчас применяется в других странах

и в другой обстановке. Мир справедливо считает Ганди

величайшим индийцем после Будды".

(Индира Ганди)

"Примирение и мир - вот то, что нужно сегодня

всей Земле. Махатма Ганди как-то заметил, что вся

история человечества со времен каннибализма

и до нашего времени свидетельствует о неуклонном

прогрессе на пути к ненасилию. Наука помогла

достигнуть невообразимой мощи. Только устремленность

к миру позволит человечеству спастись от последствий

этой ужасающей мощи".

(Раджив Ганди)

Глава первая. Великая душа

Люди называют его Махатма - Великая душа. Ему это не нравится: он не любит громких слов и не считает себя ни великим мыслителем, ни ученым, ни вождем. Он резко протестует, когда имя Махатма вызывает в умах простых индийцев представление о нем как о посланце божьем, как о святом, который будто бы способен творить чудеса и один в состоянии взять на себя заботу об освобождении Индии.

Вокруг его худого тела кусок домотканой материи - кхади, сандалии на босу ногу, в руках посох - и все. Спокойные, как глубокие воды, глаза, всегда горящие светом внутренней силы; беззубая, открытая улыбка ребенка на безмятежном ласковом лице; большие внимательно слушающие собеседника уши.

В общении прост и застенчив, никакой позы. Начисто лишен себялюбия, зависти, заносчивости, приспособленчества, хитрости. Удивительно доверчив и бескорыстен. Никогда не скажет неправды, даже если бы это стоило ему жизни. Не любит оставаться подолгу на одном месте, постоянно разъезжает по стране. Всю Индию исходил пешком, и ее народа лучше его никто не знает. С каждым индийцем беседует на его родном языке - на хинди, урду, тамили, гуджарати, телугу, бенгали; с англичанами - на совершенном английском.

Спит на полу или топчане и очень мало, работает же непрестанно. В доме никаких лишних вещей, украшений, мебели - только самое необходимое. Уметь обходиться тем, чем довольствуется бедный труженик, стало его неизменным правилом. Ест вегетарианскую пищу, не употребляет молока и яиц, не пьет никаких горячительных и возбуждающих напитков, включая чай. Естественно, не курит. Слуг не имеет. Сам готовит пищу, моет за собой посуду и полностью обслуживает себя. Ожидает того же от близких, но свою волю им не навязывает.

Открыто признает свои ошибки и заблуждения, не стремится к ораторскому успеху, к популярности, не принимает никаких почетных титулов, званий и не претендует на высокие государственные посты, отклоняет любые подношения. Постоянное самоограничение страстей и желаний - образ его мыслей и уклад жизни.

Совсем не похож на сильных мира сего. И все-таки он великий и сильный человек. Ему послушны миллионы. О нем говорит весь мир. Он на редкость прозорливый и тонкий политик с обостренной интуицией, с умением видеть невидимое, достигать компромисса в бескомпромиссной борьбе, уступать противнику, сохранив в чистоте принципы, отдалить цель во имя честных и справедливых средств ее достижения. Он испытывает отвращение как к насилию, так и к бессилию.

Надменный велеречивый премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль называет его "полуголым факиром", а великий сын Индии Джавахарлал Неру заявляет, что тот, кто оскорбляет Махатму Ганди, не понимает индийский народ и оскорбляет саму Индию.

"...В этом маленьком, физически слабом человеке, - писал Неру, - было что-то твердое, как сталь, несокрушимое, как скала, что-то такое, с чем не могла совладать никакая физическая сила, как бы велика она ни была... Он обладал каким-то царственным величием, внушавшим окружающим невольное почтение... Он говорил всегда просто и по существу, без лишних слов. На слушателей действовала абсолютная искренность этого человека, сама его личность; казалось, в ней сокрыты неисчерпаемые источники внутренней силы... Обретя внутренний мир, он излучал его на окружающих и шел по извилистым путям жизни неустрашимо, твердым шагом".

Гандиджи^* мыслит масштабом мира и при том не говорит ничего такого, что не было бы понятно и ребенку. Он - за ненасилие, против кровопролития и войны, но предпочтет смерть положению раба. Презирает трусость. "Я твердо убежден, - говорил он, - что если бы оставался лишь один выбор - между трусостью и насилием, я рекомендовал бы насилие... Я скорее предпочел бы, чтобы Индия прибегла к оружию для защиты своей чести, нежели чтобы она из-за своей трусости оказалась или осталась беспомощной жертвой своего собственного бесчестия..." Он убежден, что сила порождается не физической, в том числе вооруженной, мощью, а несокрушимой волей, проявляющейся в ненасилии - ахимсе.

^* (Джи - приставка, означающая "уважаемый".)

В международных делах он стремится к тому, чтобы законы общечеловеческой морали и справедливости, которыми должны руководствоваться в своих взаимоотношениях простые люди, стали и непреложными законами в отношениях между народами.

У Махатмы Ганди этический подход к жизни во всем, не исключая и ее международной сферы. В его бесконечной любви к Индии нет слепого эгоистического национализма. Он ставит интересы международного сообщества выше национальных. "Национализм в моем понимании, - провозглашал он, - означает, что моя страна должна обрести свободу, что, если нужно, вся моя страна должна умереть, чтобы человечество могло жить..." Его национализм (читай - патриотизм) включает благо всего человечества, и его служение Индии равнозначно служению всем людям Земли. Он мечтает, пусть в далеком будущем, увидеть на нашей планете не отчужденные, конфликтующие и воюющие между собой государства, а мировую федерацию дружественных и тесно сотрудничающих между собой стран и народов. Целью государств мира, считает он, должна стать не изолированная независимость, а добровольная и благотворная взаимозависимость, их дружественное и тесное сотрудничество во имя всей цивилизации, многократно обогащенной национальными культурами разных народов Земли.

Подходила к концу вторая мировая война. "Каким окажется послевоенный мир? Какой будет для Индии обещанная английским правительством свобода?" - думали индийские патриоты. В грядущую победу внесли свой вклад все честные люди Земли, антифашисты всех пяти континентов. Свой заметный вклад в общую победу внесла и Индия, свыше двух миллионов солдат которой в составе британских войск принимало участие в боях против стран гитлеровской "оси", и главным образом против милитаристской Японии. Под громовое русское "ура", прокатившееся от Москвы до стен рейхстага, была повержена фашистская Германия. Человечество выздоравливало от "коричневой чумы". Теперь, в конце войны, оно уже стало другим, чем было прежде.

В Европе война закончилась. Берлин дымился в руинах. Советские войска, сломив сопротивление гитлеровских фанатиков, спасли от разрушений известный своими историческими памятниками и картинными галереями Потсдам - небольшой городок близ Берлина. Здесь, в одном из зданий дворцово-паркового ансамбля, служившем в свое время резиденцией бранденбургских курфюрстов, а затем прусских королей, - Цецилиенхофе собрались руководители союзных государств, чтобы выработать программу справедливого и прочного мира.

12 марта 1945 г. президента Ф. Рузвельта не стало, и в Потсдам прибыл новый президент США - Г. Трумэн. Всем своим обликом: накрахмаленной сорочкой, галстуком "бабочкой", модным штатским костюмом с платочком в нагрудном кармане - он резко отличался от руководителей двух других союзных держав: И. В. Сталина и У. Черчилля. Сталин был одет в свободного покроя китель со звездой Героя Советского Союза, Черчилль - в помятый военный френч с широким рядом орденских планок.

Трумэн, знакомясь с главой Советского правительства, сказал, что он, как и президент Рузвельт, "хочет быть другом генералиссимуса", но, не выдержав его холодного, стального взгляда, отвернулся и совсем некстати добавил, что "он не дипломат и любит говорить прямо". Сталин, разумеется, понял подлинный смысл его слов. Ему было известно, как Трумэн, еще будучи сенатором, отбросив химеру политической совести, с цинизмом призывал: "Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше".

Трумэн сразу же заговорил о том, что дела у союзников в войне против Японии не таковы, чтобы требовалась активная помощь Англии, но США тем не менее ожидают помощи от СССР. "Советский Союз будет готов вступить в действие к середине августа. Он сдержит свое слово", - твердо сказал Сталин. Последняя фраза прозвучала так, что все догадались о непроизнесенной другой: "Советский Союз сдержит слово в отличие от западных союзников, затянувших открытие второго фронта в Европе до самого последнего момента, когда, собственно, победа над фашистской Германией была уже предрешена".

Трумэн ничуть не сомневался в заявлении Сталина. Американский президент перед отъездом в Потсдам познакомился со специально подготовленной для него государственным департаментом подробной характеристикой советского руководителя. Сталин ради достижения цели не останавливается ни перед какими жертвами. Людские потери для него не препятствие на пути осуществления стратегического замысла, тем более, если затрагивается его полководческий престиж. Подлинные политические гарантии вступления СССР в войну против Японии для Трумэна значили меньше, чем личные обещания "стального вождя", на которые он в данном случае и рассчитывал.

В Потсдаме Трумэн получил срочную депешу об успешном испытании в США атомной бомбы, и президент уже тешил себя мыслью, как он ущемит болезненное самолюбие генералиссимуса, сообщив ему об этой новости.

Однако чем неотвратимее становилась победа союзнических держав над государствами-агрессорами, тем больше беспокойства проявлялось в Вашингтоне и Лондоне. Парадокс? Ничуть. Для беспокойства в этих столицах причин было более чем достаточно. Военно-промышленные корпорации в США и Англии получали баснословные прибыли на военных поставках, и они не собирались терять свои доходы с наступлением победы. Министерские портфели в правительствах этих двух стран по большей части перешли в руки непосредственных представителей военного бизнеса, которые не могли, да их хозяева и не позволили бы им, замедлить вращение уже раскрученного маховика военного производства. Грядущая победа вызывала у империалистических группировок Англии и США ужас при одной мысли о возможности утраты своей власти в колониях, а значит и потери источников сырья, рынков сбыта готовой продукции, резервной дешевой рабочей силы.

Черчилль - глыба гранита, из которого, пожалуй, вырублены и сами колонны банковских зданий в лондонском Сити, проливая после традиционной бутылки коньяка настоящие слезы, воскликнул: "Какая это будет победа, если она обернется такой катастрофой, как потеря Индии!" Тогдашний министр иностранных дел Великобритании Антони Иден, желая смягчить трагизм Черчилля, патетично заявил в английском парламенте, что "Италия потеряла навсегда свои колонии" и что они теперь "законно" будут присоединены к Британской империи.

- Если Италия потеряла, то кто их нашел? - спросил Сталин на потсдамской встрече.

Этот вопрос вызвал злорадный смех Трумэна. А Черчилль, не уловив горькой иронии в нем, но почувствовав недоброе в веселой реакции Трумэна, стал тут же обосновывать "права" Англии. "Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами, - сказал он, - британская армия одна завоевала эти колонии" (итальянские - Сомали, Эритрею, Киренаику и Триполи.- Авт.). Кстати, Черчилль забыл упомянуть, что воевали там по большей части индийские солдаты, родина которых тоже не была свободной.

- Все? - с явной насмешкой спросил Трумэн.

- А Берлин взяла Красная Армия, - под общий смех бросил реплику Сталин.

Было ясно, что если Англия старалась сохранить свою огромную колониальную империю, и прежде всего Индию, а также прибрать к рукам бывшие итальянские колонии, то администрация Трумэна и разбогатевшие на войне американские монополии были одержимы манией мирового лидерства. Мечтая о переделе колониального мира, США настаивали на установлении международной (понимай - американской) опеки над огромными территориями в Азии, Африке, над многочисленными островами в Океании. Соединенные Штаты все чаще стали заявлять о своих интересах в Индии. Глобальная экспансионистская программа США, рассчитанная на перераспределение "мирового имущества" за счет старых колониальных держав - Великобритании, Франции и Италии, - могла быть осуществлена лишь путем военного устрашения народов и подавления национально-освободительного движения.

Через четыре дня после межсоюзнической конференции в Потсдаме, 6 августа в 8 час. 15 мин. утра, над Хиросимой поднялся ядовитый гриб атомного взрыва, под которым были погребены развалины города и прах его жителей. Еще через три дня эта участь постигла Нагасаки. Такого массового убийства мир не знал со времени своего существования. Человечество ужаснулось от этого бессмысленного зверства. Но оно не было бессмысленным для тех, кто его совершил. Трумэн, отдавший в самом конце войны приказ о применении атомного оружия против мирного населения Японии, и те, по чьей злой воле он действовал, совершили это чудовищное преступление с холодным расчетом. Они хотели запугать народы своей, никем тогда не превзойденной, "атомной силой". Так началась американская политика атомного шантажа Советского Союза и стран, добивавшихся своей национальной и политической независимости.

Взрывы в Хиросиме и Нагасаки были недобрым знамением: притязания гитлеровской Германии на мировое господство сменялись заявкой США на руководство миром. Империализм, будь то германский, японский, американский, оставался самим собой, но средства, используемые им для подавления свободы народов, становились с началом атомной эры все более устрашающими, грозили самому существованию человечества.

В эти дни Махатма Ганди встретился с Джавахарлалом Неру. Индийский вождь не мог скрыть волнения перед своим другом и соратником.

- Что вы думаете об атомных бомбах, которые американцы обрушили на головы беззащитных людей? Куда заведет человечество это сатанинское оружие? - спросил Ганди, озабоченно глядя на Неру. И не дожидаясь ответа, снова заговорил:

- Война, насилие порождают еще большее насилие. Люди лишились разума и вместо любви в их сердцах поселились ненависть и страх. Если они не откажутся от своего пристрастия к науке убивать, на Земле неминуемо наступит Судный день и человечество погибнет. Только политика ненасилия может отвратить человечество от всеобщей беды.

- Наша практика ненасилия, Бапуджи (буквально - отец. Так называли Ганди его соратники. - Авт.), слишком слаба, чтобы противостоять атомным бомбам, - с горечью сказал Неру. Ганди провел ладонью по лицу и, точно смахнув с него прежнюю рассеянность, твердо возразил:

- Нет, Джавахарлал, когда идею ненасилия воспримут все народы, атомное чудовище отступит. После такого неслыханного злодеяния, - продолжал он, - я только еще больше убедился, что у людей один выход из тупика своего развития - ненасилие. В этом спасение.

- Международное насилие, войны, Бапуджи, исходят не от простых людей, а от правительств и власть имущих. Индийцы же, как и многие другие народы, даже не имеют своего правительства, которое могло бы проводить политику ненасилия.

Поверх круглых стареньких очков, сползших на самый кончик носа, на Неру смотрели удивленные глаза Ганди.

- Разве вы не убедились, что в своем ненасилии индийский народ оказался сильнее британского правительства и его грубой власти в Индии? Индийцы скоро обретут свободу и будут иметь свое правительство. Уж кто-кто, а вы, Джавахарлал, знаете это не хуже меня. Надо только позаботиться, чтобы ненасилие в мировых делах стало святым принципом независимого правительства свободной Индии. Ганди помолчал и затем, наклонившись к Неру, доверительно и ласково добавил:

- А пока, мой друг, мы не будем ждать часа свободы и уже сейчас осудим создание в Америке атомной бомбы.., открыто скажем всем, что это акт против человека и человечности.

В сентябре 1945 года руководящий комитет возглавляемого Махатмой Ганди Индийского национального конгресса (ИНК) принял резолюцию. "Мировая война, - говорилось в ней, - к счастью, окончилась, однако ее зловещие тени все еще омрачают Землю, и уже обсуждаются планы будущих войн. Появление атомной бомбы в качестве оружия войны с ее чудовищной разрушительной силой уже выявило кризисные явления, проявившиеся в аморальных, самоубийственных сторонах современной политической, экономической и духовной структуры мира. Цивилизация, вероятно, уничтожит себя, если она не откажется от империалистических, стяжательских тенденций и не будет основываться на мирном сотрудничестве свободных наций и на поддержании достоинства человека".

Ганди - апостол ненасилия и, следовательно, ярый противник войны. Он убежден, что пропаганда и прославление войны, идеализация солдатской смерти - не образ мышления для гомо сапиенс, человека разумного. Войны уродуют человека, калечат его душу, порождают жестокость и алчность, вероломство и месть; они обесценивают жизнь, множат людские пороки, приносят беды, страдания, нищету, голод и болезни. Ганди противна война, потому что она убивает главное в человеке - человечность. Ненасилие для Ганди - не библейская категория, это его политика, неразрывно соединенная с общечеловеческими нормами нравственности. Он видит мировое сообщество стран и народов, в котором триединое понятие "человек - человечность - человечество" будет приведено в гармонию с мировой политикой, с практикой международного общения государств, правительств, людей.

"Мои американские друзья высказали предположение, - говорит Ганди, - что атомная бомба скорее, чем что-либо другое, принесет ахимсу. Следует понимать это так, что ее разрушительная сила вызовет такое отвращение, что весь мир на какое-то время отвернется от насилия... Бесспорно, атомная энергия, которая была использована американскими учеными и военными в разрушительных целях, может быть использована другими учеными в гуманных. Но мои американские друзья имели в виду не это. Они не настолько просты, чтобы задавать вопрос, ответом на который будет простая истина. Поджигатель использует огонь в разрушительных и гнусных целях, хозяйка же пользуется им ежедневно для приготовления пищи..."

Ганди говорит, что "атомная бомба убила самые возвышенные чувства, которые помогали человечеству в течение веков". "Прежде существовали так называемые законы войны, которые делали ее терпимой, - рассуждает он. - Теперь нам известно лишь одно: война не знает других законов, кроме закона силы. Атомная бомба... погубила душу Японии. А что произошло с душой погубившей ее нации, судить еще рано... Рабовладелец не может держать раба, не входя сам или не посылая своего помощника в клетку, в которой находится раб..." Ганди не хочет, чтобы у кого-то создалось впечатление, будто он выступает в защиту злодеяний Японии, совершенных ею во время войны. "Я допускаю, - отмечает он, - что алчность Японии была более недостойной. Но большая недостойность не дает права менее недостойному безжалостно уничтожать японских мужчин, женщин и детей..."

2 октября 1945 г. Ганди исполнилось семьдесят шесть лет. В этот день Джавахарлал Неру писал о нем: "В нашем мире ненависти, крайнего насилия и атомной бомбы этот миролюбивый человек доброй воли стоит стороной и бросает ему вызов. В стяжательском обществе, бешено ищущем новых развлечений и роскоши, он неизменно носит хлопчатобумажную одежду и живет в глинобитной хижине. Он, как это очевидно для всех, не участвует в людском состязании за обладание богатством, властью, силой. Хотя эта власть источается из его добрых, но одновременно и строгих глаз, и эта сила заполняет его слабое, истощенное тело и сообщается другим людям..."

Джавахарлал Неру. Из архива

Ганди не был похож на других политических лидеров. Когда он выступал, голос его звучал мягко и негромко, но он доходил до слуха каждого - и друзей, и противников. В его учтивых словах звучал металл, и никто не сомневался, что однажды сказанное им будет непременно сделано. Ганди - требовательная совесть Индии. У каждого народа есть собственное представление о вождях, которых выдвигает он под влиянием конкретных социально-исторических условий и национальных традиций. Индия - не исключение.

Ганди, как признавали его соотечественники и даже английские колонизаторы, был фактически верховным руководителем Индии и владел сердцами миллионов, не прибегая к силе или принуждению, не занимая официального положения и не имея капиталов. Видимо, в ответе на вопрос, какого вождя избирает себе народ, раскрываются социально-исторические условия страны, духовные устремления и политические идеалы людей. "Может быть, в любой другой стране он (Ганди. - Авт.), - писал Неру, - был бы сейчас не на месте, но Индия все еще понимает или, по крайней мере, ценит людей пророчески-религиозно- го склада, говорящих о грехе, спасении и ненасилии". Однако, по его же утверждению, Ганди "стал крупнейшим и наиболее выдающимся из индийских вождей не благодаря своему учению о ненасилии или своим экономическим теориям. Для огромного большинства индийского народа он является символом решимости Индии добиться освобождения, ее воинственного национализма, ее отказа подчиниться высокомерной силе, символом неизменного сопротивления всему, что влечет за собой национальное бесчестие".

Старая Индия еще не была свободной, но молодая Индия, которую выпестовывал Махатма Ганди более тридцати лет, уже нарождалась. Идея свободы овладела страной и стала материальной силой народа.

Не могли не сознавать этого очевидного факта и в Лондоне, и в Вашингтоне. В скромную обитель к Бапу - "отцу нации", как обращались к Ганди соотечественники, потянулась за советами вереница колониальных министров, политических деятелей, дипломатов, журналистов. Теперь побеседовать с ним полагали необходимым и губернаторы, и вице-король.

Изменилось в Индии многое, а Ганди по-прежнему оставался самим собой: верным своим убеждениям, безгранично преданным своему патриотическому делу и таким же простодушным. Не менялись с годами и признанием Ганди вождем освободительного движения его быт, привычки, отношение к людям. Речь его всегда бесхитростна и народна. Разговаривает он со всеми одинаково уважительно, будь то крестьянин или губернатор. Всех их он называет друзьями. Даже в письме к президенту США Рузвельту пишет: "Мой друг!" Письмо "Ко всем японцам" тоже подписывает "Ваш друг и доброжелатель М. К. Ганди". В слова "друг", "брат" он вкладывает глубокий гуманный смысл и произносит их проникновенно, так что собеседник ощущает теплоту его души. Все это у Махатмы Ганди очень естественно, без всякой деланности. Он назовет другом и того, чьи мысли и поступки ему совсем не нравятся. Он отделяет человека от его поступков. В этом, в частности, проявляется его глубоко религиозный подход к земным делам, к политике, цели которой, хотел того Ганди или нет, определяются практическими интересами классов.

О Ганди написаны тома, сняты фильмы, ему возведены памятники. Биографы Ганди в различных странах мира все еще не окончили спор о том, был ли он революционером.

А между тем еще на II конгрессе Коминтерна в полемике с индийским коммунистом М. Н. Роем о роли Ганди в национально-освободительном движении В. И. Ленин, вспоминал Рой, утверждал, что "как вдохновитель и вождь массового движения он был революционером". Да и сами ближайшие соратники Ганди писали о нем, что "он был прирожденным мятежником, революционером, стремившимся к глубоким изменениям, которого не мог удержать никакой страх перед последствиями".

Революционные национально-освободительные цели Ганди, соединенные с мирными средствами их достижения, вызывают сочувственный отклик в сердцах выдающихся мыслителей и гуманистов других народов и стран. Ромен Роллан, опубликовавший о нем еще в 1922 году биографический очерк, писал, что борьба за независимость у Ганди вовсе не последняя цель. Его борьба - борьба за Человека. Вот почему Ганди высоко оценили великие писатели- гуманисты Рабиндранат Тагор, Лев Толстой, Максим Горький, Ромен Роллан, Бернард Шоу.

Возложение венка к месту кремации Махатмы Ганди. Ноябрь 1986 г.

В ноябре 1986 года Советский Союз и Индия подписали Делийскую декларацию о принципах свободного от ядерного оружия и ненасильственного мира, в которой человеческая жизнь признается высшей ценностью, а ненасилие - основой жизни человеческого сообщества и в которой, по словам М. С. Горбачева, "смыкаются наши философские и политические подходы к строительству безъядерного, ненасильственного мира с подходами великой Индии и миллиардов людей, представленных движением неприсоединения".

Подписание Делийской декларации 26 ноября 1986 г.

В образе ненасильственного будущего человечества идеи социализма нашли соединение с мечтой и заветами Махатмы Ганди, с чаяниями лучших представителей человеческого рода, с устремлениями всех честных людей Земли к миру, свободе, социальной справедливости и прогрессу.

Читатель успел лишь прикоснуться к образу Великой души, отца молодой Индии. То был 1945 - первый послевоенный год. Ганди еще предстояло пройти нелегкий путь в три года, в конце которого Индия обретет свободу. К сороковым годам мы еще вернемся. Однако откуда и как пришел в наш мир Ганди? Познакомимся подробнее с его суровой жизнью, с жизнью, заполненной борьбой, поисками истины, личными и социальными экспериментами.

Вместо пролога

В. И. Ленин считал,

что Ганди "как вдохновитель

и вождь массового движения

был революционером".

"Рано или поздно вам

(колониальной администрации. - Авт.)

придется сокрушить Ганди, Индийский

национальный конгресс и все то,

что они отстаивают".

(У. Черчилль)

"Возможно, грядущие поколения

вряд ли поверят, что такой человек

из обыкновенной плоти и крови ходил

по этой земле".

(А. Эйнштейн)

"Да будет сохранен великий человек

от тех, кто никогда не сможет объять

всего учения и кто, дробя его

на параграфы, разрушает гармонию,

высший дар живой души!"

(Р. Роллан)

"Нет человека, способного письменно воспроизвести

подлинную жизнь Ганди, если этот человек не так же

велик, как сам Ганди. Поэтому нам не следует ожидать

того, что мы будем располагать истинным и полностью

адекватным описанием жизни этого человека. Написать

биографию Ганди само по себе трудно; эта задача

становится еще более сложной, поскольку его жизнь

неотделима от жизни Индии на протяжении полувека

или более. Тем не менее, если и существуют

многочисленные попытки написать о его жизни, они

могут быть успешными, проливая свет на некоторые

стороны его беспримерной деятельности, а также давая

другим людям определенное понимание этого

незабываемого периода истории Индии".

(Дж. Неру)

"Пока на свете существуют угнетение и деградация

человеческого духа, люди всегда будут обращаться

к Махатме Ганди, чтобы утвердить свое достоинство.

Оружие ненасильственного сопротивления, которое он

дал человечеству, сейчас применяется в других странах

и в другой обстановке. Мир справедливо считает Ганди

величайшим индийцем после Будды".

(Индира Ганди)

"Примирение и мир - вот то, что нужно сегодня

всей Земле. Махатма Ганди как-то заметил, что вся

история человечества со времен каннибализма

и до нашего времени свидетельствует о неуклонном

прогрессе на пути к ненасилию. Наука помогла

достигнуть невообразимой мощи. Только устремленность

к миру позволит человечеству спастись от последствий

этой ужасающей мощи".

(Раджив Ганди)

Глава первая. Великая душа

Люди называют его Махатма - Великая душа. Ему это не нравится: он не любит громких слов и не считает себя ни великим мыслителем, ни ученым, ни вождем. Он резко протестует, когда имя Махатма вызывает в умах простых индийцев представление о нем как о посланце божьем, как о святом, который будто бы способен творить чудеса и один в состоянии взять на себя заботу об освобождении Индии.

Вокруг его худого тела кусок домотканой материи - кхади, сандалии на босу ногу, в руках посох - и все. Спокойные, как глубокие воды, глаза, всегда горящие светом внутренней силы; беззубая, открытая улыбка ребенка на безмятежном ласковом лице; большие внимательно слушающие собеседника уши.

В общении прост и застенчив, никакой позы. Начисто лишен себялюбия, зависти, заносчивости, приспособленчества, хитрости. Удивительно доверчив и бескорыстен. Никогда не скажет неправды, даже если бы это стоило ему жизни. Не любит оставаться подолгу на одном месте, постоянно разъезжает по стране. Всю Индию исходил пешком, и ее народа лучше его никто не знает. С каждым индийцем беседует на его родном языке - на хинди, урду, тамили, гуджарати, телугу, бенгали; с англичанами - на совершенном английском.

Спит на полу или топчане и очень мало, работает же непрестанно. В доме никаких лишних вещей, украшений, мебели - только самое необходимое. Уметь обходиться тем, чем довольствуется бедный труженик, стало его неизменным правилом. Ест вегетарианскую пищу, не употребляет молока и яиц, не пьет никаких горячительных и возбуждающих напитков, включая чай. Естественно, не курит. Слуг не имеет. Сам готовит пищу, моет за собой посуду и полностью обслуживает себя. Ожидает того же от близких, но свою волю им не навязывает.

Открыто признает свои ошибки и заблуждения, не стремится к ораторскому успеху, к популярности, не принимает никаких почетных титулов, званий и не претендует на высокие государственные посты, отклоняет любые подношения. Постоянное самоограничение страстей и желаний - образ его мыслей и уклад жизни.

Совсем не похож на сильных мира сего. И все-таки он великий и сильный человек. Ему послушны миллионы. О нем говорит весь мир. Он на редкость прозорливый и тонкий политик с обостренной интуицией, с умением видеть невидимое, достигать компромисса в бескомпромиссной борьбе, уступать противнику, сохранив в чистоте принципы, отдалить цель во имя честных и справедливых средств ее достижения. Он испытывает отвращение как к насилию, так и к бессилию.

Надменный велеречивый премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль называет его "полуголым факиром", а великий сын Индии Джавахарлал Неру заявляет, что тот, кто оскорбляет Махатму Ганди, не понимает индийский народ и оскорбляет саму Индию.

"...В этом маленьком, физически слабом человеке, - писал Неру, - было что-то твердое, как сталь, несокрушимое, как скала, что-то такое, с чем не могла совладать никакая физическая сила, как бы велика она ни была... Он обладал каким-то царственным величием, внушавшим окружающим невольное почтение... Он говорил всегда просто и по существу, без лишних слов. На слушателей действовала абсолютная искренность этого человека, сама его личность; казалось, в ней сокрыты неисчерпаемые источники внутренней силы... Обретя внутренний мир, он излучал его на окружающих и шел по извилистым путям жизни неустрашимо, твердым шагом".

Гандиджи^* мыслит масштабом мира и при том не говорит ничего такого, что не было бы понятно и ребенку. Он - за ненасилие, против кровопролития и войны, но предпочтет смерть положению раба. Презирает трусость. "Я твердо убежден, - говорил он, - что если бы оставался лишь один выбор - между трусостью и насилием, я рекомендовал бы насилие... Я скорее предпочел бы, чтобы Индия прибегла к оружию для защиты своей чести, нежели чтобы она из-за своей трусости оказалась или осталась беспомощной жертвой своего собственного бесчестия..." Он убежден, что сила порождается не физической, в том числе вооруженной, мощью, а несокрушимой волей, проявляющейся в ненасилии - ахимсе.

^* (Джи - приставка, означающая "уважаемый".)

В международных делах он стремится к тому, чтобы законы общечеловеческой морали и справедливости, которыми должны руководствоваться в своих взаимоотношениях простые люди, стали и непреложными законами в отношениях между народами.

У Махатмы Ганди этический подход к жизни во всем, не исключая и ее международной сферы. В его бесконечной любви к Индии нет слепого эгоистического национализма. Он ставит интересы международного сообщества выше национальных. "Национализм в моем понимании, - провозглашал он, - означает, что моя страна должна обрести свободу, что, если нужно, вся моя страна должна умереть, чтобы человечество могло жить..." Его национализм (читай - патриотизм) включает благо всего человечества, и его служение Индии равнозначно служению всем людям Земли. Он мечтает, пусть в далеком будущем, увидеть на нашей планете не отчужденные, конфликтующие и воюющие между собой государства, а мировую федерацию дружественных и тесно сотрудничающих между собой стран и народов. Целью государств мира, считает он, должна стать не изолированная независимость, а добровольная и бла