Внутренний облик. Образ жизни

Город в средневековом мире

Мы познакомились с внешним обликом средневекового города, его обитателями, особенностями общественной и хо­зяйственной жизни горожан, их чаяниями и заботами. Попы­таемся же теперь, подводя итог, ответить на самый главный вопрос: что же представлял собой средневековый город?

Он несомненно был вызван к жизни потребностями средневекового феодального общества. Он был его составной частью и связан с ним неразрывно множеством нитей. Его хозяйственная жизнь по средневековому, как и дере­венская, была подчинена потребностям повседневной жиз­ни; его архитектура развивала принципы, выработанные при строительстве сельских жилищ и замковых укреплений. Недаром средневековые города часто называли кастеллами или бургами, т. е. крепостями. Городская верхушка — городские патриции стремились подражать феодальным князьям и баронам. И все-таки город представлял собой особый мир, противостоящий и враждебный феодальной стихии. Почему?

Город был центром того, что в принципе отвергали феодальные сеньоры — хозяйственной, деловой активности.

Если феодал проводил свое время в войнах, на службе при королевском либо княжеском дворе и в праздном досуге, а хозяйственная его деятельность ограничивалась потреблением того, что он получал в виде барщины и оброков от зависимых крестьян, то горожанин, напротив, был целиком сосредоточен на хозяйственных занятиях — торговле, денежных операциях, ремесленном производстве. Это составляло источник его существования и преумно­жения богатств.

Город был также средоточием денежного хозяйства. Хотя горожане все хорошо знали друг друга, но их хозяйственные отношения строились на купле и продаже, так как каждый покупал все необходимое на рынке, у своего же земляка. Напротив, в деревне денежные отно­шения возникали лишь при уплате оброка феодалу, оплате феодалом некоторых работ в поместье, при поездке кре­стьянина на городской рынок или при обращении к рос­товщику.

Освободившиеся от сеньориальной власти города про­возгласили уничтожение феодальной несвободы (вспомним: «Городской воздух делает свободным»!) и ввели единое право для горожан, которое при всей своей ограниченности (ведь оно распространялось только на полноправных бюр­геров, но не на подмастерьев и батраков) все же создало противовес феодальным силам.

В эпоху высокого Средневековья города оказались сре­доточием прогрессивного движения. С города начинаются мостовые и каменное зодчество. Здесь совершенствовались технологические приемы и орудия ремесленного произ­водства, углублялось разделение труда (вспомним много­образие специализации городских мастеров!). Горожане со­здали вооружение нового типа, противопоставив рыцарскому копью лук со стрелами, а в XIV в. применив огнестрельное оружие — пушку.

Города стали местом деятельности новой, университет­ской науки и центром ересей, в которых нашли отражение религиозные и социальные искания людей той эпохи. В городской среде или под ее влиянием вызревали новые представления (например, о времени, которое именно го-

рожане начали понимать как ценность: «Время — деньги») и подготавливались культурные ценности современной эпо­хи. Преобразуясь, сам, преобразуя своих противников — феодальных сеньоров, город так или иначе подтачивал основы Средневековья...¹

ПРИЛОЖЕНИЕ

1.

ФРАГМЕНТЫ ИЗ ХРОНИКИ ДЖОВАННИ ВИЛЛАНИ

...В году от рождества Христова 1333... была Флоренция в состоянии такого великого могущества, счастья и блага, какого не знала она с 1300 г. и ранее...

В эти времена было во Флоренции около 25 000 человек от 15 до 60 лет, могущих носить оружие, из них 1500 го­рожан-нобилей... Полагаю, что во Флоренции было до 90 000 мужчин, женщин и детей.., 1500 чужеземцев, странников и наемных солдат. В число этих жителей я не включаю священников и монахов... Мальчиков и девочек, которые обучаются чтению, насчитывается от 8 до 10000; мальчиков, изучающих счетное дело и арифметику в шести школах, — от 1000 до 1200; овладевающих грамматикой и логикой в четырех высших школах — от 550 до 600 человек. Церквей было тогда во Флоренции и в пригородах, считая и монастырские, ПО... Мастерских цеха Лана было 200 и даже более, и производили они от 60 до 80 000 кусков сукна, что оценивалось в 1 200 000 золотых флоринов...

¹ Ганс Сакс (1494—1576 гг.) — немецкий городской поэт эпохи Гуманизма и Реформации; был одним из влиятельных и почетных членов нюрнбергской корпорации поэтов-мейстерзингеров. Он был ма­стером коротких забавных и сатирических рассказов—шванков, сюжеты которых подсказывала повседневная городская жизнь и политическая действительность Германии бурного XVI столетия.

Меняльных и банковских домов было 80. Золотой монеты чеканили в год 350000 золотых франков, а иногда и 400 000...

В коллегии судей насчитывалось 80 человек, нотариев было 600, врачей и хирургов — 60, аптек — 100. Купцов и мелких торговцев было множество; невозможно пере­считать мастерские сапожников; насчитывалось 300 и более купцов, которые вели торговлю за пределами Флоренции. Множество было также других мастеров и ремесел...

Хрестоматия по истории Средних веков. Т. 2. М., 1963. С. 524—525.

3.

ПРАВО Г.ФРЕЙБУРГА (В БРЕЙСГАУ)

Грамота 1120 г.

Да будет ведомо всем, как будущим, так и ныне сущим, что я, Конрад, в 1120 году в месте, именуемом Фрейбург, принадлежащем мне по праву частной собственности, уч­редил рынок. Оный рынок положил я начать и использовать купцам, каковых отовсюду созвало некое сообщество. Затем я предоставил каждому купцу место на том рынке для постройки их домов по праву частной собственности и от каждого участка определил 1 солид общепринятой монетой в качестве ежегодного чинша, уплачиваемого в праздник св. Мартина мне и моим наследникам. Каждый из домовых участков будет иметь в длину 100 футов, в ширину 50. Также пусть будет ведомо всем, что эти привилегии, каковые следуют ниже, я предоставил согласно их просьбе и желанию. И мне угодно, если эта грамота будет подписана и скреплена, чтобы мои купцы и их

наследники эту привилегию навечно держали от меня и наследников моих.

1. Я обещаю мир и безопасность в пределах моей власти
и владений всем прибывающим любыми путями на мой
рынок. Если кто-либо из них будет ограблен на этой
территории и назовет грабителя, я или заставлю вернуть
награбленное, или уплачу сам.

2. Если кто-либо из моих горожан умрет, супруга его
с детьми своими будет владеть всем и без всякого
возражения получит, что бы муж ее ни оставил...

3. Всем купцам я уступаю торговую пошлину.

4. Никогда я не назначу моим горожанам другого фогта,
никогда — другого священника, но кого для этого изберут,
того и будут иметь после моего утверждения.

5. Если возникнет какая-либо распря или спор среди
моих горожан, то он будет устранен не по произволу
моему или управителя их, но будет разрешен по местным
обычаям и по законному праву всех купцов, более же
всего по закону кельнских купцов...

Из дополнений, внесенных в текст права между 1120 и 1178 гг.

13. Пусть никто из людей или министериалов герцога
или кто-нибудь из рыцарей не будет проживать в городе,
иначе как с общего согласия и по воле всех горожан.

14. Никакой чужак не может выступать свидетелем
против горожанина, но только горожанин против горожа­
нина, и всякое свидетельство должно быть дано двумя
законными лицами, которые видели и слышали...

Средневековье в его памят-никах//Сб. переводов под ред. Д. Н. Егорова. М., 1913. С. 235—237.

5.

ЛЮБЕК. ГОРОДСКОЕ ПРАВО

ИМПЕРАТОРА ФРИДРИХА I

ОТ 19 ОКТ. 1188 Г.

...Ввиду того, что верные наши, граф Адольф Шауен-бургский и граф Бернгард Рацебургский, вели тяжбу с горожанами нашими из Любека о границах и пользовании землями, мы внимательно выслушали в присутствии своем обе стороны и, разобрав предмет тяжбы, ради того, чтобы упрочить между ними мир, побудили вышеназванных гра­фов, чтобы оба они... возвратили нам право, которого они домогались, а мы, с их согласия, передали его жителям вышеназванного города, дабы они впредь обладали им без всякой помехи.

1....Все населяющие город наш Любек, какого бы они
ни были положения, будут иметь право всяческого поль­
зования: путем и беспутьем, полями и пустошами, водами
и рыбными ловами, лесами и пастбищами... Эти права,
возвращенные нам графом Бернгардом Рацебургским, мы
пожаловали нашим горожанам.

2. Равным образом граф Адольф вернул нам, а мы
передали горожанам, пользование угодьями в нижеописан­
ных границах: от города вверх до местечка Ольдесло, так,
чтобы по обоим берегам реки Травы они пользовались
лесом на две мили расстояния, притом дровами, лугами
и пастбищами, за исключением части леса, приписанного
к монастырю Девы Марии. Сверх того, предоставлено
будет самим горожанам и их рыбакам заниматься рыбо­
ловством, как они привыкли делать во времена герцога
Генриха...

3. Сверх того, на удовлетворение их нужд мы пожа­
ловали им все права, которые уступил им и скрепил своей
привилегией первый основатель места Генрих, некогда
герцог Саксонский, а именно: патронат над приходской
церковью Девы Марии, чтобы по смерти одного священника
горожане, как бы патроны, выбирали себе другого, кого
захотят, и представляли его епископу.

4. К тому же пусть они свободно передвигаются с

товарами своими по всему герцогству без поборов и без пошлины...

5. Если кто-либо из них замешан будет в каком-либо деле, то в пределах всей нашей империи и в [саксонском) герцогстве пусть оправдываются перед судьей данной ме­стности, не подвергаясь заключению, по праву уже упо­мянутого города.

8. А если кто-нибудь умрет там, и окажется, что у
него не будет наследника, мы постановили, чтобы все его
наследство и пожитки в течение года с днем неприкос­
новенно хранились в доме, где он умер, если случайно
не явится в течение указанного срока кто-нибудь, ему
близкий, который и получит [наследство] согласно город­
скому праву. Если же в течение этого времени не придет
никто из его близких, все, оставленное им, выдается
королевской власти.

9. Русские, готы, норманны и прочие восточные народы
пусть являются в неоднократно названный город и свободно
уходят из него без пошлины и без торговых поборов.

 

10. Также и купцы любого королевства, любого города
пусть являются сюда и свободно покупают, пусть только
платят положенную пошлину...

11. Также если кто-нибудь захочет менять деньги в
этом городе, то пусть свободно меняет в любом месте,
где представится случай, но только не перед монетным
двором.

12. Консулы же, согласно нашей привилегии, имеют
право испытывать монету столько раз в году, сколько
захотят. И если монетчик сплутовал, то пусть уплатит
пеню; а из пени половина пойдет гражданам, а остальное
королевской власти.

13. Сверх того... мы подтверждаем им, чтобы никто...
не захватывал своими зданиями или укреплениями терри­
тории вышеназванного города ни внутри, ни вне его
пределов; если же кто-либо каким-либо способом соорудит
укрепление на суше или на воде, то пусть они, опираясь
на нашу волю, его извлекут, а укрепление уничтожат.
А кто преднамеренно захватит здания города и будет
обличен, платит 60 фунтов.

14. А граждане упомянутого уже города не будут ходить
в поход, а будут только защищать свой город.

15. Также если свободное состояние кого-нибудь из
этого города где бы то ни было подвергнется сомнению,
то он, где бы он ни был заподозрен, доказывает свою
свободу единоличной клятвой.

16. Если кто-либо из чужих коварно заявит притязание
на свободу кого-либо из горожан, то горожанину будет
легче доказать свою свободу единоличной клятвой, чем
чужаку доказать противное. Если же кто-либо из окрестной
земли станет оспаривать чью-либо свободу и заподозренный
сможет доказать, что он год и день прожил в городе без
чьего-либо протеста, то заподозренный выходит из дела
чист.

17. И так как мы желаем, чтобы права вышеназванных
горожан наших нами ни в чем не были умалены, а
наоборот, во всем, насколько это нам покажется полезным,
возросли, то мы, кроме того, жалуем им нашею милостью,
чтобы они, в пределах до того места, куда заходит во
время разлива река, называемая Трава, пользовались во
всем тем же судом и свободой, как и в пределах города.
Также желаем мы, чтобы они в пределах до моста
пользовались тем же судом и свободой, как и в городе.

Там же. С. 117—120.

6.

ОСНОВАНИЕ ГАМБУРГА

...Мы, Адольф, Божией Милостью граф [Голштинии]... объявляем всем...что Вирад Бойценбургский получил от нас на наследственном праве город Гамбург, лежащий по реке Альстер, а также и пригородную землю до половины реки Альстер для свободного заселения по праву рынка, чтобы он вместе со своими засельниками, которых он туда приведет, устроил гавань, годную для посещения разными людьми из окрестных земель.

А чтобы это место охотно посещалось, мы жалуем

участки под свободное заселение по Любекскому праву, а также прилегающее озеро и остров на Альстере, а также пастбища и леса в совместное пользование с местным крестьянством.

Сверх того, мы желаем, чтобы заселыцики (coloni) были свободны от всякой пошлины во всех бургах, местечках и городах или каких-либо иных местах, принадлежащих к державе нашей.

А относительно суда так: где бы кто ни прегрешил, он отвечает по праву Любекскому.

Кроме того, все судебные доходы наши мы предостав­ляем на три года жителям этого бурга... А по прошествии трех лет все, что промыслит себе судом вышеупомянутый Вирад или его преемник, пойдет ему, за исключением дел, грозящих руке и голове, с чего он станет получать третью часть. Кроме того, всякий чинш за городские участки мы навеки прощаем вышеуказанным жителям.

Дважды в году будет у них рынок [ярмарка], а именно в Успеньев день и на св. Вита [15 V], сверх торга, который будет совершаться еженедельно в день, о котором последует наш указ. Относительно всего этого мы даем грамоту Вираду и его засельникам, дабы в будущем все вышесказанное не за­бывалось и не нарушалось, а также торжественно обещаем взять на себя половинные издержки при исходатайствовании другой грамоты, от господина нашего императора.

Там же. С. 122—123.

7.

О ПРАВАХ ГОРОЖАН

Немецкий город.

XIV—XV вв. // Сб. материа­лов // Под ред. В. В. Сто-клицкой-Терешкович. М., 1936. С. 162—164.

9.

ЗОЛОТЫМ ДЕЛ МАСТЕРОМ АЙЛЬФОМ БРУВЕРОМ (1404 ГОД)

Я, Иоганн Тойнбург, старый бюргер города Кельна, объявляю всем, что отдаю благопристойному мужу, золотых дел мастеру Айльфу Бруверу, моего законного сына Тениса, изъявившего на это свое согласие, для изучения ремесла золотых дел мастера в Кельне. Тенис обязан верою служить вышеуказанному Айльфу Бруверу 8 лет без перерыва, начиная со дня св. апостола Матвея.

...Мастер Айльф обязан кормить сына моего все вы­шеуказанные 8 лет. Я же, вышеназванный Иоганн, обя­зываюсь все 8 лет честно одевать его (т. е. соответственно занимаемому им положению). Если случится, что выше­указанный Тенис, сын мой, умрет в течение первого года этих восьми лет, то вышеназванный мастер Айльф обязан вернуть мне 8 гульденов из тех 16 гульденов, которые я дал ему теперь вперед...

Если случится, что я, вышеназванный Тенис, убегу от вы­шеуказанного Айльфа, моего мастера, и стану самостоятельно заниматься вышеуказанным ремеслом до истечения восьми лет, то я обязан уплатить мастеру Айльфу штраф в 42 гуль­дена... А сверх того я, Тенис, тем не менее, остаюсь связанным договором и обязан прослужить до конца 8 лет, как это обычно принято в Кельне, в вышеуказанном цехе...

Там же. С. 56.

10.

ЦИРЮЛЬНИКОМ МАСТЕРОМ

МИХЕЛЕМ (1486 ГОД)

В 1483 г, мастер Михель, живущий в Драштассе, взял ученика по имени Дериха Смединга из Реклингаузена, который должен служить ему 8 лет так, как ученик обычно служит мастеру.

Дерих Смединг дал старшине цеха обещание честно и бесхитростно служить своему мастеру эти 8 лет, начиная со вторника после св. Павла. Присутствовали старшины: мастер Зиман с Неергассе и мастер Клейс с Геймаркта. Свидетелями были Петр из Бахараха, Симон из Эйгель-штейна, мастер Герар с улицы св. Северина и мастер Эвальд. Клаус Шильдергаз внес плату за учение.

Там же. С. 57.

11.

Внутренний облик. Образ жизни

Произведения средневековых художников, сохранивши­еся до наших дней городские планы, старинные кварталы современных городов, описания путешественников помогают воссоздать не только внешний, но и внутренний облик средневекового города, отдельных его домов и строений, планировку, специфические черты городского быта.

Городской дом был не менее насторожен и замкнут, чем сам город. И это отвечало представлениям людей той далекой эпохи: жилище должно было не только давать приют, но и защитить, скрыть его обитателей от воздействия внешних и уже потому враждебных сил. Жилище, словно маленький город, обносилось забором или глухой стеной. Узкие окна, закрывавшиеся ставнями, должны были не столько пропускать свет, сколько скрывать внутреннюю жизнь от взоров любопытных. Дом тянулся вверх и состоял из нескольких этажей. В этом тоже особенность Средне-

вековья: античный город такой архитектуры не знал (жи­лища в античных городах были обычно одноэтажными и образовывали четкую систему прямоугольных помещений). Высокие (10—12 м.) и прочные столбы составляли основу здания; вертикальные, горизонтальные и наклонные брусья образовывали каркас его стен. Промежутки между ними заполнялись, особенно в ранее время, глиной, соломой, позднее — кирпичом. Двускатная крыша — соломенная или тесовая (черепичные появляются уже в позднее Сред­невековье) — еще больше подчеркивала вертикальную ориентацию городского жилища. Дом тянулся вверх. Он потерял строгую четкость римского плана: комнаты и комнатушки лепились друг к другу в беспорядке, этажи образовывали выступы — эркеры или «фонари», нависавшие над улицей. Под лестницей возникали каморки, под крышей и в выемках на первом этаже — чердаки и чуланы.

Городские дома, до XII в. по крайней мере, мало чем отличались от сельских, И это не должно удивлять: большинство городских жителей составляли выходцы из деревень, которые принесли с собой и свои строительные навыки. Конечно, тип и материал, из которого делали дома, были разнообразны и зависели как от местных условий, так и от богатства и положения в обществе их владельцев. Но вплоть до конца средних веков большая часть жилищ крестьян и простых ремесленников воздви­галась из ивняка, обмазанного глиной, из бревен или плохо обтесанного камня.

Лишь постепенно, где-то с XIV в., в городах распрост­раняется каменное строительство. Сперва появились ка­менные церкви, затем — дома знатных лиц и общественные здания; потом — усадьбы таких ремесленников, которые использовали печи и горны: пекарей, кузнецов, аптекарей. Но в целом каменные дома горожан, особенно к северу от Луары, в Германии, например, даже в крупных городах в XIV в. были еще редкостью. Они были наперечет, и слово «каменный» нередко превращалось как бы в собст­венное имя дома, в признак, выделяющий его из массы других жилищ в городе.

Исторические источники и литературные свидетельства

говорят о том, что и в XIII—XFVbb. городские жилые постройки в массе были невзрачны. Даже солидные, от­строенные из кирпича дома имели мало окон и только небольших размеров. Так, во всяком случае, описывает Страсбург и Базель хроника конца XIII в. Множество небольших городов и городков той же Германии к востоку от Рейна до конца средних веков так и остались дере­вянными. Вот как выглядел в описании путешественника XVII в. город Вецлар: «В городе только деревянные дома, обмазанные глиной. Таких, которые выстроены из камня или имеют каменный нижний этаж, немного. Дома теснятся один возле другого, многие крыты соломой и лишь не­которые имеют пожарные лестницы». И все же, именно в городах каменное строительство распространяется с боль­шей быстротой, чем в сельской местности...

В средневековом городе отсутствовала привычная нашему глазу четкая планировка, которую знал римский город: в нем нет ни широких площадей с их общественными сооружениями, ни широких вымощенных улиц с портиками по обеим сторонам, так характерных для римских городов и города эпохи Ренессанса. Античные сооружения в тех городах, где они имелись, пытались приспособить к новым нуждам: так, маяк в Дувре был превращен в колокольню, древний храм в Периге — в крепостную башню; в систему городских укреплений были включены и римские термы (бани) в Трире. Новые кварталы выросли на месте прежних цирковых арен в Арле и Ниме.

В средневековом городе дома теснились вдоль узких и кривых улочек, которые от нависающих вразнобой эркеров казались еще уже. Ширина улицы, как правило, не пре­вышала семи-восьми метров. Так, например, выглядела важная магистраль, которая вела к собору Парижской богоматери. Были улицы и переулки еще уже — не более двух метров и даже шириной в метр. Одна из улиц старинного Брюсселя до сих пор носит название «улицы одного человека»: двое там уже не могли разойтись.

Пешеходы, животные, повозки — основной элемент уличного движения. По улицам средневекового города часто гнали стада. Лишь в XV в. в Нюрнберге горожанам

было запрещено выпускать свиней на улицу, так как это «вызывало неудовольствие знатных горожан и именитых приезжих». Но не следует думать, что в средние века не заботились о красоте улиц. Пространные инструкции го­родских властей известны уже с середины XII в. Наиболее ранние из них относятся к городам итальянской провинции Тоскана. Тщательно отработанные предписания относитель­но правил возведения дома и поддержания его опрятного внешнего вида были неукоснительно обязательны для каж­дого горожанина-домовладельца. С конца XIII в. во Фло­ренции, Сиене, Пизе, Пистойе была учреждена специальная «служба для поддержания красоты». В обязанности ее входило, среди прочего, особое наблюдение за строениями в центре города, вокруг больших площадей и вдоль главных улиц. Высокому денежному штрафу подлежали те из домовладельцев, которые нарушали предписание относи­тельно положенного числа балконов на главном строении, т. е. выходящем фасадом на улицу, оконных арок и их ширины, обязательных украшений, в том числе и цветами. Если с роскошным палаццо нобиля — знатного горожанина соседствовало уродливое здание, владелец был обязан, под угрозой штрафа, произвести его перестройку. В итальянских городах, правда уже на исходе Средневековья, было при­нято, чтобы дома в центральных кварталах были, по возможности, одинакового размера и высоты и сделаны из того же строительного материала, что и заботливо вымощенная улица.

В городах к северу от Альп, в частности немецких, регламентирующие предписания появляются со второй по­ловины XIII в. Городской совет Гамбурга в 1268 г. принял постановление, вменявшее в обязанность ратманам — чле­нам городского совета — рата определять официально границы, дальше которых не должны выступать фасады и эркеры домов, расположенных вдоль судоходных каналов, водных путей, улиц. Такого же содержания постановления известны и в других городах. В Страсбурге уровень выступа эркера был отмечен на одной из наружных стен собора и сопровождался надписью: «Это предел выступа». Для контроля всадник с копьем или с палкой, соответствующей

длины, проезжал по улицам. Если острие копья задевало за строение, его владелец платил штраф или даже был обязан сломать постройку. Размеры участков, на которых возводились городские дома, в целом были невелики, и на протяжении всего Средневековья городские власти боролись со стремлением своих бюргеров расширить жилое пространство за счет улиц и коммунальной земли. Именно эту цель преследовали различные эркеры, балконы, лоджии, которые навешивали домовладельцы на свои дома. Жилое пространство увеличивали также путем сооружения вы­носных лестниц, хозяйственных помещений. С XIV в. в ряде немецких городов входит в практику регулярный (не менее двух раз в год) осмотр властями состояния построек с целью определения того, не противоречат ли они об­щественным интересам и принятым представлениям о красоте. В 1370 г. в Мюнхене комиссия из 36 наиболее уважаемых бюргеров — членов городского совета пред­писала ликвидировать в центре города и на его наиболее узких улицах из-за опасности пожара лоджии, а также наружные лестницы, крыльца, кровельные лотки для отвода дождевой воды с крыш и т. п. Требования ратманов и нежелание или невозможность домовладельцев учесть их создавали почву для непрерывных судебных тяжб и раз­бирательств.

Пожары — бич средневекового города. Стремление избежать их сыграло, в известном смысле, свою роль и в распространении каменной застройки в городах. Так в Любеке, после двух больших пожаров в середине XIII в., городским советом в 1276 г. было принято постановление, чтобы впредь дома сооружались из камня. Но так как вблизи города не было залежей естественного камня, то его заменил обожженный кирпич. Строить дома из кирпича и глины рекомендовал и городской совет Нюрнберга в своих постановлениях 1329—1335 тт. Совет города Хиль-десхайма в 1381 г. обещал вознаграждение тому, кто будет строить дом из кирпича, а в Иннсбруке после грандиозного пожара в 1390 г. вообще было предписано возводить жилые постройки только из камня. В другом городе — Хаммельне в 1385 г. было принято решение разрушить все деревянные

дома и впредь строить только каменные. Такое же решение приняли городские советы в Цюрихе после пожара в 1313 г. и в Боцене после того, как в 1483 г. город выгорел дотла. В свете этих свидетельств обретают глубокий смысл слова известного итальянского гуманиста Сильвио Пикко-ломини, отметившего среди своих впечатлений от путе­шествия по Германии «поразительно молодой вид» немецких городов, что наводило на мысль, будто они «возникли или были отстроены только что».

Причиной городских пожаров нередко становились кры­ши домов, которые долгое время покрывали соломой и дранкой. Запреты властей использовать легко воспламеня­ющийся материал проходят через все Средневековье. Ус­пеха, однако, они не имели. Дело в том, что крыши из черепицы или шифера были очень дороги, не говоря уже о том, что они были также слишком тяжелы для дере­вянного каркаса жилых строений. Во многих городах, как говорят хроники и документы, городские власти обещали денежную помощь тем, кто хотел покрыть свой дом черепицей. Император Рудольф IV даже освободил бюргеров штирийского города Войтсберг на шесть лет от налога, когда они, восстанавливая свои дома после пожара, воз­намерились покрывать крыши черепицей; в противном случае льготы распространялись лишь на четыре года. Но при всем этом крыши из черепицы еще и на исходе Средневековья оставались редкостью, а в силу дороговиз­ны — одновременно и символом социального престижа. «Драгоценностью» назвал епископ Ульрих II Бриксенский черепичное покрытие одной из башен своего дворца. Дороговизна и престижность черепичных и шиферных крыш толкали на имитации, подделки. Дранку или солому окрашивали в красный цвет. Море красных крыш — так выглядит Вена на миниатюре XV в., но Пикколомини, пришедший в восторг от уютных и теплых жилищ венцев, вместе с тем был неприятно поражен обилием в городе соломенных крыш.

Средневековые городские дома не имели нумерации. Ее заменяли разнообразные отличительные знаки. В италь­янских городах это барельефы на религиозные сюжеты,

скульптурные портреты владельцев и т. п., составляющие одновременно и украшение дома. Часто раскрашивали планки деревянного каркаса, сооружали скульптуры на концах балок и карнизах. Это придавало дому веселый и нарядный вид. Перекрестки часто украшались крестами, а городские площади — фонтанами.

Содержание улиц в порядке и чистоте составляло постоянную заботу городских властей. Мусор и нечистоты большей частью сбрасывали в реки или в близлежащие рвы. Служба мусорных повозок возникает очень поздно: в Париже в XIV в., в Аугсбурге лишь в XV в. Очистка улиц проводилась нерегулярно — раз в одну или даже в две недели. Время от времени устраивались экстренные уборки. Во Франкфурте-на-Майне дважды в год накануне ежегодных ярмарок, которыми этот город славился на всю Европу, предписывалось вывозить нечистоты и устилать улицы в наиболее грязных местах соломой. В 1562 г., когда ожидался приезд императора Максимилиана II, предписано было «очистить от навоза» некоторые улицы Нового города.

Одной из трудноразрешимых проблем ввиду незначи­тельных размеров городских участков было уберечь ис­точники питьевой воды от загрязнений фекалиями. В Вене XIII в. питьевые фонтаны во дворах домов находились на расстоянии не более метра от отхожего места. Опасность загрязнений была в полной мере осознана лишь в XV в. Постановления городских советов (в Мюнхене с 1489 г., в Нюрнберге с 1497 г.) начинают регулировать местораспо­ложение отхожих мест с тем, чтобы не допустить их соседства с фонтанами. Работы по очистке городских клоак регулировались советом и осуществлялись за счет владель­цев домов и их участков. Очистки производились по ночам и в холодное время года. «Ночной король», «ночной мастер» — так было принято называть тех, кто эти работы осуществлял. В санитарном отношении все это было ма­лоэффективным. Чума, холера, желудочно-кишечные забо­левания на всем протяжении Средневековья были типично городскими заболеваниями.

Первые сведения о городских мостовых исходят из Парижа XII в.: каждый горожанин должен заботиться о

том, чтобы улица перед его домом была замощена. Эта мера была распространена затем по королевскому приказу и на другие французские города, так что к XIV в, улицы важнейших французских городов имели мостовые. В 1331 г. мощение улиц началось и в Праге. Но так дело обстояло далеко не во всех городах Европы. В богатом Аугсбурге мостовых не было почти до XV в., так же как и тротуаров: лишь в некоторых местах улиц были сделаны настилы для перехода, а вдоль домов — насыпи. Но это не означает, что горожане не осознавали потребности в улуч­шении не только улиц, но и подъездных путей к городу. В завещаниях жителей Любека, особенно купцов, частым становится, начиная с XIV в., пожертвование денежных сумм «для починки плохой дороги». В Кельне со всех возов и повозок, прибывавших в город, взималась особая проездная плата для благоустройства улицы, ведущей от главных ворот к городскому рынку, по которой было самое большое движение. Состояние улиц у мостов, ворот, рынков и ратуши привлекало в первую очередь внимание городских властей, тогда как в остальных частях города улицы оставались малопроходимыми. Водосточные канавы появ­ляются только в XIV—XV вв., и то лишь в крупных городах. В конце XV в. жители города Рейтлингена уго­варивали императора Фридриха III не приезжать к ним, но он не послушался и едва не погиб в грязи вместе с лошадью. Неудивительно, что при таком низком уровне санитарного состояния и высокой концентрации населения эпидемии уносили нередко больше половины жителей города.

Первоначально единственным общественным сооруже­нием в городе были церкви. Готический собор — центр города. Вокруг него теснились лавки торговцев и ремес­ленников. У портала — входа — собора завязывалось обсуждение жизненно важных для горожан вопросов. В праздничные дни здесь же разворачивались различные театральные действа под руководством духовенства. В цер­ковном дворе собирались частенько ремесленники обсудить свои дела. Соборная колокольня отбивала городское время, а ее тревожный звон в неурочный час возвещал бедствие —

ПО

пожар или набег неприятеля, начало эпидемии. Постепенно, по мере роста купеческих богатств и укрепления городской самостоятельности, начали возводить новые общественные здания — с XII в.: помещения городских советов (ратуши), крытые рынки, больницы, склады, дома ремесленных объ­единений (цехов).

Ратуша — символ городской независимости. Возведение ее, как и крепостных стен, всегда возвещало о победоносном исходе многолетней борьбы горожан против своего сеньора. Жители немецкого города Вормса, восставшие против своего епископа, рассказывает старинная городская хроника, при­обрели большой каменный дом, перестроили его так, что он стал самым лучшим в городе, и стали там проводить свои собрания, которые раньше происходили на епископ­ском подворье или на площади перед собором. Но жителям Вормса не повезло: они потерпели поражение в очередном столкновении с епископом, которого на этот раз поддержал сам император, и по его повелению должны были разрушить свой дом. А ведь на его сооружение ушло больше десяти лет! Здание ратуши — гордость города, свидетельство богатства и могущества горожан, которые нередко заменяли первоначальное и еще довольно скромное здание ратуши новой, более представительной постройкой. Уже в первой половине XIV в. городской совет имперского города Аахена перенес свои заседания из бюргерского дома, сооруженного в 1267 г., в приобретенный городом бывший императорский дворец Каролингов на рыночной площади, который был заново перестроен в связи с новым назначением.

В большинстве городов Северо-Западной и Центральной Европы ратуши были одного классического для той эпохи образца. Построенное из камня или кирпича готическое здание ратуши имело обычно в нижнем этаже склад или арсенал; по фасаду нижний этаж украшался аркадами. Над ним был устроен парадный зал и ряд меньших помещений для заседаний. Стены, потолки, оконные проемы парадной залы украшались живописью на античные и библейские сюжеты, изображающие справедливое право­судие, а также сцены Страшного суда. Они должны были напоминать членам совета об их долге «судить справедливо

и во имя божие». На дверях и скамьях вырезались нравоучительные изречения. «Те, которые правят городом, — было написано при входе в зал заседаний совета города Эммериха, — должны соблюдать присягу, не допускать нарушения свободы, общественных денег не расточать».

В большом зале ратуши проходили заседания совета, принимали высочайших особ — императоров, князей, давали присягу. Здесь же, особенно в ранний период, устраивались по разным поводам пиры и танцевальные вечера для семейств членов городского совета. Со временем для этих целей стали строить специальные здания. Таков Гюрцених в Кельне, где в 1474 г. городской совет устроил бал в честь императора Максимилиана и его сына. Этого хотел сам император, пожелавший увидеть кельнских красавиц, сообщает хронист.

Подражая феодальному замку, ратуша включала в себя бефруа — башню. Здесь хранились городские хартии (грамоты о привилегиях, отвоеванных горожанами), печать, казна; раз­мещалась городская тюрьма и висел набатный колокол. «Если я ударяю в один край, — гласила надпись на городском набате Кельна, — это восстание, пожар или убийство, но если я бью в оба края — значит избран новый совет».