Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Мануфактурная неокультурная книжность

Поиск

Палеокультурная рукописная книга — представитель первого поколения книжности, когда в роли книги высту­пали папирусные свитки, а со II в. до н. э. — пергамен (нем. «пергамент»); мануфактурная книга относится ко второ­му поколению книжности, начало которому положило изоб­ретение в Европе печатного станка в середине XV века. Обратим внимание на терминологическую тонкость. До появления печатных изданий «книгами» именовались манускрипты, допустим, сочинения Аристотеля, и было известно, что Аристотель — автор 400 книг и 1000 тракта­тов. После изобретения книгопечатания потребовалось от­личать произведения письменности от произведений печа­ти. В настоящее время книга понимается как бумажный до­кумент, прошедший редакционно-издательскую обработку и тиражированный для общественного пользования типо­графскими средствами. Манускрипт, написанный на бумаге, сброшюрованный и переплетенный в форме кодекса, это рукопись, а не книга в современном ее понимании.

Мощным импульсом для распространения книгопеча­тания в Европе явилась эпоха Возрождения с ее гумани­стическими идеалами и жаждой знаний. Но справедлив и обратный тезис: книгопечатание послужило толчком для зарождения культуры Возрождения. Не случайно в XV веке «божественная комедия» Данте издавалась 15 раз, стихи Петрарки 31 раз, «Декамерон» Боккаччо 11 раз. Без книгопечатания вряд бы состоялась церковная Реформация. Пе­реводы «Библии» на немецкий язык, выполненные М. Лютером, издавались при его жизни (1483―1546) не много, не мало 430 раз! Попутно лютеровская «Библия», благо­даря ее распространенности, послужила фундаментом для формирования немецкого литературного языка.

Изобретение книгопечатания имело громадное значе­ние для становления неокультуры, поскольку это была технология, которая послужила примером массового про­изводства. Причем — и это главное — массового производства в области просвещения, литературы, науки. Честь именоваться «родиной книгопечатания» оспаривают голландцы, бельгийцы, итальянцы, французы, немцы. Чаша весов склоняется в пользу немца Иоганна Гутенберга (1394 или 1399―1468) из города Майнца, и большинство книговедов согласны с немецкой хроникой, где было за­писано в 1474 г.: «Замечательное искусство книгопечата­ния было изобретено в Майнце. Это искусство искусств, паука наук. Его чрезвычайная продуктивность позволи­ла вызволить из мрака сокровища знаний и мудрости, чтобы обогатить и просветить мир»[73]. Однако точной даты замечательного изобретения нет. Первые книги, отпеча­танные Гутенбергом, относятся к 1445 г.

Вторая половина XV века — время триумфального шествия новой технологии книжного производства по странам и городам Западной Европы. В течение 50 лет было основано более 1100 типографий, выпустивших в общей сложности 35―45 тысяч названий первопечатных книг тиражом около 20 млн. экземпляров. Сохранилось от них лишь несколько процентов — порядка 200 тысяч. Книги, вышедшие в свет ранее 1 января 1501 г., называ­ются инкунабулы (кунабулум — лат. колыбель; дословно «в колыбели»). Они являются объектом пристального научного исследования со стороны специальной книго­ведческой дисциплины — инкунабуловедения. Разумеет­ся, все инкунабулы, так же как палеотипы (книги, издан­ные в 1501―1550 гг.), являются большой культурно-исторической ценностью и гордостью их владельцев.

Характерные черты мануфактурной книжной культу­ры, господствовавшей в XVI―XVIII веках, видятся в сле­дующем:

1. Мануфактурные книги количественно и качествен­но отличались от манускриптов. За первые 50 лет книго­печатания европейцы получили в свое распоряжение больше книг, чем за две тысячи лет книжного рукописания. В XVI веке выпущено более 242 тысяч названий, в XVII веке — 972 тысячи, в XVIII веке — около 2 млн. на­званий; тиражи возросли с 200―300 экз. в XV веке до 1000―1200 в XVII веке. Хотя полиграфическая техника остава­лась мануфактурной (печатный стан и словолитная форма Гутенберга сохранились в типографиях до конца XVIII века) облик книги изменился неузнаваемо: книги, к оформлению которых привлекались лучшие художники того времени, стали подлинными произведениями искусства. Совершен­ствовались технологические приемы набора, качество иллюстраций, титульных листов, обложки. Появились кни­гоиздательские фирмы, поддерживавшие высокие худо­жественные и научные стандарты своей продукции. Мировой известностью пользуются четыре фирмы, которые основали итальянец Альд Мануций, французы Анри Этьенн и Кристоф Плантен, голландец Лодевейк Эльзевир. При этом дешевизна и доступность книги постепенно рос­ли, что означало демократизацию книжного рынка.

2. Манускрипты предназначались для чтения вслух неграмотной аудитории, печатные книги рассчитывались на молчаливое чтение «про себя». Соответственно изменилось Оформление текста: появились названия, разбивка на главы и разделы, спуски, поля, пробелы между словами, кра­сочные иллюстрации. Изменился литературный язык и стиль изложения, которые приспосабливались к восприя­тию зрением, а не слухом. Книгу стали рассматривать не как пособие для устной речи, а как непосредственный ис­точник знания, что вызвало следующие изменения:

• появились понятия оригинальности, ценности, но­визны содержания;

• возникло авторское право и понятие «плагиат» (в XVIII веке);

• выработались литературные жанры и стили изложе­ния, нормы литературного языка;

• образовалась читательская массовая совокупность, состоящая из незнакомых друг с другом людей, имею­щих общие взгляды и интересы (по оценке М. А. Барга, доля грамотных возросла с 10% в XV веке до 25% в XVII веке);

• тиражированные в сотнях экземпляров книги нача­ли «жить своей жизнью», независимо от автора или переписчика. Они превратились в завершенные и целостные элементы овеществленной и долговре­менной социальной памяти.

3. Мануфактурная книжность послужила почвой для нормирования и распространения светских литературных языков. Но этого мало. В XVII и XVIII веках, которые по праву считаются временем торжества рационализма, ста­новления науки и светского просвещения (заметим еще раз: все это стало возможным благодаря книгопечатанию!) появилась идея лингвопроектирования, вызвавшая к жиз­ни многочисленные проекты искусственных языков.

Критический разум «гениев XVII века» быстро распоз­нал несовершенство естественных языков, явившихся ре­зультатом неконтролируемого и случайного развития. Был сделан вывод о необходимости построения логичес­ки выверенного языка, который мог бы послужить для не­противоречивой и однозначной записи научных истин. Идею «философской грамматики» высказал в 1623 г. Ф. Бэкон;в 1629 г. проблемы проектирования всеобщего языка обсуж­дал Р. Декарт, в 1661 г. проект универсального языка пред­ложил И. Ньютон,наконец, Г. В. Лейбниц довольно се­рьезно разрабатывал философский язык в виде математической модели, где всякое рассуждение сводилось к вычислениям. Идея универсального философского лек­сикона оказалась утопичной, но стремление ученых к ло­гичности, системности, однозначности языка нашло свое выражение в научной символике (особенно — в матема­тике, символической логике, химии) и в терминологии точных и естественных наук, которые стали складывать­ся в XVII―XVIII веках.

4. Свойственная документам сущностная ценностно-ориентационная функция стала использоваться для до­стижения социально-прагматических целей:

Печатная книга с самого начала сделалась орудием свет­ского просвещения. Только половина инкунабул относи­лась к религиозной тематике (гораздо меньше, чем в пото­ках средневековых манускриптов), четверть — к художе­ственной литературе, 10% — к юриспруденции, прочие — к другим отраслям знания. В XVII веке не менее 2/3 книг были светскими по содержанию, и эта тенденция усили­лась в «просвещенном» XVIII веке. Надо заметить, что многие издатели и типографы рассматривали свою деятельность как форму борьбы с невежеством и церковным обскурантизмом.

Короли и власти нового времени стали использовать печать для пропаганды своих идей и привлечения сто­ронников: Генрих VIII и его премьер-министр Томас Кромвель издавали памфлеты для утверждения англикан­ской церкви; Ришелье прибегал к услугам периодической печати.

Во времена революционных ситуаций в Нидерландах, Англии, Германии, Франции публицистические памфле­ты, прокламации, воззвания, издаваемые многотысячны­ми тиражами, революционизировали «третье сословие» и крестьянство.

С XVI века сначала церковные, а затем и светские вла­сти начали ожесточенную борьбу с еретическим вольно­мыслием. В 1564 г. Ватикан издал «Индекс запрещенных книг», который, постоянно пополняясь, действовал вплоть до XX века; была мобилизована инквизиция. Неблагонадежные книги изымали из библиотек, книжных лавок и публично предавали сожжению. Иногда вместе с книга­ми сжигали их авторов и издателей (вспомним Джордано Бруно). Цензура, судебные преследования, варварское уничтожение литературы и другие акты коммуникацион­ного насилия стали неизменными спутниками книжной культуры с XVI века до XX века.

5. Переход от рукописания к книгопечатанию углубил и расширил дифференциацию книжного дела; возник ряд специализированных социальных институтов, в том чис­ле: книгоиздательский (редакционная подготовка + поли­графическое размножение документов), книготорговый, библиотечный и библиографический. Началось формирование овеществленной социальной памяти.

Основные изменения в библиотечном деле состояли в следующем: в результате религиозных войн сильно постра­дали монастырские библиотеки; на основе конфискован­ных фондов монастырских библиотек и частных книжных собраний стали возникать городские библиотеки; выпол­нявшие функции одновременно публичных и универси­тетских; в школах (особенно, активно — в Германии) на­чали организовываться школьные библиотеки; открыва­лись для публики личные книжные собрания королей и дворцовой знати, стремившихся стяжать славу просве­щенных и щедрых властителей. Таким образом склады­вались структуры национальных библиотечных систем, свойственных западной цивилизации.

Если библиотечное дело возникло еще в пору рукопис­ной ОКС, то именно мануфактурная книжность вызвала к жизни библиографию — вторичный уровень документной коммуникационной системы (см. пункт 4.3.1). По словам К. Р. Симона, «с распространением книгопечата­ния закончилась предыстория библиографии и началась ее история»[74]. Действительно, именно с этого времени по­явились книготорговая библиография, отраслевая биб­лиография (юридическая и медицинская — прежде все­го), национальная библиография, отражающая публика­ции представителей данной страны (в Германии, Англии, Италии, Франции, Испании, Польше), наконец, универ­сальная международная библиография, представленная таким величественным памятником европейского Возрождения как «Всеобщая библиотека» К. Геснера (1515―1565). В «Библиотеку» Геснера включены более 15 тыс. книг, принадлежащих почти 5 тыс. авторов. Большая часть описаний снабжена подробными аннотациями, оглавле­ниями и выдержками. Геснеру удалось подвести итоги развития письменной и мануфактурной книжности в Ев­ропе с античности до середины XVI века. Ничего подоб­ного ни один библиограф после Геснера сделать не мог. Правда, не обошлось без курьезов. Будучи несколько старомодным, Геснер признавал в качестве литературных только греческий, латинский и древнееврейский языки и игнорировал «варварские» французский и итальянский. В связи с этим в кратких заметках о Данте и Боккаччо упу­щены их главные произведения.

6. Помимо библиографии, о созревании книжной куль­туры свидетельствует зарождение словарно-справочного дела. Если библиографический указатель есть «книга об известных книгах», то энциклопедия (справочник, словарь) — это «книга о том, что мы знаем». В XVII и XVIII ве­ках в Англии и во Франции публикуется целый ряд словарей, лексиконов, энциклопедий, пользующихся широ­ким спросом. Высшим достижением, одной из духовных вершин «века Просвещения» — XVIII столетия, бесспор­но, является знаменитая «Энциклопедия, или толковый словарь наук, искусств и ремесел». Включающая более 60 тысяч статей семнадцатитомная Энциклопедия была под­готовлена и выпущена в свет в 1751―1766 гг. Осуществить в крайне неблагоприятных условиях это колоссальное по объему издание стало возможным только благодаря неиссякаемой энергии, таланту, поразительной работоспо­собности и организаторским дарованиям Дени Дидро (1713―1784), с начала и до конца остававшегося главным идейным вдохновителем и исполнителем всего дела. Из­вестна историческая роль Энциклопедии Д. Диро в идео­логической подготовке Великой французской революции 1789―1794 гг.

7. В XVII — начале XVIII века в европейской культу­ре лидером становится естествознание. В это время жили и творили Г. Галилей (1564 ― 1642), Р. Декарт (1596―1650), Б. Паскаль (1623―1662), У. Гарвей (1578― 1657), Г. В.Лейб­ниц (1646―1716), X. Гюйгенс (1629―1695), И. Ньютон (1642―1727), Л. Эйлер (1707―1783), семья математиков Бернулли и многие другие выдающиеся ученые. Этот пе­риод Джон Бернал (1901―1971), основоположник совре­менного науковедения, называл «научной революцией». В результате этой революции образовалось европейское научное сообщество, кровно заинтересованное в оператив­ной и полной научной коммуникации. Непосредственным откликом на эту потребность стал «Журнал ученых», первый номер которого вышел в свет в Париже в январе 1665 г. Задачей этого журнала, как и подобных ему периодичес­ких изданий в Англии, Германии, Нидерландах, было не информирование о новых теориях, открытиях, событиях научной жизни, а сообщение о книгах, в которых об этом говорилось. Другими словами, это были «журналы о книгах», т. е. библиографические, точнее — реферативные (о книгах сообщалось посредством их рефератов) издания.

Дидро в своей Энциклопедии дал следующее опреде­ление: «Журнал — периодическое издание, содержащее извлечения из вновь напечатанных книг, с отчетом об от­крытиях, ежедневно делаемых в науках и искусствах... Он был изобретен для тех, кто слишком занят или слишком ленив для того, чтобы читать книги целиком. Это — спо­соб удовлетворять свою любознательность и стать ученым с малым трудом». Прошло не менее 150 лет пока, наряду с реферативными научными журналами, без обращения к которым до сих пор не обходится никакая научная рабо­та, появилась современная научная периодика.

8. Свидетельством зрелости второго поколения книж­ной культуры могут служить не только формирование национальных документальных систем (ДОКС) с разви­тым книжным производством и распределением (контур обобществления) и совокупностью разных библиотек и библиографических служб (контур обработки, хранения, распространения), но и развитие библиофильства, сопро­вождаемого библиофильской библиографией, а также формирование теории книговедения и библиографии.

Термин «книговедение» (Bucherkunde) впервые ввел в научный оборот австриец Михаэль Денис (1729―1800), в труде «Введение в книговедение» (Вена, 1777―1778 гг.), где он отнес к книговедению историю рукописной и пе­чатной книги, типографское дело, библиотековедение и каталогизацию.

Основоположником библиографической науки, полу­чившей в наше время название «библиографоведение», счи­тается Нэ деля Рошель (1751― 1837), опубликовавший в 1779 г. «Рассуждения о библиографической науке». В своих «Рассуждениях...» Нэ пишет: «Библиография есть описание мира письменности и того, что его составляет, подобно тому, как география — описание земного шара; но открытия в области земного шара когда-нибудь найдут свою границу, от­крытия жев области письменности никогда не будут иметь границы и изучение библиографии станет тем необходимее, чем большее развитие получат искусства и науки»[75]. Извест­но, что во время Великой Французской революции, когда возникла проблема сохранить и упорядочить книжные со­брания, реквизированные республиканцами, был издан декрет, предписывающий читать учебный курс «библиографии» в главных городах всех департаментов.

 

5.5. Индустриальная неокультурная книжность

XIX век — время торжества капитализма в Западной Европе, которое сопровождалось тремя важными для социальной коммуникации явлениями:

• благодаря индустриализации материального произ­водства, резко увеличиваются производственные мощности и производительность труда;

• происходит становление наций — многомиллионных полиэтнических сообществ, нуждающихся в средствах консолидации;

• возрастает образованность и просвещенность город­ского населения, предъявляющего растущий спрос на культурные развлечения, знания, информацию. Войны и революции XX века превратили средства мас­совой коммуникации в средство управления народными массами. На этом экономическом, социально-культурном, политическом фоне в Западной Европе и в России происходило формирование индустриальной общественной ком­муникационной системы, которая соответствует третьему поколению книжности и создает предпосылки для становления грядущей мультимедийной ОКС информаци­онного общества.

Характерные особенности индустриальной книжной культуры, господствовавшей в XIX ― I половине XX века, видятся в следующем:

1. В первой половине XIX века произошла, можно ска­зать, промышленная революция в полиграфии. Книгопе­чатание включает три полиграфических процесса: изго­товление печатной формы, печатание тиража, выполне­ние брошюровочно-переплетных работ. Мануфактурная типография базируется на ручном труде печатника, кото­рый использует печатный станок, установку для отливки букв, собственную сноровку и мастерство. Индустриаль­ное производство основано на механизации всех полигра­фических процессов, сводя к минимуму участие в них ти­пографских работников. В этом состоит принципиальное отличие индустриального книгопечатания от мануфак­турного.

В начале XIX века (1803 г.) первую печатную машину (не станок, а именно машину!) сконструировал Фридрих Кёниг (1774―1833). В 1814 г. ее использовали в Англии, где он тогда жил, для печатания газеты «Тайме». В 1817 г. Кёниг вернулся на родину в Германию, где основал фабри­ку печатных машин. Первая русская печатная машина, построенная в 1829 г., была установлена в редакции газе­ты «Северная пчела». В 1830-х гг. в Америке появились тигельные машины, специально приспособленные для печати бланков, обложек, иллюстраций. В I860 г. Вильям Буллок построил ротационную машину, печатающую на обеих сторонах бумажного полотна и особенно удобную для выпуска газет. В 1866 г. эту машину снабдил и резальными и фальцевальными аппаратами. В 1884 г. в США была изобретена строкоотливная наборная машина, названная линотип, а в 1897 г. появилась буквоотливная наборная машина — монотип, облегчившая корректуру и верстку. Короче говоря, в XIX веке бурными темпами развивалось полиграфическое машиностроение — основа индустриального книгопечатания.

Параллельно шло техническое перевооружение бумаго­делательного производства. В 1799 г. француз Луи Робер построил первую бумагоделательную машину; в 60-е гг. научились делать качественную бумагу из древесины, что значительно удешевило производство и расширило его масш­табы. Появилась еще одна отрасль промышленности — цел­люлозно-бумажная.

Таким образом в первой половине XIX века сложились материально-технические возможности для интенсифи­кации книжного производства. Стремительно возрастает и выпуск книг. Например, в Англии в начале века выпуска­лось около 300 названий книг в год; 1828 г. — 1242 книги; 1857 г. ― 5218 книг; 1897 г. ― 7516 книг; 1914 г. ― 1537 книг (рост за столетие в 35 раз!). В США темпы еще выше: там выпуск книг возрос со 120 названий в 1823 г. до 13470 названий в 1910 г., т. е. более чем в 100 раз!

Что касается России, то здесь динамика книгопечатания имела следующий вид. Начало книгопечатания — 1550-е гг., когда было отпечатано несколько книг в так называемой «анонимной московской типографии»; в 1564 г. — выход в свет первой датированной книги — «Апостол» Ивана Федорова (ок. 1510―1583) — русского и украинского первопечатника. В XVI веке в Москве было отпечатано около 15 книг.

В XVII веке было выпущено более 500 книг, в том числе светские сочинения С. Полоцкого, «Соборное уложение» (1649), «Учение и хитрость ратного строения», «Три чина присяг» и др. Причем продолжалось интенсивное рукописание книг, особенно книг с красочными иллюстрациями: старообрядцы вообще не признавали типографские изда­ния священными. По сути дела до 1708 г., когда был введен гражданский шрифт, русская коммуникационная культу­ра находилась в состоянии палеокультурной книжности.

Мануфактурная неокультурная книжность началась в России с Петра I и характеризовалась следующими ста­тистическими данными:

1698 ― 1725 гг. — около 600 изданий;

1726 ― 1740 гг. ― 175 изданий;

1741 ― 1760 гг. ― 620 изданий;

1760 ― 1800 гг. ― 7860 изданий;

1801 ―1855 гг. ― 35000 изданий. Всего в XVIII веке было опубликовано около 10 тыс. сочинений гражданской печати, из которых более трети составляли произведения изящной словесности и еще треть — научная светская литература. В первой половине XIX века издавалось: порядка 250 названий ежегодно в 1801―815 гг. и более 1000 в 1836―1855 гг. Причем отста­вание от «мастерской мира», бурно капитализирующей­ся Великобритании, составляло 5 раз, зато Североамери­канские Соединенные штаты Россия опережала в 2 раза. Индустриальная неокультурная книжность пришла в Россию с Александровскими реформами. Благодаря ис­пользованию полиграфической техники, ежегодный вы­пуск книжной продукции в России стал быстро нарастать: с 1500 названий в 1856―1860 гг. до 12 тыс. названий в 1896―1900 гг. В целом во II половине XIX века было опублико­вано 250 тыс. книг. В 1906―1915 гг. после смягчения цен­зурных ограничений ежегодный выпуск книг увеличил­ся с 24 тыс. до 34 тыс. в год. Известны порядка 20 частных издательств, выпускавших около 100 названий ежегодно, в их числе — издательство И. Д. Сытина — более 800 книг и издательство «Посредник» — 270 книг[76]. По числам на­званий и тиражам Россия заняла первое место в мире. До 1905 г. тираж 20―30 тыс. экземпляров был редкостью, теперь обычными стали тиражи 50―100 тыс. С 1814 г. по 1913 г. выпуск книг в России увеличился с 234 до 34 тыс. названий, т.е. в 140 раз! Всего в 1901―1916 гг. вышло в свет 383 тыс. изданий.

Надо напомнить, что Советский Союз сохранял статус мирового лидера книжного производства. В 1918―1930 гг. было издано около 200 тыс. книг; 1931―1940 гг. — 760 тыс.; 1941―1953 гг. ― 350 тыс. книг. С 1960 г. в СССР ежегодно стабильно издавалось около 80 тыс. книг и брошюр; мак­симальное значение — 84 тыс. в 1985 г. Всего за 1918―1988 гг. советские издательства выпустили в свет 3,9 млн. печатных единиц общим тиражом 70,6 млрд. экз.[77] Инте­ресная деталь: в 1988 г. в фондах государственных библиотек насчитывалось около 6 млрд. единиц хранения. Это значит, что примерно 60 млрд. книг прошли через руки советских людей, не считая дореволюционных изданий. Конечно, много книг утрачено во время войн, революций, стихийных бедствий, цензурного библиоцида, но все-таки совокупный фонд личных библиотек советских людей поистине колоссален!

2. Мощности машинного полиграфического и бумажно­го производства позволяют, наряду с расширением книго­издания, обеспечить невиданный рост журнально-газетной продукции. Благодаря этим мощностям произошла бифур­кация III: выделение из книжного коммуникационного ка­нала прессы — нового, нетрадиционного коммуникацион­ного канала. Пресса — первый из каналов массовой комму­никации, к которому в XX веке присоединятся кино, радио, телевидение. На базе вновь открытого канала быс­тро формируется новый социально-коммуникационный институт — институт журналистики, который появляет­ся в третьем поколении книжности, являясь производным от традиционного для книжной культуры социального института «литература». Правда, периодические издания появились отнюдь не в XIX веке, а намного раньше.

Юлий Цезарь ввел практику оповещения населения о военных событиях, государственных назначениях, пожа­рах, увеселениях и пр. посредством записей, которые де­лались на восковых досках и переписывались заинтере­сованными лицами. Газета как вид документа появилась в XVI веке в Венеции, Риме, Вене, где шустрые «писатели новостей» составляли рукописные сводки сообщений о придворной жизни, торговле, событиях в городах, чудес­ных и интересных явлениях. Когда в 1493 г. в Риме было опубликовано письмо Колумба об открытии западного пути в Индию, оно сразу же было распространено по дру­гим городам Европы. Такие рукописные «новости» поку­пались за мелкую монету «газетту», поэтому за ними за­крепилось имя «газета».

Печатные газеты появились в начале XVII века снача­ла в Германии (Zeitung — 1609 г.), затем в Англии (Weekly News — 1622 г.), во Франции (La Gasette — 1631 г.). Газе­ты были рассчитаны на купцов и богатых горожан; они содержали сведения о торговых путях, ценах, ходе торгов­ли, внутренней жизни стран, межгосударственных отно­шениях. Французская «La Gasette», созданная при учас­тии Ришелье, публиковала политические новости.

С начала XVIII века в Германии, Англии, Франции ста­ли выходить ежедневные газеты, которые готовились про­фессионалами-газетчиками. Их влияние особенно возрос­ло во время Великой французской революции (вспомним газету Робеспьера «Защитник Конституции» или газету Марата «Друг народа»). Но их количество, тиражи и об­щественное признание не идут ни в какое сравнение с со­ответствующими параметрами газетной индустрии сере­дины и конца XIX века.

Стремительный рост газетного бизнеса характерен для США. Начиная с 1850 г. здесь действовал своеобразный «закон удвоения», при котором за каждое десятилетие количество выходящих в стране газет удваивалось: если в 1850 г. их выходило 2521, то в 1860 г. ― 4051, в 1870 г. ― 5871, в 1880 г. ― 10132, в 1890 г. ― 18536. Аналогично росли тиражи: в 1850г. разовый тираж всех газет был 5,1 млн., в 1860 г. ― 13,7 млн., в 1870 г. ― 20,8 млн., в 1880 г. ― 31,8 млн., и 1890 г. ― 69,1 млн., в 1900 г. ― 113,3 млн.[78]

В журналистике США еще в первой половине XIX века обозначились два направления:

• повествовательная журналистика, преследовавшая познавательные, эстетические, воспитательные цели, предлагая своим читателям не только факты, но и их осмысление и оценку;

• информационная журналистика, видевшая назначе­ние газеты в том, чтобы дать оперативное, полное и объективное сообщение о реальных фактах, предос­тавляя их осмысление читателям.

В течение XIX века повествовательное направление преобразовалось в «желтую» прессу, ориентированную на невзыскательные вкусы малообразованной массы; здесь был спрос на сенсации, рекламу, фото и карикатуры, раз­влекательные публикации вплоть до сплетен. Информационная журналистика обращалась к солидной и образованной публике, предлагая ей правдивую и этически вы­держанную картину реальной жизни (например, газета «Нью-Йорк таймс»).

Если в Средние века местом обмена информации между жителями прихода была церковь, то с XIX века источником новостей сделалась газета. Коммуникантами, формирующи­ми общественное мнение, стали не проповедники и орато­ры, а редакции газет и журналов. Читающая публика более атомизирована и индивидуализирована, чем слушающая аудитория; отсюда — ослабление микрокоммуникации и усиление массовой мидикоммуникации (ГуМ).

Журнал — более поздний вид периодического издания, чем газета. Первым журналом считается французский «Журнал ученых» (1665 г.), представлявший собой сбор­ник рефератов книг и далекий от современных представле­ний о журнале как виде издания. К концу XIX века на Западе получили наибольшее распространение иллюст­рированные журналы, рассчитанные на массовую ауди­торию. В 60-е гг. XX века тиражи такого рода изданий составляли около 8 млн. экз. в США и около 1 млн. во Франции и Великобритании. Лишь немного отставали от них журналы для женщин. На третьем месте были влия­тельные политические журналы, выходившие тиражами от 3 млн. до 100 тыс. Кроме того, на журнальном рынке пользовались спросом научно-популярные, литератур­ные, спортивные, сатирико-юмористические журналы. Численность журналов в США в это время приближалось к 10 тыс. названий, в западно-европейских странах и Япо­нии — около 5 тыс.

В самодержавной России начало периодики связано не с инициативой частных лиц, а с повелением властей. Как известно, Петр I приказал начать выпуск газет в виде так называемых «петровских ведомостей» (январь 1703 г.); с 1728 г. первая русская газета стала выходить в свет регу­лярно под названием «Санкт-Петербургские ведомости». Обеспечивала ее выпуск Академия наук. Под эгидой Ака­демии с 1728 по 1742 гг. публиковали первый русский жур­нал «Исторические, генеалогические и географические примечания» к «Санкт-Петербургским ведомостям», где печатались статьи познавательного и научного характе­ра, а также поэтические произведения. В 1755 ―1765 гг. та же Академия наук взяла на себя издание второго русско­го журнала «Ежемесячные сочинения, к пользе и увесе­лению служащие», адресованные «всякому, какого бы кто звания или понятия не был». В 1756 г. стала выходить вто­рая русская газета — «Московские ведомости», издавае­мая Московским университетом.

Таким образом в XVIII веке в России было всего две газеты. Что касается журналов, то здесь, опять-таки благодаря личному участию просвещенной Екатерины II, начиная с 1769 г., замечается оживление. В этом году в числе новых 8 журналов появился первый толстый литературно-сатирический журнал «Трутень», издаваемый II. И. Новиковым (1744― 1818). Заметим, что толстые журналы — специфическое явление русской литературы, ставшие в XIX веке общественной трибуной отечествен­ного «литературоцентризма» (см. пункт 2.3.2). В нашу за­дачу не входит обзор истории русской журналистики, мы ограничимся общей периодизацией этой истории.

Эмбриональный период: верховная власть непосред­ственно или через государственные учреждения осуществ­ляет издательскую деятельность:

• петровский период (1703―1725 гг.);

• академический период (1728―1765 гг.).

Становление журналистики как социального инсти­тута: от дворянской к разночинной журналистике:

• екатерининское просвещение (1769―1796 гг.);

• дворянская любительская журналистика (1797―1825гг.);

• переход инициативы к разночинцам, коммерциали­зация журнального дела (1826―1839 гг.).

Капитализация журналистики:

• наступление демократов-разночинцев (1840―1866 гг.);

• реформаторская эволюция (1867―1880 гг.);

• капитализация под эгидой православной монархии (1881―1905 гг.);

• признание прессы социальной силой (1906―1917 гг.).

Советская журналистика (1921―1990 гг.) — пресса на службе тоталитаризма.

Постсоветский период — с 1990 г., когда был принят закон «О средствах массовой информации».

Нетрудно видеть, что первые два периода относятся к мануфактурной книжности, а последующие — к индуст­риальной книжности. Об этом свидетельствуют и коли­чественные показатели периодических изданий:

1703 ― 1800 гг. ― 15 изданий;

1801 ― 1850 гг. ― 32 издания;

1851 ― 1900 гг. ― 356 изданий.

В 1913 г. в России издавалось 2915 журналов и газет (1757 журналов и 1158 газет). В Советском Союзе в 1988 г. выходило в свет 5413 журналов (включая сборники и бюл­летени) и 4430 газет (без низовых и колхозных). Причем суммарный тираж журналов примерно вдвое превышал сумму тиражей разовых изданий, а совокупный годовой тираж газет был в 12 раз больше, чем тираж журнальной периодики. Грубо говоря, на каждого грамотного жителя СССР в 1988 г. приходилось ежегодно 10 книг, 20 номеров журналов и 240 экземпляров газет.

Приведенные факты показывают, что как в нашей стра­не, так и в Западной Европе достижение уровня индуст­риальной книжности означает, что книжная культура пе­рестает быть чисто «книжной», а превращается в книжно-газетно-журнальную культуру, где газеты и журналы служат для массового распространения наиболее важных и актуальных культурных смыслов.

3. Во второй половине XIX века резко ускорился рост урбанизации. Париж, в средние века самый многолюдный город в Западной Европе, насчитывал в XIV―XV веках сто тысяч жителей; в 1801 г. — пятьсот тысяч, к 1850 г. — один миллион. Нью-Йорк в 1790 г. имел 33 тыс. жителей, в 1850 г. ― 515 тыс., в 1890 г. ― 1 млн. 440 тыс., в 1900 г. ― 3 млн. 473 тыс. В 1900 г. в Санкт-Петербурге проживало 1 505200 человек, в Москве — 1360 тыс. За последние 40 лет XIX века городское население в России удвоилось. Умес­тно заметить, что после «Медного всадника» А. С. Пуш­кина русские поэты и писатели воздерживались от апо­феоза «творения Петра». Напротив, Петербург становит­ся в русской литературе олицетворением безликого зла, казенного бездушия, одиночества и отчужденности про­стого человека. Начиная с «Белых ночей» Ф. М. Достоев­ского вплоть до «Петербурга» А. Белого, эта тема звучит постоянно «по мере того, как город перенаселяется, давит жителей многоэтажными домами, покрывается сетью электрических проводов, наполняется лязгом трамваев, миганием реклам и уличных огней»[79].

Городской образ жизни, конечно, существенно отлича­ется от сельского жизненного уклада. Распались традици­онные нормы регуляции поведения, связанные с патриар­хальными обычаями, нарядными гуляниями, религиозны­ми праздниками. Обнаруживается острая общественная потребность в новых средствах консолидации общества и социальной коммуникации. В качестве таких средств выступили пресса, иллюстрированные газеты и журналы, а и начале XX века — кинематограф. Эти средства способ­ствовали росту просвещенности населения, но вместе с тем приводили к упрощению, массовости и стандарти­зации духовных потребностей. Так возникли массовые аудитории — прямое следствие урбанизации.

4. Вторая половина XIX века — время первой техни­ческой революции в социальных коммуникациях. Мы уже отметили появления прессы как следствия технической революции в полиграфии, теперь остановимся на других первичных технических коммуникационных каналах, вызванных к жизни первой технической революцией (см. рис. 4.1).

Телеграф. В революционной Франции был изобре­тен Клодом Шаппом оптический телеграф, который при­менялся для оперативной передачи депеш из Парижа на периферию. В начале XIX века оптический телеграф при­менялся в США для сообщения о прибытии кораблей в Бо­стон. В 1820-х—1830-х гг. ученые во всем мире работали над созданием электромагнитного телеграфа. Приоритет принадлежит русскому ученому П. Л. Шиллингу (1796―1837), который в октябре 1832 г. продемонстрировал первую телеграфную передачу. Правда, телеграф П. Л. Шил­линга не обеспечивал запись принятых сообщений и имел диапазон действия, ограниченный несколькими километ­рами из-за затухания сигналов вследствие сопротивления в соединительных проводах.

Практически пригодную схему электромагнитной свя­зи разработал в 1837―1838 гг. американский изобретатель Самуэл Морзе (1791―1872). В этой схеме для усиления сигналов применялись реле, благодаря которым обеспе­чивалась дистанционная передача и прием сообщений, закодированных «кодом Морзе». Скорость передачи на ручном телеграфном ключе составляла до 100 кодов в минуту. Благодаря телеграфу смысловая коммуникация отделилась от транспортной (почта) и образовала собственный технический канал, где сообщения двигались гораздо быстрее наземного транспорта. Апофеозом теле­графной связи, которую современники называли «наибо­лее замечательным изобретением нашего замечательного века», стало открытие в 1858 г. трансатлантического ка­беля, который обеспечил мгновенную передачу сообще­ний через океан.

Кодирование телеграмм в виде последовательности точек и тире затрудняло их восприятие человеком,



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-09-05; просмотров: 321; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.129.42.22 (0.023 с.)