Колебания степени соответствия системы общественного САМО-U-правления составу полной функции управления в процессе её осуществления.

 

П

рименительно к обществу, полная функция управления общегосударственного уровня предполагает следующие действия:

1. Распознавание природных и порожденных обществом процессов, во взаимной вложенности которых развивается общество.

2. Формирование вектора целей управления в отношении вновь выявленных факторов и внесение его в общий вектор целей.

3. Формирование стереотипа идентификации, т.е. стереотипа выявления и распознавания компонент вектора целей.

4. Формирование целевой функции управления в отношении вновь выявленных факторов во вложенности её в более общую концепцию общественной безопасности.

5. Проведение концепции в жизнь, опираясь на систему структурного и бесструктурного управления.

В схеме управления предиктор-корректор система управления представляет собой всегда:

* собственно предиктор-корректор, являющийся началом и концом по крайней мере основных контуров циркуляции информации и формирующий прогноз развития системы и программу (концепцию) использования ресурсов системы;

* программно-адаптивный модуль, на который ложится функция воплощения в жизнь программы (концепции), получаемой им от предиктора-корректора, но которую программно-адаптивный модуль только использует в своей деятельности, не изменяя её.

При этом в обществе сам предиктор-корректор может быть представлен в структурно нелокализованном виде.

Часть обратных связей замкнута на программно-адаптивный модуль, но эта информация используется только для адаптации программы к условиям, в которых находится замкнутая система, но не для изменения программы.

Однако взаимная вложенность структур выражается и в том, что полная функция управления, в отличие от технических приложений, в обществе размыта по структурам определенной функциональной специализации, которые несут на себе хотя бы отчасти и несвойственные их специализации функции.

Стремление исполнять только предписанные должностными инструкциями функции — вредительство, бюрократизм, поскольку никакие инструкции и законы не могут охватить всех жизненных ситуаций, но юридически это явление плохо формализуется и потому юридически ненаказуемо.

Развитие общественного объединения труда — специализация, дробление профессий и рост квалификационного уровня в пределах границ профессии. Все это называют ростом профессионализма. Этот процесс затрагивает не только сферу непосредственно производительного труда, но и сферу управления, что не может не отражаться в функциональной специализации общественных структур в их взаимной вложенности и иерархической подчиненности друг другу.

Общество, не способное САМО-U-правляться[213] по полной функции, САМОразрушается. В историческом прошлом за этим всегда следовало завоевание территории, разрушение культуры, истребление и обращение в рабство населения, его ассимиляция. С началом иудо-христианской экспансии механизм “само”-разрушения обществ стал регулярно активизироваться извне общества через сионо-масонские структуры для поддержания устойчивой экспансии библейской расовой “элитарно”-невольничьей цивилизации, из которой вырос нынешний Евро-Американский конгломерат, при возникновении в обществе тенденций, развитие которых реально способно вывести общество из управленческой зависимости от заправил межрегионального конгломерата.

В этом реальная причина регулярных социальных потрясений, преследующих Россию. Россия — не обширное “поле чудес”, на котором раскинулась “страна дураков”, как думают многие, включая и Б.Н.Ельцина (судя по его высказываниям в Японии о недостаточном интеллекте в российском населении[214]), а ПОЛЕ БОЯ. Раз эта страна — поле боя на протяжении всего второго тысячелетия, значит есть за что биться, хотя жить на поле боя, конечно, неудобно; а для слабонервных, не понимающих глобального исторического процесса, просто бессмысленно и страшно.

Общество обретает тенденции к саморазрушению:

* если его система управления “элитаризуется” и начинает сосать соки из общества во имя сиюминутных сладострастных интересов правящей “элиты”. Евангельская заповедь Христа: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем; довольно для каждого дня своей заботы» (Матфей, гл. 6:34) — в “элитарном” афоризме преобразуется в осуждаемое всеми: «после нас хоть потоп». (Это еще раз к вопросу о роли Библии в истории и её нравственности). В простонародье же, всегда жившем трудом своим, осуждалась точка зрения типа: «а там хоть трава не расти» (экологическая катастрофа, эквивалентная потопу);

* если попытки пропаганды взглядов о первенстве прав личности над всем в системе нравственности общества не встречают отпора, поскольку права личности могут быть обеспечены только при поддержании и совершенствовании системы общественного управления, которая, однако, всегда имеет недостатки. Из чего следует, что права личности вторичны по отношению к правам общества и коллективным правам членов общества и его подмножеств. Попытка же обеспечить права личности, начинаемая с разрушения системы управления (обладающей ЕСТЕСТВЕННО недостатками в толпо-“элитаризме”, от которых страдает в той или иной степени все общество: и личности, и толпы), в благонамеренной надежде создать более совершенную организацию общественной жизни в будущем, ведет к потере управления. После потери управления всегда выясняется, что личности, о правах которых до этого шла речь, можно пересчитать по пальцам, а политическую и уголовную активность разворачивает люмпен всех классов, обретший безнаказанность и вбирающий в себя, как губка, политически активизированную толпу. Толпа вполне благонамеренна, но за последствия своих действий не отвечает в силу бездумного следования за люмпен-“элитарными” вождями. С этого момента права “личности” сводятся к тому, что “свободная личность” обретает возможность безнаказанно резать, грабить и куражиться над другими “свободными личностями”, более слабыми или принадлежащими к искореняемой части толпы; реально это массовые проявления животного и демонического типов строя психики.

Обычно обе эти тенденции при саморазрушении толпо-“элитарного” общества выступают в ролях полярных противоположностей, известных по диалектическому материализму марксизма, но при господстве библейского мировоззрения они обе окрашены в тона всех пяти видов социального идиотизма: верноподданности, либерализма, жидовосхищения, чистоплюйства и нигилизма. Обе эти тенденции также по своему содержанию являются выражением калейдоскопического социального идиотизма.

Доморощенный и импортированный социальный идиотизм всех видов также отражается в государственных и негосударственных общественных структурах и нарушает в той или иной степени соответствие их архитектуры и назначения преемственной совокупности этапов полной функции управления. В процессе управления это находит свое выражение как выпадение отдельных этапов полной функции управления из круга профессиональной деятельности корпуса управленцев и сведение этих этапов к благонамеренному дилетантизму по разрозненным частностям, страшащемуся собрать их в мозаичную целостность и по лени уклоняющемуся от этой работы; или как полное выпадение отдельных этапов полной функции управления из процесса общественного САМО-U-правления, при этом возможно замещение этих составляющих полной функции управления фрагментами внешней концепции управления; возможны также нарушения взаимной вложенности и иерархической подчиненности структур. Всё это способно вызвать в обществе вырождение управленческой культуры и кризис управления.

Но и эффективность формально тождественных структур социальной организации в разных условиях общественной жизни оказывается различной, и зависит от способа формирования кадрового состава структур, их социальной базы, мировоззрения, господствующего в обществе в целом и в его различных социальных слоях, жизненных укладов и культурных традиций, статистики распределения социальных групп по типам строя психики. Это главная причина, по которой импорт форм структурной организации всегда социально опасен, если в обществе нет основ для успешного функционирования импортируемых структур в интересах общества. На это неоднократно указывали доморощенным благодетелям России А.С.Пушкин и А.С.Хомяков. Импорт структур при таких условиях выгоден либо экспортеру, либо третьей силе, стремящейся к ослаблению данного общества. Но импорт структур — это уже не САМО-U-правление общества, а управление им извне уже структурным способом, поскольку все структуры концептуально целесообразны: вопрос только в выявлении той концепции управления, которой соответствуют структуры и их архитектура. Поэтому, при рассмотрении САМО-U-правления общества, интерес представляет не только уже затронутый вопрос об отображении в общественных структурах полной функции управления, раскрывающий процесс выработки концепции и проведения её в жизнь (т.е. правление); но и второй вопрос, как САМО общество может обеспечить правление, т.е. гарантировать, что в процессе правления в тайне от общества не будут выработаны, а если и будут выработаны, то не смогут быть проведены в жизнь концепции разрушения и гибели общества по собственной глупости управленческого корпуса или в угоду внешним враждебным обществу силам.

Либерализм, анархизм интересуются в основном «САМО»; верноподданность, диктаторы, хунты интересуются в основном «правлением». В этом проявляется калейдоскопичность их мировоззрения.

Реальная же демократия, народовластие — это САМО-U-правление общества, и она не является ни «САМО», ни «правлением»: все дело в появлении между ними «U» (у), в формах написания древнеславянской азбуки символизировавшей космическую человечность. Если по-русски, то реальное народовластие — САМО-U-правление в интересах человечества в целом, символизируемого «U». Это еще один пример, когда импортные лексические формы — «демократия» — затуманивают существо дела. Для реального народовластия одинаково важно знать:

— как должна быть организована взаимная вложенность государственных и общественных структур, чтобы она наиболее полно отображала полную функцию управления и обеспечивала эффективность правления;

— как должно быть организовано кадровое обеспечение структур, несущих правление, чтобы было САМО-U-правление, а не правление извне в интересах некой “элиты”, противопоставившей себя человечеству, а людей друг другу и рассуждающей об “общечеловеческих” ценностях для себя.

Поэтому обратимся ко временам возникновения первых государств. В период классового расслоения первобытнообщинных обществ и формирования первых цивилизаций древности действовали два важных фактора:

— во-первых, частота обновления прикладной фактологии, используемой в общественном объединении труда была на порядки (2 — 3) ниже, чем эталонная частота биологического времени, основанная на обновлении поколений в их преемственности.

— во-вторых, очаги зарождения цивилизаций были разделены природно-географическими факторами и племенами, стоявшими на существенно более низких ступенях развития.

Благодаря этим двум факторам, первые цивилизации обрели достижения[215], которые впоследствии были утрачены и извращены в ходе их взаимной экспансии по причине их же толпо-“элитаризма”.

Влияние этих двух факторов на сферу управления общества выразилось в том, что добиблейские абсолютные монархии (преобладающий тип государственности древности) наиболее полно и качественно отражали в своих структурах полную функцию управления в отношении толпо-“элитарного” общества, проводящего самостоятельную политику.

Сторонники неограниченной монархической власти совершенно правильно указывают на достоинства этого типа государственности;

* монарх не подотчетен никому из своих подданных, что дает ему возможность собирать в своей администрации наиболее квалифицированных специалистов;

* сроки полномочий его не связывают, что позволяет ему вести политику, исходя из длительных интересов, а не в угоду сиюминутному ублажению толпы, чтобы обрести полномочия на новый срок на очередных выборах;

* нация более сплочена в силу воспитания верноподданности, чем при республиканском правлении, протекающем в непрерывной борьбе за власть различных “элитарных” групп, заигрывающих с толпой в процессе интригования и взаимного обличения;

* монарх с детства готовится к исполнению своих профессиональных обязанностей и долга перед обществом в целом и к моменту вступления на престол лучше других членов общества подготовлен к несению высшей государственной власти. При этом монархисты умалчивают, что речь идет об идеальном монархе, лишенном человеческих слабостей и душа которого не покалечена “элитарным” развратом дворцового воспитания.

Основное условие, обеспечивающее устойчивость толпо-“элитаризма”, — большая разница частоты обновления прикладной фактологии в общественном объединении труда и эталонной частоты биологического времени, основанной на естественно природных циклах (смены поколений прежде всего). Пока это условие существует в обществе, абсолютные монархии, как показывает история, справляются с управлением обществом, концентрируя под своей державой огромные территории более успешно, чем иные типы государственностей. Устойчивость процесса управления в неограниченной монархии зависит от уровня вероучительной и светской верноподданности и степени соответствия осуществляемой концепции правления жизненным потребностям (осознаваемым и бессознательным) общества.

К этому необходимо добавить, что поддержание культа легитимной династии, передающей из века в век престол от отца к сыну, и культа царствующего монарха для толпо-“элитарного” общества обходится дешевле, чем шоу с регулярными выборами во всех республиках.

При соблюдении этих двух условий программно-адаптивный модуль государственности типа “неограниченная монархия” в наибольшей степени соответствует полной функции управления в толпо-“элитарном” обществе при рассмотрении на достаточно длительном интервале времени.

Это находит подтверждение и в истории: монархические цивилизации древности обладали большей продолжительностью жизни, чем республиканские; республиканский Рим трансформировался в империю; абсолютизм Испании и Португалии создал первые колониальные империи; Россия раскинулась на 1/6 части суши. Кризис абсолютизма наступил позднее, когда частота обновления прикладной фактологии стала расти и приближаться к частоте обновления поколений в их преемственности: только тогда на мировую арену вышла Голландия и парламентская Англия.

Но все это касается только программно-адаптивного модуля замкнутой системы общественного управления. Современные же монархисты забывают о двух вещах:

* во-первых, системы общественного управления уже к моменту появления Библии были взаимно вложенными, поскольку торговый и информационный обмен между странами принял к тому времени регулярный характер;

* во-вторых, в обществе над любым программно-адаптивным управляющим модулем стоит всегда предиктор-корректор, так или иначе дающий программно-адаптивному модулю концепцию управления; вопрос только в том, стоит ли он открыто или скрыт, чтобы не нервировать толпу либералов своим от внутриобщественно неограниченным самовластьем.

Именно по этим двум параметрам добиблейские абсолютные монархии древнего мира отличаются от христианских и мусульманских монархий последующих веков.

В период становления древних цивилизаций и формирования их систем общественного управления взаимной вложенности систем управления не было. В этих условиях в каждой из них сформировался предиктор-корректор — жречество, — практически открыто стоявший над государственностью и осенявший её авторитетом богов исповедуемого вероучения. Высшее жречество Египта звалось «иерофанты». Смысл этого названия — читающие судьбу, знающие будущее. В процессе развития древнеегипетского общества фараон обрел сан “сын Солнца” в то время, как высший из иерофантов считался земным воплощением бога Солнца — Ра. Со времен Древнего царства — третье тысячелетие до н.э. по традиционной хронологии[216] — в Египте существовал «Дом жизни» — высшее его научное учреждение, по первому требованию которого из любого района Египта доставалось все необходимое.

Попытки отдельных фараонов обрести независимость от жречества и свое собственное самовластье пресекались; в то же время обеспечивалось длительное правление фараонов (в том числе женщин), «слабых» по понятиям современных историков при условии благосклонного отношения к ним высшего жречества. Это говорит о том, кому принадлежала высшая внутриобщественная власть в действительности.

В круг интересов жречества входила и астрология, изучающая объективные закономерности в природе и обществе, подчиненные энергетическим и (и информационным) ритмам космоса, что необходимо для проведения политической линии и хозяйственной деятельности в согласии с ритмами природы.

Строительство пирамид и иных крупных сооружений древности было подчинено не сумасбродству “элиты”, а сокрытой от толпы целеустремленности жречества, дающей приемлемые для толпы объяснения необходимости такого «расточительного» (с точки зрения нынешнего толпаря) использования ограниченных производительных сил общества. В большинстве своем пирамиды — это многофункциональные сооружения, подчиненные главным образом профессиональным интересам жречества. Не следует забывать, что жречество, по крайней мере высшее, всегда было свободно от идеологической зашоренности, от догматов, было наиболее информировано в области фактологии и обладало наивысшей в обществе методологической культурой. Высшее жречество в своей концептуальной деятельности не было ограничено никакими общественными условностями и “светскими приличиями”: единственное внутриобщественное ограничение — собственная его нравственность, нравственность реальная, а не декларируемая[217].

В добиблейских монархиях профессионализм, на максимально высоком по тем временам уровне, обеспечивался на всех этапах полной функции управления. Профессиональный жреческий предиктор-корректор сочетался с профессионализмом в программно-адаптивном модуле системы общественного самоуправления. Профессионализм сохранялся при смене поколений в обоих этих звеньях, что и обеспечивало длительную устойчивость цивилизаций без катастроф культуры (Древний Египет почти 3500 лет). И хотя срывы управления и даже завоевание территории с утратой государственной самостоятельности были, но завоеватели древности, как правило, с почтением относились к чужому жречеству, видимо, памятуя о своей зависимости от жречества своего государства.

Совсем иными были абсолютные монархии христианского и мусульманского миров. Духовенство — не жречество; в своем мировоззрении оно ограничено не уровнем доступной ему фактологии и своей методологической культуры, а священным писанием, догматами вероучения, их каноническими толкованиями. И даже, когда оно посягало на высшую — по умолчанию концептуальную — власть в государстве, то по причинам собственной ограниченности духовенство оказывалось неспособно нести её. С ликвидацией жречества абсолютные монархии перестали быть самодержавными на уровне профессионализма и по существу перестали быть неограниченными.

Самодержавие — концептуальная самостоятельность общества. Неограниченность же была утрачена вместе с обретением идеологической зашоренности священным писанием, догматами вероучения и их каноническими толкованиями, что положило пределы самостоятельной концептуальной деятельности всех монархий. В результате национальные концепции были взяты в кандалы глобальной библейской концепции, по причине того, что национальные жречества своевременно не приняли на себя глобальной заботы и ответственности за благополучие всех народов без исключения.

Если Христос в каноне писания прямо и недвусмысленно говорит: «Не заботьтесь о завтрашнем дне...», то это не способствует созданию и поддержанию внутреннего предиктора государства, накапливающего профессионализм концептуальной деятельности в преемственности поколений. Другое дело, если бы в каноне Нового Завета было сказано: «Не заботьтесь о дне сегодняшнем: о нем позаботились деды и отцы ваши. Заботьтесь о дне завтрашнем, чтобы дети и внуки не прокляли вас»; а в случае ПРИЗНАНИЯ вероучением многократного воплощения на Земле[218]: «Заботьтесь о дне завтрашнем — в него ваше возвращение!».

Несколько лучше дела обстоят в мусульманском мире. В Коране сказано: «пусть среди вас будет община, которая призывает к добру, приказывает одобренное, запрещает неодобряемое». Это можно истолковать как прямое указание мусульманскому миру вести профессиональную концептуальную деятельность, поскольку все это можно сделать, только отслеживая и прогнозируя дальнейшее течение глобального исторического процесса в эволюционном процессе биосферы; причем не на основе деятельности в преемственности поколений малого числа знахарских кланов, а на основе признания концептуальной власти за выходцами изо всех семей общества, что несовместимо с толпо-“элитаризмом”. Но не вняли мусульмане...

Зато когда после взятия арабами-мусульманами Александрии в последний раз горела Александрийская библиотека, как гласит предание, были произнесены слова следующего смысла: «Пусть горит: те книги, в которых сказано противное Корану, — вредны, а те, в которых сказано согласное с Кораном, — не нужны, хватит одного Корана.» Хотя в этих словах есть изрядная доля истины, поскольку Коран — изначальная основа культуры одной из региональных цивилизаций и мировоззренческая основа глобальной цивилизации будущей человечности, но без исторической памяти, овеществленной в архивах и библиотеках, концептуальная деятельность во многом затруднительна.

В итоге в послебиблейских монархиях профессионализм в сфере концептуальной деятельности заменился дилетантизмом, но профессионализм в программно-адаптивном модуле сохранился. Таким образом структура послебиблейской государственности во всех её разновидностях перестала отображать в себя полную функцию управления, ограничившись в архитектуре своих структур исключительно программно-адаптивным модулем.

В Восточно-Азиатских неограниченных монархиях философская культура более высокого уровня, чем открытая библейская, была доступна всей “элите”, и по этой причине реальное самодержавие в этих странах было более развито, чем в Западно-Азиатских и европейских монархиях, что и обеспечивало большую историческую глубину преемственности их культур. Жречество в них не выродилось в концептуально ограниченное над-“элитарное” знахарство, было более единым с обществом, а не противопоставило себя обществу, как это произошло в библейской цивилизации.

Концептуальная деятельность в обществах с исчезновением национальных жречеств, став дилетантской, обрела и ограниченность идеологией, что и обеспечило изначальное замыкание государственности на межрегиональный надиудейский предиктор-корректор конгломерата. С внедрением и развертыванием масонских структур замыкание обретало устойчивый характер в преемственности поколений.

Тем не менее и дилетантская концептуальная деятельность мешала надиудейскому предиктору, поскольку оказывалась достаточно часто эффективной, а в случае России поставила даже саму экспансию конгломерата на грань опрокидывания. Мешал сам принцип неограниченной монархии, поскольку, если монарху концепция пришлась по душе, то остановить исполнение концепции в целом в верноподданном обществе может только смерть монарха; но и то лишь на какое-то время, поскольку о хорошей концепции рано или поздно напомнят наследнику, а непрерывный[219] дворцовый переворот (как в России XVIII — XIX вв.), не позволяет использовать ресурсы страны в интересах конгломерата должным (с точки зрения его заправил) образом. Кроме того, в абсолютной монархии существует ГОСУДАРЕВА ТАЙНА, известная монарху и ближайшим его сподвижникам, доступ к которой затруднен для межрегиональной мафии и которая представляет для неё опасность.

Обе эти проблемы решаются введением парламентаризма: во-первых, парламент только штемпелюет представленную ему концепцию; в толпе этой говорильни победит та концепция, какую представляет демагог с более широкой глоткой и мафиозной поддержкой; во-вторых, как было показано ранее, государственные тайны — тайны от народа, но не от межрегиональной мафии, а ГОСУДАРЕВА тайна в условиях парламентаризма уже не государственная тайна; она вытеснена в сферу семейной жизни монарха. Президентская же тайна случайна и живет не дольше его полномочий: 10 лет — максимум, а потому угрозы для наиболее важных низкочастотных процессов большой продолжительности не представляет.

По этим причинам и произошел переход к парламентаризму. Он происходил всегда и всюду в интересах межрегиональных сил в периоды проявления в жизни общества концептуальных ошибок самодержавных дилетантов. При этом монарху в лучшем случае отводилась либо роль символа нации или государственности, как это устроилось во всех конституционных монархиях Европы; либо, в худшем случае, роль искупительной жертвы за “преступления” национального самодержавия против “богоизбранного” племени биороботов и его каменноголовых братьев-масонов, как это произошло во Франции, Австро-Венгрии, России.

Парламент же к концептуальной деятельности не способен. Это всего лишь машина голосования и изучения мнения толпы, допущенной надиудейским предиктором к парламентской “власти” продажными средствами массовой информации. Подлинная концептуальная деятельность не терпит ни толпы, ни пятиминутного регламента выступлений в прениях. Давать же каждому толпарю по полтора часа на словоблудие, с точки зрения предиктора, нецелесообразно: дурь отдельных “парламентариев” и “парламентаризма” в целом видна будет сразу. Опыт показывает, что при смене партийного состава правительства в парламентских странах меняются только высшие чиновники государственного аппарата, а основной штат министерств и департаментов, который, собственно, и занят управленческой (исполнительной по отношению к концепции) деятельностью, остается на своих постах, что обеспечивает преемственность процесса управления в структурах государства после перевыборов. Вне структур государства преемственность политики на больших интервалах времени обеспечивается мозговыми трестами партий; а с образованием единого народнохозяйственного комплекса — взаимной зависимостью различных отраслей народного хозяйства друг от друга. Это ведет к тому, что, приведя к власти “свою” партию, выигравшая группировка капиталистов просто вынуждена учитывать и интересы проигравшей группировки капиталистов. А поскольку весь национальный капитал в Евро-Американском конгломерате уже давно в зависимости от еврейского транснационального капитала, то в реальной политике правительства любого государства конгломерата отражаются прежде всего интересы высшего надиудейского масонства. С формированием транснациональных корпораций государственные структуры в конгломерате вообще низводятся до уровня их слуг, призванных обеспечить несколько более, чем воспроизводство и обучение кадров для транснациональных производств. Отсюда и раскрытие границ для удешевления местной рабочей силы за счет пришлой и коктейлизация национальных культур, поскольку однородным рабочим стадом проще управлять. Это называется общеЕВРопЕЙСКИЙ дом (тоже пример взаимной вложенности понятий).

Таким образом, за две тысячи лет надиудейское знахарство в НАЦИОНАЛЬНЫХ обществах избавилось от профессиональной концептуальной деятельности и профессиональной программно-адаптивной деятельности на высших постах государственных структур, вынеся все это за кулисы парламентов в масонские ложи, осуществляющие директивно-адресное диктаторское управление внешне демократическими институтами, открытыми для всеобщего обозрения толпы.

Если рассматривать эти процессы на примере истории России, то история её — история абсолютной монархии, обеспечивавшей не более чем концептуальное двоевластие с сионо-интернацизмом, поскольку концептуальной деятельностью на дилетантском уровне занимались ограниченные Библией ближние бояре, высшее духовенство и цари в допетровские времена; а после странной ранней смерти Федора Алексеевича (старшего брата Петра I) — немцы; сначала заезжие, потом “обрусевшие”; а с екатерининских времен (если не со времен Бориса Годунова[220]) к ним присоединились каменноголовые братья-масоны — французы, австрийский еврей Нессельроде и прочие, принявшие мертвящее участие в концептуальной деятельности и государственном правлении. К мнению знахарских кланов России, осевших большей частью в простонародье (следует вспомнить комментарии к рис. 1) и которые противостояли концептуальному диктату хозяев Библии, правящая “элита” России прислушивалась далеко не всегда, да и знахари исторически достаточно часто приносили интересы народа в жертву своей узко клановой корысти. В итоге САМО-U-правление, подорванное крещением Руси, рухнуло в 1917 г. вполне закономерно.

Если оставить в стороне глобальный исторический процесс, то внутрироссийские причины этого явления — общий кризис толпо-“элитаризма”, статистически предопределенные “случайности” рождения монарха, воспитания его личных качеств, деятельности и смерти.

Советский же период истории России (СССР) начинали благонамеренные дилетанты, они же — проводники чужих, враждебных народам страны концепций. Переплетение благонамеренности и враждебности по отношению к народам страны её высшего руководства — главное качество всей послереволюционной эпохи.

Однако, менее чем за двадцать лет, профессионализм правления был восстановлен. Последующим поколениям руководителей оставалось восстановить два других компонента САМО-U-правления.

Общественные структуры СССР в наибольшей степени соответствовали полной функции управления в период с начала 30-х гг. до 1987 г. и в некотором смысле повторяли функциональную нагрузку структур древних добиблейских государств.

Партия, ВКП(б)-КПСС, несла методологическую философию и декларировала свою руководящую роль в обществе обоснованно. Если не вся она, то высшие эшелоны её аппарата исполняли социальную функцию жречества: вырабатывали долгосрочную политику государства. Так было по крайней мере во времена руководства И.В.Сталина. Партия, как и жречество, проникала и соприкасалась со всеми слоями советского многонационального общества; проникала и в государственный аппарат, в его структуры, и тот работал под контролем высшего партийного аппарата.

Л.Д.Бронштейн (более известный под псевдонимом «Троцкий») еще на заре советской власти высказал совершенно правильное предложение: о придании законодательных функций Госплану. Если исходить из полной функции управления, то орган концептуальной власти — Госплан — в иерархии структур государства должен стоять над органами исполнительной власти — Советом Министров и министерствами. То есть соответственно полной функции управления должен быть не Госплан при Совете Министров, а Совет Министров при Госплане, объединенном с Госкомстатом.

В СССР впервые с добиблейских времен среди множества государственных структур появился орган концептуальной власти, хотя он так и не нашел своего места в иерархии структур. Полная функция управления распалась по следующей иерархии:

1. Политбюро.

2. Аппарат ЦК.

3. Совмин; АН СССР; Госплан; Комитеты партии в регионах; Советы.

На Советы на местах легла функция организации общественной жизни вне сферы производства под контролем партийных органов. На комитеты партии — координация производства в регионах. На аппарат министерств — управление отраслями народного хозяйства в масштабах Союза в целом. Госплан хотя и оказался юридически на уровне исполнительной власти, все же более обслуживал потребности концептуальной деятельности Политбюро и аппарата ЦК КПСС.

Система доказала свою эффективность в годы Великой Отечественной войны и послевоенного восстановления народного хозяйства. Её главным недостатком явилась опора ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на структурный способ управления производством и распределением, хотя в общем-то ничто не мешало при её развитии дополнить структурный способ управления бесструктурным.

Но работают не формы и иерархии структур, а люди в структурах. Пока в кадровом составе сферы управления были люди, помнившие и толпо-“элитаризм” царской России, и белый террор, и беспризорщину, и активность деклассированного сброда, и мародерство (об этих и прочих пороках царской России и белого воинства сейчас вспоминать “неприлично”), — система работала в целом успешно и вывела к 1953 г. страну на первое место в мире по уровню образованности населения [221] и на второе место в мире по военно-экономическому потенциалу, обеспечив научно-техническую самостоятельность СССР.

Достаточно высокая исполнительная дисциплина обеспечивалась убежденностью в правоте политики ВКП(б)-КПСС в целом и только подкреплялась репрессивным аппаратом. Многое из того, что после 1953 г. сходило и сходит с рук как “ошибки” рвачей, карьеристов и предателей, до 1953 г. было бы наказуемо как вредительство. Нарушение законности и репрессии по отношению к честным, верящим в светлое будущее трудящимся во времена “сталинских” репрессий — это проявления двоевластия большевизма с библейским интернацизмом, который готовил загодя смазку для тихого и мягкого хода машины будущего — ПЕРЕСТРОЙКИ. Без этого “масла” она не только бы буксовала, но даже не сдвинулась бы с места. Смазку готовили отцы тех, кто сейчас усиленно толкает перестройку.

После 1953 г. “избиение кадров” (отстрел карьеристов, рвачей, пустоцветов) прекратили и “элитаризм” аппарата управления сделал свое дело. Если в сталинском руководстве преобладали наркомы, начинавшие свой путь крестьянами и рабочими у станка, только потом окончившие вузы, прошедшие работу мастером, директором, наркомом, то с 1950-х годов формировался новый тип “руководителя”. Со школьной или вузовской скамьи он только и умел, что произносить “правильные” речи по согласованной бумажке; работа по профессии была для него эпизодом в аппаратной карьере. В итоге аппарат управления наполнился демагогами и верноподданными узкими профессионалами; последние могли только в кулуарах тихо жаловаться друг другу, что их не слушает вышестоящее руководство и принимает неправильные решения. Философская культура была утрачена партийным руководством, а с этим руководящая роль перешла от Политбюро ЦК КПСС к Совету Национальной Безопасности США и ЦРУ.

По мемуарным источникам известно, что со Сталиным можно было даже систематически ругаться, отстаивая интересы дела, и оставаться на своем посту. Репрессии не пугали... Во времена Хрущева и Брежнева репрессий не было (?), но ни один мемуарный источник не приводит эпизода, чтобы кто-то с ними поругался по делу и усидел в своем кабинете: вылетали задолго до того, как несогласие с “высочайшим” мнением обретало форму даже спора, не то что ругани[222].