Угличское следственное дело 1591 Г. , л. 52. Цгада

Глава 7. Дело Нагих

мию на псковских рубежах. Со дня на день ждали нападения на Москву всей Крымской орды ¹⁹.

Смерть Дмитрия была выгодна не столько Годунову, сколько его против­никам. Они обвинили правителя в преднамеренном убийстве младшего сына Грозного. По всей столице «тай­но шептали, что все устроено Годуно­выми». Среди знати и простонародья толковали об «измене» Годуновых и их стремлении овладеть троном. Царь Федор был испуган: при дворе «опа­сались смуты и сильного волнения в Москве» ²⁰. Восстание могло обернуть­ся для Годуновых катастрофой.

В 20-х числах мая неизвестные ли­ца в трех местах подожгли Москву, в результате чего выгорел весь Белый город²¹. Противники правителя обви­нили его и в этом преступлении, что­бы спровоцировать москвичей, остав­шихся без крова, на выступление. Слу­хи, порочившие Годуновых, не только распространились по всей России, но и проникли за рубеж. Тем же летом в Литву были посланы гонцы с офици­альным заданием опровергнуть подо­зрения, будто Москву «зажгли Году­новых люди» ²².

Власти отдали приказ о повальных арестах подозрительных лиц. В руки следователей попали слуга Нагих Иван Михайлов, некий банщик Левка и другие лица. Банщик сознался, что поджег Москву, после того как полу­чил деньги от Ивана Михайлова. 28 мая правительство предупредило насе­ление об опасности новых поджогов в столице и провинциальных городах. Афанасий Нагой, гласила царская грамота, велел своим слугам «наку­пить многих зажигальников, а зажи­гати им велел московский посад во многих местах... и по иным по многим

городам Офанасей Нагой разослал людей своих, а велел им зажигальни­ков накупать, городы и посады зажи-гать» 23.

Официозная версия насчет поджо­га Москвы Нагими не внушала боль­шого доверия современникам. Ее ис­тинность не поддается проверке. Оче­видно лишь одно. Пожары накали­ли обстановку в столице до предела, и каждая из противоборствовавших сторон пыталась направить народное возмущение против соперников. Нагие и прочие противники Годунова прово­цировали мятеж, обвиняя Бориса во всех бедах. Правитель возложил от­ветственность за пожары на Нагих.

Комиссия Шуйского вернулась в Москву в конце мая, в разгар борьбы между правителем и оппозицией. Она тотчас же представила властям отчет о своей деятельности. 2 июня главный дьяк Щелкалов зачитал текст углич­ского «обыска» высшим духовным чи­нам, собравшимся в Кремле. Устами патриарха Иова собор одобрил рабо­ту комиссии и полностью согласился с выводом о нечаянной смерти царе­вича. Упомянув мимоходом, что «ца­ревичю Дмитрию смерть учинилась божьим судом», патриарх посвятил свою речь «измене» Нагих, которые вкупе с угличскими мужиками побили «напрасно» государева дьяка Битягов­ского и других приказных людей, сто­явших «за правду». По существу гла­ва церкви санкционировал прямую расправу с Нагими и другими завод­чиками угличского бунта. Закрывая собор, он заявил, что мятеж Михаи­ла Нагого и мужиков-угличан — «де­ло земское, градцкое, в том ведает бог да государь... все в его царской ру­ке» ²⁴. На основании патриаршего при­говора царь Федор приказал схватить

Глава 7. Дело Нагих

Нагих и угличан, «которые в деле объявились». Дворянин Ф. А. Жереб­цов, служивший до этого приставом у ссыльного А. Ф. Нагого в Ярославле, получил приказ арестовать в Угличе ряд лиц и немедленно доставить их в Москву.

Началось новое расследование «из­мены» Нагих. Материалы его не со­хранились. Но источники позволяют воссоздать в общих чертах ход розыс­ка. Наибольшую осведомленность об­наружил автор «Нового летописца», широко использовавший подлинные документы царского архива. По его словам, события развивались в следу­ющем порядке. Когда Василий Шуй­ский с товарищами вернулся в Моск­ву и доложил о «самозаклании» Дмит­рия, царь вызвал Нагих в Москву и положил на них опалу. Михаила На­гого вкупе с его братом Андреем взя­ли к пытке. Сам правитель Борис вме­сте с другими боярами присутствовал на Пыточном дворе. Описанные собы­тия имели место в Москве после до­клада Шуйского 2 июня. Последую­щий ход розыска о поджоге Москвы Нагими кратко изложен в официаль­ных заявлениях Посольского приказа. Не позднее середины июля 1591 г. дьяки поручили послам выступить за рубежом со следующим разъяснением насчет московских пожаров: «...то по­воровали мужики-воры и Нагих Офо­насея з братьею люди, то на Москве

сыскано, да еще тому делу сыскному приговор не учинен». Новые заявле­ния, сделанные за рубежом в 1592 г., гласили, что розыск по делу о пожа­рах закончен и «приговор им (винов­ным.— Р. С.) учинен... хто вор своро-

вал, тех и казнили...» 25.

Завершив следствие, правительст­во произвело массовые казни «мужи-ков»-угличан. На современников они произвели страшное впечатление. А. Палицын утверждал, будто в Уг­личе погибло до 200 человек. Состави­тель «Нового летописца» отметил, что одним угличанам вырезали язык, дру­гих разослали по темницам или каз­нили; многих ссыльных увезли в Си­бирь и там поселили во вновь постро­енном городке Пелым, «и оттово-де Углеч запустел». Мария Нагая тщет­но молила пасынка царя Федора о прощении своих братьев. Власти кон­фисковали имущество у Нагих, а их самих подвергли тюремному заключе­нию. Духовенство благословило пра­вителя на расправу со вдовой Гроз­ного. Царицу Марию насильственно постригли в монахини и сослали в пустынь на Белоозеро ²⁶.

Власти не простили угличанам страха, пережитого ими в майские дни. Разве что страхом можно объ­яснить такой жест, как «казнь» боль­шого колокола в Угличе: сначала у него вырвали язык и урезали «ухо», а затем отправили в Сибирь.

 

 

Глава 8

ВНЕШНЕ­ПОЛИТИЧЕСКИЕ УСПЕХИ

Русское правительство воздержи­валось от активных действий в При­балтике, пока его военные силы были прикованы к восточным и южным гра­ницам и существовала опасность сов­местных действий Речи Посполитой и Швеции.

Шведский король Юхан III, сос­редоточив свои войска на русской гра­нице, угрожал России войной. Его сын Сигизмунд III, занявший польский трон, рассчитывал оказать отцу пря­мую военную помощь. Но ему не уда­лось преодолеть традиционное поль­ско-шведское соперничество из-за Ли­вонии. К тому же политика войны не вызвала энтузиазма у польско-литов­ской шляхты. В результате Речь Пос­политая отклонила проекты антирус­ского вооруженного выступления, и Швеции вскоре пришлось пожинать плоды спровоцированного ею конф­ликта ¹.

Россия немедленно перешла в на­ступление на Нарву с целью пересмот­ра итогов проигранной Ливонской вой­ны. При Грозном этот ливонский порт в течение 25 лет служил морскими во­ротами страны. Последующие девять лет шведского владычества привели нарвскую торговлю в полный упадок. Швеция перерезала главную торговую артерию, связывавшую Россию с За­падной Европой по кратчайшим мор­ским дорогам Балтики. Предпринимая наступление на Нарву, московское правительство выдвинуло задачу вер­нуть захваченные шведами русские земли и возродить «нарвское морепла­вание». Русское командование исполь­зовало для наступления все имевшие­ся в его распоряжении силы. Фор­мально во главе похода стояли Ф. И. Мстиславский и Ф. М. Трубец­кой. Фактически возглавил наступ­ление против шведов самый вы­дающийся из воевод — боярин князь

Глава 8. Внешнеполитические успехи

Д. И. Хворостинин, назначенный вто­рым воеводой передового полка².

23 января 1590 г. русские войска окружили город Ям. После трехднев­ной осады местный гарнизон капиту­лировал. Сдавшиеся в плен шведы по­лучили разрешение вернуться на ро­дину, но часть солдат перешла на цар­скую службу. 30 января воевода Хво­ростинин с передовыми силами достиг окрестностей Ивангорода. В районе Нарвы и Ивангорода находился 4-ты­сячный шведский корпус. Шведы пы­тались остановить продвижение рус­ских, но Хворостинин умелыми дейст­виями парализовал их усилия. Он атаковал шведов, не дожидаясь подхо­да главных сил. Сражение продолжа­лось с 2 часов дня до вечера и закон­чилось победой русских. Шведы от­ступили за реку Нарову. Крепость Нарва располагала первоклассными укреплениями, и шведское командова­ние отвело конницу и часть пехоты к Раквере. В крепости осталось около 1600 солдат³.

В ночь с 4 на 5 февраля русские завершили установку батарей и при­ступили к методичному обстрелу кре­пости. Превосходство русской артил­лерии было несомненным. После двух­недельной бомбардировки в западной и северной стенах образовались боль­шие проломы. На рассвете 19 февраля русская армия предприняла генераль­ный штурм. Крепостные стены под­верглись атаке разом в семи пунктах. Колонна, устремившаяся в главный пролом, насчитывала, по неполным данным, 5230 человек, в том числе 1850 стрельцов, 1 тыс. казаков и дру­гих ратных людей, 2380 боярских хо­лопов ⁴. Несмотря на громадное чис­ленное превосходство, русский осад­ный корпус после четырех-пяти часов

боя потерял множество людей и был вынужден прекратить штурм⁵. На другой день русская артиллерия во­зобновила бомбардировку крепостной стены в районе Северных ворот. Про­лом был значительно расширен. Вое­воды подвели к крепости свежие си­лы и приготовились к новому штур­му ⁶. Обороняя крепость, шведы по­несли тяжелые потери. Восполнить их они уже не могли. Не надеясь на бла­гоприятный исход борьбы, шведский главнокомандующий К. Горн обратил­ся к царю с предложением мира.

Правитель Борис Годунов сам ру­ководил обстрелом крепости, а затем возглавил мирные переговоры. Одна­ко современники неодобрительно от­неслись к его вмешательству в боевые действия. По словам псковского лето­писца, Годунов направил весь огонь артиллерии на стены крепости, «а по башням и по отводным боем бити не давал»⁷. В итоге огонь с башен нанес тяжелый урон штурмовым колоннам. Современники беспочвенно подозре­вали, будто Борис, «норовя» немцам, помешал воеводам занять Нарву. На самом деле распоряжения Годунова объяснялись не его симпатиями к не­приятелю, а полным отсутствием бое­вого опыта. Правитель не покидал дворца, в то время как его сверстники участвовали в сражениях Ливонской войны.

Шведский наместник в Ливонии К. Горн соглашался возвратить Рос­сии Ивангород, но русские отвергли его предложение. 22 февраля они во­зобновили обстрел. Последующие дни ушли на переговоры. Между тем зи­ма была на исходе. Поверх льда на Нарове появились талые воды. В та­кой ситуации Борис Годунов приказал своим представителям на переговорах