Внешнеполитические успехи 86 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Внешнеполитические успехи 86



Глава 9 КАБАЛА И БАРЩИНА 101

Глава 10

ПРАВЯЩИЙ КРУГ

Глава 11

ЗЕМСКИЙ СОБОР 1598 г.

Глава 12

ЗАКРЕПОЩЕНИЕ КРЕСТЬЯН


ПРИМЕЧАНИЯ 185


СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 205


ЗАКЛЮЧЕНИЕ 181


ВВЕДЕНИЕ



 


 


К XVI в. в исторических судьбах России наступил перелом. Русский на­род окончательно преодолел раздроб­ленность. Княжества и земли объеди­нились в составе Русского централи­зованного государства. Благотворные результаты объединения земель дава­ли о себе знать во всех сферах жизни. Страна достигла крупных экономиче­ских и культурных успехов. Ценой огромного труда крестьяне распахива­ли новую пашню, отвоевывая ее у лесов и болот. Развивались ремесло и торговля. Быстро росли города, уве­личивалось население. Россия заняла достойное место среди крупнейших держав Европы. Возросшее военное могущество позволило государству приступить к решению важных внеш­неполитических задач. Освободив­шись от татарского ига, русский на­род смел осколки ненавистной Золо­той Орды и проложил себе путь в Нижнее Поволжье, на Урал и в Си­бирь, Вооруженные силы государства нанесли сокрушительное поражение Крымской орде — вассалу Османской империи. Историческое значение этих выдающихся побед определялось тем, что турецкие завоеватели уже стали твердой ногой в Причерноморье и над всей Восточной Европой нависла уг­роза новой экспансии.

В ходе 25-летней Ливонской вой­ны Русское государство предприняло попытку утвердиться на берегах Бал­тики и завязать торговые отношения со странами Западной Европы по кратчайшим морским путям. Почти четверть века порт Нарва служил


морскими воротами страны. Проиграв Ливонскую войну, Россия лишилась «нарвского мореплавания». Военная катастрофа надолго подорвала между­народные позиции молодого Русского государства.

Объединение земель оказало все­стороннее влияние на внутриполити­ческое развитие страны. После при­соединения к Москве уделов местная знать перешла на службу ко двору московских государей. Подчинив ари­стократию, монархия тут же стала ее пленницей. В XVI в. структура фео­дального сословия претерпела замет­ные перемены. Значительно окрепло мелкое и среднее дворянство. Мо­нархия настолько усилилась, что ста­ла претендовать на неограниченную власть. Дворянство поддержало ее са­модержавные поползновения. Столк­новение с аристократией оказалось неизбежным. Борьба сосредоточилась на вопросе о будущем государствен­ном устройстве. Реформы середины XVI в. несколько ограничили могу­щество знати. Они создали прочную систему приказного управления, от­крыли доступ служилой дворянской бюрократии в аристократическую Бо­ярскую думу, сформировали органы сословного представительства и зем­ского самоуправления. Впервые воз­никли земские соборы. Преобразова­ния способствовали политическому возвышению дворянства и укрепили элементы централизации.

Во второй половине XVI в. полити­ческое развитие страны осложнилось опричной трагедией. В дни опрични-



Введение


ны сотня княжеских семей, составляв­ших цвет аристократии, отправилась в ссылку на восточные окраины госу­дарства. Множество княжеских вот­чин перешло в собственность казны. Иван Грозный надеялся подорвать могущество знати, ограничивавшей его власть. Но наличные средства не соответствовали поставленным целям. Монархия могла справиться с аристо­кратией, лишь опираясь на всю массу дворянства. Однако накануне оприч­нины Иван IV порвал с дворянскими реформаторами, отказался от преоб­разований и повернул страну на опас­ный путь. Он задумал укрепить соб­ственную власть не через организа­цию дворянского сословия в целом, а через создание особого полицейского корпуса — дворянской охраны. Кор­пус комплектовался из относительно небольшого числа дворян. Его члены пользовались всевозможными приви­легиями в ущерб остальной массе служилого сословия. Традиционная структура армии, местничество и про­чие институты, обеспечивавшие по­литическое преобладание боярской аристократии, были сохранены в не­прикосновенности. Подобный образ действий был чреват опасным поли­тическим конфликтом. Монархия не смогла сокрушить устои политическо­го могущества знати и дать новую организацию дворянскому сословию в целом. Привилегии охранного кор­пуса вызвали глубокое недовольство в среде земских служилых людей. Таким образом, посылки, на которых основана была опричная реформа, способствовали сужению политиче­ской опоры правительства, что в по­следующем развитии неизбежно при­вело к террору.

Грозный явно переоценил свои


силы: монархия еще не располагала ни мощным государственным аппара­том, ни регулярной армией. Власти не могли длительное время проводить политику вопреки воле верхов господ­ствующего класса. Опричные меры натолкнулись на их противодействие. Нарушилось правильное соотношение между монархией и правящим сосло­вием. Авторитет монарха катастрофи­чески упал. Перед лицом всеобщего недовольства Грозный вынужден был признать провал своей опричной за­теи. Опальную знать продержали в ссылке немногим более года. Затем Иван IV круто изменил курс и объя­вил о прощении княжат. Ссыльные получили разрешение вернуться в Москву, где им стали возвращать земли.

Вопреки обычным представлениям опричная политика неоднократно ме­няла свои формы и направление. Сна­чала острие опричнины было направ­лено против княжеской знати, но затем она обрушила свои удары на головы дворян, приказных людей и горожан. Гонения против групп, со­ставлявших традиционную опору цен­трализованного государства, не имели смысла и оправданий. Террор ошело­мил современников. Они писали о гибели десятков тысяч людей, запу­стении крупнейших городов. Факты, казалось бы, подтверждали их слова. После опричнины в России воцари­лись разруха и запустение. Реконст­рукция исчезнувшего опричного архи­ва позволила уточнить картину. Ока­залось, что террор совпал по времени с неслыханными стихийными бедст­виями. Сотни тысяч русских людей умерли от голода и чумы. Около 4 тыс. жизней погубили царские оп­ричники.



Введение


В начале XVII в. Россия испытала еще большие потрясения. Настало «смутное время». В основе «смуты» лежал сложный социальный и полити­ческий кризис. Известный русский историк С. Ф. Платонов посвятил со­бытиям начала XVII в. монографию, не утратившую значения до сих пор. Он разработал знаменитую в свое время схему развития «смуты», со­гласно которой смерть Грозного по­влекла за собой столкновения в кругу царской родни, а затем и династиче­скую борьбу; выступления масс иг­рали случайную роль; новый, «соци­альный» период в развитии «смуты» наступил лишь в начале XVII в.1 Советская марксистская историогра­фия обнаружила несостоятельность схемы С. Ф. Платонова. Задача изу­чения классовой борьбы в конце XVI в. сохраняет свою актуальность.

Важнейшим фактором политиче­ского развития России были земские соборы. К концу столетия функции этих сословно-представительных уч­реждений расширились. Благодаря трудам М. Н. Тихомирова, Л. В. Че­репнина, С. О. Шмидта, В. И. Ко­рецкого история соборов была по существу написана заново. Однако соборная практика конца XVI в. изу-


чена до сего дня недостаточно. В на­стоящей работе предпринята попытка восполнить этот пробел.

Вне поля зрения историков остает­ся пока вопрос о политических кол­лизиях, сопутствовавших рождению крепостного права. Между тем он представляет исключительный инте­рес. В основе экономических достиже­ний XVI в. лежал созидательный труд крестьян. Земледелец зависел от фео­дала, но не был его крепостным, пока пользовался правом выхода в Юрьев день. В конце XVI в. дворяне ввели в стране систему заповедных лет, при­ступив к закрепощению крестьянства. Проблеме закрепощения посвящена огромная литература3. В данном ис­следовании основное внимание уделено начальному этапу формирования кре­постнического режима. Автор попы­тался заново интерпретировать источ­ники, повествующие об уничтожении права крестьянского выхода. В связи с этим пересматриваются традицион­ные представления о заповедных го­дах и механизме их действия. Бли­жайшим результатом отмены Юрьева дня явилась грандиозная Крестьян­ская война. Началось «смутное вре­мя». Тема этой книги — Россия перед «смутой».


Глава 1

НАСЛЕДИЕ ГРОЗНОГО


Реформы и террор Грозного на многие годы определили характер по­литического развития Русского госу­дарства. Опричнина расколола вер­хушку феодального дворянства — так называемый государев двор — на две противостоявшие друг другу поло­вины. Подле старого, земского дво­ра появился его двойник — «особый двор», который называли сначала оп­ричным или удельным, а позже про­сто «двором».

Политика «двора» не отличалась последовательностью. В конце прав­ления царя Ивана в ней наметились видимые перемены. Грозный объявил о «прощении» всех некогда казнен­ных по его приказу бояр-«изменни-ков». Посмертную «реабилитацию» опальных современники восприняли как косвенное осуждение массовых опричных избиений. «Дворовая» по­литика утратила преимущественно ре­прессивный характер. Казни в Мос­кве прекратились. В одном из по­следних указов царь предписал стро­го наказывать холопов за ложные доносы на своих господ 1.

Опрично-дворовая политика не раз меняла свой характер, но сам «двор», пережив многократные реор­ганизации, так и не был окончательно распущен при жизни Грозного. Не имея цельной политической програм­мы, опричнина и «двор» тем не менее неизменно направляли свои усилия к укреплению личной власти царя. Со­став «особого двора» не был однород­ным. Рядовые члены в своей массе принадлежали к низшему, худородно­му дворянству. Но уже в конце оп­ричнины во «двор» были зачислены князья Шуйские. При кратковремен­ном правлении служилого «царя» Си­меона Бекбулатовича Шуйские под­визались в роли удельных бояр князя Иванца Московского. В последние



Глава 1. Наследие Грозного


годы жизни царя они состояли на «дворовой» службе. Но какое бы почетное положение при «дворе» ни за­нимали Шуйские, они никогда не ру­ководили опричной политикой. Под­линным правительством, с помощью которого царь самовластно правил страной, была ближняя, «дворовая» дума.

Со времени «княжения» Симеона Бекбулатовича «дворовую» думу не­изменно возглавляли Вельские, На­гие и Годуновы. Племянник Малюты Богдан Бельский давно навлек па се­бя ненависть боярской аристократии. Курбский называл «прегнуснодейны-ми» и «богомерзкими» всех Вельских разом. Скрытая неприязнь между Бельским и «дворовой» знатью выр­валась наружу сразу после смерти царя Ивана. Осведомленные иност­ранцы утверждали, будто Вельский тайно послал людей на Новгородскую дорогу с приказом подстеречь и убить «дворового» боярина И. П. Шуйско­го, спешившего в столицу2.

«Дворовое» руководство раздира­ла взаимная вражда. Давний союз между Нагими, Вельскими и Годуно­выми рухнул. После гибели старшего сына Грозный назначил своим пре­емником царевича Федора. Царь не питал иллюзий насчет способностей Федора к управлению и вверил сла­боумного сына и семью попечению думных людей, имена которых он на­звал в своем завещании. Он поступил так, как поступали московские князья, оставляя трон малолетним наслед­никам. Считают обычно, что в сос­тав опекунского совета вошли два члена ближней, «дворовой» думы — Б. Я. Вельский и Б. Ф. Годунов. Кри­тический разбор источников обнару­живает ошибочность такого мнения.


Через несколько месяцев после кончины Грозного его лейб-медик по­слал в Польшу сообщение о том, что царь назначил четырех правителей (Н. Р. Юрьева, И. Ф. Мстиславского и др.) 3. Некоторые русские источники также упоминают о четырех душепри­казчиках Грозного 4. Осведомленным очевидцем событий был Д. Горсей. Деятельный участник придворных интриг, он нередко фальсифицировал известные ему факты. Так, Горсей в одном случае упомянул о назначении четырех душеприказчиков: Мстислав­ского, Шуйского, Юрьева и Вельско­го, а в другом — пяти: Б. Ф. Годуно­ва, князя И. Ф. Мстиславского, князя И. П. Шуйского, Н. Р. Юрьева и Б. Я. Бельского5. Кто-то из назван­ных лиц в действительности не фигу­рировал в царском завещании.

Одна из ранних русских повестей начала XVII в. называет в качестве правителей, назначенных царем Ива­ном, князя И. П. Шуйского, князя И. Ф. Мстиславского и Н. Р. Юрье­ва 6. Принадлежность их к регентско­му совету не вызывает сомнений. Сле­довательно, из списка регентов надо исключить либо Б. Я. Вельского, либо Б. Ф. Годунова.

Прямой ответ на поставленный вопрос дает записка австрийского пос­ла Н. Варкоча, составленная им в конце 80-х годов. Выполняя специаль­ное поручение австрийского двора, посол потратил много времени на то, чтобы получить в Москве достовер­ные сведения о завещании Грозного Н. Варкоч писал в донесении: «По­койный великий князь Иван Василье­вич перед кончиной составил духов­ное завещание, в котором назначил некоторых господ своими душепри­казчиками и исполнителями своей


Глава 7. Наследие Грозного


воли. Но в означенном завещании он ни словом не упомянул Бориса Федо­ровича Годунова, родного брата ны­нешней великой княгини, и не назна­чил ему никакой должности, что того очень задело в душе». Неофициаль­ная Псковская летопись подтверждает эти сведения. По словам ее автора, Годунов расправился с И. П. Шуй­ским и митрополитом Дионисием, «им же бе приказал царь Иван царь­ство и сына своего Федора хранить» 7.

Пока был жив царевич Иван, от­сутствие детей у второго сына, Федо­ра, не огорчало царя. Бездетность удельного князя отвечала высшим го­сударственным интересам. Когда Фе­дор стал наследником, все перемени­лось. Желая предотвратить пресече­ние династии, Грозный стал требовать от Федора развода с бесплодной Ири­ной Годуновой8. После гибели ца­ревича Ивана государь не решился поступить с младшим сыном столь же круто, и дело ограничилось одними уговорами. Возможно, что в завеща­нии царь выразил свою волю по по­воду брака Федора. Косвенным под­тверждением догадки служит отсут­ствие среди опекунов «дворового» бо­ярина Бориса Годунова. Царь желал лишить Бориса возможности поме­шать разводу Федора с Ириной Го­дуновой.

В «дворовой» иерархии самое вы­сокое место занимал А. Ф. Нагой, дядя последней царицы — Марии На­гой. Знать ненавидела его не меньше Б. Я. Вельского. Нагой сделал карье­ру благодаря доносам на главных земских бояр, которых он обвинил в предательских сношениях с Крымом. Но, безгранично доверяя своему лю­бимцу, царь Иван не включил его в число опекунов Федора. Ввиду яв-


ной недееспособности Федора Нагие лелеяли надежду на передачу трона младенцу царевичу Дмитрию. Дове­рять им опекунство над Федором бы­ло опасно.

Грозный многие годы настойчиво пытался ограничить влияние боярской аристократии и утвердить самодер­жавную форму правления с помощью «двора». По иронии судьбы в регент­ском совете при его сыне знать полу­чила видимый перевес. В полном со­ответствии с традицией главой совета стал удельный князь и первый зем­ский боярин думы И. Ф. Мстислав­ский. Членами совета были «дворо­вый» боярин князь И. П. Шуйский, земский боярин Н. Р. Юрьев и «дво­ровый» оружничий Б. Я. Вельский. Формально «двор» и земщина полу­чили равное представительство в ре­гентском совете, но равновесие сил, которого так добивался Иван IV, оказалось призрачным.

После смерти Грозного в Москве распространился слух, будто царя отравили его ближние «дворовые» советники. Толки об этом вряд ли имели какое-нибудь основание. По­следние два года жизни Иван IV тя­жело болел. Римский посол Антонио Поссевино писал: «...существуют не­которые предположения, что этот государь проживет очень недолго»9. Давний недуг обострился весной 1584 г. Отчаявшись в выздоровлении, царь Иван в начале марта послал в Кирилло-Белозерский монастырь на­каз старцам молиться за него, чтобы бог его «окаянству отпущенье грехом даровал, и от настоящие смертныя болезни освободил, и здравье дал» 10. Со дня на день больному становилось хуже. Все его тело страшно распухло. Он не мог передвигаться сам, и его



Глава 1. Наследие Грозного


носили на носилках. Подверженный суевериям, Иван пытался узнать у во­рожей свою судьбу. 19 марта после полудня он пересмотрел завещание, а к вечеру скоропостижно скончался за шахматной доской.

Смерть царя вызвала переполох в Кремлевском дворце. Опасаясь вол­нений, власти пытались скрыть от народа правду и приказали объявить повсюду, что есть еще надежда на выздоровление государя. Тем време­нем Богдан Вельский и другие руко­водители «дворовой» думы приказали запереть на засов все ворота Кремля, расставить стрельцов на стенах и при­готовить пушки к стрельбе11.

Несмотря на старания правитель­ства, весть о кончине царя вскоре распространилась по всему городу и вызвала волнения в народе. Страх перед назревавшим восстанием побу­дил «двор» поспешить с решением вопроса о преемнике Грозного. Глубо­кой ночью начальные бояре, а вслед за ними и вся прочая знать принесли присягу наследнику царевичу Федо­ру. Вся церемония была закончена в течение шести-семи часов 12. Воз­можно, что присяга Федору прошла не совсем гладко. Литовский посол Л. Сапега писал из Москвы, будто сторонники молодого царевича Дмит­рия пытаются силой посадить его на престол, но «старший из двух сыновей Федор хочет удержаться на троне после отца» 13. Информация, получен­ная послом, не отличалась точностью. Сапега считал сторонником Дмитрия Б. Вельского, на самом же деле за него стояли Нагие. По русским лето­писям, в ночь смерти Грозного Вель­ский и Годуновы распорядились взять под стражу Нагих, обвинив их в измене 14. Раскол «дворовой» думы


и падение А. Ф. Нагого, одного из столпов прежнего правительства, ро­ковым образом сказались на судьбах всего «дворового» руководства.

Система централизации, основан­ная на противопоставлении «двора» и земщины, обнаружила свою непроч­ность. Правительству пришлось по­жать плоды политики, в основе ко­торой лежал принцип «разделяй и властвуй». Опекунский совет не мог осуществлять своих функций из-за нежелания «дворовых» чинов отка­заться от власти. В свою очередь земская знать прибегла к местниче­ству, чтобы устранить худородных руководителей «двора». Окончатель­ный разрыв наступил в связи с прие­мом в Кремле литовского посольства. «Дворовые» чины, не поделив мест с земцами, отказались допустить бояр в тронный зал, т. е. пошли на неслы­ханное нарушение традиции. В итоге иноземных послов встретили одни «дворовые» бояре — князь Ф. М. Тру­бецкой и Б. Ф. Годунов 15.

Опрометчивые действия руководст­ва «двора» имели свои причины. Мо­гущественный временщик Б. Я. Вель­ский подвергся местническим напад­кам со стороны казначея П. И. Голо­вина, занимавшего далеко не первое место в земской иерархии 16. Если бы Вельский проиграл тяжбу, его паде­ние было бы неизбежным. Против него выступили самые влиятельные члены опекунского совета и думы: «боярин князь Иван Федорович Мстиславской с сыном со князем Фе­дором да Шуйския, да Голицыны, Романовы да Шереметевы и Голови­ны и иныя советники». На стороне Вельского стояли «Годуновы, Трубец­кие, Щелкаловы и иные их советни­ки». По существу в Кремле произош-



Глава 1. Наследие Грозного


ло решительное столкновение между «двором» и земщиной, хотя некото­рые члены земской думы (впрочем, немногие) примкнули к «двору», а ряд «дворовых» чинов объединились с земскими. За Вельского вступи­лись главные земские дьяки — братья Щелкаловы, которым знать не могла простить их редкого худородства. Вознесенные по милости Грозного, они боялись упустить влияние в слу­чае решительной победы земской ари­стократии. Тяжба между Головиным и Вельским едва не закончилась кро­вопролитием. По русским летописям, во время «преки» в думе Вельского хотели убить до смерти, но он «утек к царе назад» 17. Как писал англий­ский посланник, на Вельского напали с таким остервенением, что он был вынужден спасаться в царских пала­тах 18.

Военная сила, а следовательно, и реальная власть в Москве находилась в руках «дворовых» чинов, и они по­спешили пустить ее в ход. Б. Я. Вель­ский использовал инспирированное боярами выступление земских дворян как предлог для того, чтобы ввести в Кремль верных ему «дворовых» стрельцов. Он предпринял отчаянную попытку опередить события и силой покончить с назревшей в земщине «смутой» еще до того, как в Москву прибудет регент Иван Шуйский, ко­торого смерть Грозного застала в Пскове. По свидетельству очевидца событий литовского посла Л. Сапеги, правитель уговорил Федора расста­вить в Кремле дворцовую стражу по обычаю, установившемуся при его отце Иване IV, против чего выступа­ли бояре. Еще до прибытия послов Вельский тайно пообещал стрельцам «великое жалованье» и привилегии,


какими они пользовались при Гроз­ном, и убеждал их не бояться бояр и выполнять только его приказы. Едва литовское посольство покинуло Кремль и бояре разъехались по своим дворам на обед, Вельский приказал затворить все ворота и вновь начал уговаривать Федора держать двор и опричнину так, как держал отец его (namawiac go poczal aby dwor i op­riczyne chowal tak jako ociec jego ) 19. В случае успеха Вельский рассчиты­вал распустить регентский совет и править от имени Федора единолич­но, опираясь на военную силу. Над Кремлем повеяло новой опричниной. Но Вельский и его приверженцы не учли одного важного момента — пози­ции народных масс.

Столкновение между «дворовыми» и земскими боярами послужило про­логом к давно назревавшему восста­нию в Москве. В литературе оно дати­руется 2 апреля. Эта дата опирается на свидетельство Л. Сапеги о том, что неудачный прием в Кремле состоялся 12 апреля по новому стилю. Докумен­ты Посольского приказа позволяют исправить ошибку посла, написавшего письмо полтора месяца спустя. По русским посольским книгам, прием в Кремле имел место 9 апреля 20. Имен­но в этот день столица и стала ареной народных выступлений.

Как только земские бояре узнали о самочинных действиях Вельского, они бросились в Кремль. Однако стрельцы отказались повиноваться приказам главных земских опекунов и не пропустили их в ворота. После долгих препирательств И. Ф. Мсти­славский и Н. Р. Юрьев прошли за кремлевские стены, но их вооружен­ная свита была задержана стражей. Когда боярские слуги попытались



Глава 1. Наследие Грозного


силой прорваться за своими господа­ми, произошла стычка. На шум ото­всюду стал сбегаться народ. Стрель­цы пустили в ход оружие, но рассеять толпу им не удалось. Столичный по­сад восстал. «Народ,— по словам ле­тописца,— всколебался весь без чис­ла со всяким оружием». Толпа пыта­лась штурмовать Кремль со стороны Красной площади. «По грехом,— пи­сал современник,— чернь московская приступила к городу большому, и во­рота Фроловские выбивали и секли, и пушку большую, которая стояла на Лобном месте, на город поворотили». По словам голландца И. Массы, на­род захватил в Арсенале много ору­жия и пороха, а затем начал громить лавки. Бояре опасались, что их дворы постигнет та же участь21.

Царь Федор и его окружение, на­пуганные размахом народного движе­ния, не надеялись подавить мятеж силой и пошли на переговоры с тол­пой. Из кремлевских ворот на пло­щадь выехали думный дворянин М. А. Безнин и дьяк А. Я. Щелка-лов22. Черный народ «вопил, ругая вельмож изменниками и ворами». В толпе кричали, что Вельский по­бил Мстиславского и других бояр. «Чернь» требовала выдачи ненавист­ного временщика для немедленной с ним расправы24. Положение стало критическим, и после совещания во дворце народу объявили об отставке Вельского.

Земские чины перед лицом страш­ного для них восстания «черни» со­чли за лучшее отложить в сторо­ну распрю с «дворовыми» чинами. «...Бояре,— повествует летописец,— межю собою помирилися в городе ("Кремле.— Р. С.) и выехали во Фро­ловские ворота...» 25 Властям удалось



кое-как успокоить толпу, и волнения в столице постепенно улеглись.

Непосредственным результатом московских событий явилось падение могущественного регента Б. Я. Вель­ского и кратковременное примирение противоборствовавших политических группировок. Несколько недель спу­стя после народного выступления в Москве открылся собор. Цели и характер собора 1584 г. получи­ли различную оценку в литературе. В. О. Ключевский высказал предпо­ложение, что созванный в Москве собор был «избирательным». Он должен был «избрать» на трон Федо­ра Ивановича. Гипотеза В. О. Клю­чевского получила дополнительную аргументацию в трудах М. Н. Тихо­мирова, по мнению которого мысль об избрании Федора на царство Зем­ским собором родилась в кружке Го­дуновых и Щелкаловых. М. Н. Тихо­миров акцентировал внимание на словах Горсея о том, что в Москве был собран парламент (а не подобие парламента, как писал В. О. Ключев­ский) с выборным составом, который обсудил широкий круг вопросов, свя­занных с преобразованиями. Про­должая мысль М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнин пришел к выводу, что после смерти Грозного произошло за­метное расширение функций земских соборов, которые отныне начали из­бирать и утверждать государей. Иную точку зрения высказал Н. И. Павлен­ко. Он подверг сомнению сам факт созыва избирательного собора и на этом основании заключил, что несу­ществующий Земский собор не мог ни избирать царя, ни обсуждать дру-

гие политические вопросы.

Гипотеза о Земском соборе опира­ется прежде всего на показания Дже-


Глава 7. Наследие Грозного


рома Горсея. Англичанин описал воцарение Федора как очевидец в краткой записке, опубликованной им намного раньше всех прочих своих сочинений. Записка Горсея вышла в Англии в издании Хаклюйта в 1588 г. Составленная по свежим сле­дам, она отличается большой досто­верностью. Согласно Горсею, около 4 мая в Москве был созван парламент (дума), на который собрались глав­нейшие люди из духовенства вместе со всеми боярами. На первый взгляд может показаться, что описанный Горсеем «парламент» не имел черт Земского собора, так как в его работе не участвовало дворянство (gentrice). Более внимательное изучение текста Горсея заставляет усомниться в том, что дело ограничилось созывом думы, включавшей всего полтора десятка бояр. Слова Горсея допускают более широкое толкование: «на московском собрании присутствовала «all the no-bility whatsoever», т. е. вся знать без исключения 27.

Московские летописи XVII в. со­хранили память о том, что при воца­рении Федора в Москву съехалось большое число дворян и духовных лиц. «...По преставлении царя Ивана Васильевича,— читаем в одном лето­писце,— приидоша к Москве изо всех городов Московского государства и

ЛЕТОПИСЕЦ

«... седе на царство на Москве... месяца мая в 31 день в 7 неделю по пасце...» 30

По-видимому, искажение даты в Разрядной книге объясняется неудач­ным сокращением начального текста.

В центре деятельности московско­го собора, без сомнения, стоял вопрос о кандидатуре нового царя. Н. И. Пав-


молили со слезами царевича Федора, чтобы не мешкал, сел на Московское государство». Другой летописец под­черкивает, что инициатива созыва «властей» в Москву принадлежала митрополиту Дионисию, который «изыде в митрополию и нача писати по всем градом, чтоб власти ехали на собор»28. Большой интерес представ­ляет запись о воцарении Федора, включенная в Разрядные книги про­странной редакции: «И того же году (7092.— Р. С.) мая в 7 день сел на Московское государство... государь царь и великий князь Федор Ивано­вич всея Русские земли» 29.

На первый взгляд может пока­заться, что приведенная запись Раз­рядного приказа подкрепляет свиде­тельство Горсея о том, что примерно 4 мая в Москве начал заседать собор. Но такое истолкование источников едва ли верно. Горсей относил цар­скую коронацию не к 31 мая, а к 10 июня, а это значит, что он руко­водствовался введенным в Англии григорианским календарем. Следова­тельно, описанный им собор 4 мая состоялся по русскому календарю в 20-х числах апреля. Что же касается Разрядных книг, то в их записи (по частным спискам), как видно, вкра­лась ошибка, происхождение которой проясняет сличение текстов:

РАЗРЯДНАЯ КНИГА

«...мая в 7 день сел на Московское государ­ство...»31

ленко предположил, что московское собрание свелось лишь к обсуждению дня коронации. Однако такое мнение не учитывает обстановки острого по­литического кризиса, когда произо­шла смена лиц на троне. Первая



Глава 1. Наследие Грозного


торопливая церемония присяги Федо­ру, которой руководил глава «двора» регент Б. Я. Вельский, была прове­дена в ночь после кончины Грозного. Хотя мартовская присяга не утратила силы после падения Б. Я. Вельского, переворот радикально изменил ситуа­цию в столице. Руководство земщины использовало собор, чтобы оконча­тельно перехватить бразды правления из рук «дворовых». В обстановке, чреватой взрывом, правительство в любую минуту могло потерять конт­роль за положением в столице.

Современники склонны были рас­сматривать воцарение Федора как соборное избрание. Такое впечатле­ние подкреплялось тем, что по своему безволию и слабоумию претендент на трон не оказывал самостоятельного влияния на события. Формально со­бор одобрил кандидатуру Федора, а фактически вынес важное политиче­ское решение о поддержке нового боярского правительства. По свиде­тельству псковского современника, Федор был поставлен на царство «митрополитом Дионисием и всеми людьми Руские земли». Совершенно так же были истолкованы московские известия за рубежом. Шведский на­местник в Финляндии П. Делагарди писал в Новгород: «...есмя в правду доведался, что... избрали в великие князи... князя Федора на степень от­ца его...» 32 Письмо Делагарди дати­ровано 26 мая 1584 г. Очевидно, про­шел месяц, прежде чем московские новости стали известны шведским властям.

Московский собор решил провести коронацию Федора в конце мая. «На парламенте, — писал Д. Горсей, — главное, было назначено время тор­жественного венчания нового царя.


Но на нем были приняты многие ре­шения, до моего предмета не относя­щиеся». Из слов Горсея можно за­ключить, что собор помимо формаль­ного постановления об избрании Фе­дора обсуждал весьма широкий круг вопросов. По-видимому, его решения стали основой той широкой програм­мы, которую власти осуществили по случаю коронации нового царя. За­писка о коронации Горсея дает на­глядное представление об этой про­грамме. Прежде всего по всей стране была объявлена общая амнистия. «В итоге,— писал Д. Горсей,— многие князья и бояре знатного рода, нахо­дившиеся в опале при прежнем царе, и даже те, кто просидел в тюрьмах 20 лет, были освобождены и получи­ли обратно свои поместья. Всем за­ключенным было объявлено проще­ние».

Наиболее многозначительным в рассказе Горсея было упоминание об освобождении давних «тюремных си­дельцев». Несложный арифметиче­ский расчет подсказывает, что они оказались за решеткой в самом начале опричнины. Очевидно, амнистия была направлена на искоренение последст­вий репрессивной политики «двора». Самым важным положением майской амнистии был пункт о возвращении опальным «свободы и поместий». Оп­ричные конфискации нанесли земской знати большой ущерб. После отставки Вельского и созыва собора земщина смогла настоять на возвращении ото­бранных земель. Кроме того, она добивалась гарантий против возоб­новления казней и опал. Согласно Горсею, в связи с амнистией власти объявили о запрещении судьям впредь подвергать дворян гонениям при отсутствии основательных дока-



Глава 1. Наследие Грозного


зательств их вины даже в случае са­мых тяжких преступлений, которые влекли за собой смертную казнь 33.

Смена руководства привела к зна­чительным переменам в составе при­казного и особенно судейского аппа­рата. «...По всему государству,— пи­сал Горсей,— были сменены неправо­судные чиновники, судьи, воеводы и наместники и на их должности были назначены более честные люди, кото­рым повелели под страхом строгого наказания прекратить лихоимство и взяточничество, существовавшие при прежнем царе, и отправлять правосу­дие без лицеприятия, а чтобы это бы­ло исполнено, им увеличили поместья и годовые оклады»34. Но нельзя упускать из виду, что слова посла носили откровенно апологетический характер. Доверенное лицо Годунова, Горсей старался завоевать английское общественное мнение на сторону но­вого русского правительства. Трудно сказать, в самом ли деле правитель­ственные прокламации против злоупо­треблений и взяток оказались столь же эффективными в жизни, как в из­ложении Горсея. Можно догадаться, что смена администрации была выз­вана не столько заботами властей о водворении в стране порядка и спра­ведливости, сколько начавшимся кру­шением «двора». Земщина пустила в ход всевозможные средства, чтобы очистить приказной аппарат от быв­ших опричников и «дворовых» лю­дей. Примером может служить дело А. Шерефединова. Он получил дья-ческий чин в опричнине, а позже воз­главил Разрядный приказ, т. е. занял одно из высших мест в «дворовой» приказной иерархии35. Сразу после смерти Грозного рязанский помещик из земщины Шиловский обратился в


суд с жалобой на насильственный за­хват его вотчины Шерефединовым36. Поскольку во главе московской суд­ной палаты в это время стоял князь В. И. Шуйский, судьба бывшего «дво­рового» дьяка была решена. Его имя на полтора десятилетия исчезло со страниц приказных документов.

Власти предприняли широкий пе­ресмотр прежней финансовой поли­тики. «Большие налоги, пошлины и подати, наложенные на народ при прежнем царе, были уменьшены, а не­которые из них совершенно отмене­ны» 37,— писал Д. Горсей. Однако, согласно русским источникам, прямые налоги не были существенно пониже­ны или отменены в правление Фе­дора. Следовательно, сокращению подлежали экстренные поборы, вве­денные в рамках «двора». При учреж­дении опричнины Грозный затребо­вал от земской казны единовременно колоссальную по тому времени сумму в 100 тыс. руб. По случаю учрежде­ния удела в 1575 г. земщина должна была выплатить 60 тыс. руб. В по­следние годы жизни Грозного «дво­ровое» правительство многократно облагало население экстренными по­борами на покрытие военных расхо­дов, которые тяжким бременем ложи­лись на разоренную страну. Так, земли Севера и Поморья должны бы­ли внести в казну помимо прямых окладных налогов дополнительно ты­сячи рублей «государевых денег». Поборы распространялись на посады и купеческую верхушку. Только одна английская торговая компания за три последних года Ливонской войны за­платила 2 тыс. руб.38 После собора власти, по-видимому, пошли навстре­чу требованиям земщины и объявили о решительном разрыве с практикой



Глава 1. Наследие Грозного


чрезвычайных поборов. Именно так можно интерпретировать свидетель­ство Горсея.

Политика опричнины и. «двора» в целом ограничивала влияние знати на дела управления. Царь Иван не



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-08-26; просмотров: 99; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 54.166.170.195 (0.103 с.)