Участие в политической жизни

Хотя еврейское меньшинство и было самым многочисленным из национальных меньшинств Украины и жило там много поколений, в национально-культурной жизни Украины в течение всего 19-го века оно никакого участия не принимало, и никаких попыток к этому не делало.

В то время, как проникновение евреев в общероссийскую культурную и политическую жизнь началось уже во второй половине девятнадцатого века, выражаясь в журналистике, отчасти в литературе (больше в области критики — ни одного писателя евреи не дали) и, весьма сильно, в политических партиях — как оппозиционных, так и революционных — в украинской журналистике, литературе и политических организациях мы ни одного еврея не видим.

Объяснение этого явления надо искать, отчасти в, веками сложившемся, взаимном отталкивании евреев и украинцев, отчасти в утилитарном подходе евреев к вопросу проникновения в культурную и политическую жизнь народов, среди которых им приходилось жить. Пути общероссийские открывали возможности несравненно большие, чем пути украинские, а потому по этим путям и устремились, получившие образование, евреи.

Но, наряду с этим, украинские евреи имели множество своих, замкнуто-еврейских, не только бытовых и культурных, но и чисто политических организаций, в которых нельзя было найти ни одного нееврея. Даже евреи — марксисты имели свою, строго замкнутую, ограниченную еврейской расой и иудейским вероисповеданием, чисто политическую организацию — “Бунд”. Хотя логично бы было предположить, что люди, исповедывающие атеистические и интернационалистические идеи Маркса, должны бы были быть чужды религиозных, расовых и национальных перегородок и замкнутости.

На это было обращено внимание правоверных и последовательных марксистов, протестовавших против этого самоограничения, находящегося в противоречии с идеями Маркса. По этому вопросу развилась чрезвычайно интересная полемика между сторонниками и противниками, проводимого “Бундом”, самоотмежевания от марксистов, не принадлежащих к их расе и религии. Полемика эта происходила в самом начале текущего столетия, еще до раскола марксистов на большевиков и меньшевиков.

В эти годы в России организационно оформлялись марксисты, “социал-демократы”. Организации марксистов, естественно, создавались по признаку территориальному, объединяя всех, исповедывающих марксизм, независимо от их расы и религии.

Марксисты, проживавшие в Польше, тоже пошли по этому пути, создавши свой областной центр марксистов. Но марксисты-евреи, проживавшие на этой же территории, начали создавать параллельно свои, чисто еврейские, марксистские организации, против чего восстал областной марксистский центр на всю Польшу. Разгорелась оживленная полемика, в которой каждая сторона доказывала, что она права, приводя доводы в пользу правильности своей “линии”.

В процессе этой полемики сторонники “Бунда” выпустили даже особую брошюру, посвященную этому вопросу. Брошюра эта выпущена в Лондоне, в марте 1903 года, то есть до раскола партии, происшедшего в апреле того же года.

Обосновывая целесообразность евреев-марксистов создавать свои обособленные организации, ее сторонники на стр. 12 этой брошюры говорят следующее:

“Вообще было бы большим заблуждением думать, что какая бы то ни было социалистическая партия может руководить освободительной борьбой пролетариата чужой национальности, к которой она сама не принадлежит. Пролетариат каждой нации имеет свою, выработанную историй, психологию, свои традиции, привычки, наконец, свои национальные задачи. Все эти условия отражаются на классовой борьбе пролетариата, определяют его программу-минимум, формы организации и т. д. С этими условиями и особенностями нужно считаться, их нужно уметь использовать, а это возможно только для партии, выросшей из данного пролетариата, связанной с ним тысячью нитей, проникнутой его идеалами, понимающей его психологию. Для партии чужого народа это невозможно”.

Полемика закончилась тем, что “Бунд” продолжил, свое существование, как замкнутой и обособленной группы евреев-марксистов и, как таковая существует и поныне, кроме СССР, где он запрещен.

Параллельно с организацией “Бунда” в губерниях польских, таковая же организация происходила и по всей Украине, объединяя и организационно оформляя политически активную молодежь евреев Украины и активизируя неактивных. Доступ в “Бунд” для неевреев был строго закрыт. Характерно, что даже евреи по происхождению, для которых язык “идиш” был их родным языком и которые были убежденными марксистами, но из каких либо соображений изменившие религию, для “Бунда” были неприемлемы. Мне лично известно два случая, когда выкрестившиеся студенты-евреи вынуждены были оставить ряды “Бунда”.

Но наряду с этим, не допуская в свой “Бунд” людей другой расы или религии, хотя бы и политических единомышленников, украинские евреи, совершенно пренебрегая украинскими партиями, не без успеха, стремились проникнуть в революционные и оппозиционные партии общероссийские, как марксистские, так и не-марксистские, добиваясь в возглавлениях этих партий видных положений.

Несоразмерно высокий процент евреев в возглавлениях общероссийских, как революционных партий, так и партий оппозиционных общеизвестен, а потому нет надобности это доказывать или на этом останавливаться. Для нас интересно обратить внимание на их полное отсутствие в политических организациях той Украины, где они жили поколениями.

Так было до Революции — так было и после 1917 года. Во многочисленных украинских политических партиях, созданных и разросшихся после Революции евреев не было. В политической жизни Украины в те годы они принимали весьма активное участие, но выступали или как “еврейское национальное меньшинство”, или как представители партий общероссийских.

Уже во время первой революции (1904-5 года) украинские евреи-революционеры приняли в ней самое активное участие, несмотря на, высказанное “Бундом” всего за два года перед тем мнение, что людям другой национальности нельзя вообще принимать участив в революционной борьбе “пролетариата другой национальности” (этим оправдывалась самоизоляция “Бунда”).

В столице Украины — Киеве, в октябре 1905 года, евреи Ратнер, Шефтель и Шлихтер весьма активно вмешались в дела “другого народа”, были инициаторами и организаторами революционных выступлений, организовали сбор средств для покупки оружия для борьбы с Правительством и пытались создать в Киеве “народную милицию”. (Впоследствии, при советской власти, Шлихтер сделался вельможей Украины, занимая пост комиссара земледелия Украины).

Во всех остальных городах Украины евреи принимали не менее активное участие в революционных выступлениях, чем это имело место в Киеве, а “бундовцы” особенно выделялись своей активностью и организованностью.

Подробные сведения об исключительно активной роли евреев в революционных событиях того времени на Украине систематически печатались во всех газетах, не находившихся в еврейских руках. Счастливое обстоятельство дало мне возможность ознакомиться с этими газетами во время подготовки материала для настоящего труда. (Например, полный комплект “Киевлянина” за 1905 год). Газеты так называемые “прогрессивные” эту роль старательно замалчивали.

С первых же дней Революции украинские евреи приняли самое активное участие в организации новой, революционной, власти и по всем каналам к ней устремились, заполняя в разных учреждениях места, отстраняемых за “контрреволюционность”, прежних служащих и общественных деятелей. Проникновение это шло одновременно по двум линиям: они “делегировались” или “кооптировались”, и как представители партий и организаций чисто еврейских, и от партий и организаций общероссийских (но не украинских — их там не было).

В результате, уже через несколько месяцев после начала Революции на Украине не было ни одного учреждения, в котором бы не было значительного и влиятельного числа евреев, начиная с Исполнительного Комитета в Киеве и кончая милицией, сменившей прежнюю полицию.

Из всех еврейских партий и групп наибольшую активность проявлял “Бунд”, возглавлявшийся в Киеве малокультурным, но напористым и самоуверенным Рафесом. Войдя, как представитель “Бунда” в Центральную Раду, Рафес вскоре сделался одним из ее самых активных и влиятельных членов, отстаивая интересы не только евреев-марксистов, но и всего еврейства Украины. Хотя формально “Бунд” и стоял на позициях меньшевистских, но уклон имел весьма сильный в сторону большевиков. Во всех случаях конфликтов социалистических Временного Правительства и Центральной Рады с большевиками, “Бунд” в лучшем случае держал нейтралитет, а очень часто и активно поддерживал большевиков.

“Бундовцы” поддерживали большевистское восстание в Киеве в июле 1917 года; активно участвовали на стороне большевиков во время их борьбы в ноябре 1917 года с Временным Правительством и Центральной Радой; были на стороне большевиков во время борьбы с Центральной Радой, закончившейся бегством из Киева последней и занятием Киева большевиками.

Когда в феврале 1918 года Центральная Рада бежала, среди бежавших не было ни “бундовцев”, ни других представителей еврейского национального меньшинства, имевших своих представителей, и в Центральной Раде, и в ее президиуме.

От пришедших к власти большевиков они не пострадали, как пострадали тогда в Киеве и других городах Украины тысячи их противников. Репрессии не коснулись не только “бундовцев”, но и евреев вообще, даже представителей еврейской крупной буржуазии, занимавшей не только антибольшевистские, но и антисоциалистические позиции. Не известен ни один случай, чтобы лично пострадал еврей-миллионер, которых тогда в Киеве было очень много. Репрессии коснулись только их имущества, но не жизни, как это имело место с представителями крупной буржуазии нееврейской. Было ли это просто счастливое для них стечение обстоятельств или у большевиков были “были специальные инструкции”, как шла молва по Киеву, установить, конечно невозможно. Известен только факт, и при том совершенно неопровержимый, что лично еврейская буржуазия пострадала тогда неизмеримо меньше чем буржуазия нееврейская.

Гораздо меньше активности чем “бундовцы” проявляли тогда все остальные партии и группировки украинских евреев. Они частично замкнулись в свои, чисто еврейские интересы, стараясь держаться в стороне от событий и не проявляя никакого желания принять более активное участие в политической жизни Украины, частично шли в русле партий и группировок направления общероссийского.

Всех украинских евреев, принимавших то или иное участие в политике можно поделить на три основные группы (не считая бывших вне всякой политики).

Еврейская буржуазия стремилась закрепить “завоевания февраля”, принесшие ей неограниченные возможности распространения своей деятельности (экономической, политической и культурной) на всю территорию России. В основном, она тяготела ко всероссийской партии “Народной Свободы” (бывш. Конституционные Демократы). В этой партии было много евреев, не только рядовых членов, но и среди возглавления, а партийный орган — “Речь”, в основном, был в руках еврейских журналистов и публицистов.

Консервативные (в смысле еврейском) группы евреев Украины были во власти идей сионизма и все события рассматривали и принимали в них участие, исходя из настроений и соображений сионистских, или чисто еврейских интересов.

Революционно настроенная часть украинского еврейства, преимущественно интеллигенция и рабочие, свою политическую активность проявляла или в рядах чисто еврейского “Бунда”, или в рядах общероссийских партий: эсеров, эсдеков-меньшевиков и эсдеков-большевиков.

Все эти основные три группы политически активных украинских евреев, несмотря на свои политические разногласия, были прежде всего евреями и все происходящее рассматривали и расценивали прежде всего с точки зрения чисто еврейской (насколько это выгодно и полезно еврейству в целом); затем — с точки зрения мировой и всероссийской политики; и только в последнюю очередь — с точки зрения полезности и нужности для той Украины, где они родились и жили много поколений.

Поэтому они и держались в стороне от дел чисто украинских, не принимая активного участия ни в украинской политической жизни, ни в военных формированиях новосоздаваемого Украинского государства, в котором они составляли 10% процентов населения.

Зато, учитывая интересы всего еврейства, они были инициаторами проведения в жизнь так называемой “национально-персональной автономии”, сущность которой состояла в том, что любая этническая группа, независимо от своей исторической территории, могла требовать от государства не только разрешения, но и моральной и материальной поддержки всех видов национально культурной деятельности своей, замкнутой, этнической группы.

Теоретически “национально-персональная автономия” относилась к любой этнической группе, но практическое значение она имела только для евреев, не имевших своей исторической территории и рассеянных по территории тех народов, среди которых они жили.

И когда впоследствии сотни тысяч евреев переселились в Москву, то на основании “национально-персональной автономии” они получили там школы, газеты, театры на еврейском языке за счет всего государства, а не за свой собственный.

Украинцы и другие этнические группы живущие в Москве ничего подобного не получили, хотя и их не мало в Москве.

На Украине же, исходя из принципов “национально-персональной автономии” сразу же были созданы на государственный счет многочисленные еврейские национально-культурные учреждения.

* * *

Во время немецкой оккупации и Гетмана (март-декабрь 1918 года) революционно активная часть украинского еврейства ушла в подполье (весьма активно ведущее антиправительственную пропаганду). Остальные: буржуазия и политически индифферентные — активно сотрудничали с властью, даже один из гетманских министров был еврей (богатый биржевик Гутник), а киевский миллионер-еврей Добрый пострадал от украинских шовинистов-социалистов, организовавших его похищение, о котором говорилось в предыдущем изложении.

Формально, в этот период никаких ограничений для евреев на территории Украины не было, а знание немецкого языка (как известно, “идиш” есть жаргон немецкого языка) помогало евреям вести с немцами весьма оживленные коммерческие дела. Если немцы кого и преследовали, то не за еврейское происхождение, а за активную работу против оккупационных властей.

Когда же немцы заколебались и началось восстание против Гетмана, активизировалась и революционная часть украинского еврейства. Но они не влились в многотысячные массы украинских повстанцев, а действовали самостоятельно. В “войске” Директории евреев не было. Они, правда, ей помогали, например, в Киеве в последние дни гетманского режима, но, параллельно с этим, помогали и захвату власти на Украине большевиками, каковой захват, как известно, шел буквально по пятам за захватом власти сторонниками Директории. Во всех же случаях конфликтов сил Директории с силами местных большевиков, поднимавших восстания и быстро захватывавших всю Украину — евреи были на стороне большевиков.

И когда, в феврале 1919 года, Директория бежала из Киева, сопровождаемая кучкой своих сторонников — среди бежавших евреев не было. Единственным евреем, связавшим свою судьбу с судьбой украинских шовинистов был мелкий адвокат Арнольд Марголин, сумевший их убедить, что благодаря своему еврейскому происхождению и связан он будет им полезен при сношениях с Антантой, среди политических деятелей которой было не мало евреев. И они сделали его украинским “дипломатом” и “министром”. Пользы им этот не блещущий талантами, тщеславный не в меру “петлюровец” никакой не принес, но лично выиграл не мало и закончил свою жизнь в США, считаясь одним из “вождей” украинских самостийников — бывшим украинским “министром”.

Активная помощь большевикам, какую им оказывали революционно активные украинские евреи, конечно, не осталась незамеченной и вызвала у всех противников большевиков на Украине резко отрицательное отношение, распространяемое на всех евреев вообще и поведшее к массовым еврейским погромам (зимой 1918-1919 года) по всей Украине. Причем во время этих погромов страдали в большинстве ничем невинные евреи, не вмешивавшиеся ни в какую политику и не могущие, разумеется, нести ответственность за действия своих революционных единоплеменников.

Погромы эти, естественно, вызвали у всех евреев Украины вообще, самое резкое отталкивание не только от Директории и ее сторонников, но и от всех “украинствующих” и отождествление их с антисемитами-погромщиками и толкнуло украинское еврейство, даже противников большевиков, на путь, если не активной их поддержки, то, во всяком случае, на путь известных пробольшевистских симпатий. На Украине тогда действовали две силы: украинские шовинисты-социалисты с их склонностью к погромам и (украинские же) большевики, погромных тенденций не проявлявшие и с погромами боровшиеся. Не удивительно, что евреи выбрали последних, тем более, что в рядах большевистского возглавления было много их единоплеменников.

И когда Украина во второй раз оказалась во власти большевиков (весной 1919 года) — то и в Киеве, и в других городах Украины евреи (конечно, не все) пошли на активное с ними сотрудничество и заполнили многие большевистские учреждения, в ток числе и “Чрезвычайную Комиссию по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией” (сокр. — ЧЕКА), которая наводила страх и трепет на противников большевиков и немилосердно их расстреливала. Расстрелы эти, за редкими исключениями, не коснулись евреев, не только “бундовцев” и сочувствовавших большевикам, но и евреев вообще. Это, конечно, не осталось незамеченным нееврейским населением Украины, и среди украинцев, не отличавшихся любовью к евреям и прежде, начали расти и крепнуть антиеврейские настроения.

Настроения эти усилились и получили для себя основание, когда Добровольческая Армия Деникина, занявшая летом 1919 года всю Украину, обнародовала, как списки членов и руководителей Чека, так и списки ею расстрелянных. В Киеве, например, Чрезвычайная Комиссия состояла почти исключительно из евреев. “Особая Следственная Комиссия Юга России (при Добровольческой Армии) состоявшая из высококвалифицированных юристов, в объективности которых сомневаться нельзя, установила что Киевская Чека состояла на 75% из евреев. Возглавлял ее Блувштейн (Сорин), а его ближайшими сотрудниками, занимавшими наиболее ответственные посты, были: Шуб, Цвибак, Кац, Финкельштейн, Шварцман — все евреи. В то же время среди имен установленных жертв Чека, огромные списки которых опубликовывались, еврейских имен не было.

Во всех других городах Украины — было то же самое: почти исключительно еврейский состав Чека, и почти полное отсутствие евреев среди установленных жертв Чека.

Натыкаясь при своем продвижении по Украине повсюду на это явление, Добровольческая Армия, естественно, относилась к еврейскому населению вообще с известной настороженностью и. недоверием, а в отдельных случаях, на этой почве бывало и не мало эксцессов отдельных лиц или групп добровольцев. Эксцессы эти вовсе не были кровавыми погромами, как это делали петлюровцы, но все же отдельные выходки, от которых страдало имущество (а не жизнь) евреев были.

Это создавало предпосылки для враждебного отношения к Доброармии всех евреев Украины вообще, даже еврейской буржуазии, недвижимое имущество которых, отобранное большевиками, добровольцы им возвращали и его даже охраняли. В добровольцах эта буржуазия видела носителей реакции и восстановителей дореволюционных ограничений, существовавших для евреев.

В результате, все украинское еврейство в целом, несмотря на внутренние расхождения и разногласия, заняло по отношению к Добровольческой Армии такую же не только отрицательную, но и враждебную позицию, какую оно заняло к “украинцам” — петлюровцам. И из трех сил, боровшихся тогда (1919 год) за власть на Украине: украинских шовинистов, большевиков и Доброармии, украинские евреи в своей массе (за редкими исключениями) отдали свои симпатии большевикам и пошли на активную их поддержку и сотрудничество. Даже те из них, которые не разделяли идей марксизма.

На эту установку евреев Украины, надо полагать оказали влияние еще и следующие обстоятельства:

1. — Решение общероссийской партии меньшевиков “самомобилизоваться” для поддержки большевиков в их борьбе против Белых Армий, о котором упоминалось в предыдущем изложении.

2. — Решение Съезда эсеров о прекращении борьбы с большевиками и о борьбе с добровольцами (тоже упоминалось раньше). (А так как среди евреев Украины было не мало, причислявших себя к общероссийским меньшевикам или эсерам, то партийные решения были для них обязательны).

3. — Наличие в то время в рядах большевиков огромного процента их единоплеменников занимавших самые высокие должности, что было немыслимо ни при власти украинских шовинистов, ни при власти добровольцев.

Это массовое проникновение евреев на высшие должности в те времена нашло свое отражение даже в народном эпосе. Вся Россия пела частушку: “Чай — Высоцкого; сахар — Бродского; вся Россия — Троцкого” (все они евреи). А на Украине была распространена песенка-пародия: “Топ мои гречаники! — Уси жиды наши начальныкы! Гоп мои сири! — Уси жиды нам на шыю сили!” С окончанием Гражданской Войны закончились и случаи проявления антиеврейских настроений, выражавшихся в погромах петлюровцев и разных атаманов и в самочинных действиях добровольцев. Железная рука Чека положила этому предел и привела всех противников евреев к молчанию.

Еще 27 июня 1918 года в “Известиях” было опубликовано специальное постановление советского правительства об энергичной борьбе с “антисемитизмом”.

Надо полагать, что отрицательное отношение к евреям, называемое многими “антисемитизмом”, приняло такие размеры, что понадобилось это специальное постановление, согласно которому эти противники евреев (названные в постановлении “погромщиками”) объявлялись “вне закона”.

Постановление это было обязательно для органов советской власти на всей территории, на которую эта власть распространялась, а потому и на Украине, как только местные большевики захватывали власть, они в своем отношении к противникам евреев руководствовались этим постановлением. Вопрос же о том, кого считать “вне закона” решала та самая Чека, которая, без всякого суда, производила расправу.

Зная все вышеизложенное, становится понятным, что все противники евреев на Украине были приведены к молчанию и все проявления антиеврейских настроений прекратились, как только советская власть утвердилась на Украине.

И украинское еврейство широким потоком хлынуло в административный аппарат новой власти, как на Украине, так и во всей России, а еврейская молодежь начала заполнять учебные заведения, куда раньше им доступ был ограничен.

Это порождало известное недоброжелательство к евреям, не только на Украине, где оно всегда было, но и во всей остальной России. Известный деятель “Бунда” (он же и один из лидеров Российской партии меньшевиков) С. М. Шварц, в своем капитальном труде “Антисемитизм в Советском Союзе” (Н. Йорк. 1952 г.) приводит интересные высказывания Калинина по этому вопросу:

“Почему сейчас русская интеллигенция, пожалуй, более антисемитична, чем была при царизме? Это вполне естественно. В первые дни Революции в канал Революции бросилась интеллигентская и полуинтеллигентская еврейская масса. Как нация угнетенная, никогда не бывшая в управлении, она, естественно, устремилась в революционное строительство, а с этим связано и управление... В тот момент, когда значительная часть русской интеллигенции отхлынула, испугалась революции, как раз в этот момент еврейская интеллигенция хлынула в каналы революции, заполнила его большим процентом по сравнению со своей численностью и начала работать в революционных органах управления.

Для еврейского народа, как нации, это явление имеет громадное значение, и, я должен сказать, значение отрицательное. Когда на одном из заводов меня спросили: почему в Москве так много евреев? — я им ответил: если бы я был старый раввин, болевший душой за еврейскую нацию, я бы предал проклятию всех евреев, едущих в Москву на советские должности, ибо они потеряны для еврейской нации. В Москве евреи смешивают свою кровь с русской кровью и они для еврейской нации со второго, максимум, с третьего поколения потеряны, они превращаются в обычных русификаторов”. Приводя в своей книге это высказывание Калинина, С. Шварц говорит, что эта аргументация Калинина “должна была подкрепить антисемитские настроения на заводе”. Но с этим вряд ли может согласиться тот, кто не находится во власти религиозно-расового, чисто еврейского, настроения, а еврейский вопрос рассматривает с точки зрения гуманитарной, общечеловеческой и не видит ничего страшного в том, если еврейство вместо путей самоизоляции от народов, среди которых они живут, пойдет по пути слияния с этими народами.

Советская власть не только не противодействовала этому массовому проникновению евреев в аппарат власти, но всячески этому содействовала. Не надо забывать, что в эти годы (годы установления советской власти), евреи играли руководящий) роль в ее создании и укреплении и занимали большинство самых ответственных положений. Еврей Свердлов был всемогущим руководителем всей внутренней политики; еврей Троцкий стоял во главе всех вооруженных сил; еврей Штейнберг — юстиции; еврей Рязанов — создавал идеологические обоснования новой власти; еврей Зиновьев — диктатор Петрограда; еврей Ярославский — ведал борьбой с религией; множество самых крупных сановников новой власти были евреи. Они создавали каркас новой власти и, устремлявшиеся к власти еврейские массы были самым надежным элементом, на который можно было положиться, ибо они были противниками, и русского национализма, и украинского шовинизма, которые были основными противниками советской власти в первые ее годы. К тому же евреи не имели своей национально-исторической территории, наличие которой всегда может создавать предпосылки для развития сепаратизма. А советская власть, по существу, была властью централистической и всегда с опаской смотрела на проявления всяких сепаратистов.

Кроме того во всей России, где не было черты оседлости, евреев население мало знало и к ним не было того определенно отрицательного отношения, какое всегда было характерным в украинско-еврейских взаимоотношениях. Естественно, поэтому, что евреи охотно перебирались из Украины в Москву и другие области, доступ в которые им был раньше ограничен.

А оттуда они приезжали на Украину уже в качестве всесильных советских сановников, которым с настроением населения можно было не считаться.

Так во время коллективизации прибыл для руководства ею, сделавший в Москве карьеру, украинский еврей — Каганович и в результате его деятельности на Украине погибло от голода украинцев гораздо больше, чем было на всей Украине евреев. Факт слишком общеизвестный, чтобы нужно было приводить какие либо доказательства.

В Москву и остальные территории России украинские евреи все же переехали не все, а значительная часть задержалась на своих насиженных местах.

Но уже не на положении ограниченных в правах подданных Российской Империи, а как полноправные (с сильным уклоном в сторону привилегированности) граждане Украинской Социалистической Советской Республики.

Украинская еврейская молодежь, как уже упомянуто, заполнила учебные заведения, окончание которых открывало перед ней неограниченные возможности для карьеры, как в масштабе украинском, так и в масштабе всесоюзном.

Старшие поколения заполнили собою административный и хозяйственный аппарат Украины. Известный социалист — лидер партии “Крестьянская Россия — С. Маслов в своей книге “Россия после 4-х лет революции” (Прага. 1922 г.) высчитал, что в административном аппарате СССР к 1922 году было 33-40% евреев. На Украине этот процент был значительно больше.

В убытке осталась только еврейская буржуазия, чье имущество было социализировано. Но лично, как уже указывалось, она не пострадала. Более богатое меньшинство этой буржуазии выехало за пределы Советского Союза, а подавляющее большинство — буржуазия средняя и мелкая, — равно, как и представители свободных профессий быстро ориентировались в новой обстановке и с энергией включались в дело создания и укрепления нового социального порядка.

И, подводя итоги этого бурного периода (начавшегося революцией 1917-го года и окончившегося только в 1921 году) нужно сказать, что двух с половиной миллионное украинское еврейство, в конечном результате, выиграло. Потеря социального положения незначительной частью еврейской буржуазии Украины, с избытком была возмещена новыми позициями в политической и социальной жизни Украины, приобретенными широкими массами украинского еврейства.

В несомненном проигрыше оказалась только идея национально-религиозно-расового обособления, которая держала евреев в своем строго замкнутом и ограниченном круге. Революция нанесла сокрушительный удар по этим обособленческим тенденциям и направила украинское еврейство по пути слияния с народами, среди которых они живут. Калинин оказался прав, сказавши, что евреи, едущие в Москву потеряны для своей нации.

Но не только уехавшие в Москву евреи оказались потерянными для своей нации, для еврейства. Не менее потерянными оказались и те, кто не уехал с Украины в Москву, а только порвал с замкнутым кругом жизни местечковых евреев и включился в общеукраинскую жизнь. Начался отход от религии, появились смешанные браки, начал забываться даже “идиш”, на котором до Революции говорили все евреи России. На Украине этот процесс шел медленнее чем в остальной России, но все же он шел и идет неуклонно.

Неразрывно и параллельно с ним, как его следствие, идет и изживание того “антисемитизма”, который на протяжении многих веков отравлял жизнь евреев.

Не признать это явление явлением положительным, гуманным, глубоко демократическим и прогрессивным могут только люди, находящиеся в плену человеконенавистнических расистских инстинктов и, порождающих их, теорий о “избранности” того или иного народа. Таких людей на Украине становится все меньше и меньше. Украинские евреи поняли, что их будущее лежит в слиянии с народом, среди которого они живут много поколений, а не в пребывании среди этого народа на положении чужеродного тела. И из года в год на Украине (и во всем СССР) все больше и больше евреев по крови сами себя, без всякого принуждения, называют “украинцами” или “русскими” и стремятся слиться полностью с народами, на исторических территориях которых они живут.

Таким путем верно изживается то взаимное отталкивание украинцев и евреев, которое было характерным в прежние времена за их долгую совместную жизнь и которое многие называли “антисемитизмом”.

Происходит такое же слияние этнических групп, если таковые имеются на исторической территории народа (украинского, русского и др.), какое происходит в США, где во втором-третьем поколении все этнические группы сливаются в “американскую нацию”.

Разница только в названии: в США это называется “созданием американской нации”, а, если совершенно аналогичное явление происходит на Украине или вообще в СССР, то употребляется выражение “культурный геноцид” пущенное в оборот сторонниками еврейского расово-религиозного обособления.

Но как бы это явление ни называли, оно неуклонно происходит на благо, и еврейского, и украинского народа, который охотно идет на слияние с еврейским меньшинством, если последнее отказывается от своих расовых теорий об “избранности” своего народа, о превосходстве своей расы и самоотмежевания в замкнутый расово-религиозными концепциями круг.

Как видно из всего сказанного выше о национальных меньшинствах Украины единственным из всех этих меньшинств было меньшинство еврейское, которое и играло известную роль в событиях в годы Революции и Гражданской Войны, и, в результате этих событий, значительно изменило то положение среди украинского народа, которое оно имело до Революции.

Все остальные меньшинства, как таковые особенно заметного участия в событиях не принимали и после окончания Гражданской Войны их положение и взаимоотношения с украинским народом, среди которого они живут, ничем не изменились.

 

МежДУ ДВУМЯ войнами
1920 г. — 1939 г.
(КРАТКИЙ ОЧЕРК)

Почти два десятилетия, после окончания Гражданской войны, Украина — Русь была разделена между четырьмя государствами: основное ее ядро — Российская Украина, под именем Украинской Социалистической Советской Республики (УССР), входила в состав СССР, как была переименована Россия; Галичина и значительная часть Волыни (уступленной Петлюрой полякам) находилась под оккупацией Польши; Буковина была превращена в румынскую провинцию; Карпатская Русь была под властью чехов.

Период этот, хотя и не было войн и внешних столкновений, полон событий чрезвычайной важности, глубоко затронувших все слои населения. В УССР в этот период произошла ломка всех, веками установившихся, социальных взаимоотношений и условий быта; в оккупированных чужеземцами частях шла ожесточенная борьба против агрессивно-ассимиляционного наступления оккупантов, как национального, так и религиозного.

Много крови, много насилий — и физических и моральных — много нарушений того, что веками считалось незыблемым, пришлось испытать на себе за эти неполные два десятилетия, разделенной на 4 части Руси — Украине.

С фанатической нетерпимостью и полным пренебрежением писанных и неписанных законов, на которых держалась раньше вся жизнь населения, уничтожалось, ломалось и подавлялось все, чтобы создать нечто новое, желаемое теми, в чьих руках была полнота власти.

В УССР — конечной целью было построение коммунизма, любой ценой, ни с чем не считаясь.

В оккупированных чужеземцами частях — ассимиляция, быстрая и полная.

Во имя этих конечных целей над населением совершалось не мало насилий, которые вызывали реакцию, вылившуюся нередко в акты террора и создававшую предпосылки для острой ненависти и кипения страстей. А каждая сторона считала себя правой, ибо все происходящее и совершаемое рассматривала, как неизбежное для отстранения препятствий на путях к достижению своих конечных целей.

Правыми, вероятно, считали себя правоверные коммунисты, ломая и разрушая все для создания “новой жизни” в УССР; правым считало себя и население, борясь, по мере сил и возможностей, против этой ломки и защищая старый, привычный уклад жизни.

Правыми, надо полагать, считали себя представители польской администрации, оскверняя и разрушая православные храмы — ведь это вело к победе католицизма и ополячиванию населения. Не менее правых считало себя и население, боровшееся против этого.

* * *

Хотя об этом периоде и существует множество печатных трудов исторического и мемуарного характера на разных языках — относиться к ним нужно с сугубой осторожностью. Страсти еще не улеглись; многие активные участники еще живы; многое из напечатанного носит характер острой полемики, а не спокойного повествования. Не только оценка, но даже и описание событий нередко бывает диаметрально противоположна, в зависимости от чисто субъективного подхода авторов. А это лишает возможности дать исчерпывающее и максимально объективное описание событий и причин их вызвавших, без чего историческое повествование теряет свой смысл.

Общеизвестные, например, зверства украинских фашистов, сотрудничавших с немцами, над поляками в начале 2-ой мировой войны и их способы “украинизации” на занятой немцами территории, с их точки зрения — “национальный подвиг”. С точки же зрения не только их противников, но и общечеловечес