Хлеборобами Конгресс и выборы Гетмана

Пока Рада принимала новые законы ивыбирала Президента Украины, в тот самый день, собрался в Киеве “Хлеборобский Конгресс”, организованный “Украинской Народной Громадой” и “Союзом Земельных Собственников”.

На Конгресс прибыло 6.432 полномочных представителя со всей Украины. Это были почти исключительно зажиточные крестьяне — люди физического труда. Все они в той или иной мере пострадали материально от социалистических опытов Центральной Рады и деятельности “Земельных Комитетов” и были ярыми антисоциалистами. На Конгресс ехали с твердым намерением “завести порядок” и обеспечить свое имущество от покушений социалистов. Среди делегатов было много молодежи — сыновей хлеборобов, которые были настроены не только непримиримо, но и агрессивно. Процент крупных землевладельцев был незначителен и они терялись в общей массе хлеборобов, большинство которых было в национальных костюмах. Кое-где виднелись “вольные казаки” в живописных старинных казацких жупанах с кривыми саблями на боку.

Конгресс состоялся в самом большом помещении в Киеве — в цирке на Николаевской улице, в котором не могли разместиться все участники, так что многие стояли в проходах и на улице.

После ряда докладов и речей, с резкой критикой Центральной Рады и требованием положить конец анархии, было предложено выбрать Гетмана. Предложение было восторженно принято всеми присутствовавшими и Гетманом были провозглашен генерал Павел Скоропадский, который обратился к Конгрессу со следующими словами: “Господа! Я благодарю вас за то, что вы мне доверили власть. Не для собственной корысти я беру на себя бремя временной власти. Вы сами знаете, что везде ширится анархия и что только твердая власть может завести порядок. На вас, хлеборобы, и на зажиточные круги населения я буду опираться и молю Бога, чтобы Он дал нам силы и твердости спасти Украину”.

В 3 часа дня Конгресс закончился, а в 4 часа все его участники собрались на Софийской площади на молебен. Перед молебном на площади, в Софийском соборе, епископ Никодим благословил и миропомазал Гетмана, а затем начался молебен.

Во время молебна на той же Владимирской улице в своем здании заседала Центральная Рада и принимала новые законы.

Еще до окончания Конгресса, хорошо организованные генералом Дашкевичем-Горбацким, отряды “гетьманцев” с молниеносной быстротой приступили к занятию правительственных зданий и учреждений. Нигде никто не оказал никакого сопротивления. Конный отряд охраны Центральной Рады под командой полковника Аркаса в полном составе перешел на сторону Гетмана. Только галичане — “сечевые стрельцы” сделали попытку защищать Центральную Раду и при этом убили трех “гетьманцев”, но их сопротивление было легко сломлено, и вечером их командир — Коновалец явился к Гетману и предложил ему свои услуги. Но “сечевые стрельцы” под влиянием социалистической пропаганды колебались и поэтому были немедленно разоружены и распущены. Распущена была и Центральная Рада без всяких указов и церемоний: просто, небольшой отряд “гетьманцев” без всяких физических насилий выгнал их из здания и отпустил всех членов на все четыре стороны, чем члены Рады были удивлены и обрадованы, ибо пускались слухи что “гетьманцы” собираются с ними расправиться и всех поголовно перепороть. Незадачливые “вожди” рассеялись в разных направлениях. 30 апреля открылась новая страница истории Украины — Гетманство Павла Скоропадского.

Переворот прошел без какого либо участия немцев, но, конечно, с их ведома и согласия. Вся подготовительная к перевороту работа, которую проводила “Украинская Народная Громада” не была тайной для немцев, но они предпочли сами активно не выступать, ибо были уверены в успехе переворота и знали о полном отсутствии у Центральной Рады каких либо реальных сил, на которые она может опереться.

И они не ошиблись. Никто не пожелал выступать на ее защиту, даже ее собственная охрана. Наоборот, весть о ликвидации Рады вызвала в Киеве всеобщую радость. Радовались не только “правые” и зажиточные, но и “левые”, пробольшевистские элементы, которые со злорадством приняли известие о падении тех, кто не имея поддержки в народе, обратился за помощью к немцам.

 

ГЕТМАН СКОРОПАДСКИЙ
(29 апреля — 13 декабря 1918 г.)

Гетманское Правительство

После успешного переворота перед Гетманом встал вопрос о сформировании Правительства. Его состав был намечен еще до переворота, но не окончательно. Временным премьером был назначен Н. Сахно-Устимович, который и повел переговоры с разными лицами и группами. Совпавший с “Хлеборобским Конгрессом” “Съезд Хлеборобов-Демократов” — третьей антисоциалистической группы: на Украине — к перевороту отнесся положительно, но желал, чтобы было налажено сотрудничество с партиями и группами Центральной Рады, вынеся в то же время постановление е требованием: роспуска “земельных комитетов”, возвращения собственникам “разграбленного имущества”, перевыборов земств, признания недействительными выборов в Украинское Учредительное Собрание.

Кроме того этот Съезд подчеркнул свое желание, чтобы новое правительство в своей деятельности опиралось прежде всего на “национально сознательных” украинцев, которые в своей прежней деятельности показали “верность украинской национально-государственной идее”. Это последнее пожелание носило платонический характер, ибо, и действительности, тогда таких людей не было. Вынесено оно но предложению небольшой группы интеллигентов — членом съезда, которые, надо полагать, именно себя считали обладателями этих качеств.

В то время как основная масса членов партии и Съезда Хлеборобов-Демократов были настроены агрессивно-антисоциалистически (многие из них принимали участие в выборе Гетмана) и выносила выше приведенные антисоциалистические резолюции, в которых социализированная земля называется “разграбленным имуществом”, некоторая часть ее лидеров не могла еще решиться стать на отчетливо антисоциалистические позиции и решительно порвать с деятелями Центральной Рады. Это и послужило препятствием к тому, чтобы партия приняла участие в Гетманском Правительстве, разогнавшем Раду.

Социалисты — федералисты (эсеры), к которым обратился Устимович с предложением вступить в правительство, заняли неопределенную позицию и попросили “подождать”. А тем временем собрали совместное совещание с эсерами, эсдеками и социалистами самостийниками на котором, вместо ответа Гетману, решили обратиться к немцам с рядом предложений, по их мнению, “конструктивных” и “реальных”, поставивши ряд своих “условий”, сводившихся по существу к продолжению политики Центральной Рады, как в социальном, так и в национальном вопросе, правда, в смягченной или замаскированной форме.

Генерал Гренер категорически отверг план и «условия» объединенных социалистов, “сказавши, что уже “поздно”, надо было думать об этом раньше. Гетмана признала Германия — и он останется. Это не значит, однако, что немцы отвергают возможность сотрудничества с социалистами. Оно даже желательно — сказал Гренер — но при одном непременном условии: чтобы они были “благоразумны”. Социалисты ушли, совещались два дня и подали генералу Гренеру новый проект, но генерал и его не признал “благоразумным”. На этой попытке сотрудничество с социалистами закончилось.

“Не без едкости генерал Гренер спросил нас во время этого свидания, почему же не нашлось никого, кто бы выступил в защиту Рады? Ведь вы знаете, что в конфликте между социалистической Радой и несоциалистическими украинцами мы были нейтральны”, — сказал генерал. “Не можете ли вы мне объяснить почему вас никто не поддержал, ни в феврале, когда вы обратились к нам за помощью, ни во время гетманского переворота?” — продолжал Гренер.

Мы молчали...” (Так рассказывал член делегации к немцам А. Андриевский). А украинский историк Д. Дорошенко об этой просьбе социалистов к немцам вмешаться во внутренние дела Украины пишет: “сами выбравши представителя немецкой военной власти арбитром во внутренних украинских делах, уверяют его все время, что только они являются представителями украинской общественности и даже всей украинской народности. Говоря все время, как об “украинцах”, только о социалистах и противопоставляя им, как “неукраинцев” всех других украинцев не-социалистов, они тем самым убеждали немцев, что “украинство” есть не больше, как партия, как секта. В то время как тысячи хлеборобов, промышленников, торговцев выступали на съездах как украинцы, во имя интересов Украины, кучка социалистической интеллигенции только себе самой присваивала монополию представлять украинскую общественность и весь украинский народ” (“История Украины” том 2, стр. 59).

Немецкие газеты писали о “просьбе социалистов, чтобы немцы помогли им принять участие в правительстве”... и о том, что “практически их сотрудничество не имеет значения, ибо они составляют очень маленькую партию” (“Берихт” от 18-го мая 1918 года).

Потеряв всякую надежду сговориться с украинскими политическими партиями, Гетман сам составил (4-го мая) правительство во главе с Ф. А. Лизогубом, Председателем Полтавского земства. Состав правительства был определенно антисоциалистический, но далеко не “антиукраинский”, как утверждали оставшиеся за бортом социалисты. Наличие в числе министров известных украинских деятелей Василенка и Дорошенка, равно как и тот факт, что все министры (кроме одного) были уроженцы Украины, широко известные своей общественной, культурной или промышленной деятельностью, опровергает это утверждение социалистов.

Гетман Скоропадский

Сам Гетман Скоропадский был потомком брата Гетмана Ивана Скоропадского, сменившего в 1708 году Мазепу. Богатый помещик, воспитанный в Петербурге, женатый на дочери крупного русского сановника — Дурново, генерал царской свиты и командир аристократического гвардейского полка, он, конечно, не был “украинцем” в социалистическом понимании этого слова. Но он был украинцем по рождению, происхождению и своим украинским симпатиям. Среди украинских помещиков, потомков казацкой старшины, было не мало воспринявших общероссийскую культуру, но не забывавших и своей Украины, ее истории, языка, культуры. Они гармонически совмещали в себе патриотизм свой, украинский, с патриотизмом общероссийским. Одним из таких был Павел Петрович Скоропадский. С началом революции, когда был поставлен во всей его широте “украинский вопрос”, Скоропадский начинает выступать как украинец: украинизирует свой 34-ый корпус, которым он командовал, борется всемерно с разложением армии; позднее возглавляет “Вольное Казачество” в надежде, что оно сдержит надвигающуюся анархию. Когда же волна большевизма захлестнула всю Украину, ему ничего не оставалось делать, как скрываться, как от большевиков, так и от украинских социалистов, подозревавших его в намерении захватить власть. Только приход немцев дал ему возможность выступить открыто. Большинство его министров были люди не партийные, а просто специалисты в своей области, с большими знаниями и стажем. Весь кабинет можно охарактеризовать как умеренно-консервативный в вопросах социальных; высоко культурный по своему составу; несомненно “украинофильский” по своим национальным устремлениям, а вовсе не “русский-черносотенный-антиукраинский” как утверждали и утверждают сторонники Центральной Рады.

Политика Гетмана

Положение Гетмана и его правительства было не легкое. Прежде всего надо было считаться с немцами и их требованиями возможно большего количества продовольствия. Получить же его можно было преимущественно от помещиков и зажиточных крестьян. Поэтому приходилось делать ставку на них и принимать меры к скорейшему восстановлению крупных хозяйств, не останавливаясь перед самыми крутыми мерами. Меры эти были крайне непопулярны в широких крестьянских массах и порождали среди них пробольшевистские настроения. Но правительство было бессильно бороться и против немцев, и против своих же сторонников — помещиков и хлеборобов, которые, нередко самолично, а иногда с помощью немецких отрядов, возвращали разграбленное имущество и жестоко расправлялись с виновниками, чаще всего путем физического наказания (порки шомполами). На этой почве спорадически вспыхивали крестьянские восстания, иногда очень крупные. Так, в середине лета было крупное восстание в районах Таращи, Сквиры, Звенигородки. Разгромленные немцами, несколько тысяч повстанцев отступили на восток, переправились через Днепр, ушли за советскую границу и положили основание известным Таращанской и Богунской украинским красным дивизиям, которые формировались в северных уездах Черниговской губернии, отошедших к большевикам. На юго-востоке появились и начали расти неуловимые партизанские отряды Махно..

Правительственная полиция — “Державная Варта” (стража) с трудом поддерживала относительный порядок. В ее составе было не мало хлеборобов, которые мстили и жестоко расправлялись с теми, которые во время Рады и большевиков нанесли им ущерб. Но все же, конечно, благодаря присутствую немцев, хозяйственная жизнь быстро налаживалась и в селах было видимое “успокоение”. Снабжение городов шло бесперебойно и никаких продовольственных затруднений не ощущалось.

Если в селах Гетманское Правительство имело не мало активных сторонников — зажиточных крестьян — хлеборобов и помещиков, то в городах дело обстояло значительно хуже. Здесь мотив был не социальный, как в селах, а преимущественно политический и национальный. “Левые” украинцы были сторонники большевиков или социалистов; “правых” украинцев почти не существовало. Подавляющее большинство городского населения, как упоминалось раньше, было настроений общероссийских, а потому было враждебно Правительству, не будучи согласным с ним в вопросе самостийности Украины и проводимой украинизации в администрации и в культурной жизни. В этом были единодушны и “левые”, начиная с большевиков, и “правые”, кончая монархистами. Только немногие понимали то положение, в котором находился Гетман, который свою “украинизацию” должен был проводить под давлением немцев, и оказывали ему поддержку, считая все это “временным” и веря в скорое падение большевизма и возрождение России.

В таких условиях не легко было создавать новое государство и административный аппарат. К тому же для этого не было нужных сил. Культурная часть населения, из которой во всех государствах пополняется аппарат власти была настроений общероссийских и не признавала всерьез Украину, как государство; поэтому и государственных чиновников из ее среды нельзя было считать надежными. И к тому же, как правило, она, хотя и владела разговорным украинским языком, но в степени недостаточной для работы в учреждениях.

Украинизация

Еще хуже дело обстояло с “украинизацией”. Немногочисленные лица, которые бы и могли ее проводить, так называемые “сознательные украинцы” были, во-первых, слишком молоды или малокультурны, а во-вторых, почти поголовно, социалисты.

Ко всему этому надо добавить, что еще длилась мировая война и все понимали что судьба Украины зависит от ее исхода.

Все эти обстоятельства, которые, конечно, отлично понимали Гетман и Правительство, все же не парализовали их волю и они пытались наладить порядок, что им в значительной степени и удалось осуществить, несмотря на саботаж многих групп населения. Особенно сильно ощущался этот саботаж в различных государственных учреждения, которые за время Рады были наводнены ее сторонниками, от которых требовалось “сознательное украинство” и принадлежность к эсерам или эсдекам. Образование, опыт, знание играли роль второстепенную. Если министрами могли быть студенты, недоучившиеся семинаристы или люди с низшим образованием (например, министр Барановский — окончил только сельскую школу), то тем легче могли при Раде занять высшие административные и общественные посты разные “национально-сознательные” украинцы, партийные и кооперативные “дичяи”. Всех их в первое время оставили на своих местах. Но когда гетманские министры потребовали работы и, убедившись в их малокультурности и полной непригодности, начали их замещать специалистами, они усмотрели в этом “антиукраинство” и повели против Правительства ожесточенную агитацию.

В течение мая в Киеве состоялись съезды, как легальные, так и нелегальные, разных партий, как социалистических, так и несоциалистических. Все они стали на отрицательную позицию по отношению к Гетману и его Правительству. Только “кадеты” (общероссийская партия) отнеслись к гетманскому режиму благожелательно. Эта наиболее культурная общероссийская партия не препятствовала ряду своих членов даже занять у Гетмана министерские посты (Василенко, Ржепецкий).