Глава 27. Мышление интеллигенции и поддержка экономической реформы

 

В России делается или как минимум декларируется попытка вместить ее хозяйство и государственность в структуры либеральной экономики и государственности («вернуть в лоно цивилизации»).

А.Н.Яковлев, ратуя перед выборами в июне 1996 г. за Ельцина, похвастался, обращаясь к интеллигенции: «Впервые за тысячелетие взялись за демократические преобразования. Ломаются вековые привычки, поползла земная твердь»258. Что поползла, мы и сами замечаем. Важно, что «архитектор перестройки» и идеолог ельцинизма открыто признал: объект уничтожения – вовсе не коммунизм, не краткий миг советской власти. Рушат тысячелетнюю Россию. Народ не просто ввергают в бедность, – ломают его вековые привычки, из‑под ног выбивают земную твердь.

А.Д.Сахаров в “Предвыборной платформе” в феврале 1989 г. в первом пункте прямо декларировал как цель смену всей экономической основы жизнеустройства: “Ликвидация административно‑командной системы и замена ее плюралистической с рыночными регуляторами и конкуренцией… Свободный рынок рабочей силы, средств производства, сырья и полуфабрикатов»259.

Речь здесь идет о смене общественного строя, причем радикальной («ликвидация», а не реформирование). В основу нового общества предлагается положить конкуренцию, а не сотрудничество – то есть, имеется в виду вовсе не «социализм с человеческим лицом», не «конвергенция» и даже не социал‑демократия шведского типа, а именно «дикий капитализм» (как пишут либеральные философы, «палеолиберализм»). Свободный рынок рабочей силы! Даже без профсоюзов, коллективных договоров и трудового законодательства. Интеллигенция, которая аплодировала Сахарову, получила от него совершенно ясную и четкую программу, так что ее аплодисменты означали одобрение этой программы – утопии дикого капитализма в уже индустриальной России260. Так эти аплодисменты и воспринимались.

Какие только метафоры не придумывали, чтобы подавить в людях сомнения и вопросы. Вот пример: «Перед Россией стоит историческая задача: сточить грани своего квадратного колеса и перейти к органичному развитию… В процессе модернизаций ряду стран второго эшелона капитализма удалось стесать грани своих квадратных колес… Сегодня, пожалуй, единственной страной из числа тех, которые принадлежали ко второму эшелону развития капитализма, и где колесо по‑прежнему является квадратным, осталась Россия, точнее территория бывшей Российской империи (Советского Союза)»261. И эта претенциозная муть – в элитарном журнале Академии наук.

Проект этот по глубине несопоставим с революцией Октября 1917 года. Строго говоря, Октябрьская революция в некотором смысле была «реставрацией» после того, как в Феврале кадеты пустили революцию по буржуазно‑либеральному пути.

Этим и объясняется переход на сторону красных большого числа видных российских консерваторов и массовый переход рядовых членов Союза русского народа («черносотенцев»). Сергей Булгаков в своем трактате «На пиру богов», в котором он «моделировал» расстановку социальных сил в революционной России, представил этот взгляд в рассуждениях Генерала: «Уж очень отвратительна одна эта мысль об окадеченной „конституционно‑демократической“ России. Нет, лучше уж большевики: style russe, сарынь на кичку! Да из этого еще может толк выйти, им за один разгон Учредительного собрания, этой пошлости всероссийской, памятник надо возвести. А вот из мертвой хватки господ кадетов России живою не выбраться б»262.

В Советской революции претензии ограничивались изменением социально‑экономического уклада и идеологии. Сейчас речь идет о смене типа цивилизации. Советник Ельцина философ А.И.Ракитов говорил откровенно: «Трансформация российского рынка, основанного на низких технологиях и вялотекущих экономических процессах, малоинициативных предпринимателях и купцах…, отсутствии серьезной капиталистической этики и свободы предпринимательства, в рынок современного капитализма требовала новой цивилизации, новой общественной организации, а следовательно, и радикальных изменений в ядре нашей культуры»263.

Большевики, по Ракитову, прервали процесс европеизации, не дали «радикально изменить нашу цивилизацию», преодолеть «невыносимо родной отечественный деспотизм» – и только сегодня такая возможность культуртрегерам представилась.

Ракитов хотя бы признает, что какая‑никакая, но цивилизация в России все‑таки была, он сетует на то, что перед ними не чистая доска, а цивилизация: «Было бы очень просто, если бы переход к этой цивилизации и этому рынку осуществлялся в чистом поле. Ведь переход от нецивилизованного общества к цивилизованному куда проще, чем смена цивилизаций. Последнее требует иного менталитета, иного права, иного поведения, требует замены деспотизма демократией, раба – свободным производителем и предпринимателем, биологического индивида – индивидом социальным и правовым, т.е. личностью. Подобные радикальные изменения невозможны без революции в самосознании, глубинных трансформаций в ядре культуры» (там же). Та часть идеологов реформы, которая глубже пропиталась истматом, легко нашла в нем указания на то, что Россия до уровня цивилизации не доросла, и большевики действительно прервали этот ее рост.

Энгельс в заключении обязательного труда истмата «Пpоисхождение семьи, частной собственности и госудаpства» пишет: «Цивилизация является той ступенью общественного pазвития, на котоpой pазделение тpуда, вытекающий из него обмен между отдельными лицами и объединяющее оба эти пpоцесса товаpное пpоизводство достигают полного pасцвета и пpоизводят пеpевоpот во всем пpежнем обществе» [Собp. Соч. М. и Э., т.21, 173‑174]. Все мы прекрасно знали, что Октябрьская революция не позволила товарному производству достичь в России полного расцвета.

А.Н.Яковлев отрицает цивилизованность России радикально и вполне ясно. Он пишет: «На Руси никогда не было нормальной, вольной частной собственности… Частная собственность – материя и дух цивилизации». Иными словами, экономическая реформа нам представлена как попытка политическими средствами превратить, наконец‑то, Россию в цивилизованное общество. Не было у нас никогда «материи и духа цивилизации» – а теперь будет!

Пожалуй, каждый согласится, что кампания по прославлению частной собственности была в конце 80‑х и все 90‑е годы исключительно назойливой. Возможно, за этим треском и не замечали глупости. А.Н.Яковлев изъясняется чуть не в стихах: «На Руси никогда не было нормальной частной собственности, и поэтому здесь всегда правили люди, а не законы… Только частная собственность через действие закона стоимости и конкуренции непрерывно повышает производительность труда и создает материальные блага в изобилии. Частная собственность – первооснова автономии личности, ее обогащения – интеллектуального и материального и т.п.»264. В этом компоте из обрывков марксизма и либеральных мифов нет ни одного связного и разумного утверждения.

Что значит «на Руси правили люди, а не законы»? Откуда в США берутся законы – их Святой дух в виде голубя в Конгресс подбрасывает? Или они там «объективны и естественны», вытекают из законов Ньютона?

Что значит «частная собственность создает материальные блага»? Тут даже Адам Смит в гробу перевернулся бы, если бы подобные книги читал на том свете. Теория стоимости еще до Маркса была трудовой, и материальные блага создает не собственность, а труд. А изобилие этих благ у части общества определяется тем, что частная собственность позволяет диктовать способ распределения. И ведь это А.Н.Яковлев пишет в 2001 г., когда мы все уже достаточно насмотрелись на то, как частная собственность производит изобилие.

Мысль, будто «только частная собственность повышает производительность труда», глупа до неприличия. Неужели этот академик РАН всерьез считает, что за двадцать тысяч лет истории цивилизации, которые предшествовали возникновению частной собственности, производительность труда людей не повышалась? Ведь это, согласитесь, бредовая мысль. Мы знаем о скачкообразных повышениях производительности труда (революциях), которые оказали на судьбу человечества гораздо более фундаментальное влияние, чем изобретение компьютера – приручение лошади и верблюда, выведение культурных растений и переход к земледелию, изобретение хомута и использование лошади на пахоте. Частной собственности при этом и в помине не было. Учился ли А.Н.Яковлев в средней школе?

Не меньший бред – утверждать, будто «частная собственность – первооснова автономии личности». Когда, по мнению А.Н.Яковлева, появились на Земле личности – только в ходе буржуазных революций? Даже Арон Гуревич, уж на что суров к людям, а и то дает поблажку: «Очевидно, что до конца ХI века человек не являлся индивидуальностью и не может быть квалифицирован как личность»265. Все‑таки ХI, а не ХVIII век. Правда, речь идет только о человеке Западной Европы.

И какая во все этом гимне частной собственности скрыта русофобия! В России частной собственности никогда не было, значит, и автономных личностей не было – не было для них на Руси первоосновы. Об интеллектуальном богатстве и речи быть не может.

Послушав таких академиков, тут‑то нашей интеллигенции и вспомнить бы ее любимого М.Е.Салтыкова‑Щедрина. Ведь он не напрасно писал: «Горе – думается мне – тому граду, в котором и улица, и кабаки безнужно скулят о том, что собственность священна! наверное, в граде сем имеет произойти неслыханнейшее воровство!» Так оно и получилось.

При этом интеллигенция (не вся, разумеется, но самая активная и энергичная ее часть, причем, видимо, большая часть) поддержала пропаганду этой реформы с таким энтузиазмом, что правильно будет говорить именно о соучастии в этой пропаганде. Ибо поддержка была шумной и демонстративной и сильно воздействовала на массовое сознание, да и на самих реформаторов, которые вышли из среды интеллигенции, видели в ней «своих» и мнением ее дорожили.

Писатель В.Лакшин, тогда главный редактор журнала «Иностранная литература», пишет об этой поддержке как о важном и редкостном явлении культуры: «Вторая сторона [первая сторона этого необычного состояния – „журнальный бум“, С.К‑М ] состояла в поразительном успехе экономистов. На заре перестройки читали ученых‑социологов, аграрников и т.п., начиная со Шмелева, Лисичкина, Селюнина и т.д… Была иллюзия, что ученые не ошибутся и не соврут, потому что экономика – точная наука, подобно математике. Экономисты были популярны, как эстрадные «звезды», как Валерий Леонтьев или Алла Пугачева. Помню, как Н.Шмелева приветствовал на читательской конференции зал: чуть ли не вставали, засыпали цветами»266.

В этом вполне достоверном описании мы видим не рационально и критически мыслящих ответственных людей (как надеялись доверяющие интеллигенции люди), а впавшую в экстаз толпу, увлеченную несбыточной утопией и подверженную внушению. Кого они засыпали цветами? Номенклатурных экономистов, которые до этого были совершенно несостоятельны в своей миссии изучения и объяснения народного хозяйства своей страны! Когда эта несостоятельность стала очевидной и опасной, они вместе с коррумпированной частью номенклатуры приступили к разрушению национальной экономики, и, пренебрегая своей обязанностью предупредить общество о грядущих последствиях, повели себя как соблазнители и обманщики. Ведь уже в середине 90‑х годов, когда в реформе была достигнута желанная необратимость, они с откровенным глумлением говорили, что всегда знали, к каким бедственным последствиям приведет эта реформа.

В этой обстановке зреющего разрушительного экстаза в среде даже научно‑технической интеллигенции появилась целая плеяда деятелей, обладающих мессианским самомнением и уверенностью, что им дано право ломать жизнеустройство страны. Они были востребованы властной верхушкой, связкой Горбачев‑Ельцин. По типу мышления они напоминают «одержимых бесами» Достоевского, только претерпевших деградацию интеллекта. Почитайте биографию и интервью одного такого деятеля, в одно время занимавшего весьма высокие посты. Серию таких интервью взял у видных деятелей перестройки и реформы Институт социологии РАН:

“4 января 1994 г. Интервьюер – Лапина Г.П.

ФИЛИППОВ Петр Сергеевич – член Президентского Совета, руководитель Аналитического центра Администрации Президента РФ по социально‑экономической политике, сопредседатель Республиканской партии России, вице‑президент Всероссийской ассоциации приватизируемых и частных предприятий.

Краткие биографические сведения. Родился в 1945 г. в Одессе в семье военного моряка. В 1962 г. закончил среднюю школу и поступил в Ленинградский институт авиационного приборостроения, который закончил в 1967 г. по специальности инженер‑радиотехник. Работал в объединении Ленэлектронмаш над созданием автоматизированных систем управления производством, возглавлял лабораторию на Кировском заводе в Ленинграде. В 1970 г. поступил в аспирантуру Ленинградского кораблестроительного института по специальности экономика и организация судостроительного производства. После ее окончания в 1974 г. возглавил отдел автоматизированных систем управления производством на заводе подъемно‑транспортного оборудования им. С.М.Кирова».

Интевьюер спрашивает П.С.Филиппова, как он вошел в политику и кто являлся, по его мнению, «мотором» реформы. Вот кусочек беседы:

Ответ:… Я не видел среди этих людей [директоров предприятий] больших революционеров, т.е. людей, которые были бы готовы жизнь положить ради изменения собственности в обществе. Это делали другие люди – разночинцы (я их так называю): инженеры, юристы, прочая интеллигенция…

Вопрос: А Вы почему?

О: А я? Это идейные соображения… Я понял, что дальше так жить нельзя, нужно что‑то менять и сел писать книгу с традиционно русским названием “Что делать?”, в которой попытался совместить несовместимое. Я все еще находился в плену социалистических идей: социализм, что называется, въелся в плоть и кровь. Но, с другой стороны, хотелось рынка! И в результате у меня получался некий социалистический рынок с человеческим лицом. Примером для меня была Югославия… Я ушел работать механиком в автопарк – “во внутреннюю эмиграцию” – и продолжал писать свою книжку, организовывал семинары, а также зарабатывал деньги для будущей революции. В 1975 г. мы создали кооператив, точнее товарищество по совместной обработке земли “Последняя надежда”: мы там выращивали рассаду и тюльпаны. Деньги нам были нужны для типографии и прочих нужд…

В: А лозунг вашей революции?

О: Изменить этот мир! Переустроить страну.

В: Проект революции был оценен по достоинству?

О: Да, можно так выразиться. Но возвратимся к началу. В 1985 – начале 1986 гг. стало ясно, что происходят какие‑то серьезные сдвиги в нашей стране. Поэтому я вышел из своей “внутренней эмиграции” и поехал по России устанавливать явки. Таким образом я перезнакомился с очень многими людьми… Когда, например, я убедился в том, что никто не собирается писать закон о приватизации, я написал его сам… и с великими трудностями протащил этот закон через Верховный Совет: так у нас началась приватизация. Провел я закон о частной собственности…

В: Ну, и действуют эти законы?

О: Закон о приватизации, слава Богу, действует! Это все видят, хотя бы по телевизору… Егор Гайдар – хороший человек, но он сел на ту лавку, которую мы для него сколотили из законов, принятых за полгода до того, как он стал исполняющим обязанности премьер‑министра. Ну, и к кому отнести, например, меня? Я – разночинец, инженер‑радиотехник, который увлекся экономикой. Вот такие, как я, делали эту реформу…

В: Они [разночинцы], стало быть, и есть ведущее ядро?

О: Да. Ну, смотрите, Собчак – кто? Кандидат юридических наук, пришел и стал заниматься политической деятельностью. Полторанин (как бы Вы к нему ни относились) – кто? Обычный журналист, пришел и, в сущности, занялся разрушением коммунистической системы».

Мне этот документ кажется страшным. В сфере сознания мы действительно провалились в какую‑то яму, выпали из рациональности Нового времени как общепринятого типа рассуждений. Образованный человек «понял, что нужно что‑то менять». Что менять и как, он излагает туманно, это как будто для него и не важно. В общем, ему кажется, что нужно «совместить несовместимое». Это покруче, чем «штурмовать небо». Но он не собирается вникать в суть вещей, которые он хочет совместить, делать осторожные пробы и учиться на ошибках – ему нужна революция. Он даже презирает тех, кто «не готовы жизнь положить ради изменения собственности в обществе». Положить жизнь ради того, чтобы отдать «Уралмаш» Кахе Бендукидзе, а нефтедобычу Ходорковскому! Это нормально?

Цель революции он тоже стесняется назвать, видимо, даже ему она кажется слишком уж неприглядной. Просто «изменить этот мир, переустроить страну». Да ведь перед нами или жулик, или полный… Кого вы нам посадили на шею, доценты с кандидатами? «Поехал по России устанавливать явки», «выращивали рассаду и тюльпаны – деньги были нужны для типографии». Какой позор! Ведь если он несет этот бред, значит, интеллигенция принимает его благосклонно! «Провел я закон о частной собственности»! Если бы Горбачев не договорился с Джорджем Бушем старшим, если бы этот закон три года не готовила вся номенклатурная верхушка ЦК КПСС, Совмина СССР и КГБ с целой ратью поэтов, артистов и академиков, этот «революционер» так и работал бы механиком в автопарке и выращивал рассаду. Нам неизвестно, говорит ли он все это как жулик или как наивный мальчик, но факт, что таких одержимых в среде научно‑технической интеллигенции было немало. А главное, они имели поддержку.

Когда сегодня читаешь труды ведущих экономистов, которые объясняли в 1989– 1991 г., почему следует ликвидировать советскую хозяйственную систему и перейти к свободному рынку, становится страшно. Их рассуждения напоминают речь безумца, обычным словам у них придается странный смысл, критерии здравого смысла отброшены напрочь. Мы в горячке тех дней этого не замечали, так надо хоть сегодня вникнуть! Ведь эта безумная логика и до сих пор действует. Возможно, во время перестройки эти корифеи экономической науки выполняли какую‑то тайную партийную программу по разрушению «империи зла» и дурили нам голову. Это еще можно было бы понять. Но ведь даже наблюдая хозяйственную катастрофу 90‑х годов, они нисколько не изменили системы своих рассуждений. Они что, поверили в мифы, которыми нам морочили голову?

А.Тойнби писал в «Постижении истории»: «Творческие личности в авангарде цивилизации, влияющие на нетворческое большинство через механизм мимесиса, могут потерпеть неудачу по двум причинам… Возможная „отрицательная“ неудача состоит в том, что лидеры неожиданно для себя подпадают под гипноз, которым они воздействовали на своих последователей. Это приводит к катастрофической потере инициативы: „Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму“ (Матф.XV,14)»267. У нас дело хуже, наш «авангард» и творчеством не отличался, он просто железной рукой толкнул нас в яму. То, что он при этом и сам ослеп и подпал под собственный гипноз, является лишь отягчающим обстоятельством нашей катастрофы.

Похоже, что прозреть этот «авангард» уже не может.

Вот что сказал академик А. Г. Аганбегян, выступая в Новосибирском государственном университете 1 декабря 2003 г.: “Рынок – это система, где производится то, что может быть оплачено со стороны потребителей. В плановом хозяйстве производилось много продукции, которая не была востребована. Например, мы производили в 7 раз больше тракторов, чем США… Когда перешли к рынку, цена на тракторы резко выросла,… в результате производство тракторов сократилось примерно в 20 раз. Такие примеры можно привести и по грузовикам, и по бульдозерам, и по железнодорожным вагонам, и по станкам, и по многому другому. Если столько продукции не нужно, то и выплавлять 146 млн. т стали бессмысленно – с падением платежеспособного спроса производство стали сократилось в 3 раза.

Сказанное относится и к зерну. Наша страна производила 120 млн. т зерна и еще докупала. Этого не хватало, считалось, что для скота надо больше кормов… С переходом к рынку, когда за зерно стали спрашивать реальные деньги, выяснилось, что его столько не нужно. В прошлом году урожай был 84,5 млн. т зерна. Это бедствие – на него резко упала цена, вывезено на экспорт 17 млн. т и еще 10 млн. т остались невостребованными.

Поэтому переход к рынку – крайне болезненная вещь, связанная с огромным сокращением производства”268.

На мой взгляд, логику этого рассуждения можно назвать шизофренической (не придавая этому слову ругательного смысла). Здесь привычные понятия вывернуты наизнанку, так что все рассуждение перемещается в какое‑то зазеркалье. Почему же тракторы, вагоны, грузовики и зерно были в СССР «невостребованы»? Ведь ими пользовались, их не хватало, экономику требовали перестроить именно для того, чтобы всех этих вещей производить больше – вспомните хотя бы вопли о зерне. Как понимать академика? Так, что понятие потребность у него означает платежеспособный спрос. А если на производство зерна дается дотация, значит, это зерно не нужно. Посудите сами, можно такое сказать в здравом уме? Вот, значит, к чему стремились наши просвещенные экономисты – организовать в стране «огромное сокращением производства”! А значит, и потребления для большинства населения. Хороший урожай у них – бедствие! Только то, что эти люди действительно слепы, не позволяет назвать их врагами народа. Но ведь они ослепили и множество честных людей, которые им поверили.

Летом 2002 г. собралась наша студенческая группа, в которой я учился – хотели, чтобы я объяснил главный смысл вышедшей тогда моей книги «Советская цивилизация». Треть собравшихся была настроена антисоветски, треть осталась при своих советских убеждениях, треть так‑сяк. В основном это можно было предвидеть – по установкам почти полувековой давности. Но тяжелое чувство оставила активная, наступательная антисоветская позиция двух старых друзей, от которых этого никак нельзя было ожидать. Никогда бы не поверил, что бытие и впрямь так буквально определяет сознание у иных гибко мыслящих людей.

В обоих случаях – удачно сложившийся в годы реформы материально‑бытовой статус. Приличные доходы, заграница, дорогие вещицы. Ну и пользуйся ими, зачем же при этом менять мировоззрение и логику! Один из этих моих друзей, сын военного, был раньше беззаветным советским патриотом, а в студентах – убежденным и искренним секретарем комсомольской организации. Именно искренним, честным и беззаветным. Но ведь ничего нового о советском строе он от Горбачева не узнал! Если бы руководство большого НИИ не включило его в клику, допущенную до валютной кормушки, он бы наверняка не поверил никакой Хакамаде. А допустили – и честно не видит очевидного.

Другой из этой пары моих друзей был из села, с Дона. Стал специалистом в редкой области, доктором наук в Зеленограде. Возможно, семья его была обижена в коллективизацию (об этом никогда не было речи), но не так уж тяжело – жили нормально, привозили ему в общежитие продукты, друзья сходились пировать. Разве обиды трагических 30‑х годов не перекрыты тем, что семья пережила войну и сын стал видным ученым? Но вот, он рассказывает, что сотворили реформаторы с его огромным НИИ – без тени сожаления. Сам он, человек способный, быстро кончил курсы бухгалтеров, работал в аудиторской фирме, теперь стал главным бухгалтером на крупном предприятии, деньги капают бесперебойно.

Если бы я близко не знал этого Василия Ивановича с 1956 года, я бы решил, что он меня разыгрывает. Когда я шел на ту встречу с сокурсниками, уже была вчерне готова рукопись «Белой книги» о реформах 1991‑2001 гг. И я взял графики, дающие наглядную и объективную информацию о динамике примерно 300 главных показателей нашей жизни – демографии, здоровье населения, питании, производстве и т.д. Думаю, уж кому, как не выпускникам химфака МГУ, разобраться в таком материале и оперировать строгими данными и логикой. Василию, как сыну крестьянина, не порвавшему связь с землей, показываю график поголовья скота в России с 1913 г. За 12 лет реформы поголовье сократили более чем вдвое, и спад не прекращается.

Спрашиваю: как ты можешь поддерживать программу, при которой под корень ликвидируется животноводство страны – а значит, и подрывается все сельское хозяйство? Он смотрит на график и отвечает: «Вот и хорошо! Наши коровы малопродуктивны. Всех их надо порезать, а потом мы купим голландских и от каждой будем получать в пять раз больше молока». Вася, окстись! Такие вещи простительно говорить вон, девчонкам из нашей группы, дочкам министров. А ты сам провел часть жизни в хлеву. Какие голландские коровы! Наши породы и есть голландские коровы, приспособленные за двести лет к климату России. И чем ты будешь этих голландских коров кормить? И показываю ему другой, уж наверняка ему понятный график. За реформу в три раза упал в России сбор сена. Не косят трав! Нет сил взять бесплатный ресурс, производимый лугами и солнцем. Это же признак крайней разрухи. Нет, смотрит равнодушно. Плевать ему на сено, на луга и солнечную энергию. Он теперь аудитор!

Здесь мы будем говорить не о воровстве Ходорковского, не о предательстве А.Н.Яковлева, а о рациональности реформы и мышлении тех, кто ее поддержал. Начнем по порядку.