Современное хозяйство развивающихся государств.

«Новые индустриальные экономики»

 

Вследствие происшедшего после второй мировой войны распада колониаль­ной системы в мире появилось довольно большое количество молодых независи­мых государств. Вместе с тем речь идет в основном о странах афро-азиатского региона. Именно к этой группе государств было вполне применимо определение «освободившиеся страны». С течением времени эти страны стали рассматривать­ся в совокупности с латиноамериканскими государствами, обретшими полити­ческую независимость примерно на столетие раньше. Это позволило «сформиро­вать» общность «развивающихся стран».

Некоторые из молодых государств Азии и Африки в разное время принадлежа­ли к группе стран социалистической ориентации, однако большинство освободив­шихся в недавнем прошлом стран так же, как и многие латиноамериканские госу­дарства, продолжило свое развитие в рамках системы рыночных отношений.

Таким образом, несмотря на некоторую условность понятия «развивающие­ся страны» (PC), в эту группу ныне входит свыше 120 государств, получивших политическую независимость как в XIX веке, так и в XX веке - в первые десяти­летия после окончания второй мировой войны.

При всем разнообразии характеристик хозяйственной жизни PC все же вы­деляются определенные сущностные черты, которые позволяют рассматривать эти страны в качестве единой группы, причем обладающими сходными или сов­падающими интересами в сфере экономического и политического развития.

К такого рода чертам (признакам) стран развивающегося мира прежде всего относят: (1) переходный характер внутренних социально-экономических струк­тур (дуальность, многоукладность экономики PC); (2) относительно низкий в целом уровень развития производительных сил, отсталость сельского хозяйства, промышленности, сферы услуг;и, как следствие, (3) —зависимое положение в системе мирового хозяйства.

Классификации развивающихся стран посвящены многие исследования. В отечественной и зарубежной экономической литературе используются разно­образные подходы к проблеме группировки развивающихся государств на осно­ве достаточно широкого спектра качественных и количественных показателей.

Так, подразделение развивающихся стран осуществляется по таким инди­каторам, как уровень и темпы их экономического развития, положение и специализация в мировом хозяйстве, структура экономики, обеспеченность топливно-сырьевыми ресурсами, характер зависимости от основных центров со­перничества и т. п.

Такой подход позволяет экспертам ООН и других специализированных меж­дународных организаций классифицировать страны мира, в том числе и разви­вающейся зоны, по «синтетическому» (обобщающему) показателю среднедушевого производства валового внутреннего продукта. Среди развивающихся стран принято выделять экспортеров и неэкспортеров нефти, а также государства и территории, которые специализируются на экспорте готовых изделий.

Вместе с тем в мировой системе рыночного хозяйства происходит дальнейшее усиление неравномерности хозяйственного развития отдельных стран и регионов. В связи с этим объективным процессом происходит дальнейшее углубление эконо­мической, политической и социальной дифференциации в развивающемся мире. Не­однородность этой зоны - традиционной пока периферии мирового хозяйства (при наличии тем не менее общих черт у развивающихся стран) — также ставит во­прос о классификации составляющих ее национальных экономик.

Опираясь на существующие в современной специальной литературе подходы к типологии развивающихся государств, представляется возможным (во многом условно) подразделить их следующим образом: верхний эшелон составляют «но­вые индустриальные страны» - НИС (или «новые индустриальные экономики» — НИЭ), далее следуют страны со средним уровнем экономического развития и, наконец, наименее развитые (или часто - беднейшие) государства мира.

Некоторая условность приведенного выше подразделения развивающейся зоны на группы стран обусловлена тем, что зачастую проведение четкого разгра­ничения между ними представляется весьма сложным, поскольку хозяйство каждой страны имеет свои черты и особенности, свой механизм подключения к системе международного разделения труда. Осуществить подобную классифика­цию позволяет лишь наличие ряда общих для каждой группы стран количествен­ных и качественных характеристик.

Выделение в среде развивающихся государств особой группы стран и терри­торий, которые получили название «новых индустриальных» и ныне составляют своего рода «элиту» развивающегося мира, произошло на протяжении последней трети XX столетия.

Эти государства отличаются в настоящее время более высокими (даже несмо­тря на кризисные явления конца 90-х годов) темпами экономического роста, чем многие промышленно развитые страны, а также и существенно более высо­ким уровне умственного развития по сравнению с основной группой развиваю­щихся стран.

К НИС относят такие страны и территории, как Республика (Южная) Корея, Тайвань, Гонконг (Сянган), Сингапур, Малайзия, Таиланд, Аргентина, Брази­лия, Мексика, а также некоторые другие государства, воспользовавшиеся накоп­ленным «первопроходцами» опытом форсированного экономического развития для реализации своих собственных «стратегий прорыва» в развитый мир. (В от­ношении некоторых НИС вместо слова «страна» часто применяется термин «территория». Так, Тайвань иногда рассматривается как часть Китая. Гонконг сохранял до середины 1997 г. статус колонии, которая перешла затем под юрис­дикцию КНР. Что же касается Республики Корея (РК), то эта страна появилась в результате разделения единого прежде корейского государства на две части -Северную и Южную.)

Появление феномена НИС отражало экстенсивный рост мировой рыночной подсистемы за счет подключения к ней субсистем.

По мнению ведущих специалистов [см., например, труды крупного россий­ского исследователя В.Д. Андрианова], феномен НИС в мировом хозяйстве по своей значимости вполне сравним лишь с феноменом транснациональных корпо­раций. При этом обнаруживают и связь между данными явлениями: появление в мировой экономике ТНК явилось результатом развития производительных сил вглубь, а формирование НИС отражает тенденцию к росту производительных сил мирового рыночного хозяйства вширь.

Эксперты отмечают также, что формационное развитие «новых индустриаль­ных стран» началось и продолжается в рамках мировой рыночной системы. При этом в силу ряда факторов НИС оказались в сфере особых экономических (а так­же политических) интересов ведущих держав, которые направляли в эти стреми­тельно прогрессирующие страны почти половину всех финансовых ресурсов, предназначенных развивающимся государствам.

В результате такого благоприятного для НИС стечения обстоятельств уже в 70-е и 80-е годы текущего столетия для их экономик были характерны сравни­тельно более высокие темпы хозяйственного роста, которые существенно (порой многократно) превышали аналогичные показатели большинства развивающихся и, тем более, индустриально развитых стран. До проявления в 1997-1998 годах крупных финансовых потрясений в регионе Юго-Восточной Азии, а позднее — и в мире, азиатские НИС демонстрировали, пожалуй, самые высокие темпы эко­номического развития в мировом сообществе.

Так, в частности, Республика Корея оказалась практически первой развива­ющейся страной, выбравшей в начале 60-х годов стратегию форсированного рос­та. Поэтому уже с 1962 года, когда постепенно обозначился поворот к новой хо­зяйственной стратегии, и до середины 90-х годов РК продемонстрировала одни из самых высоких в мире среднегодовых темпов экономического развития -7,4%. Это обстоятельство и позволило ей весьма существенно увеличить такой важный макроэкономический показатель, как подушевое производство валового внутреннего продукта — с примерно 70 долларов США в 1954 году до 10548 дол­ларов США в 1996 году (что явилось своеобразным «пропуском» страны в «раз­витый мир»).

Практически во всех «новых индустриальных странах» стремительный рост экономики в последние десятилетия обусловил увеличение абсолютных разме­ров ВВП, в том числе и на душу населения. По этим показателям НИС в целом также опережают основную массу освободившихся государств, а некоторые из них приближаются к промышленно развитым странам.

Иной вехой на пути форсированного роста «новых индустриальных стран» явилось изменение структуры национальных экономик, в частности создание в них сравнительно продвинутой, хотя и не всегда вполне гармонично развитой промышленной базы.

Специалисты выделяют следующие важнейшие этапы в эволюции хозяйства НИС: на первом этапе (конец 50-х - начало 60-х гг.) осуществлялось реформи­рование аграрного сектора; на втором (середина 60-х - начало 70-х гг.) - созда­ние импортзамещающих производств; на третьем (середина 70-х - первая поло­вина 80-х гг.) — форсированное развитие отраслей, ориентированных на выпуск экспортной продукции, и, наконец, на четвертом (с середины 80-х гг. до насто­ящего времени) — постепенное формирование собственного научно-техническо­го потенциала с опорой на соответствующие ресурсы из-за рубежа.

Наглядным примером этого стали сдвиги в динамике структуры производст­ва валового внутреннего продукта Республики Корея. Так, с начала 60-х годов более чем троекратно сократился удельный вес сельского хозяйства - с 37,0% в 1962 году до 10,8% в 1988 году и 6,6% в 1995 году. Доля сферы услуг, напротив, обнаруживала тенденцию к росту - с 46,7% в 1962 году до 56,9% в 1988 году и 66,2% в 1995 году. Однако наиболее существенным оказалось повышение удель­ного веса промышленных отраслей и, в первую очередь, обрабатывающей про­мышленности. Доля последних в производстве ВВП РК увеличилась с 14,4% в 1962 году до 31,6% в 1988 году и, хотя она в текущем десятилетии несколько со­кратилась, до сих пор составляет свыше одной четверти - 26,9%.

Быстрое и успешное развитие южнокорейской промышленности явилось следствием достаточно смелой и продуманной стратегии ее эволюции.

Как известно, до 1945 года, то есть к моменту, когда произошло политичес­кое и экономическое освобождение страны от Японии, существовало лишь не­сколько видов национальных промышленных производств. Поэтому очевидной была слабость ее промышленной базы. Ввиду существовавшей тогда ограничен­ной емкости внутреннего рынка вполне логичной и перспективной оказалась принятая ориентация на приоритетное развитие экспортных производств.

Начало процессу индустриализации положило развитие трудоемких отраслей легкой промышленности. Так, прежде всего развивалось текстильное производ­ство. В последующем, по мере продвижения по намеченному пути, прошел этап становления тяжелой промышленности. На долю этих отраслей и химической промышленности в 80-х годах приходилось свыше половины производимой в обрабатывающем секторе РК продукции, а в 1996 году - уже 76,2%.

Заметное развитие получили и другие виды производств в таких отраслях, как машиностроение и изготовление различного промышленного оборудования. В конце 80-х годов одним из наиболее динамично развивающихся секторов юж­нокорейской промышленности стали электроника, судостроение, автомобилест­роение. Резко возраставшее производство автомашин было ориентировано на ус­тойчивый спрос как в собственной стране, так и за рубежом. Кроме того, важное место в экономике РК заняла нефтехимия, включая переработку нефти; продол­жается развитие современных национальных производств в цементной и сте­кольной, керамической и обувной, пищевкусовой отраслях промышленности.

Ныне практически во всех НИС ведущей отраслью хозяйства стала обраба­тывающая промышленность. В этих странах обозначились и более высокие тем­пы прироста производительности труда в данной отрасли, особенно по сравне­нию с другими странами развивающейся зоны, причем в ряде НИС этот показа­тель вполне сравним с аналогичным в промышленно развитых странах.

Кроме того, во многих НИС набирает силу процесс структурной перестрой­ки экономики, направленный на увеличение доли наукоемкой продукции в про­мышленном производстве.

Действительно, высокие темпы экономического развития РК в первой поло­вине 90-х годов были достигнуты преимущественно за счет наращивания произ­водства и экспорта в электронной и электротехнической промышленности при резком наращивании капиталовложений в модернизацию и расширение произ­водственных мощностей.

Это обеспечивается постоянным возрастанием в НИС абсолютных и относи­тельных показателей расходов на научно-исследовательские и опытно-конст­рукторские разработки (НИОКР).

Несмотря на то, что объемы подобных вложений увеличились в РК за полто­ра десятилетия примерно в 20 раз, достигнув к 1995 году 9,8 млрд. долларов США, они все еще существенно отстают от подобных инвестиций в промышленно раз­витой зоне (для сравнения: в этот период они составляли в США 169,1 млрд. дол­ларов, в Германии - 49,8 млрд. долларов и во Франции -31,6 млрд. долларов США). Но весьма показательно, что по удельному весу таких расходов в ВВП Ре­спублика Корея вплотную подошла к ведущим державам с показателем 2,3% (в США - 2,44%; в Германии - 2,57%; во Франции - 2,4%).

При этом по производству отдельных видов промышленной продукции (вклю­чая и наукоемкую) НИС смогли выйти на достаточно заметные позиции в миро­вой экономике. Так, уже к середине 90-х гг. РК прочно удерживало 2-е место в ми­ровом судостроении, южнокорейское производство полупроводников находилось на 3-й позиции в мире, а такие отрасли южнокорейской промышленности, как электроника, нефтехимия и текстильное производство, закрепились на 5-м месте в мировой иерархии, национальное автомобилестроение, а также металлургичес­кое производство РК — на 6-й позиции в мировой «табели о рангах».

Кроме вышеназванного, на современном этапе в экономическом развитии «новых индустриальных стран» обозначились некоторые явления и тенденции, характерные для более зрелой стадии развития рыночных отношений. Так, ак­тивно протекает процесс концентрации производства и капитала, слияние бан­ковского и промышленного капитала, формируется национальный финансовый капитал. Ныне деятельность национальных корпораций зачастую принимает международный характер, а в наиболее продвинутых НИС образовались транс­национальные корпорации, по масштабам своих операций не уступающие ТНК ведущих держав мира.

К середине 90-х гг. среди наиболее крупных ТНК имелись и «выходцы» из «но­вых индустриальных стран» Азии и Латинской Америки. Список таких ТНК воз­главляли «Дэу» (Республика Корея), «Хатчисон Уампу» из Гонконга и «Семекс» из Мексики.

С точки зрения страны базирования среди данной группы ТНК были наибо­лее заметны корпорации из Южной Кореи и Тайваня (по 8 из каждой страны). В отраслевом разрезе наивысшие показатели транснациональности имели фир­мы строительной и электронной индустрии.

Ныне на 50 крупнейших ТНК из рассматриваемой группы стран приходится не менее 10% общего объема зарубежных капиталовложений фирм, базирую­щихся в этих странах. При этом доля зарубежных продаж в общем объеме их продаж уже весьма высока (30%), но доля зарубежных активов все еще относи­тельно невелика (9%). Соответственно интегральный индекс транснационально­сти у ТНК из этих стран (21%) практически вдвое ниже, чем у первой сотни ТНК мира (42%). Несомненно, этот факт прежде всего объясняется краткостью исто­рии транснационализации крупного капитала стран развивающегося мира, и, в частности, «новых индустриальных стран». Тем не менее ТНК из рассматривае­мых стран планируют дальнейшую интернационализацию своих операций.

Среди причин, обусловивших в последнее время столь интенсивное развитие зарубежной инвестиционной деятельности отдельных стран (и компаний), сле­дует выделить такие, как давление конкуренции, новые технологии, поддержка правительств.

Кроме того, и региональные группировки достаточно активно содействуют притоку инвестиций, способствующих дальнейшей глобализации бизнеса. В числе таких группировок присутствуют азиатские - АСЕАН и АТЭС.

Таким образом, формирование сравнительно развитой промышленной базы позволило НИС эффективно развивать и их внешнеэкономические связи и, в первую очередь, экспортно-импортные контакты. В последние десятилетия про­дукция обрабатывающей промышленности «новых индустриальных стран» весь­ма интенсивно завоевывает мировые рынки, поскольку их товарный вывоз по­стоянно отличает довольно высокая конкурентоспособность. Азиатские НИС занимают, как правило, первые места в престижных мировых рейтингах. Так, в середине 90-х гг. в «пятерку» наиболее конкурентоспособных экономик входили США, Сингапур, Япония, Гонконг и Германия.

Ныне НИС превратились в крупнейших производителей и экспортеров не только обуви, одежды, текстильных изделий, но также бытовой и промышленной электроники, персональных компьютеров, продукции химии и нефтехимии, лег­кового автомобилестроения, прочих видов высокотехнологичных товаров. Как констатируют эксперты, «новым индустриальным странам» удалось не только найти свою нишу на мировом рынке, но и несколько потеснить своих более име­нитых конкурентов из промышленно развитой зоны. Следовательно, со временем эта группа стран сможет стать новым фактором развития мировой экономики. Влияние НИС на динамику и происходящие ныне сдвиги в географической и то­варной структуре международной торговли в частности, а также эволюцию миро­хозяйственных связей в целом на протяжении 80—90-х годов текущего столетия обнаруживает тенденцию к возрастанию.

В целом, для «новых индустриальных стран» азиатского региона своего рода катализатором внутрихозяйственного развития стали рост и диверсификация их внешнеэкономических связей. Так, для этих НИС характерны достаточно высо­кая экспортная и импортная квота, рост их удельного веса в мировой торговле.

Согласно оценкам экспертов, уже в первой половине 90-х годов по суммарной стоимости своего товарного экспорта НИС превзошли многие ведущие державы мира (кроме США и ФРГ); кроме того, на НИС приходилась примерно половина всего вывоза из развивающихся государств. К концу текущего столетия эти стра­ны превратились в крупнейших поставщиков на мировой рынок обуви, одежды, текстильных изделий, бытовой электронной аппаратуры, персональных компью­теров, легковых автомобилей и других видов высокотехнологичной продукции.

Особенно заметными оказались успехи Республики Корея в этой сфере. Форсированное развитие ее внешнеэкономических связей позволило РК к сере­дине 90-х годов уверенно занять престижное 13-е место в мире по стоимостному объему своего внешнеторгового оборота. В не столь отдаленном будущем этой стране, возможно, удастся выполнить свою стратегическую задачу и войти в пер­вую «десятку» крупнейших торговых наций мира.

На современном этапе важнейшей статьей товарного экспорта практически всех НИС стали изделия обрабатывающей промышленности. По объему реали­зации на мировом рынке таких товаров, как обувь, одежда, текстиль, отдельные виды электронных и электротехнических изделий, НИС смогли обогнать многие промышленно развитые державы, которые и стали основными импортерами го­товых изделий из «новых индустриальных стран».

Кроме того, в последние десятилетия расширяется участие «новых индустри­альных стран» и в международном движении капитала. Прямые зарубежные ин­вестиции начинают дополняться вывозом капитала в ссудной форме. НИС по­степенно втягиваются в борьбу за сферы приложения капитала.

Если ранее прежде всего в НИС направлялась большая часть финансовых ре­сурсов в виде прямых инвестиций и ссудного капитала, в приоритетном порядке осуществлялись поставки машин, оборудования, современной техники, техноло­гии, «ноу-хау» из стран развитой зоны, то ныне промышленно развитые государст­ва превратились в основных внешнеторговых партнеров «новых индустриальных стран» и становятся важной сферой приложения национального капитала НИС.

Специалисты отмечают сохраняющуюся на современном этапе в системе ми­рохозяйственных связей «новых индустриальных стран» все еще высокую степень зависимости их от основных центров соперничества (Западная Европа — Япо­ния — Северная Америка). По мнению экспертов, подобная зависимость со време­нем сможет плавно трансформироваться в асимметричную взаимозависимость, постепенно тяготеющую к равнополюсной. Таким образом, начиная с 80-х годов текущего столетия постепенно меняется место НИС и в мирохозяйственных свя­зях, где им удалось найти свои «ниши», и в современной мировой экономике.

Признанием их возросшей роли в мировом хозяйстве стали такие шаги, как принятие Мексики (первой развивающейся страны) весной 1994 г., а в конце 1996 г. и Республики Корея в члены престижного элитарного клуба промышлен­но развитых стран — Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Что касается региональных особенностей «прорыва» НИС, то приоритет яв­но остается за более «активной» в мировой экономике и более многочисленной азиатской группой «новых индустриальных стран», стратегии экономического развития которых опирались на экспортноориентированное производство преж­де всего готовых изделий.

По многочисленным прогнозам специалистов, XXI век станет именно периодом азиатско-тихоокеанской мощи. Если понимать термин «азиатско-тихоокеанский регион» (АТР) несколько более узко, ясно, что наиболее динамичной становится группа государств Восточной и Юго-Восточной Азии, которую возглавляет Япония и следующие за ней Республика Корея, Сингапур, Тайвань и позднее присоединившиеся Малайзия, Таиланд, Филиппины и Индонезия. Именно в этом субрегионе и формируется ныне обширное азиатское «технологическое пространство».

Несколько более скромных результатов в своем хозяйственном развитии до­бились страны Латинской Америки, которые пережили три «большие экономи­ческие волны», знаменовавшие крутые повороты в их экономической стратегии. Начавшая набирать силу еще в прошлом столетии волна либерализма и свобод­ной торговли привела к тому, что латиноамериканские государства оказались в роли поставщиков сырья на мировой рынок. К концу 20-х годов эта волна исчер­пала себя. Чрезвычайно разрушительный для Латинской Америки мировой эко­номический кризис 1929-1933 гг. подвел черту под режимом открытой экономи­ки, положив начало новой «большой волне» — на этот раз государственного регулирования, этатизма.

Продекларированная здесь защита внутреннего рынка в целом содействова­ла диверсификации структуры национального хозяйства, ослабив воздействие на него внешних процессов. На втором гребне этой протекционистской волны, уже после второй мировой войны, сформировался сильный госсектор, включавший базовую инфраструктуру и капиталоемкое производство; был расчищен путь слабому тогда местному частному капиталу. «Скотоводческие» и «банановые» в прошлом республики при активной политике государства превратились в аграрно-промышленные страны, способные вести более независимый диалог с миро­выми индустриально-финансовыми центрами. (Так, на рубеже 40-50-х годов специалисты изучали «аргентинский прорыв», в 60-70-х годах — «бразильское чудо».) Тем самым удалось избежать возникновения весьма вероятных масштаб­ных гражданских конфликтов.

Тем не менее и Латинской Америке пришлось испытать на себе сложности роста. Ставшую хрестоматийной формулу эволюции можно было бы представить так: достижения и успехи госсектора - переоценка роли государства и нараста­ние самодовольства - гипертрофия госрегулирования и снижение эффективно­сти госпредприятий - рост бюрократии и коррупции - увеличение бюджетного дефицита и инфляция - падение престижа протекционизма и госсектора.

Понятно, что госсектор, как и любая другая структура, для своего успешного функционирования нуждается в постоянной корректировке в ответ на возникаю­щие кризисы, ибо в противном случае он коснеет и из стимулятора роста превра­щается в тормоз. Расходы на поддержание убыточных госкомпаний стали ложить­ся тяжким бременем на национальные финансы, появившиеся на континенте «затратные экономики» порождали социальную неустойчивость. Все явственнее ощущалась потребность в новом экономическом курсе, поскольку стабильность экономики кроется прежде всего в постоянном движении и обновлении.

Так, с середины 70-х годов первый эшелон латиноамериканских стран (Чи­ли, Уругвай и Аргентина) декларировал переход к новой стратегии развития -либеральной, вернее - неолиберальной (чтобы провести различие между старым и современным либерализмом), которую намеревались реализовать пришедшие к власти военные хунты. Однако понадобился глубокий затяжной кризис начала 80-х годов, самый острый с периода «Великой депрессии», чтобы, наконец, обо­значилось крупномасштабное переключение на иные подходы. Так завершился полувековой цикл государственного патронажа, знавший периоды и подъема, и упадка.

Провозглашенный переход к неолиберальному курсу означал резкое сокра­щение вмешательства государства в инвестиционные, кредитные, валютные и внешнеторговые операции и, конечно, сужение его участия в собственно пред­принимательской деятельности. Ключевой реформой стала приватизация, при­званная расширить пространство для частной инициативы. Начавшись с разго­сударствления второстепенных объектов, она постепенно охватывала все более крупные предприятия. Качественная структуризация экономики обозначилась на рубеже 80-90-х годов, когда наметился переход в частный сектор крупнейших госкомпаний региона, в том числе в базовых отраслях производства.

Как известно, реформирование экономики на этом, первом этапе оказалось либо малоуспешными (Чили), либо вовсе провалилось (Аргентина, Уругвай). Де­ло в том, что реформы проводились преимущественно в рамках военно-дикта­торских режимов, их творцами были «экономисты в мундирах» и суть преобра­зований сводилась в основном к возврату национализированной собственности прежним владельцам и либерализации внешнеэкономической деятельности. Кроме того, перемены проходили в атмосфере взаимного отчуждения народа и власти. Некоторые из преобразователей в дальнейшем были не только подверг­нуты резкой критике, но и даже преданы суду, как, например, в Аргентине.

К настоящему времени процесс приватизации почти завершен в Чили и Мек­сике, близится к концу в Аргентине и Перу, находится на подъеме в Уругвае, Эк­вадоре и других странах. Уже сейчас можно подвести первые итоги реформиро­вания, выявить его некоторые положительные аспекты и неудачи.

Странам Латинской Америки в основном удалось преодолеть последствия тя­желого экономического кризиса начала 80-х и приступить к перестройке нацио­нальных хозяйственно-технологических структур. Хотя суммарные темпы роста региона в 1991-1994 гг. составляли в среднем 3% в год (в конце 80-х годов - ме­нее 1%), некоторые страны (Чили, Аргентина, Перу, Венесуэла, Уругвай, Панама, Доминиканская республика и другие) достигали 4-8%. Если в 1990 г. еще остава­лось шесть стран с отрицательным приростом валовой продукции, то в последую­щие годы их число сократилось до 2-3 (включая Никарагуа и Гаити). Возрос внешнеторговый оборот, бегство капиталов за рубеж сменилось их притоком, по­высилась общественная производительность труда, по типу дальневосточных «ти­гров» появились латиноамериканские «ягуары» и «пумы». Поворот в сторону де­мократии (например, в Чили) совпал по времени с достижением экономической стабилизации. Подъем был в немалой степени связан с приходом к власти энер­гичных и профессионально подготовленных глав государств, а также компетент­ных министров экономики и финансов, многие из которых получили образование за границей, в том числе в престижных американских университетах.

Немалую роль сыграла и помощь, оказанная традиционными партнерами, главным образом США, не желавшими иметь под боком нестабильных и беспо­койных соседей. Когда стало ясно, что реформирование в Чили в годы правле­ния генерала Пиночета, несмотря на рекомендации экспертов чикагской школы, не приносит успехов, США оказали ей массированную финансовую помощь. Неоднократно финансовые вливания предпринимались в соседнюю Мексику, социально-экономическое состояние которой непосредственно отражается на благополучии США (в том числе на динамике нелегальной иммиграции). Так, в 1994 г. США предоставили ей кредиты после восстания на юге страны, а позднее - после политических волнений. В целях укрепления стабильности, в част­ности финансовой (для поддержания национальной валюты), помощь оказыва­лась Аргентине, Перу и другим государствам.

Кроме того, Испания в интересах сохранения давних торгово-экономических отношений со странами региона списала в 1992 г. (празднование 500-летия открытия Америки) их долги на сумму в 5 млрд. долларов.

Как известно, среди главных целей реформ выделялось оздоровление финан­совой системы, преодоление инфляции, а в ряде стран и гиперинфляции. Свое­го максимума инфляция достигла в 1989 и 1990 гг., когда ее уровень составил 1200%, а в отдельных странах - даже 5000-8000% (Никарагуа, Перу, Аргентина и Бразилия). В этой проблеме сконцентрировались главные беды экономики и общества - ослабление предпринимательской деятельности и мотивации к тру­ду, приоритет быстрой и нередко сомнительной наживы и т. д.

Существенную роль в санации финансовой системы в Чили (1990 г.), Аргенти­не (1992 г.) и Мексике (1993 г.) сыграла автономизация центральных банков этих стран, придание им независимого по отношению к исполнительной власти стату­са. В Аргентине были установлены четкие пределы кредитования центральным банком правительства в части его бюджетных расходов, главной задачей банка ста­ло поддержание национальной валюты как основы финансовой нормализации (установленный в 1991 г. паритет песо и доллара сохраняется и в настоящее вре­мя). Годовой уровень инфляции в стране с 1993 г. выражается однозначной циф­рой. Реформирование бюджетной системы Перу, укрепление валютной сферы (международные резервные активы в 1994 г. составили сумму в 5 млрд. долларов, крупнейшую в истории страны) позволили снизить уровень инфляции с 7000% в 1990 г. до 20% в 1994 г.

Немалый вклад в обуздание инфляции, увеличение доходной части госбюд­жета внесли налоговые реформы. Новые налоговые правила предусматривают более простое, равномерное и в то же время дифференцированное налогообло­жение, что помогло расширить число лиц, уплачивающих налоги, и увеличить суммы платежей. В Аргентине, где количество налогов сократилось с 25 до 5 при среднем уровне обложения в 30%, за 1989-1993 гг. удвоилась численность граж­дан, вносящих налог на прибыль, а сумма поступлений возросла в полтора раза. Еще существеннее увеличились платежи в счет налога на добавленную стои­мость, что в итоге позволило впервые за многие годы сбалансировать бюджет. В Мексике налогами стали облагать прежде всего активы, а не легко скрываемые прибыли. Причем в Аргентине злостным неплательщикам может грозить тюрем­ное заключение.

Переход к реформам и их реализация происходят всюду по-разному и от­нюдь не гладко. В Мексике им предшествовала разработка ряда общенациональ­ных и отраслевых планов и программ развития, в результате чего экономическая трансформация протекала в рамках конституции и на основе преемственности. В Боливии преобразования экономики развернулись в ситуации глубокого фи­нансового кризиса, который развивался на фоне серии государственных перево­ротов. В Уругвае изменение экономической стратегии было предпринято после того, как общество перешло от военного правления к гражданскому.

Проведение приватизации наиболее системно осуществлялось вЧили, Мек­сике и, возможно, в Аргентине, где передача в частные руки госкомпаний про­ходила в основном в соответствии с планами, хотяне обошлось и без отдельных нарушений сроков. Однако в Аргентине, Уругвае, Боливии растет беспокойство поспешностью, с которой переходят в частную сферу государственные компа­нии, что не позволяет обеспечить оптимальные для общества и государства усло­вия сделок.

Источником социального недовольства стал переход к частным владельцам тех госкомпаний, которые доказали свою способность работать в рыночном ре­жиме и приносить прибыль. Причем немалое число убыточных госпредприятий становились доходными именно в тот период, когда было объявлено о намере­нии их приватизировать. Это свидетельствовало о наличии у них существенного рыночного потенциала и об их способности работать эффективно. Активное движение против приватизации подобных компаний развернулось в 90-е гг. в Уругвае и Парагвае. Новый президент Чили объявил главным направлением сво­ей деятельности «модернизацию страны», подчеркнув, что приватизация не должна стать самоцелью, а это означает, что в частные руки следует передавать только нерентабельные предприятия. Приносящие прибыль и стратегически важные для страны отрасли и компании надлежит оставлять под контролем го­сударства.

Как свидетельствует латиноамериканский опыт, сильнейшим тормозом на пути преобразований социально-экономического характера является наличие у той или иной страны крупного внешнего долга. Достигая критической массы (у каждой страны она своя - в зависимости от ее потенциала), он начинает ог­раничивать свободу действий государства, выбора собственной стратегии разви­тия. Так, приватизация в Парагвае, Боливии, Панаме и ряде других стран нача­лась, по существу, после того, как МВФ поставил в качестве своего условияих кредитования развертывание процесса разгосударствления экономики.

На современном этапе свыше десяти стран региона не в состоянии своевре­менно уплачивать проценты по внешней задолженности. Этим должникам осо­бенно трудно выстраивать оптимальную (с точки зрения национальных интере­сов) экономическую политику. Так, относительно медленный ход преобразований в Бразилии, их пробуксовка в Эквадоре были обусловлены в немалой степени на­личием крупного внешнего долга.

Проблематична и ситуация в сфере внешней торговли, которая в новой стра­тегии призвана стать основным двигателем экономического роста. Между тем либерализация внешней торговли привела не только к ее крупному и растущему дефициту (в Аргентине 2,7 млрд. долларов в 1992 г. и 3,4 млрд. долларов в 1993 г.), но и к наплыву на местный рынок товаров, которые теснят национальную про­дукцию как в сфере промышленности (закрытие ряда металлургических, текс­тильных и других предприятий в Мексике), так и сельского хозяйства. В Колум­бии, Венесуэле, некоторых других странах производство пшеницы, риса, отдельных других культур, которое ранее не только удовлетворяло внутренние потребности, но и обеспечивало экспорт, в нынешних условиях стало сокра­щаться. Суммарный дефицит платежного баланса региона по текущим операци­ям увеличился с 6 млрд. долларов в 1990 г. до 43 млрд. долларов в 1993 г.

Производство в этих странах, за исключением Чили и Мексики, либо модер­низируется слабо (Аргентина, Бразилия), либо не модернизируется совсем,что предопределяет низкую конкурентоспособность экспортных товаров (например, аргентинских и бразильских автомобилей).

Существенную опасность для успеха проводимой экономической трансфор­мации представляют сопряженные с ней социальные издержки. Преобразования в экономике зачастую осуществляются в отрыве от социальной сферы, то есть с нарушением системного подхода к реформированию. Значительный уровень со­циальной напряженности в Латинской Америке в немалой степени предопреде­лен тем, что в условиях развернувшейся «рыночной революции» из двух моделей развития - европейской с ее определенной заботой о слабых и проигравших и американской, для которой характерны большая конкурентность и жесткость, -была избрана (не без давления извне) последняя. А это означает, что в Латин­ской Америке, к