Основные черты экономики переходного периода

 

При рассмотрении хода реформ в странах Восточной Европы нелегко вы­явить расклад достижений и потерь. Очевидно, что достигнут немалый прогресс в трансформировании централизованно-планируемой экономики в демократи­ческую рыночную систему. Тем не менее экономические и социальные издерж­ки перехода оказались гораздо выше, чем ожидалось. Затянувшийся экономиче­ский спад, высокий уровень безработицы, упадок системы социального обеспечения, углубление дифференциации доходов и благосостояния - все это привело к разочарованию и нарастающей политической напряженности.

Резкий дисбаланс между ожиданиями и реальностью, видимо, и стал основ­ным фактором резкой смены социально-политического климата в Восточной Европе. Практически единодушно признается, что спад оказался гораздо глубже, чем изначально планировалось, и что трансформация все еще не обеспечила многих из казавшихся очевидными благ в 6 странах региона (Чехии, Словакии, Польше, Венгрии, Болгарии и Румынии). История и текущая экономическая си­туация в этих государствах определяются набором сходных факторов, отличаю­щих их от стран, образовавшихся на территориях бывших СССР и Югославии.

Первые программы реформ состояли из наборов стабилизационных мер, ин­ституциональных перемен и структурной политики, в том числе приватизации. Монетарные и фискальные ограничения должны были сбить инфляцию, восста­новить финансовое равновесие, обеспечить предпосылки создания стабильной макроэкономической ситуации. Либерализация внешних связей должна была помочь выйти на оптимальный уровень цен и внести на внутренний рынок не­обходимую дозу конкуренции.

Предполагался также перелив ресурсов из убыточных предприятий в при­быльные сферы деятельности, развиваемые и управляемые прежде всего вновь нарождающимся частным предпринимательством. При этом средний уровень благосостояния должен был расти, особенно в секторах, имевших и при плано­вой системе преимущества (тяжелое машиностроение, металлургия, добыча по­лезных ископаемых, управленческий аппарат). Причем издержки приспособле­ния должны были остаться достаточно ограниченными - частично благодаря прямым иностранным инвестициям, которые, как ожидалось, хлынут в страны с переходной экономикой с их низкой стоимостью рабочей силы и неосвоенными рынками. Но реальность оказалась гораздо серьезнее: все страны региона испы­тали удары спада и безработицы [см. таблицу З].

Следует отметить, что с тех пор как девять лет назад восточноевропейские страны приступили к реформам, они прошли немалый путь. Во всех из них со­зданы демократические, плюралистические системы, не встает и вопрос об отхо­де от рыночных реформ. Ликвидированы основы централизованного планирова­ния и государственного контроля: цены либерализованы, национальные валюты стали конвертируемыми, потребители и производители относительно свободны в своих решениях. Инфляция в основном подавлена, сведены на нет хроничес­кие дефициты. Значительная часть производимой продукции приходится на ча­стный сектор, внутренние рынки обеспечены широким набором товаров и услуг, вполне сравнимым с имеющимся в промышленно развитых странах.

Таблица 3

 

ВНП И ПРОМЫШЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ В 1993-1995 гг. (% к предыдущему году)

 

Страны	ВНП	Промышленность
1993г.	1994г.	1995г. (оценка)	1993г.	1994г.	1995г. (оценка)
Болгария	-4,2	-1,4	1,5	-8,0	4,5	3-4
Венгрия	-2,3	2,0	0-1	4,0	9,2	4-5
Польша	3,8	5,0	5,5-6	6,4	11,9
Румыния	0,7	3,5	4,2	1,3	3,3	4,5
Чехия	-0,9	2,6	3,5-4	-5,3	2,3
Словакия	-4,1	4,8	6,4	-5,4	6,4	8-9

 

Страны с переходной экономикой предприняли также усилия для интеграции в мировой рынок: существенная часть их внешней торговли приходится на развитые страны, их внешнеэкономические связи углубляются за счет притока прямых и портфельных иностранных инвестиций. Появилось немало новых рыночных ин­ститутов, таких как биржи, кредитные инструменты, антимонополистическое регу­лирование, законодательство о банкротствах и т.д.

Как показывают статистические данные, к 1994 г. эти страны успешно пре­одолели экономический спад и началась долгожданная стадия оживления. В ря­де стран доля негосударственного сектора в ВВП превысила 50%, что демонст­рирует пройденную с 1989 г. громадную дистанцию по сравнению с индикатором менее чем 5% (за исключением Польши, где эта доля изначально составляла поч­ти 30% - главным образом из-за обширного частного землевладения).

Даже при осторожной трактовке приведенных статистических данных не все­гда ясны принципы их сбора. Налицо, однако, прогресс в изменении структуры собственности и внешнеторговой ориентации восточноевропейских стран. Ре­зультаты трансформации таким образом подтверждают недавнее заявление МВФ о том, что в регионе «созданы надежные основы рыночной экономики». Но, несмотря на достижения, есть немало промахов и разочарований. Рынок здесь еще не вышел из детского возраста: он быстро растет, но еще незрел и не­устойчив.

Наиболее тревожным и неожиданным для восточноевропейских стран стал «пе­реходный» спад, проявившийся в сокращении производства и занятости до уровней значительно более низких, чем в дореформенный период. Общий спад производст­ва за период 1989-1993 гг. оказался действительно очень крупномасштабным, срав­нимым, пожалуй, только с Великой депрессией 1929-1933 гг. Спад достиг особой глубины в Болгарии и Румынии - странах,по общему мнению, хуже подготовлен­ных к немедленным рыночным реформам и меньше продвинувшихся по пути ре­форм, нежели Чехословакия, Венгрия и Польша. Обращает на себя внимание и тот факт, что во всех рассматриваемых странах падение промышленного производства оказалось заметно глубже (приблизительно более чем наполовину) падения ВВП. В Болгарии и Румынии спад промышленного производства составил к концу 1993 г. 50%. Специалисты тем не менее сейчас склонны представлять происшедший спад как вполне естественный и неизбежный.

Одним из основополагающих предположений явилось то, что почти полная за­нятость в централизованно планируемой экономике обеспечивалась слабой трудо­вой дисциплиной, идеологической догмой о полной занятости при социализме и низкой зарплатой. Соответственно предсказывались широкомасштабные увольне­ния в переходный период. В то же время предполагалось, что возросший спрос на труд в сфере услуг и частном бизнесе поглотит значительную часть избыточной ра­бочей силы в промышленности, так что общий уровень безработицы останется умеренным. На практике в большинстве восточноевропейских стран незанятость существенно превысила 1/10 численности трудоспособного населения и остается на высоком уровне, несмотря на некоторое оживление экономики.

Поскольку основной причиной высокой безработицы был «переходный спад», оживление экономики в принципе должно было бы открыть возможнос­ти для решения или, по крайней мере, смягчения этой проблемы. К сожалению, взаимосвязь между уровнями производства и занятости не столь проста. Рассчи­тывать, что намечающееся в середине 90-х гг. экономическое оживление ради­кально изменит ситуацию на рынке труда, нельзя, поскольку масштабы создания новых рабочих мест будут в целом перекрыты притоком новых безработных из сферы образования (выпускников школ и вузов), перенаселенной деревни и су­жающегося госсектора. В результате, восточноевропейским странам, видимо, придется жить с двузначным уровнем безработицы еще несколько лет. [См. При­ложение.] Причем доля долгосрочной безработицы (более 12 месяцев) постепен­но растет, в Польше и Болгарии она уже близка к 50%. Другой тревожный факт - растущая незанятость молодежи, такая тенденция грозит им надолго остаться безработными.

Решение этой проблемы следует искать в структурной политике, нацеленной на улучшение функционирования рынка труда за счет устранения перекосов в формировании ставок заработной платы и доведения пособий по безработице до уровня средней зарплаты, увеличения межрегиональной и межотраслевой мо­бильности рабочей силы.

Последняя стадия развития системы централизованного планирования харак­теризовалась высокой инфляцией и повсеместным дефицитом. Либерализация цен и девальвация национальных валют усилили инфляционное давление.Напрактике «корректирующая» инфляция сильно зашкаливала за уровни, предусмо­тренные стабилизационными программами. В результате, основной задачей ре­формистских правительств стало восстановление основ ценовой стабильности. Как показал опыт, сбить инфляцию с почти гиперинфляционных значений до контролируемого уровня было относительно легко - при условии обоснованнос­ти, последовательности и четкой реализации антиинфляционных программ. Од­нако добившись снижения инфляции до среднегодового уровня 20—40%, большинство восточноевропейских стран, похоже, оказались неспособнымисбить ее дальше.

Известная устойчивость инфляции и ее «зависание» на так называемых «уме­ренных» значениях не поддаются объяснению с помощью стандартных теорий. Во всех рассматриваемых странах (за исключением Чехии, где инфляция дер­жится на самом низком уровне) рост предложения денег отстает от индекса по­требительских цен и потому не выступает инфляционным фактором.

Невозможно обнаружить и какой-то единой модели влияния бюджетного де­фицита: в Венгрии и Словакии при более крупном дефиците инфляция была ни­же, чем в Польше и Румынии. Во всех странах рост заработной платы находился под контролем, в целом отставая от роста цен. Даже «умеренная» инфляция, со­ставляющая от 10-12% в Чехии и Словакии, оказывает чрезвычайно негативное воздействие на страны с переходной экономикой. В таких условиях сохраняется высокий уровень номинальных и реальных процентных ставок, что ограничива­ет кредит и мешает экономическому оживлению, служит источником неуверен­ности для бизнеса и из-за нежелательных эффектов в распределении доходов может вызвать социальную напряженность.

По всей видимости, «умеренная» инфляция вызвана прежде всего инерцион­ными механизмами, такими как различные схемы индексации зарплаты и пенсий, частые подвижки валютного курса, периодические скачки цен на некоторые това­ры (прежде всего — на энергоносители и продовольствие), а также инфляционны­ми ожиданиями. Попытки остановить такую инфляцию с помощью стандартного инструментария денежных рестрикций (ставка процента и т. д.) в подобных усло­виях оказываются малоэффективными, особенно если страна ощущает значитель­ный приток краткосрочного капитала из-за рубежа (Чехия, Польша). Консерва­тивная денежная политика нужна по-прежнему, но ее необходимо сочетать с мерами, которые бы сбивали инфляционные ожидания, тормозя действие инерци­онных механизмов.

Реформаторы в восточноевропейских странах отчетливо видели слабости традиционных госпредприятий, а в долгосрочном плане разрешить проблему на­деялись через ускоренную приватизацию. Тем не менее, если судить по структу­ре пакетов стабилизационных мер, они базировались на предположении, что ре­акция на них со стороны госпредприятий будет такой же, как и в условиях развитой рыночной экономики. Это дает объяснение вялости реформирования госпредприятий на начальном этапе и медленных темпов приватизации. В ре­зультате, вместо прекращения неэффективного производства, увольнения избы­точной рабочей силы и реагирования на сигналы рынка стандартным, нацелен­ным на максимизацию прибыли способом госпредприятия пошли по пути завышения цен на свою продукцию, сохранения занятости и интенсивного лоб­бирования правительственной поддержки.

В чисто экономическом плане приватизация должна обеспечить более эф­фективное корпоративное управление и дополнительные источники финанси­рования. В рассматриваемых странах использовались две стратегии приватиза­ции: одна базировалась на свободном распределении госсобственности между всеми желающими, другая имела более коммерческий характер, и ее условия ва­рьировали в каждом конкретном случае. Однако, поскольку последний вариант носит «штучный» характер, приватизация всего госсектора займет долгое время.

Поэтому дилемма состоит в выборе между «широкой, но поверхностной» или «глубокой, но узкой» приватизацией. В любом случае завершение процесса по­требует немало лет.

Следует отметить, что важным уроком, вытекающим из опыта последних де­вяти лет, явилось то, что можно рекомендовать придерживаться компромиссной стратегии, сочетая элементы свободного распределения и коммерческой прода­жи, в том числе на условиях кредита (лизинг, товарный кредит и т.д.). Другой урок состоит в том, что скорость приватизационного процесса должна измерять­ся тем, насколько быстро на приватизированных предприятиях можно создать эффективное корпоративное управление. Поскольку этого нельзя добиться сра­зу, какое-то время должно сохраниться и продолжать работать немалое число госпредприятий.

Настоятельная потребность в радикальном реформировании всей финансо­вой сферы была признана только тогда, когда стало ясно, что банки и другие су­ществующие финансовые институты превратились в крупное препятствие на пу­ти перехода от плановой к рыночной экономике. Главные пороки финансовой системы включали в себя отсутствие многих важных институтов финансового посредничества (таких, как пенсионные и паевые фонды, специализированные кредитные и сберегательные организации, страховые фирмы, фондовый рынок), ограниченность ресурсов капитала у коммерческих банков, их чрезмерную зави­симость от небольшого числа клиентов (прежде всего - крупных госпредприя­тий), отсутствие опыта кредитных операций, несовершенство или отсутствие ра­зумного регулирования и контроля над банками.

Совершенно очевидной была слабость надзора за банковской системой: цен­тральные банки восточноевропейских стран придерживались довольно идеалис­тического подхода, полагая, что либеральной политики выдачи банковских ли­цензий в сочетании с высокими процентными ставками и (иногда) кредитными потолками будет достаточно для изменения поведения коммерческих банков. Другими важными последствиями отсутствия реформ в данной сфере стали до­роговизна и ограниченная доступность кредитов.

Отсутствие разумного регулирования и нарушенная система стимулов у мене­джеров сделали банки особенно подверженными коррупции и злоупотреблениям. Многочисленные финансовые скандалы, поразившие банковский сектор Венг­рии, Польши и, в самое последнее время, Чехии, показали, что качество банков­ского регулирования, надзора со стороны центральных банков и юридической ба­зы оставляет желать лучшего. Скандалы не только потрясли основы многих коммерческих банков и негативно повлияли на их клиентов, но и серьезно подо­рвали доверие общественности к рыночным институтам и к реформам в целом.

С самого начала осуществления реформ правительства восточноевропейских стран приписывали прямым иностранным инвестициям (ПИИ) ключевую роль в преобразованиях. Первоначальный оптимизм относительно ПИИ базировался на следующих отличительных чертах экономики восточноевропейских стран: доступность квалифицированной и дешевой рабочей силы, удобное географиче­ское положение вблизи западных рынков, ожидавшийся рост внутреннего спро­са и либеральное законодательство. На практике приток ПИИ за прошедшие го­ды оказался значительно меньше предполагавшегося и крайне неравномерно распределенным между отдельными странами. Более того, в 1994 г. наступила стагнация ПИИ, особенно ярко проявившаяся в Чехии и Венгрии,ранее лиди­ровавших во всем регионе по объему получаемых инвестиций. Четких объясне­ний этому нет. Как представляется, восточноевропейские страны обеспечивают иностранным инвесторам стимулы, вполне сравнимые с существующими на дру­гих формирующихся новых рынках. В то же время качество рабочей силы здесь выше. Причины могут быть связаны и с нестабильностью законодательной базы, политической и микроэкономической ситуации, а также - по крайней мере, в отдельных странах - с широким размахом профсоюзного движения, высокой активностью профсоюзов и традициями частых трудовых конфликтов (Польша).

Итогом девяти лет преобразований в странах Восточной Европы следует счи­тать создание предпосылок рыночного развития. И в то же время появились про­блемы, которые связаны с непредвиденными социально-экономическими из­держками трансформации и слишком медленным восстановлением уровня жизни. Поэтому требуется неординарная внутренняя политика, направленная на поддержание экономического роста и необходимых структурных сдвигов при обеспечении финансовой дисциплины и макроэкономической стабильности, более активное сотрудничество с мировым сообществом. Это определит скорость и прогресс реформ в предстоящие годы.