Конец абдаллаха б аз-зубайра

 

С потерей Ирака у Абдаллаха б. аз-Зубайра осталась лишь небольшая часть Аравии: Неджд и, возможно, часть Йемена, где власть Наджды после первых попыток сбора хараджа и садаки вряд ли закрепилась надолго. С этого и начинал десять лет тому назад Ибн аз-Зубайр, но теперь всем было ясно, на чьей стороне сила и кому следует подчиниться.

 

Еще находясь в Куфе, Абдалмалик в конце ноября 691 г. отправил против Ибн аз-Зубайра двухтысячный отряд во главе с ал-Хаджжаджем б. Йусуфом. К Таифу он подошел только в январе 692 г., затратив на дорогу вдвое больше времени, чем обычно, что можно объяснить только тем, что по пути ему приходилось приводить к повиновению отдельные бедуинские племена, привыкшие к безвластию, или подавлять остатки рассеявшихся хариджитов.

 

От Таифа ал-Хаджжадж пошел не обычным караванным путем через Зат-Ирк и Карн ал-Маназил, а прямой дорогой через высокий горный перевал к Арафату. Здесь произошло несколько стычек со сторонниками Ибн аз-Зубайра. Затем, получив согласие халифа на введение войска в харам Мекки, в начале зу-л-ка'да 72/25 марта 692 г. начал осаду Мекки [+26]. Причину такой медлительности можно объяснить тем, что после прибытия ал-Хаджжаджа в Таиф начался пост рамадана, кроме того, он мог дожидаться результата военных действий со стороны Сирии.

 

Действительно, в зу-л-ка'да/апреле Тарик б. Амр, давно стоявший в Вади-л-Кура, подошел к Медине; наместник Ибн аз-Зубайра немедленно покинул город. Тарик вступил в Медину, а затем 1 зу-л-хиджжа/24 апреля подошел к Мекке с севера. Началась осада Мекки. В том же месяце из Египта морем через Джидду прибыл отряд Малика б. Шарахила [+27]. В общей сложности в осаде приняло участие 6–8 тыс. человек.

 

В распоряжении Ибн аз-Зубайра были гораздо меньшие силы. Как мы знаем, мекканцы могли выставить около 2000 воинов при поголовном участии всего мужского населения (см.: т. 1, с. 163), чего в данном случае трудно ожидать. По некоторым сведениям, Ибн аз-Зубайра поддерживали окрестные бедуины и старые союзники курайшитов, ахабиш [+28]. Но, конечно, наиболее надежными защитниками были и оставались курайшиты его рода асад, а также родственных зухра и махзум. Всего вместе с их мавлами они могли насчитывать 300–400 взрослых мужчин [+29].

 

Обложив Мекку, никогда не имевшую оборонительной стены, ал-Хаджжадж не спешил применять вооруженную силу. Судя по дальнейшей деятельности ал-Хаджжаджа, эта сдержанность была не его собственной, а определялась распоряжениями Абдалмалика. Халиф, конечно, не хотел ронять свой едва устоявшийся авторитет кровавой бойней на священной территории. Сопротивление мекканцев можно было подавить и другим способом.

 

Экономическое положение Мекки и до осады было не из лучших: подвоз зерна из Египта, составлявшего значительную долю в хлебном рационе мекканцев, прекратился давно, подвоз из Сирии и Палестины также пресекся, доставка из Йамамы была неустойчивой, оставался один Йемен. Больших запасов зерна в городе не было. Только Ибн аз-Зубайр имел большой запас пшеницы и сорго, из которого стал вьщавать своим воинам количество, достаточное для поддержания жизни. К концу осады мудд (812 г.) сорго (дурра) стал стоить 20 дирхемов [+30]. Потом запасы зерна кончились и у Ибн аз-Зубайра, и, чтобы поддержать последних защитников, ему пришлось пожертвовать своим конем. На отношение мекканцев к Ибн аз-Зубайру не мог не повлиять контраст с лагерем ал-Хаджжаджа, обильно снабжаемым со всех сторон, и когда ал-Хаджжадж предложил помилование всем, кто покинет Ибн аз-Зубайра, многие ушли от него, даже его сын Абдаллах.

 

Как и во время первой осады, укрепленной цитаделью для Ибн аз-Зубайра стала мечеть, которая его стараниями была расширена примерно на треть к югу. Когда именно вся территория, подвластная Ибн аз-Зубайру, сузилась до периметра стен мечети — сказать трудно. Сведения о дороговизне в Мекке могли бы свидетельствовать о том, что город находился внутри кольца блокады, хотя не исключено, что они относятся к происходившему внутри мечети.

 

Снова, как и в первую осаду, на горе, господствующей над мечетью, была установлена камнеметная машина. Это было сделано перед самым хаджжем. Ибн аз-Зубайр попросил прекратить обстрел на время тавафа. Ал-Хаджжадж позволил совершить та-ваф, а потом возобновил обстрел. Точность прицела баллисты была, конечно, невелика, и отдельные камни задевали Ка'бу, что потом постоянно припоминали ал-Хаджжаджу как самый тяжкий его грех, а порой приписывали ему и сожжение Ка'бы, случившееся в 683 г. [+31].

 

Оставшись с горсткой верных соратников, Абдаллах б. аз-Зубайр бросился с ними в последнюю атаку, чтобы умереть почетной смертью с оружием в руках, и погиб. Относительно даты смерти в источниках существуют значительные разногласия; встречаются даты: 13-й день от конца джумады II (15-е или 17-е), 17 джумады II, 17 джумады I, 14 джумады II. Не вдаваясь в историю вопроса, можно согласиться, что в действительности вместо «семнадцатого» следует читать «девятнадцатого», как предлагает Г.Роттер, поскольку этот день в джумаде II приходится на вторник, день, который указывается при всех датах [+32], т. е. 5 ноября 692 г.

 

Тело Ибн аз-Зубайра было распято в Мекке, а головы его и его ближайших соратников были сначала продемонстрированы в Медине, а потом доставлены Абдалмалику.

 

Кончина Абдаллаха б. аз-Зубайра ликвидировала главную причину раскола Халифата. Его обычно называют «антихалифом», но мы старательно избегали этого избитого эпитета, поскольку Абдаллах б. аз-Зубайр объявил себя халифом в момент, когда никакого другого халифа не было. Его права на этот титул были не меньше, чем у Марвана или любого другого из Умаййадов, и религиозный авторитет «сына апостола посланника Аллаха», да вдобавок и внука Абу Бакра по матери, был достаточно велик. Его поражение было поражением патриархального ислама, жившего памятью о Мекке как «матери селений», — центр экономической и политической жизни Халифата давно переместился в Сирию и Ирак, и только владение ими могло обеспечить власть над этим огромным государством. Несомненно, из-за этого и из-за отсутствия новых идей, созвучных новому этапу развития мусульманского общества, от Абдаллаха б. аз-Зубайра не осталось следа в религиозно-политической жизни Халифата — число почитателей Али и его потомков росло, незначительные фигуры руководителей хариджитских восстаний запечатлелись в названиях нескольких хариджитских сект, а Ибн аз-Зубайр остался в истории лишь с приставкой «анти».

 

Лозунг мести за Усмана, с которым он выступил сначала, был давно неактуальным, а идея выбора халифа советом мусульман, которая могла бы увеличить число его сторонников, была забыта им самим, когда он провозгласил себя халифом, оттолкнув поддерживавших его первое время хариджитов. С этого момента он превратился в одного из многих претендентов на верховную власть. Он мог бы еще добиться успеха, выйдя из добровольного мекканского заточения, но остался в тихом углу, уповая на то, что обладание главной мусульманской святыней делает его главной фигурой. Он не выдвинул идей, которые можно было бы противопоставить двум главным религиозно-политическим течениям, боровшимся против Умаййадов, — шиизму, формировавшему идею харизматической власти богоизбранного рода, и демократическому движению хариджитов с идеей выборности главы государства; они притянули к себе многие антиомеййадские группы населения, которые в ином случае могли бы поддержать его.

 

Значительное большинство мусульман-арабов и особенно племенную верхушку интересовали лишь сиюминутные выгоды, которые можно было получить от того или иного претендента на власть, а не идеологические соображения, что хорошо продемонстрировало поведение куфийцев в деле Хусайна. Практика назначения на высшие посты при Ибн аз-Зубайре, когда Ираком управлял то брат, то сын, а Йемен был отдан другому брату, показала племенной и мусульманской аристократии, что в этом отношении Ибн аз-Зубайр будет для них не лучше Абдалмалика. Абдалмалик победил в этой борьбе благодаря тому, что в самый трудный момент имел безусловную поддержку значительной части сирийских арабов, а то, как он сумел, опираясь на эту поддержку, наращивать успех, было уже результатом его политического таланта, проявлявшегося и в том, что он умел находить дельных и надежных исполнителей.

 

ВОЗВЫШЕНИЕ ал-ХАДЖЖАДЖА

 

Победа над главным соперником Абдалмалика неожиданно выдвинула на первый план политической жизни Халифата безвестного дотоле ал-Хаджжаджа б. Йусуфа ас-Сакафи. Он был отмечен назначением на почетный пост наместника Мекки, а затем и Медины и в этом качестве два года руководил хадж-жем, что при Му'авии было прерогативой представителей рода Умаййи. Ал-Хаджжадж был деятелен и непреклонен в исполнении воли халифа, не был связан пиететом к мусульманской аристократии, мухаджирам и ансарам и их потомкам.

 

В Мекке он сразу же принялся за возвращение Ка'бе первоначального вида: разрушил до основания постройку Ибн аз-Зубайра, которая включала в себя Хиджр и имела две двери в противоположных стенах, и восстановил старую квадратную постройку с одной дверью. Из-за этой перестройки во время ха-джжа 73 г.х. таваф не совершался.

 

К мединцам он проявил явную недоброжелательность и, как сообщают, распорядился отметить печатями и повешенными на шею свинцовыми бирками тех из них, кто был наиболее враждебен к Умаййадам. Есть свидетельства, что печать была на руке сподвижника пророка Джабира б. Абдаллаха и на шее у Анаса б. Малика, мальчиком прислуживавшего Мухаммаду во время похода к Бадру. Определенное обвинение мы знаем только относительно Сахла б. Са'да — ему была навешена свинцовая бирка за то, что в свое время не помог Усману б. Аффану [+33]. Вряд ли ал-Хаджжадж решился бы сам заклеймить сподвижников пророка как рабов, — здесь явно чувствуется месть Абдалмалика, которого мединцы изгоняли вместе с отцом из города.

 

Окончательно унизить мединских строптивцев было не слишком трудной задачей, сложнее было умиротворить обширную часть Ирана к востоку от линии Рейй-Исфахан-Арраджан, которая находилась либо под властью Абдаллаха б. Хазима, остававшегося верным присяге Ибн аз-Зубайру, либо различных групп хариджитов.

 

После смерти Йазида Салм б. Зийад поспешил покинуть беспокойный Хорасан, поручив его сначала ал-Мухаллабу б. Абу Суфре, а потом Абдаллаху б. Хазиму. Три года после этого в Хорасане шла ожесточенная борьба между мударитами Абдаллаха б. Хазима и тамимитами, в которой погиб его сын. Она кончилась победой Ибн Хазима, но различные столкновения не прекращались. Абдаллах б. аз-Зубайр утвердил его на посту наместника Хорасана, и он оставался верен присяге даже после победы Абд-алмалика в Ираке и отверг предложение оставить за ним в кормление Хорасан на семь (или десять) лет, если принесет ему присягу. Ат-Табари рассказывает об этом под 72/691-92 г., но в другом месте приводит сведения о присылке Абдалмаликом головы Ибн аз-Зубайра, которую Ибн Хазим омыл, умастил и отослал родственникам Ибн аз-Зубайра в Медину [+34].

 

Получив отказ Ибн Хазима, Абдалмалик предложил пост наместника Хорасана Букайру б. Вишаху, управлявшему Мервом от имени Ибн Хазима. Букайр принял это предложение, и его поддержали арабы Мерва. Ибн Хазим, в очередной раз воевавший с тамимитами, не решился бороться сразу с двумя противниками и отправился искать убежища у своего сына Мусы в далеком Термезе. Тамимиты преследовали его, настигли в селении Шахмигад в 8 фарсахах от Мерва и убили. Глава тамимитов Бахир тотчас же сообщил об этой победе Абдалмалику, но не послал голову Ибн Хазима. Букайр б. Вишах отобрал ее у него и заточил Бахира в темницу в Мерве. Недовольство тамимитов заставило его освободить Бахира, но это не принесло примирения с тамимитами.

 

Нейтральная часть хорасанцев обратилась к Абдалмалику с просьбой прислать наместником какого-нибудь курайшита, который стоял бы над племенными пристрастиями. Абдалмалик поручил эту область Умаййе б. Абдаллаху б. Халиду. Бахир узнал о прибытии Умаййи в Нишапур, нанял проводника из местных жителей и обходным путем прибыл к нему, чтобы настроить его против Букайра б. Вишаха. Умаййа выслушал его, но карательных мер против Букайра не принял, даже предложил пост начальника полиции, на что Букайр очень обиделся [+35].

 

В Сиджистане после короткого периода межплеменных распрей после смерти Талхи ат-Талахата наместником от Ибн аз-Зубайра стал Абдал'азиз б. Абдаллах б. Амир, которого поддержал глава тамошних тамимитов Ваки' б. Абу Суд. Абдал'азиз успешно отразил нападение рутбила Кабула (который погиб в бою), но потом был изгнан другой группой тамимитов. Вмешательство и поддержка Ваки' снова возвратили его в Кабул. В 74/693-94 г. Умаййа б. Абдаллах назначил наместником Си-джистана своего сына Абдаллаха [+36].

 

Фарс, часть Кермана и области Исфахана, как мы видели, находились в руках азракитов. Керманом с 70/689-90 г. правил Атийа б. ал-Асвад, правление которого хорошо зафиксировано для 70–75 гг.х. монетами с его именем. Судя по ним, в 75 г. ему принадлежал и самый восточный округ Фарса, Дарабджерд [+37].

 

Борьбу с азракитами возобновил Бишр б. Марван, назначенный наместником всего Ирака в конце 74 г. В зу-л-хиджжа этого года (апреле 694 г.) он прибыл в Басру. Бишр не был человеком, способным справиться с трудной ситуацией, вино заслоняло для него все, но ему хватило ума понять, кто в состоянии помочь ему, и он попросил брата назначить командовать войной с азракитами ал-Мухаллаба б. Абу Суфру, предоставив ему право отбора воинов в Куфе и Басре.

 

Набрав воинов в Басре, ал-Мухаллаб не стал дожидаться подхода куфийцев и вышел к Рамхурмузу, став лагерем против азра-китов. Позже подошли куфийцы во главе с Абдаррахманом б. Михнафом и встали отдельным лагерем в миле от басрийцев. Не успел ал-Мухаллаб начать военные действия, как через десять дней после прибытия куфийцев пришло известие о смерти Биш-ра — пьянство в соединении с тяжелым климатом Басры доконало его. Дата его смерти неизвестна, сообщается только, что он правил четыре или шесть месяцев и, следовательно, умер в июле-сентябре 694 г. [+38].

 

Весть о смерти наместника вызвала массовое дезертирство куфийцев. Заместитель Бишра в Куфе пытался их образумить и вернуть к исполнению долга, но ничто не помогло [+39].

 

Оставшиеся в Куфе и Басре заместители Бишра явно не справлялись с ситуацией, тогда Абдалмалик решил поручить управление всем востоком Халифата ал-Хаджжаджу. Он прибыл в Куфу в раджабе 75/26 октября — 24 ноября 694 г. [+40].

 

На первой же встрече с куфийцами в мечети он произнес грозную речь, не менее знаменитую, чем речь Зийада б. Абихи, перемежая ее стихами. Мы приведем ее здесь полностью, кроме стихотворных цитат, ассоциации которых нам далеки, да и нет уверенности, что они не добавлены позже.

 

«Клянусь Аллахом, я возложу на зло его поклажу, пойду по его следам и воздам ему подобным ему. Воистину, вижу я созревшие головы, время жатвы которых наступило. Я уже вижу кровь между чалмами и бородами… А я, иракцы, буду брать вас в руки не так, как берут инжир, и не шумите мне старыми бурдюками. Я уже проверил возраст по зубам и достиг того, к чему стремился. Повелитель верующих, Абдалмалик, высыпал [стрелы] из своего колчана, испробовал древки и нашел, что я — самое лучшее и крепкое на излом, и послал меня к вам. Вы ведь — хлеб, который замесили смуты, и вы заточили зубы преступлений. Я обдеру вас, как обдирают кору с деревьев, и забинтую повязками смирения. Я буду бить вас, как верблюда, отбивающегося от стада, и, клянусь Аллахом, не отстану, пока не добьюсь своего. Берегитесь же этих сборищ и пересудов, кто да что сказал. Вам-то какое до этого дело? Клянусь Аллахом, я наставлю вас на путь истины или же займусь телом каждого из вас.

 

Я пролью кровь каждого из посланных к ал-Мухаллабу, кого

найду через три дня» [+41].

 

В эти дни к нему пришел престарелый Умайр б. Даби ат-Та-мими, прося заменить его в этом походе сыном. Присутствующие пояснили, что этот человек прыгнул на тело убитого Усмана б. Аффана и сломал ему два ребра. Ал-Хаджжадж приказал казнить его за это и тут же объявил через глашатая, что казнил его за задержку сверх трех дней. Толпы запаздывавших кинулись к мосту, чтобы успеть уйти из Куфы. Ал-Мухаллаб, узнав о решительных действиях ал-Хаджжаджа, сказал: «Ныне пришел в Ирак настоящий мужчина» [+42].

 

В том же раджабе ал-Хаджжадж прибыл в Басру, где припугнул людей примерно такой же речью и приказал дезертирам немедленно вернуться к ал-Мухаллабу, а затем сам с дополнительным отрядом куфийцев и басрийцев направился в Ахваз и стал лагерем в Рустакабаде в 18 фарсахах от Рамхурмуза, прикрывая тыл ал-Мухаллаба и являясь на случай поражения ал-Мухаллаба надежным заслоном для Басры. Здесь он объявил, что отменяет добавку к жалованью в 100 дирхемов в год, введенную Мус'абом, «прибавку лицемера и нечестивца». Абдаллах б. ал-Джаруд возразил, что прибавка была подтверждена Абдалмаликом, но нарвался на грубый ответ. В связи с этим в среде басрийской знати возник заговор с целью изгнания ал-Хаджжаджа из Ирака [+43].

 

20 ша'бана/14 декабря 694 г. ал-Мухаллаб выбил азракитов из Рамхурмуза и в начале рамадана/конце декабря подошел к Казе-руну. Ал-Мухаллаб с басрийцами сразу же окопал свой лагерь рвом, а куфийцы, гордясь перед басрийцами храбростью, проявленной под Рамхурмузом, заявили: «Наш ров — наши мечи». Ночью азракиты напали на лагерь басрийцев, наткнулись на ров и перенесли удар на неукрепленный лагерь куфийцев. Куфийцы сражались упорно, но понесли большие потери, среди убитых оказался и их командующий Абдаррахман б. Михнаф [+44]. Несмотря на этот частный успех, азракиты не смогли переломить ситуацию и оттеснить ал-Мухаллаба.

 

Наступательные действия Халифата разворачивались и на других направлениях. В конце 690 г., как сообщает Феофан, Юстиниан начал переселение жителей Кипра на материк (окончившееся трагически — в бурю большинство судов погибло), Аб-далмалик счел это нарушением договора, но о возобновлении им военных действий в этом году не сообщается [+45]. Возможно, с ними связано непонятное сообщение Халифы о набеге в 71/690-91 г. на Фараста (?), которую не удается локализовать [+46]. Широкомасштабные военные действия развернулись летом 692 г., когда Юстиниан с большим войском, в значительной части состоявшим из славянских переселенцев (будто бы 30 000), предпринял поход против арабов. Мухаммад б. Марван, управлявший Джазирой и Арменией, встретил его у Севастополя в Киликии или у Кесарей в Каппадокии, сумел подкупить вождя славян и привлечь значительную часть их (около 7000) на свою сторону; Юстиниан вынужден был отступить, оставшихся ему верными славян он казнил на обратном пути за измену их собратьев [+47].

 

В том же году Усман б. ал-Валид с четырехтысячным войском нанес византийцам поражение в Армении, после чего ишхан Армении Смбат Багратуни ради безопасности страны признал вассальную зависимость от Халифата [+48].

 

В 74/693-94 г. Мухаммад б. Марван столкнулся с византийцами в верховьях Большого Заба, а затем нанес им поражение в Андарлии (?). Видимо, эта же летняя кампания упоминается Феофаном в десятом году правления Юстиниана II, когда Мухаммад нанес поражение византийцам в Четвертой Армении и захватил много пленных [+49]. Летом 694 г. византийцы нанесли ответный удар из Мар'аша в сторону Антиохии. Арабы под командованием Абана б. ал-Валида б. Укбы остановили их в ал-А'маке (ал-'Амк) и в джумаде I 75/28 августа — 26 сентября 694 г. разгромили [+50]. Из арабских историков о походе Мухаммада б. Марвана на византийцев в 695 г. из Малатии упоминает только Халифа [+51]. Феофан, возможно, не говорит о нем, поскольку его затмило более важное событие того года — свержение Юстиниана и воцарение Леонтия, а для арабских историков доминирующим стал рассказ о восстании хариджитов в Месопотамии.

 

Его поднял в Дара в начале сафара 76/двадцатых числах мая 695 г. суфрит Салих б. Мусаррах [+52]. В отличие от азракитских вождей, питавших патологическую ненависть к инакомыслящим мусульманам, Салих призывал своих сторонников сражаться с мусульманами, только если они нападают, и не захватывать их имущество. Число восставших было немногим более ста человек, но их выступление вызвало большое беспокойство в соседних городах Джазиры, хорошо помнивших недавнее восстание бедноты и рабов при ал-Мухтаре.

 

Первый отряд, посланный Мухаммадом б. Марваном на подавление восстания, несмотря на численное превосходство (в нем было 1000 человек), потерпел поражение. Второе, трехтысячное, войско одержало верх над хариджитами. Потеряв несколько десятков человек, Салих отошел к Ханикину и Джалула, встретил там сопротивление и отступил к области Мосула. В очередном столкновении с правительственными войсками он был тяжело ранен и умер 13 джумады I или II/29 августа или 28 сентября 695 г. [+53]. Во главе восставших встал Шабиб б. Йазид. Рассмотрение дальнейшего хода этого восстания выходит за рамки данного тома.

 

На фоне ожесточенной политической борьбы в центре Халифата события в Северной Африке вызывали мало интереса у историков, и сведения о них для этого периода скудны и запутаны хронологически. Наместники Северной Африки за пределами Египта подчинялись непосредственно халифу и от него, а не от наместника Египта во многом зависела организация завоевательных походов в Северной Африке.

 

В 68/687-88 г. Абдалмалик послал Зухайра б. Кайса в поход на Ифрикию, подкрепив его деньгами и присылкой отряда сирийцев. При его приближении Касила покинул ал-Кайраван. Зухайр преследовал его, навязал сражение и разгромил. Касила погиб, арабы захватили большую добычу, но закрепиться в Ифрикии Зухайр не смог, так как узнал, что византийцы высадились в Барке, и поспешил туда. В сражении с византийцами он со своим отрядом погиб под Дарной. Все же местные арабы совместно с фустатцами, бежавшими в Барку от чумы, сбросили византийцев в море [+54].

 

А в 68/688-89 г. Абдалмалик послал в Ифрикию Хассана б. ан-Ну'мана, который будто бы захватил Карфаген, разрушил его и, двигаясь на запад, в горах Аврас на вади Тарда встретился с берберами под предводительством Кахины («прорицательницы»), потерпел поражение и вынужден был отступить в Барку. В 72/691-92 или 73/692-93 г. он снова совершил поход на Ифрикию, захватил Карфаген, разрушил его, а затем в тех же горах Артас разгромил берберов и убил Кахину. Берберы должны были признать свою независимость, принять ислам и обязаться поставлять 12 000 всадников для участия в дальнейших походах арабов. Власть Хассана простиралась теперь примерно на 350 км к западу от ал-Кайравана, только в Баджа (Баджаия) осталось независимое христианское владение, куда укрылась часть кар-фагенцев [+55]. Далее до конца правления Абдалмалика Хассан занимался укреплением своей власти в Ифрикии и организацией сбора налогов, не предпринимая новых походов.

 

РЕФОРМЫ АБДАЛМАЛИКА

 

Таким образом, к 695 г. Халифат был восстановлен почти в тех же границах, исключая территории за Араксом, в каких оставил его Му'авийа. И хотя внутреннее положение в некоторых районах оставалось нестабильным, власть Абдалмалика уже не оспаривалась никем, кроме хариджитов. Хаджж Абдалмалика в 75 г.х. (конец марта 695 г.) должен был закрепить этот факт в сознании мусульман. В Медине он был встречен без восторга, и даже щедрая раздача жалованья не смягчила мединцев. Недовольство курайшитов Медины вызвало то, что на кошеле с деньгами для них была надпись «из садаки», что ставило их в положение благодетельствуемых, а не получающих законную долю доходов из общего достояния мусульман (фай'), и они отказались принять эти деньги. При этом, несомненно, произошел обмен взаимными обвинениями. Выступая с речью после этого инцидента, Абдалмалик сказал:

 

«О, курайшиты! Правил вами Умар ибн ал-Хаттаб, и был он суров и груб с вами, но вы слушались его и повиновались ему, потом правил вами Усман и обходился с вами мягко, уважительно и щедро, но вы были враждебны к. нему и убили его. Мы послали к вам Муслима в день ал-Харры, и вы убили его. Курайшиты! Мы знаем, что вы никогда не полюбите нас, а мы будем помнить убиение Усмана» [+56].

 

Пребывание Абдалмалика в Мекке не сопровождалось какими-либо инцидентами, да, впрочем, у мекканцев, в отличие от мединцев, и не было таких, как у тех, претензий к халифу, хотя особый статус мекканского храма был несколько умален сооружением в Иерусалиме помпезной мечети «Купол скалы» (Куббат ас-Сахра). Какое значение придавалось ей в те годы, неясно до сих пор.

 

Историк конца IX в. ал-Йа'куби писал, что Абдалмалик воздвиг ее для того, чтобы заменить ее посещением паломничество к Ка'бе, во время которого Ибн аз-Зубайр принуждал паломников из Сирии присягать ему [+57]. Век спустя географ ал-Мукаддаси писал, что его дядя объяснял постройку Куббат ас-Сахра желанием Абдалмалика превзойти своей постройкой храм Гроба господня [+58]. В известной мере прав и тот и другой, во всяком случае в свете реформ Абдалмалика, о которых будет сказано ниже, идея возвеличения ислама над христианством при возведении этой постройки существовала.

 

Куббат ас-Сахра была воздвигнута над скалой, на которой, по преданию, Авраам собирался принести в жертву Исаака, а затем находилась святая святых первого и второго Иерусалимского храмов. Скалу окружила колоннада из четырех каменных столбов и 12 колонн (по три между каждым из них), на которую опирается барабан купола диаметром 20,5 м, что соответствует диаметру купола храма Гроба господня. Подкупольную часть окружают два концентрических восьмиугольных коридора, разделенных колоннадой. Эти коридоры действительно наводят на мысль о тавафе, ритуальном обходе вокруг священного камня, с которого Мухаммад будто бы возносился на небо (неясно только, существовала ли эта легенда в конце VII в.).

 

Облицованная мозаикой изнутри и снаружи (снаружи при Османах она была заменена изразцами), Куббат ас-Сахра со своим золоченым куполом стала архитектурной доминантой Иерусалима, но… сооружение ее не стало событием для современников, во всяком случае ни один из ранних историков не упоминает о ее строительстве, а в первом упоминании этой постройки у ал-Йа'куби дата расплывчата: в дни Ибн аз-Зубайра. Между тем время начала постройки могло бы помочь нам понять, насколько идея постройки была вызвана соперничеством с Ибн аз-Зубайром.

 

Мозаичная надпись во фризе внутреннего обходного коридора, состоящая из коранических цитат, содержала имя строителя и дату: имя Абдалмалика ал-Мамун приказал сбить и заменить своим, а дата по недосмотру сохранилась: «…построил этот купол раб Аллаха Абд[аллах ал-имам ал-Мамун] [*2] амир верующих в году семьдесят втором» [+59]. Несмотря на это документальное свидетельство, некоторым исследователям кажется сомнительным, чтобы Абдалмалик взялся за это монументальное строительство в трудные для него в финансовом отношении годы и что дата может означать не завершение, а начало строительства [+60].

 

Единственное свидетельство о начале постройки содержится у автора XIII в. Сибта б. ал-Джаузи, согласно которому строительство было начато в 69/688-89 г. и закончено в 72/691-92 г. [+61]. Совпадение второй даты со свидетельством надписи вызывает доверие и к первой. Косвенно ее подтверждает сообщение Феофана, что на шестом году правления Юстиниана (690/91 г.) Абдалмалику для постройки храма в Мекке понадобились колонны и он хотел взять их из построек в Гефсимане, но его секретарь-христианин Сарджун отговорил от этого [+62]. Феофан, конечно, ошибается, говоря о храме в Мекке, — ал-Масджид ал-Харам была в то время в руках Ибн аз-Зубайра; колонны, скорее всего, нужны были для Куббат ас-Сахра, а Гефсиман, находящийся всего в полукилометре от нее, был удобен для транспортировки оттуда колонн.

 

Достоверно в этом сообщении и то, что колонны для Куббат ас-Сахра были не специально изготовлены, а все-таки взяты из старых античных построек — они разной высоты, имеют различные по стилю капители, и строителям приходилось их подравнивать разными по высоте кубическими каменными подставками.

 

Строительство первого репрезентативного культового здания, явно рассчитанного на то, чтобы служить символом величия ислама в глазах иноверцев в священном для христиан и евреев городе, знаменует начало нового этапа в истории Халифата.

 

Еще более важным мероприятием в этом отношении была денежная реформа, начатая Абдалмаликом в начале 90-х годов и завершенная в 77/696-97 г. Существование в Халифате в течение полувека одновременно двух монетных систем с чуждой государству идеологической символикой было совершенно противоестественным и могло объясняться только тем, что арабы издавна сжились с ними. В условиях наступления Византии и необходимости выплаты ей дани использование монеты с портретом императора или императоров-соправителей делало хождение подобной монеты в Халифате просто неприемлемым [+63].

 

Арабские историки датируют появление монеты нового типа (без всяких изображений, с одними только надписями на арабском языке) 74 или 76 г.х. [+64], однако монеты этого типа указанных годов пока не найдены. Наиболее ранний динар с именем Абдалмалика и датой относится к 76/695-96 г. Он представляет собой компромисс между предыдущими динарами византийского типа с арабскими религиозными формулами и чисто эпиграфическими мусульманскими динарами (рис. 7). На лицевой стороне этого динара изображен стоящий халиф с мечом на перевязи и треххвостым бичом. Надпись по кругу гласит: «Во имя Аллаха, нет божества, кроме Аллаха, он — единственный, Мухаммад — посланник Аллаха». На обороте в центре еще осталось изображение деформированного креста на трехступенчатом возвышении, а надпись по кругу гласит: «Во имя Аллаха чеканен этот динар в году семьдесят шестом» [+65]. В различных коллекциях имеется еще два десятка похожих динаров, различающихся по качеству изображения, разного веса и размера, чеканенных в Аммане, Джибрине, Иерусалиме, Киннасрине, Курусе, Ма'аррат Мисрине, Манбидже, Сармине и Халебе. Несколько особняком стоят 34 динара с фигурой халифа, но без имени и даты, в легенде которых употреблено характерное выражение «халифату-л-лахи». Дж. Уокер отнес их к 670–685 гг. [+66], однако принципиальное сходство с упомянутыми выше позволяет думать, что они относятся к самому первому этапу поисков нового типа мусульманской монеты: они могут быть теми динарами, которые, по свидетельству Феофана, в 690/91 г. отказывался принимать в уплату дани Юстиниан II [+67].

 

В 77/696-97 г. в Дамаске началась чеканка чисто эпиграфических динаров с многозначительной круговой надписью на лицевой стороне: «Мухаммад — посланник Аллаха, он послал его с руководством и истинной религией, чтобы он возвысил ее над всеми религиями» (Коран, 9:33). В отличие от предшественников они имели стандартный вес 4,25-4,27 г, будучи легче на 1/24 полновесной византийской номисмы (4,45-4,48 г).

 

Одновременно или несколько позже ал-Хаджжадж начал чеканку дирхемов эпиграфического типа. Надписи на них были несколько пространнее, чем на динаре, 33-й айат 9-й суры приводился целиком: «над всеми религиями, хотя бы это было ненавистно безбожникам», а в круговой надписи указывалось место чеканки, отсутствовавшее на новых динарах. О том, из каких соображений вес новых дирхемов был установлен на четверть меньше арабо-сасанидских (3 г вместо 4 г), до сих пор ведется спор [+68]. Теперь обменный курс динара по отношению к дирхему стал равен 1:14 Резкое уменьшение веса дирхема должно бы было сказаться на уровне жизни, но сведений о недовольстве в рядах получающих жалованье в источниках не имеется, так же как нет сведений об изменении размера жалований пропорционально снижению веса монеты.

 

Единственное свидетельство о недовольстве новыми дирхемами, приводимое ал-Балазури, довольно туманно: «Чеканил ал-Хаджжадж дирхемы „баглийа», на которых было написано „бисми-л-лахи ал-Хаджжадж», а через год стал писать: „Аллаху ахад Аллаху-с-самад», — и вызвало это отвращение факихов, и были они (дирхемы) названы „отвратительными». А говорят, что инородцы (ал-а'аджим) испытывали к ним отвращение из-за недостатка их веса и прозвали их „отвратительными"«[+69]

 

В ходе реформы появилась новая весовая единица — дирхем, равный 3,125 г, связь которого с употреблявшимися ранее драхмами или сиклями установить не удается Этот дирхем можно связать с весом византийского солида (4,68 г), от которого он составляет ровно 2/3, но можно найти и иные пропорции к другим единицам веса, которые будут столь же гадательны. Новая единица веса стала эталоном для соизмерения многочисленных мер, употреблявшихся на территории Халифата.

 

Этот дирхем составил пару с монетным дирхемом, так же как солид-мискаль составлял пару с динаром, причем вес монеты в обоих случаях был ровно на 1/24 меньше: 3,125 г и 2,985 г, 4,68 г и 4,27 г. При общеупотребительной системе деления денег, единиц веса и объектов купли-продажи на 24 доли это расхождение вряд ли может быть случайным. Напрашивается предположение, что здесь имеет место различие между весом металла, поступающего в чеканку, и весом монеты, проще говоря, разница должна была покрывать расходы на чеканку и давать доход государству. Следует признать, что это — довольно высокая цена чеканки, например, в Фатимидском Египте на монетном дворе разница между весом драгоценных металлов, поступавших в работу, и весом монеты составляла от 1/34 до 1/30, а на московском монетном дворе в XVI в. — 1/48 (правда, техника чеканки была примитивнее, и работа должна была стоить меньше), впрочем, есть сведения, что отчисления на каирском монетном дворе в начале XII в. составляли даже 1/20 [+70].

 

Существование тесной связи между одноименными единицей веса и монетой может свидетельствовать о замене системы расчета по монетной стопе (т. е. по числу монет, чеканимых из фунта или иной аналогичной меры веса) на расчет по числу одноименных малых единиц, хотя следует признать, что в различных средневековых наставлениях по финансам и монетному делу, где рассматриваются вопросы добавки лигатуры и выявления примесей, переход от расчетов в весовых дирхемах к дирхемам-монетам не оговаривается.

 

Одной из целей денежной реформы должно бы было быть установление единого весового стандарта, однако вес новых дирхемов колеблется в больших пределах: от 3 до 2,5 г (если не считать очевидных полудирхемов), монетные гирьки дают такой же разброс [+71]. Приходится признать, что перед нами пока больше вопросов, чем ответов.

 

Чеканка новых дирхемов в Месопотамии, Армении и части Ирана не прекратила хождения и выпуска монет прежнего типа на территории Восточного Ирана; лишь постепенно, по мере исламизации происходило сокращение ареала их чеканки.

 

В том же направлении замены христианской символики мусульманской было изменение так называемого протокола в начале папирусных свитков, изготовлявшихся в Египте, в которых крест и греческая надпись сменились мусульманскими религиозными формулами на арабском языке. Арабские авторы считают смену протокола одномоментной, но сохранившиеся папирусы показывают, что это происходило постепенно [+72].