Предыстория использования танца и движения.

Танец и движение использовались на протяжении всей истории человечества как способ установления контакта, избавления от накопившегося напряжения, достижения измененных состояний сознания и личностной трансформации в культурах различных народов.

Целительский потенциал танца, его гармонизирующее воздействие на индивидуальное и групповое сознание известны с доисторических времен. Практически во всех мировых культурах танец наряду с особыми техниками дыхания, пением и применением психоделиков был вплетен в ритуалы и повседневную жизнь. Как часть ритуалов танец являлся одним из мостов между «хаосом и космосом», был воплощением единства и многообразия отношений между человеком, сообществом и окружающей средой. Эта идея нашла наиболее законченное выражение в индийской мифологии рождения мира в Божественном танце Шивы.

Издревле и до начала третьего тысячелетия танец был и является необходимым средством проявления чувств, мыслей, которые нелегко было перенести в слова. На протяжении тысячелетий в разных культурах существовали ритуальные танцы для празднования побед, оплакивания мертвых или празднования смерти, лечения больных. Простейшую форму танца для отогнания или умилостивления демонов представляет австралийский танец вокруг деревянного идола. Давид совершал религиозную пляску перед Ковчегом завета. Необходимым элементом греческих вакханалий были танцы. В древней Мексике во время больших жертвоприношений в честь бога солнца плясали вокруг жертвенного огня. Древние германцы танцевали вокруг весенней фиалки (запах которой имеет наркотическое действие). Трансовые танцы были в ходу у древних славян. Дервиши, буддийские монахи, шаманы предаются пляске. Гаитяне впадают в транс во время танцев, когда участники оказываются одержимыми своими богами. Бушмены Калахари также используют трансовые танцы.

Танец, как и музыку, наверно не стоит считать «человеческим, слишком человеческим». Многие движения животных, особенно брачные ритуальные танцы, вызывают не меньший восторг своим изяществом и красотой, чем балет, исполненный мастерами. Они не только напоминают танец тем, что в них есть движения, родственные элементам человеческого танца.

На мой уже умудренный 40-летним участием и восприятием этого феномена взгляд, часто близость движений человеческого танца к паттернам движения животным вызывает в нас изумление и восторг от естества, грации, и силы.

Мы не будем подробно рассматривать историческое многообразие танца и движение. Мы сделали это достаточно подробно предыдущей монографии совместно с А.Гиршон и Н.Веремеенко [42].

В этом параграфе мы сделаем некоторые базовые обобщения, важные для понимания сути движения как танца и танца как движения.

Вне сомнения, танец, как и сознание, не появляется вдруг, а развивается вместе с развитием живого и меняется, когда меняется человек. Но существование эволюционного сложного в современном танце и движении не означает, что архаическое и примитивное умирает в человеке… все сосуществует.

Если посмотреть на эволюционные, инстинктивные корни танца, то он опирается на 3 базовых механизма, которые не теряют актуальности и сегодня во многих культурах: подражание, стадность, продолжение рода.

Имитация, подражание является первичным механизмом передачи моторных навыков, алгоритмов поведения, эмоционального реагирования, информации, знания. У высших приматов уже существуют все эти механизмы. В силу клишированности и жесткой ограниченности паттернов, работающих на этот способ передачи, в некотором смысле в стадах приматов и многих других стадных животных, «больше порядка», чем в человеческих сообществах.

Стадность, сообщество, «чувство единства» является механизмом выживания, и, наверное, самое простое – это «слиться в едином движении». В сложном системном образовании, каковыми являются все стадные организации, всегда важна интеграция и координация, которые могут вырабатываться только в пространственном двигательном взаимодействии членов стада.

Мы еще в 90-ые годы писали о том, что в архаическую эпоху носителем персоны было племя, а не индивид. Индивид ничего не имел своего. Все принадлежало племени. Самое главное - индивид не вычленял себя от племени, не был личность, индивидуальностью в современном психологическом понимании. Его жизнь отождествлена с жизнью и с сезонно биоритмической активностью племени. Племя представляло собой единый организм. Индивид был частью этого организма, ее функционально-топологическим элементом.

Так же, как рука или нога, или сердце не выживает отдельно от организма, так и индивид был обречен на погибель вне племени. В некотором смысле тело индивида идентифицировано с телом и жизнедеятельностью племени. Любая биологически важная активность была вплетена в активность племени, и индивид не представлял своей отдельности. Более того, воля индивида была подчинена общей воле племени. Даже выражение таких интенционально и жизненно важных сил, как воля к жизни и воля к власти в (форме доминирования) необходимо было вплетено во внутреннюю организацию общности. В этом была изначальная сила человеческой породы.

На мой взгляд, танец был одним из базовых способов интеграции человеческой общности, увеличения силы и организованности. При этом подражание было механизмом передачи наиболее эволюционно важного последующим поколениям. В этой передаче танец и движение играли роль уникального архаического языка как особой формы телесного жеста. Общественные ценности и нормы передавались из поколения в поколение через танец и двигательные алгоритмы, таким образом, поддерживая механизм выживания и передачи культурных ритуалов. Танец играл роль памяти человеческого рода, в котором аккумулировалась древняя система двигательных жестов-знаков-указателей и язык кинетических изобразительных знаков-символов.

Продолжение рода, выбор партнера – в этом механизме выживания танец также играет важную роль. Танец является непременной частью брачного ритуала не только множества животных, но и людей. Не только танцующая молодежь проявляет сексуально-эротическое и ритуально-брачное поведение. Такой характер имеют танцы всех возрастов, включая танцевальные вечера в домах престарелых. Вне сомнения, танец по происхождению и функциям не имеет чисто сексуального характера, но этот элемент часто является доминирующим.

Танец является не только моторно-ритмическим выражением сексуальной энергии, но и способом ее демонстрации, индукции, стимуляции и высвобождения.

Кроме вышеперечисленных функций, которые, на мой взгляд, являются общими для стадных животных и человека, танец выполняет в социальных сообществах людей функцию накопления, сохранения и передачи опыта подрастающему поколению, средством познания окружающей действительности и самопознания, средством общения между полами.

Еще одной немаловажной функцией танца является символьно - знаковая. Танец является пространством аккумуляции, трансформации и выражения мифологических текстов социального сообщества.

Движение, особенно наполненное ритуальным смыслом, танец, как сложный комплекс двигательной активности, с самого зарождения до наших дней выполняют следующие важные функции в человеческих сообществах:

Ритуальная (сакральная) – движение и танец как естественный способ установления связи со «священным», знаково-символический язык мифов человечества.

Коммуникативная – движение и жест, танец как язык общения, способ передачи знания и кодификация общения не только между полами, но и членами первичных групп.

Идентификационная – танец и окультуренное движение, как способ самоопределения, причем «само», в данном случае – это, в первую очередь, принадлежность своей социальной общности, культуре, полу, поколению и т.д., разделенной общности, без которой невозможно выживание, понимание, сострадание, общность судьбы и сопереживание.

Экспрессивная – движение, танец как игра и первое свободное (в том смысле, что не всегда строго функциональное) самовыражение, утверждение своей степени свободы-подчинения, качества проявления энергии, эмоциональных отношений.

Катарсическая – танец и движение как способ разрядки эмоционального и физического напряжения, путь к психоэмоциональной релаксации и освобождению.

Танец, движение, пантомимика могут выражать весь спектр человеческих чувств. Они являются выражением всего многообразия социальных ритуалов, помогающим установлению отношений между людьми, способом идентификации в современных субкультурах. И в нем по-прежнему есть сила, которая может приводить нас в «измерение священного», глубины экстаза и инстаза, которые и являются источником главных смыслов человеческого существования.

Я пишу эту часть книги на острове Бали и мне вчера повезло – вечером забрел в открытый ресторан, где исполняли танец легонг. Этот пантомимический танец, при котором в движение приходит все тело, исполнялся тремя совсем юными девушками (лет 12-13, хотя мне разобраться в возрасте местных женщин очень трудно) в украшенных цветами и пышными золотыми тканями одеждах, в изящных головных уборах, с веерами. Лица их были обильно накрашены и, как мне показалось, даже ресницы были наклеены. Так, наверно, должна была выглядеть Парвати, как совершенная форма женщины.

Это был удивительный получасовой концерт, в котором танцовщицы в основном танцевали верхней частью туловища.

Это был отголосок индуистского шиваистского храмового танца шакти. В этом танце существуют правила, касающиеся позиций ступней – на полу и в воздухе и разных приемов исполнения движений ногами.

Девочки великолепно (правда, не так строго синхронно, как принято в европейской танцевальной традиции) проявляли язык кистей рук – мудр. Уже зная этот язык через медитативные практики индийской хатха-йоги, я поражался его красоте, сложности и многогранному символизму.

Это наиболее сложный символический танец. Есть правила (хаста), которые определяют также движения, связанные с туловищем, плечами, предплечьями, шеей. Существует 24 типа движений одной кистью, 13 типов движений двух кистей рук в 10 движений руки целиком, 5 типов движений для грудной клетки и по 5 типов для торса, живота и бедер. Далее, есть типы движений для шеи и для бровей, а также 36 типов взглядов, выражающих разные эмоциональные состояния.

Чтобы мыслить этот ритуальный танец и хоть приблизительно понять его, надо хорошо представлять не только символическое содержание бесконечно богатого языка жестов и пантомимики, но и знать Махабхарату и Рамаяну, основы индусской мифологии и эпоса.

Я смотрел на храмовый танец этих размалеванных девочек и думал: «Понимают ли они, что творят».

Когда в конце ужина я увидел, как они смеются и пьют Кока-Колу, успокоился – они не знают диалогов Шивы и Парвати.

Но, несмотря на это – они несут в себе эти диалоги и дух храмовых танцев Шивы.