Последние репетиции Вахтангова

В начале января 1921 года репетиции Евгения Богратионовича временно прекратились, так как он должен был всецело отдавать свои силы Студии «Габима», где в это время завершалась работа над «Гадибуком». После сдачи «Гадибука» Вахтангов уехал на десять дней в санаторий.

Время перерыва в работе Вахтангова было использовано, главным образом, на монтировочные работы и на работу с масками. Работа с масками была поручена Ю. А. Завадскому.

Когда Евгений Богратионович вернулся из санатория, то оказалось, что на этот раз десятидневный отдых не принес ему обычного облегчения он вернулся из санатория еще более больным, чем уехал. Тем не менее, он тотчас же снова приступил к работе.

Студия, обеспокоенная состоянием здоровья Вахтангова, решила созвать консилиум врачей. Результат был ужасный; стало известно, что дни Евгения Богратионовича сочтены, у него — рак. Приговор врачей стал известен только центральной группе Студии, которая тщательно скрывала ею от всего коллектива, не желая создавать паники и уныния вокруг Евгения Богратионовича.

Сам Вахтангов, по-видимому, великолепно сознавал положение вещей. Несмотря на это, — а, может быть, именно в силу этого, он с головой уходит в работу все, что было сделано за время ею отсутствия, не исключая малейших подробностей в монтировке пьесы, проверяется, исправляется, дополняется и утверждается самим Евгением Богратионовичем. Отдельные сцены с актерами теперь отделываются, отшлифовываются, точно фиксируются мизансцены, принимается музыкальная композиция Н. И. Сизова и А. Д. Козловского и т. д. и т. д.

20‑го февраля назначается смотр всех костюмов.

22‑го февраля устанавливается свет первой половины пьесы.

Попутно ищется форма «парада», которым должен открыться спектакль.

Весь спектакль был собран Евгением Богратионовичем в одно целое и завершен в течение 10‑ти дней, с 13‑го по 24‑е февраля.

{149} Здоровье Вахтангова тем временем становилось все хуже и хуже. Все чаще и чаще принужден бывал Евгений Богратионович прерывать репетицию, чтобы отлежаться хоть, немного на кожаном диване в своем студийном кабинете, с тем, чтобы потом снова приняться за работу и работать до тех пор, пока боль и усталость не скажут окончательно «на сегодня — довольно».

24‑го февраля была поставлена последняя точка, последняя репетиция «Турандот», — последняя репетиция в жизни Вахтангова, — в ночь с 23‑го на 24‑е февраля 1922 года.

Евгений Богратионович начал репетицию с установки света для второй половины пьесы. Работа над светом затянулась далеко за полночь. Евгению Богратионовичу плохо, у него температура 39°, он сидит в меховой шубе, голова его туго обернута мокрым полотенцем. От беспрерывного мигания света на сцене болят глаза, но Евгений Богратионович неутомим и настойчив, он должен сегодня кончить. Был уже четвертый час ночи, когда установка света была закончена и раздалась команда: «Вся пьеса — от начала до конца». Всю пьесу «проговорим» в костюмах, гримах, с оркестром, с перестановками декораций. Окончив репетицию, Евгений Богратионович отправился в свой кабинет, лег на диван, и, только когда уже совсем рассвело, он собрался с силами, чтобы дойти до извозчика, который и отвез его домой — в Денежный переулок.

Больше Евгений Богратионович с постели не вставал и в Студии не появлялся.

Последняя победа

25‑го февраля состоялась первая открытая генеральная репетиция для друзей и родственников студийцев. Успех постановки на этой репетиции еще не определился.

В понедельник 27‑го февраля состоялась генеральная репетиция для всего состава Московского Художественною театра с К. С. Станиславским во главе, для Первой и Второй Студий МХТ и для Студии «Габима». Волнение актеров перед репетицией не передаваемо: никто не знал, примется ли спектакль К. С. Станиславским, Художественным театром и всеми Студиями. В нескольких же кварталах от Студии, в Денежном пер., 12, — лежал больной Вахтангов, страдая, что он не может быть на репетиции и ободрить своим присутствием своих учеников. Во время «парада» Ю. А. Завадским было прочитано присланное Вахтанговым письмо, в котором он, обращаясь к собравшимся зрителям, вкратце излагал задачи созданного им спектакля.

Начиналось это письмо следующими стонами:

{150} «Учителя наши, старшие и младшие товарищи! Вы должны поверить нам, что форма сегодняшнего спектакля — единственно возможная для Третьей Студии Эта форма — не только форма для сказки “Турандот”, но и для любой сказки Гоцци. Мы искали для Гоцци современную форму, выражающую Третью Студию в ее сегодняшнем театральном этапе»[69].

Уже после первого акта определился такой успех, которого никто в Студии не ожидал К. С. Станиславский в первом же антракте успокоил по телефону Евгения Богратионовича, сообщив ему о том впечатлении, которое произвел первый акт на всех собравшихся. Не удовлетворившись телефонным разговором, Константин Сергеевич сам поехал к Вахтангову, чтобы лично рассказать ему о своем впечатлении. В зрительном зале, на сцене и за кулисами ждали возвращения К. С. Станиславского, чтобы продолжать спектакль.

Дальнейший ход спектакля все больше и больше увеличивал успех. Каждый момент спектакля, каждое остроумное положение или слово находили живой отклик в этой исключительной по своей чуткости аудитории.

По окончании спектакля долго не смолкали аплодисменты, а провозглашенное М. А. Чеховым «браво Вахтангову» вызвало целую бурю Тут же была составлена телефонограмма Евгению Богратионовичу от имени всех присутствующих. К. С. Станиславский выразил желание увидеть оркестр, и тотчас же были вынесены на сцену инструменты и сыграно несколько музыкальных номеров на глазах у зрителей, после чего Константин Сергеевич обратился к собравшимся на сцене актерам с небольшой речью, в которой выразил свою радость по поводу одержанной Вахтанговым и его Студией победы. «За 23 года существования Художественного театра таких побед было немного, — сказал К. С. Станиславский. — Вы нашли то, чего так долго, но тщетно искали многие театры» После спектакля Константин Сергеевич долго еще беседовал со студийцами, предостерегая Студию от чрезмерного увлечения своим собственным успехом, советуя не зазнаваться, не останавливаться на одержанной победе, а продолжать упорно работать, совершенствоваться и двигаться вперед. Следующая генеральная репетиция для прессы и деятелей театра состоялась 28‑го февраля, но встретила со стороны собравшихся зрителей чрезвычайно сдержанный прием. Только после следующего спектакля стало ясно, что постановка имеет вполне определенный успех.

Евгению Богратионовичу Вахтангову не суждено было увидеть своей последней работы он принужден был довольствоваться лишь рассказами учеников и друзей о том, как проходили {152} спектакли. Он неизменно требовал, чтобы после каждого спектакля к нему заходил кто-нибудь из помогавших ему режиссеров и подробно расспрашивал, давал указания, ободрял и направлял до тех пор, пока болезнь не лишила его и этой последней небольшой радости.

* * *

«Принцесса Турандот» за время своего четырехлетнего существования выдержала 500 представлений и, невидимому, до сих пор еще сохранила способность волновать и радовать зрителя. В чем секрет этого огромного успеха?

Мы говорили уже, что Вахтангов использовал трагикомическую сказку Гоцци, только в качестве Предлога. Предлога — для чего? Для демонстрации веселого и радостного мастерства актеров. Средствами этого мастерства Вахтангов подменил содержание. Новым содержанием стало отношение актеров к событиям и чувствам будто бы «трагического» сюжета сказки. Получился спектакль, который раскрывал перед зрителем как, каким образом, современное сознание, воспринявшее истинно -трагическое содержание реальных событий, — войны, революции, голода, — относится к псевдо -трагическому содержанию театральной «трагедии».

Так, работая над пьесой, по своей теме не имеющей ничего общего с современностью, Вахтангов создал спектакль, в котором бьется живое сердце этой современности.

Для того, чтобы теперь до конца оценить это последнее произведение покойного мастера, следует помнить, в какое время и в каких условиях создавался этот спектакль. Следует помнить, что он создавался в тяжкие годы разрухи, голода и холода: его шутки, его смех, его бьющая ключей жизнерадостность родились в атмосфере гражданской войны и всеобщей нечеловеческой усталости. Эта усталость требовала отдыха, и вот, ради удовлетворения этой насущной потребности и возникла «Принцесса Турандот». Отдохнувшим, освеженным, помолодевшим уходил зритель после этого спектакля, чтобы на другой день снова вернуться к работе, к жертвам и лишениям, которых требовала от него революция. Только памятуя об этом, до конца начинаешь уяснять себе значение всех элементов этого спектакля: красочность нарядов, игра тканями, парад актеров, белоснежные манишки фраков, изысканные туалеты актрис, — ясно, что все это теперь звучит иначе, чем звучало тогда, — во времена мороженой картошки и сушеной воблы.

И, наконец, еще яснее станет значение и смысл этого спектакля, если вспомнить, что он создавался художником, умиравшим от тяжкой и мучительной болезни, художником, который, {153} заканчивая свое произведение, делая последние заключительные штрихи, не мог не знать, что это произведение является последним в его жизни.

Так случилось, что в стране, напрягающей последние остатки сил в борьбе за лучшее будущее человечества, в стране, истекающей кровью, изнемогающей под бременем лишений и страданий, — в этой стране появился художник, который, сам изнемогая в смертельной борьбе с непобедимой болезнью, создал спектакль, до краев наполненный радостью бытия, здоровой бодростью и солнечным смехом…

* * *

Вечером 29‑го мая 1922 года, — в 9 час. 55 мин. — умер Вахтангов… Он умирал, окруженный своими учениками. Он умер так, как умирают вожди … Он исполнил собственный свой завет: «дни свои на земле кончить хорошо, а если можно, то и талантливо»…

[1] В состав этой группы входили: К. И. Котлубай-Шпитальская, В. И. Вершилов, М. И. Кокольский, Н. О. Тураев и Н. И. Шпитальский.

[2] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии.

[3] Того гонорара, который Вахтангов получал от своих «студентов», едва ли хватало ему на извозчиков, которыми он пользовался, чтобы добраться домой после ночного урока.

[4] Е. Б. Вахтангов, как известно, умер от рака желудка и печени.

[5] К. С. Станиславский говорит: «Не самое вдохновение, а лишь благоприятную для него почву хотел бы я научиться создавать в себе по произволу; ту атмосферу, при которой вдохновение чаще и охотнее снисходит к нам в душу». («Моя жизнь в искусстве», стр. 395).

[6] О том, каким образом приобретаются актерские «штампы», Станиславский говорит следующее: «Актер, который не способен к созданию в искусстве, естественно стремятся выработать раз и навсегда установленные приемы сценической интерпретации (штампы) для всех ролей и сценических положений… Кто то, когда то прекрасно играл такую то роль. Другой это видел, но он не был талантлив, не понял сути, а запомнил форму. Третий принял это за пример, за образец; а четвертый подумал, что это традиция в искусстве и принял ее как закон… Ремесленнику нужен штамп и он набирает себе целую коллекцию их. Есть штампы для голоса, для движений и действий. Есть штампы для внутреннего образа и для внешнего. Есть штампы для целых типов. Есть штампы для отдельных ролей. Есть штампы для отдельных сцен, есть штампы, как раскланиваться с публикой. Есть штампы для того, как актеру ходить по улице и, даже, как ему в одиночестве ложиться спать и тушить свечку… У этих людей на все моменты жизни образуется штамп… Создались условные приемы радоваться, умирать, страдать, ревновать на сцене. Словом, явилось ремесло… Ремесло вместе с гримом накладывает на актера заржавленные цепи рутины. С этими цепями не проникнешь в сокровенные глубины человеческой души… Эти цепи мешают руководствоваться указаниями самого главного театрального режиссера — жизни». (Беседы К. С. Станиславского с молодежью Художественного театра, записанные Е. Б. Вахтанговым).

[7] Курсив везде мой. Б. З.

[8] Беседы К. С. Станиславского с молодежью Художеств. театра, записанные Е. Б. Вахтанговым.

[9] Беседы К. С. Станиславского с молодежью Художеств. театра, записанные Е. Б. Вахтанговым.

[10] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии.

[11] Протоколы уроков Вахтангова. Курсив мой. Б. З.

[12] Л. А. Сулержицкий. (Дневник Е. Б. Вахтангова).

[13] Дневник Е. Б. Вахтангова.

[14] Первое представление «Потопа» в Студии МХТ состоялось 14‑го декабря 1915 г.

[15] А. О. Гунст.

[16] В 1914 – 15 году, помимо Вахтангова, в Студии работал в качестве преподавателя, приглашенный Евгением Богратионовичем, артист Студии МХТ — И. В. Лазарев К концу сезона Вахтанговым был приготовлен ученический спектакль, состоявший из 4‑х одноактных пьес В этом спектакле ученики Студии демонстрировали то, чему они научились. в течение двух лет.

[17] Впоследствии эта сказка Толстого была по инициативе Вахтангова и при некотором его участии поставлена во 2‑й Студии МХТ.

[18] Эти приемы впоследствии Вахтангов использовал при работе над импровизациями масок в «Принцессе Турандот».

[19] Кроме самого Вахтангова в течение сезона 1915 – 16 г. работал в Студии в качестве преподавателя М. А. Чехов Для преподавания пластики была приглашена артистка Студии МХТ — В. В. Соловьева.

[20] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии. Курсив везде мои. Б. З.

[21] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии. Курсив везде мой. Б. З.

[22] А. С. Пушкин: «О драме» (1830 г.). Курсив мой. Б. З.

[23] Письмо Пушкина к П. Н. Раевскому 1825 г.

[24] «О драме». Курсив мой. Б. З.

[25] К. С. Станиславский говорит: «Мне не важна правда вне меня, мне важна правда во мне самом, — правда моего отношения к тому или иному явлению на сцене, к вещи, к декорациям, к партнерам, изображающим другие роли пьесы, к их мыслям и чувствам…» («Моя жизнь в искусстве», стр. 400).

[26] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии. Курсив мой. Б. З.

[27] К. С. Станиславский пишет: «… даже явная ложь должна стать в театре правдой для того, чтобы быть искусством. Для этого артисту необходимо сильно развитое воображение, детская наивность и доверчивость, артистическая чуткость к правде и к правдоподобному в своей душе и в своем теле. Все эти свойства помогают ему превращать грубую сценическую ложь в тончайшую правду своего отношения к воображаемой жизни». («Моя жизнь в искусстве», стр. 401).

[28] Беседы К. С. Станиславского с молодежью Художеств. театра, записанные Вахтанговым.

[29] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии. Курсив мой. Б. З.

[30] Г. М. Хмара — артист Студии МХТ, исполнявший роль Росмера.

[31] Мысль, к осуществлению которой стремится Росмер.

[32] Дневник Вахтангова (Осень 1918 г.) Курсив везде мой. Б. З.

[33] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии. Курсив мой. Б. З.

[34] Протоколы уроков Вахтангова в Студенческой Студии. Курсив везде мой. Б. З.

[35] К. С. Станиславский говорит: «Главное отличие искусства актера от остальных искусств состоит еще в том, что всякий другой художник может творить тогда, когда им владеет вдохновение». Но художник сцены должен сам владеть вдохновением и «уметь вызывать его тогда, когда оно значится на афише спектакля» («Моя жизнь в искусстве», стр. 332).

[36] Протоколы уроков Вахтангова в Студенч. Студии.

[37] 14 апреля 1916 г.

[38] В настоящее время А. Д. Попов состоит в составе труппы и в числе режиссеров Студии им. Е. Вахтангова.

[39] Этот прием впоследствии Вахтангов использует в «Свадьбе» А Чехова.

[40] В течение этого сезона в Студии в качестве преподавателей работали арт. МХТ — Е. П. Муратова и арт. 1‑й Студии МХТ — А. И. Чебан.

[41] Вахтангов жил в это время в помещении Студии (Мансуровский пер., д. № 1).

[42] Этот рассказ Вахтангова воспроизвожу по памяти, так как записи его, к сожалению, не сохранилось. Б. З.

[43] Дневник Вахтангова: «С художника спросится».

[44] В течение сезона 1917 – 18 г. в Стадии преподавали артистка МХТ — Е. П. Муратова и артист 1‑й Студии МХТ — А. И. Чебан.

[45] Р. В. Болеславский и Б. М. Сушкевич — режиссеры 1‑й Студии МХТ.

[46] Константин Сергеевич Станиславский.

[47] Вахтангов говорит о 1‑й Студии МХТ.

[48] Л. А. Сулержицкий.

[49] К. С. Станиславский.

[50] Курсив Вахтангова.

[51] Л. А. Сулержицкий.

[52] Эта мысль, насколько мне известно, быта подсказана Вахтангову К. С. Станиславским.

[53] «Каин», трагедия Байрона.

[54] Георгий Лукич Гар — хирург.

[55] Надежда Михайловна Вахтангова и Сергей Вахтангов жена и сын Евгения Богратионовича.

[56] Курсив мой. Б. З.

[57] Евгений Богратионович имеет в виду атмосферу тогдашних студенческих «землячеств».

[58] Курсив мой. Б. З.

[59] К этому времени Вахтангов оставил ту квартиру, которую он имел в помещении Студии.

[60] Эта мечта не осуществилась, так как «Каин» вскоре был принят Художественным театром и осуществлен им в постановке К. С. Станиславского.

[61] «С художника спросится». 1918 г.

[62] Дневник Вахтангова. 26 марта 1921 г.

[63] 26 марта 1921 г. Курсив мой. Б. З.

[64] Статья об «Эрике XIV» в 1‑й Студии.

[65] 22 октября 1918 г.

[66] 26 марта 1921 года.

[67] Курсив мой. Б. З.

[68] Курсив мой. Б. З.

[69] Курсив мой Б. З.