Симпатия как реакция на свойства объекта

Эта и последующие главы книги посвящены детерминации эмоциональных отношений в паре. Рассматриваться будут лишь те факты и закономерности, которые были выявлены в ходе психологических исследований. Здесь не будут разбираться выводы философского анализа эмоциональных отношений, описания их в рамках искусства и т; д. Это, естест­венно, приведет к резкому сужению, обеднению материала, но в то же время позволит бо­лее четко осветить те аспекты эмоциональных отношений, которые становятся понятны именно вследствие их профессионального изучения и не ясны или недостаточно ясны вне контекста психологической науки. Проблема эмоциональных отношений столь сложна и многогранна, что ее целостное описние — задача, требующая интеграции не только фак­тов, полученных в разных областях гуманитарного знания, но и вообще значительной части того, что накоплено мировой культурой. Эта задача явно непосильна для одного че­ловека. Сознательное же ограничение круга рассматриваемых феноменов лишь теми, ко­торые «видны» с позиций современной психологии (прежде всего экспериментальной со­циальной психологии), дает возможность добавить какие-то новые штрихи к нашим пред­ставлениям о том, чем детерминируются возникновение, развитие и распад эмоциональ­ных отношений в паре.

Эмоциональные отношения на первом этапе их развития предстают в виде симпатий и ан­типатий одного человека к другому. Межличностный, диадический характер эмоциональ­ных отношений выражен здесь еще в минимальной степени. Возвращаясь к выделенным двум сторонам эмоциональных отношений — развивающемуся процессу и аттракции, можно сказать, что на первом этапе развития эмоциональ-

ных отношений именно аттракция выступает в качестве их ведущего компонента.

В соответствии с приведенной на рис. 1 схемой анализа в качестве одной из детерминант появления аттракции выступают свойства ее объекта. Обыденное сознание также уделяет особое внимание этой группе характеристик. Внешние данные, социально-демографичес­кие характеристики, поведенческие паттерны человека традиционно считаются главной причиной симпатии или антипатии к нему со стороны других людей.

На первых этапах общения заметнее всего будет воздействие наиболее открытых для на­блюдения характеристик человека, не требующих для своего опознания сколько-нибудь длительного времени, таких, как социально-демографическая принадлежность, символы социального статуса и т. д. Главной из таких характеристик является внешность, степень физической привлекательности.

Физическая привлекательность измеряется обычно путем экспертных оценок, степень го­могенности которых при условии принадлежности оценивающих («судей») к одной суб­культуре, против ожидания, очень высока [114]. Факторами, влияющими на оценку внеш­ности, являются пол «судьи» и степень его знакомства с оцениваемым — знакомых оце­нивают значимо выше, личностные же особенности «судей» на оценку не влияют. Это по­зволяет сделать вывод о том, что оценка физической привлекательности или красоты дру­гого человека определяется степенью соответствия его одному из существующих стандар­тов внешности, одинаковых для людей, принадлежащих к одной или близким субкульту­рам. Распространенность и жесткость таких стандартов можно связать с воздействием кино и телевидения, рекламирующих одни и те же образцы внешности.

Наиболее распространенным результатом исследования связи физической привлекатель­ности объекта и симпатии к нему является констатация преимущества более красивых. Это преимущество проявляется и в более высоком социометрическом статусе в группе сверстников начиная с раннего детства (по данным К. Дайон [129, 130], красивая внеш­ность обеспечивает и мальчикам и девочкам более высокую

популярность начиная с четырех лет, отрицательная зависимость фиксируется лишь у де­вочек от 5 лет 5 месяцев до 6 лет 10 месяцев), и в диадическом межполовом общении. Так, Э. Уолстер и др. [204] еще в начале 60-х годов установили, что удовлетворенность парт­нером на танцах определяется только его физическими данными и не зависит от интеллек­та, социально-демографической принадлежности и других характеристик.

Можно выдвинуть ряд гипотез, объясняющих наличие такой связи. Во-первых, не исклю­чено, что красота является безусловным положительным подкреплением, что в свою оче­редь связано с особенностями филогенеза человека. Действительно, есть данные, что субъект осуществляет выбор красивых, даже и не предполагая общаться с ними и вообще имея весьма ограниченный опыт контакта с людьми. Так, дети обоего пола от 2 лет 9 ме­сяцев до 6 лет 1 месяца в ситуации эксперимента значимо чаще вызывали на экран тахи­стоскопа изображение красивого сверстника, чем некрасивого [129]. Но если красота яв­ляется безусловным стимулом, стандарты ее должны быть в силу принадлежности всех людей к виду homo sapiens одинаковы во всех человеческих обществах. В действительно­сти это далеко не так. Еще Ч. Дарвин отмечал, что у человека нет единых стандартов кра­сивого тела, а, по выражению Дж. Хоманса, «мы значительно лучше знаем, что нравится рыбам, чем то, что нравится людям» [151]. Конечно, развитие средств массовой коммуни­кации и экспансия европейской культуры привели к некоторой межкультурной унифика­ции стандартов красоты, тем не менее степень их разнообразия очень велика. По данным межкультурных исследований единственной характеристикой тела, ассоциирующейся с физической привлекательностью во всех известных " нам культурах, является развитие мускулатуры и рост у мужчин [114]. Столь же жестким правилом для разнополой диады является требование того, чтобы мужчина был выше и физически сильнее женщины, по­этому мужчины маленького роста и высокие женщины находятся в невыгодном положе­нии, объективно имея меньше потенциальных партнеров.

Во-вторых, предпочтение более красивых может

вызываться большим развитием у них коммуникативных навыков. Данные по этому во­просу различаются для мужчин и женщин. Так, Г. Рейс и др. [183] обнаружили, что физи­ческая привлекательность мужчин способствует интенсификации их контактов с женщи­нами и снижению уровня контактов с мужчинами. У женщин же уровень физической при­влекательности вообще не влияет на интенсивность социального взаимодействия. Эти же авторы показали, что физическая привлекательность влияет не столько на интенсивность, сколько на содержание общения. У более красивых мужчин и женщин в общении с дру­гими людьми ориентация непосредственно на партнера, например разговор о нем, доми­нирует над ориентацией на достижение какой-либо внешней по отношению к общающим­ся индивидам цели. Таким образом, предположение о наличии связей между уровнем фи­зической привлекательности и коммуникативными навыками остается открытым. Связи подобного рода, обнаруженные при исследовании взрослых людей, могут объясняться различными условиями социализации красивых и некрасивых людей. Данные же по детям немногочисленны и противоречивы.

В-третьих, положительная связь между красотой и популярностью может быть вызвана какими-либо «выгодами» общения с более физически привлекательными. В пользу такого прагматического объяснения свидетельствует так называемый эффект «иррадиации красо­ты». Как показали Г. Сигал и Э. Аронсон [195], оценка физической привлекательности мужчины существенно зависит от внешних данных женщины, считающейся его постоян­ным партнером. Таким образом, красивый партнер как бы позволяет повысить уровень собственной физической привлекательности, к чему стремится большинство людей. По данным Э. Ласки [166], 75% опрошенных ею женщин и 56% мужчин студенческого возра­ста хотели бы обладать физической привлекательностью, оцениваемой в 7 баллов по се­мибальной шкале.

1 Наиболее интересным здесь представляется нам тот факт, что максимальную физиче­скую привлекательность выбрали в качестве желательной для себя не все испытуемые. По-видимому, это связано с известной предубежденностью против красивых людей, о ко­торой речь пойдет ниже.

В-четвертых, ориентация на более красивых может задаваться существованием стереоти­пов, связывающих отдельные внешние характеристики или уровень физической привле­кательности в целом с определенными характерологическими чертами. Так, мужчины воспринимают женщин с расширенными зрачками (в условиях эксперимента — вследст­вие пребывания в помещениях с контрастной освещенностью) как сексуально возбужден­ных [114]. Более красивым из изображенных на фотографии объектов испытуемые обоего пола чаще приписывают положительные личностные черты и сулят счастливое будущее [129], людей же с физическими недостатками стигматизируют, приписывая им различные пороки [114].

В серии исследований, проведенных под руководством К. Дайон [129, 130], было показа­но, что внешность объекта существенно влияет на атрибутивные процессы. Все экспери­менты были построены по одной схеме: группе судей сообщали информацию о проступке, совершенном незнакомым им человеком (это мог быть ребенок-дошкольник, младший школьник, школьник старших классов или студент), и давали его фотографию. В качестве судей выступали преподаватели соответствующих учебных заведений и для двух послед­них возрастных групп — сверстники «обвиняемых». Задача судей состояла в том, чтобы на основании имеющихся сведений сделать вывод о личностных особенностях «обвиняе­мого» и предложить меру наказания. Оказалось, что во всех группах судьи выносили бо­лее жесткие решения и приписывали более негативные личностные свойства в случае, ко­гда проступок совершал некрасивый человек.

В целом можно считать, что последнее предположение о существовании стереотипа «кра­сивый значит хороший» является наиболее обоснованным из всех четырех гипотез, вы­двинутых для объяснения связи между физической привлекательностью и аттракцией.

Отметим, однако, что наряду с тенденцией выбора наиболее красивых существует и иная: предпочтение партнеров того же, что и у себя самого, уровня физической привлекатель­ности. Такая зависимость была обнаружена в ряде полевых и лабораторных иссле-

дований. Например, в работе И. Сильвермана [196] осуществлялось наблюдение за пара­ми пришедших в бар юношей и девушек. Независимые судьи оценивали физическую при­влекательность обоих партнеров и по поведенческим признакам - степень удовлетворен­ности отношениями. Оказалось, что исследуемая характеристика зависит не от абсолют­ных оценок внешних данных партнеров, а от сходства этих оценок. Отметим, что тенден­ция предпочтения сходных, хорошо описываемая с точки зрения представлений о соци­альном обмене, действует гораздо слабее, чем склонность к выбору наиболее красивых.

Говоря о связи физической привлекательности и аттракции, нельзя абстрагироваться от этических моментов. Привилегированное положение красивых (а его, по данным К. Дайон [129], осознают уже четырехлетние дети, отвечающие на соответствующий вопрос, что лучше быть красивым, так как тогда «тебя все будут любить и не будут обижать») не со­ответствует представлению большинства людей о справедливости и недопустимости не­равенства. Этическая неприемлемость многих фактов, свидетельствующих о связи аттрак­ции и красоты, долгое время даже была тормозом в исследовании этой проблемы. В конце концов большинство общественных движений вдохновлялись именно идеями равенства", отсутствия каких-либо привилегий и дискриминации. Примириться с тем фактом, что без всяких заслуг со своей стороны человек более красивый, чем другие, попадает в более вы­годное положение (а некрасивый — безо всякой вины — в невыгодное), крайне трудно.

Выход здесь, конечно, не в том, чтобы не исследовать влияние внешности на отношение к человеку, а в проведении более тщательных исследований, которые, с одной стороны, по­зволят избежать примитивизации представлений о связи физической привлекательности и аттракции, а с другой, могут помочь в поиске способов «обхода» объективно существую­щих, но этически неприемлемых зависимостей.

Оказалось, что связь между аттракцией и физической привлекательностью все же не так проста, как кажется на первый взгляд.

Прежде всего далеко не все данные проведенных в этой области экспериментов обладают достаточно

высокой экологической валидностью. В большей части экспериментов, например, в каче­стве стимула использовались фотографии, предположение же об одинаковой реакции на изображение человека и на него самого нуждается в доказательстве. Кроме того, не всегда надежны измерительные процедуры. Так, при использовании пятибалльных шкал физиче­ской привлекательности разброс оценок крайне невелик — большинство мужчин получа­ют баллы от 2,5 до 3,5; женщин — от 2 до 4 [200].

Далее, предпочтение более красивых проявляется, хотя и часто, но не всегда, и этот факт имеет большое воспитательное значение. Отметим прежде всего, что более высокий уро­вень физической привлекательности не обеспечивает стабильного успеха в долговремен­ных отношениях. Так, в проведенном под руководством автора дипломном исследовании Н. Г. Шевцовой было показано, что физическая привлекательность супругов не влияет на взаимоотношения в семье и стабильность брака. Нет жесткой связи и между внешностью, с одной стороны, и успехом в романтических отношениях — с другой [44]. Существуют в зависимости аттракции от внешности и большие половые различия. Например, приписы­вание интеллекта и высокой нравственности положительно связано с физической привле­кательностью для объектов-женщин и отрицательно для объектов-мужчин [120]. Интерес­но, что если, например, популярность женщин среди мужчин больше связана с красотой, чем популярность мужчин среди женщин (что соответствует представлениям «здравого смысла»), то удовлетворенность общением, необходимая для продолжения контакта, кор­релирует с физической привлекательностью партнера для женщин на уровне 0,60, а для мужчин — только 0,39 [119], т. е. реально женщины больше ориентируются на внешние данные партнера, чем мужчины. В целом же в достаточно большой группе испытуемых всегда найдется респондент, испытывающий максимальную аттракцию к тому объекту, который не вызывает аттракции у большинства других членов группы [114].

Есть основания предположить, что в основе предпочтения красивых или некрасивых ле­жит не столько стремление выбрать себе «равного» или самого кра-

сивого партнера, сколько прогноз его реакций на себя — хотя общения как такового еще нет, есть уже попытка представить себе его будущее развитие. Как показал Т. Хастон [153], в случае уверенности испытуемого в отношении к себе со стороны партнера он вы­бирает наиболее красивого из всех возможных, при отсутствии такой уверенности — ори­ентируется на средний или даже низкий уровень физической привлекательности.

На прогноз отношения к себе влияет и состояние субъекта, в частности ситуативные ас­пекты самооценки внешности2 и общей самооценки. Так, С. Кислер и Р. Барал [164] путем фальсификации информации о результатах личностного тестирования варьировали само­оценку испытуемых (мужчин) и затем в перерыве между экспериментами «случайно» зна­комили их с девушкой. Физическая привлекательность девушки варьировалась с помо­щью одежды и косметики: в одном случае она была привлекательна, в другом — уровень красоты резко снижался. Оказалось, что испытуемые с завышенной самооценкой прояв­ляли большую аттракцию (и по поведенческим признакам, и по результатам ретроспек­тивного тестирования) к красивой девушке, а испытуемые с заниженной самооценкой — к некрасивой.

Если даже прогноз поведения другого влияет на связь красоты с аттракцией, то тем более такое влияние оказывают реальные особенности его поведения. Например, описанная выше склонность к более мягкому «суду» над красивыми меняется на противоположную, если «подсудимый» пытается использовать свои внешние достоинства при достижении аморальных целей [129] или не может найти убедительного оправдания своему проступку [114]. Главной же характеристикой поведения в этом случае является отношение объекта к субъекту аттракции; в случае получения позитивной оценки со стороны объекта аттрак­ция положительно связана с его физической при-

2 Существует слабая положительная связь самооценки своей физической привлекательно­сти и ее значения, измеренного независимыми судьями. При этом люди с низким уровнем физической привлекательности систематически завышают самооценку по этому признаку, люди же с ее высоким уровнем — иногда занижают [166].

влекательностью, в случае же негативной — отрицательно [195]. Можно предположить, что красивый человек имеет как бы больше власти над другими, чем некрасивый, — по­ложительная оценка, данная красивым, доставляет больше радости, но и отрицательная больше огорчает [Ш]. Таким образом, аттракция и физическая привлекательность нахо­дятся в исключительно сложных, опосредуемых воздействием других переменных, зави­симостях друг от друга. Вопрос о характере и знаке этой зависимости необходимо каждый раз решать особо.

Есть, вообще, обоснованные сомнения в том, что респондент способен, отвечая на вопрос о внешности субъекта, отрешиться ото всех других не связанных с внешностью характе­ристик3. Весьма вероятно, что как красивых мы оцениваем людей, обладающих комплек­сом других достоинств, т. е. восприятие красоты является лишь выражением более общей положительной оценки человека. Об этом говорит, например, тот факт, что оценки физи­ческой привлекательности человека меняются в течение жизни. Так, по данным Н. Лив­сона [172], оценки физической привлекательности одних и тех же женщин в 15 и в 47 лет коррелируют лишь на уровне 0,29, причем в юности и в зрелом возрасте оценка объекта как физически привлекательного коррелирует с наличием у него принципиально разных синдромов личностных свойств.

Помимо внешности, на аттракцию влияют и другие свойства ее объекта, например соци­альные характеристики человека, такие, как статус, образование, профессия и т. д. В большинстве случаев аттракция положительно коррелирует с достоинствами объекта. У этого правила есть, однако, серьезные ограничения: «слишком» большая выраженность у человека положительных характеристик снижает аттракцию к нему. Такие данные, в част­ности, получил Э. Аронсон [111], изучавший влияние на аттракцию некой обобщенной характеристики, свидетельствующей о степени подготовленности человека к различным видам деятельно-

3 Это связано с более общей проблемой возможности выбора отдельных характеристик при оценке другого человека. Часть исследователей считает, что в любой конкретной оценке проявляется общее отношение к объекту (см., например, [103]).

сти, о владении широким классом навыков, умении общаться с людьми и т. д. Эту харак­теристику можно назвать компетентностью. Кажется очевидным, что вне соревнователь­ной ситуации, когда другой человек не является противником, конкурентом, более компе­тентный субъект будет нравиться больше, чем менее компетентный, — ведь он обладает большим набором положительных качеств (ловкий, умелый, сообразительный и т. д.). Для проверки данного предположения испытуемые были разбиты на четыре группы, каждой из которых предъявлялась видеомагнитофонная запись интервью с одним и тем же чело­веком. Интервью было якобы одной из стадий отбора кандидатов для получения какой-то премии. В ходе беседы интервьюер выяснял некоторые детали биографии опрашиваемого, интересовался его академическими успехами, а также задавал ряд вопросов, которые обычно задаются на викторинах. Испытуемым первой группы интервьюируемый пред­ставлялся человеком весьма компетентным — 82% его ответов были правильны, он хоро­шо учился в школе и т. д. Для второй группы испытуемых то же самое изображение со­провождалось другим текстом — интервьюируемый представлял человека невысокой компетентности, отвечая правильно лишь на 30% вопросов, средне учился в школе, рабо­тал не на престижной работе (корректором, тогда как в первом случае — это был редак­тор) и т. д. Третья и четвертая группы получали информацию, идентичную первой и вто­рой, за тем исключением, что в конце беседы опрашиваемый проливал на себя чашечку кофе и восклицал при этом: «О, Боже, я облил свой новый костюм». Испытуемые каждой группы должны были оценить, насколько им понравился человек, беседу с которым они наблюдали.

Если придерживаться мнения о прямолинейной зависимости между компетентностью и аттракцией, то можно ожидать, что пролитый кофе и эмоциональная реакция на это, без­условно снижающие компетентность человека в глазах наблюдателя, должны привести к уменьшению симпатии к нему. Но это оказалось верным лишь в случае невысокой компе­тентности интервьюируемого. Тогда же, когда он представал высококомпетентным субъ­ектом, этот инцидент, наоборот, повышал аттракцию к нему (т. е. испытуемым

третьей группы, опрашиваемый понравился больше, чем участникам первой). Такой пара­доксальный, на первый взгляд, результат может иметь ряд объяснений. Во-первых, слиш­ком высокая компетентность человека может способствовать снижению самооценки его партнера, повышению тревожности и, следовательно, приводить к стремлению избегать общения с ним — на уровне эксперимента это проявляется в снижении аттракции. Во-вторых, предельная выраженность у человека положительных свойств может ассоцииро­ваться с рядом негативных личностных характеристик. Напомним, что согласно данным исследований по имплицитной теории личности координаты «хороший», с одной сторо­ны, и сильный, умный, красивый и т. д. — с другой, связаны отрицательно. Это значит, что существуют довольно стойкие предубеждения против носителей не только отрица­тельных, но и, в случае их экстраординарной представленное™, положительных характе­ристик.

Итак, можно считать что свойства объекта и аттракция связаны криволинейными зависи­мостями, опосредованными воздействием других переменных.

Естественно, на аттракцию влияют и некоторые особенности вербального и невербально­го поведения объекта. Так, большей популярностью пользуются люди, предпочитающие смотреть в глаза собеседнику, резко повышает аттрактивность человека улыбка, влияют на аттракцию и ряд индивидуальных характеристик объекта, таких, как тембр голоса, кон­ституциональный тип и т. д.

Значимой детерминантой аттракции является и склонность человека к самораскрытию [188]. Влияние этой переменной (как и вообще поведенческих переменных) зависит от со­ответствия тех или иных актов определенным правилам. Так, в целом самораскрытие свя­зано с аттракцией положительно, но лишь до определенного предела. Если объектом са­мораскрытия между незнакомыми людьми становятся интимные моменты жизни челове­ка, особенно те, которые находятся в противоречиях с общественной моралью, то аттрак­ция снижается. Таким образом, аттракция и самораскрытие находятся аналогично аттрак­ции и компетентности в криволинейной зависимости. Точка перегиба, в которой происхо­дит смена знака зависи-

мости, определяется здесь нормами данной субкультуры, диктующими определенный уровень откровенности и открытости между малознакомыми или незнакомыми людьми.

Еще одной особенностью объекта, влияющей на аттракцию к нему, является характери­стика, не столько в действительности присущая человеку, сколько приписываемая ему, — это его удачливость, т. е., представление о том, что даже в ситуации, не зависящей от соб­ственной воли и поступков, его шансы на успех выше, чем у других. Обладание такими «свойствами» нередко повышает аттракцию к человеку [115]. Недаром полководцы рас­пространяли среди солдат легенды о своей неуязвимости и военном счастье. Такая зави­симость может быть объяснена с точки зрения выдвинутой М. Лернером теории «веры в справедливый мир» [168], согласно которой большинство людей склонно считать что мир, даже в своих физических, чисто случайных проявлениях, в целом справедлив, следова­тельно, и добро и зло вознаграждаются по заслугам (разумеется, такая концепция может влиять на поведение и оставаясь неосознанной). Как это ни парадоксально, вера в спра­ведливый мир (справедливый имманентно, без целенаправленных усилий людей) приво­дит к несправедливости, жестокости: если человек победил — он прав, если проиграл — нет.

В одном из экспериментов М. Лернера четверо испытуемых играли в некую игру, которая была организована таким образом, что каждый из участников вносил в конечный резуль­тат совершенно одинаковый вклад. В конце игры награждался один случайно выбранный игрок, и у испытуемых спрашивали, кто, по их мнению, сделал больше других для дости­жения цели? Большинство испытуемых считали таким человеком того, кто получил на­граду. В другой работе испытуемым предлагалось для анализа дорожно-транспортное происшествие, в результате которого был ранен пешеход. В их задачу входило определе­ние степени ответственности всех участников. Всем испытуемым были знакомы правила дорожного движения, ситуация была построена таким образом, что невиновность пешехо­да и вина водителя не вызывали сомнения. Действительно,- когда сообщалось, что ране-

ние пешехода легкое, задача решалась правильно. В тех же случаях, когда в условия зада­чи вводилась информация о тяжелом или даже смертельном ранении пешехода, испытуе­мые частично перекладывали вину за происшедшее на жертву, хотя сама ситуация ника­кого основания для такого перераспределения ответственности не давала [168].

Этот эксперимент позволяет понять механизм «веры в справедливый мир» — человек просто не хочет верить в то, что лично с ним без всякой его вины могут случаться несча­стья, а его достоинства и заслуги могут остаться невознагражденными. Убеждение же в «справедливости мира» эффективно снимает эти страхи.

Следствием веры в «справедливый мир» является и возникновение антипатии к жертвам каких-либо несчастий (таким образом можно объяснить уже упоминавшуюся дискрими­нацию людей с физическими недостатками). Так, М. Лернер демонстрировал своим испы­туемым видеозапись обучающего эксперимента, в котором в качестве отрицательного подкрепления использовались сильные удары электрическим током, вызывавшие резкие болевые реакции «ученика» (в действительности ток, конечно, не давался, вся сцена про­сто разыгрывалась по определенной программе). Испытуемые должны были оценить, на­сколько им нравится или не нравится «ученик» и в какой степени он заслужил свою участь. Результаты неопровержимо свидетельствуют о том, что чем сильнее страдания жертвы, тем большую антипатию она вызывает и тем в большей степени испытуемые склонны оправдывать происходящее.

Есть, правда, одно условие, при наличии которого эта с этической точки зрения явно нега­тивная закономерность не действует. Часть испытуемых считали, что они наблюдают не видеозапись, а следят по монитору за происходящим в соседней комнате, половине испы­туемых при этом было оказано, что они могут в любой момент прервать этот эксперимент, т. е. избавить жертву от страданий. В последнем случае аттракция к жертве была значи­тельно выше, чем тогда, когда испытуемый не имел возможности вмешаться. Чувство от­ветственности за другого человека и реальная возможность помочь ему способствуют та­ким об-

разом росту аттракции. Итак, мы видим, что влияние на аттракцию даже столь эфемерной характеристики, какой является удачливость, не может быть выражено однозначной за­висимостью, оно опосредуется взаимодействием между субъектом и объектом.

В целом психологические исследования зависимости эмоциональных отношений на пер­вом этапе их развития от свойств их объекта позволяют сделать ряд выводов. Во-первых, наибольшее влияние на аттракцию оказывают такие легко наблюдаемые параметры, как внешность и социально-демографические характеристики. Во-вторых, наряду с ориента­цией на людей с максимальной выраженностью положительных характеристик действует и стремление к выбору «равных». Доминирование той или иной тенденции определяется прогнозом поведения партнера — в случае гарантированного принятия с его стороны в большей степени выражена первая зависимость в случае неуверенности в его отношении — вторая 4. В-третьих, между положительными свойствами объекта и аттракцией к нему существует криволинейная зависимость — с какого-то момента дальнейшее увеличение выраженности данной характеристики (например, интеллекта или физической привлека­тельности) ведет не к увеличению, а к уменьшению симпатии к объекту. И, в-четвертых, ни одна из характеристик объекта не определяет однозначно аттракции — связь между свойствами объекта и аттракцией опосредуется состоянием субъекта, соотношением свойств и взаимодействием между субъектом и объектом.