Русы культуры «боевых топоров и шнуровой керамики»

 

Русы археологической культуры шнуровой керамики, о которых мы уже вскользь говорили, как раз и предпочитали не степи, не горы, не побережья, а местности, покрытые широколиственными лесами, они обживали огромные пространства Европы, потому что Европа тех времен была сплошь покрыта такими лесами.

Нет, пожалуй, другой археологической культуры тех времен, которая вызывала бы столько споров. Когда были обнаружены первые могильники с «боевыми топорами», немецкие историки-националисты тут же объявили, что племена, которые их оставили, чистокровные арийцы-прагерманцы — воинственные «бестии», что они, дескать, отправились в поход на Восток (первый «дранг нах остен»), покоряя на своем пути всевозможных «недочеловеков», завоевывая их, обращая в рабов и одновременно неся им высокую прагерманскую культуру. Тут же в очередной раз выдвигалась теория об особой, цивилизующей и организующей роли Германии и германцев в истории (в том числе и древней истории) Европы.

Причем в националистическом угаре полностью игнорировались те факты, что: а) области расселения носителей «боевых топоров» были испокон веков заселены предками славян и славянами; б) понятие «германцы» у античных историков носило не этнический, а собирательный, территориальный характер; в) первые натуральные «германцы», как немцы-дойче сложились, дай бог, к XVIII веку н. э. на базе восточных «немцев», то есть этнических, ассимилированных славян, а до того земли нынешней Германии населяли народности, антропологически и этнически разнородные, говорящие на разных языках (тюрингцы не понимали тирольцев, швабы — саксонцев, голштинцы — баварцев и т. д., для примера скажем, что русские любых самых отдаленных краев и областей всегда понимали друг друга).

Другие историки предполагали, что культура «шнуровой керамики и боевых топоров» распространялась, напротив, с востока на запад, но что все равно это были «германцы-немцы», просто они продвигались наконец-то к местам своей новой родины, чтобы окончательно там осесть. Третьи утверждали, что «шнуровики» это потомки «древнеямников», которые вышли из предкавказских степей и двинулись в Европу завоевывать ее своими «боевыми топорами».

На самом деле в век меди и ранней бронзы завоевать кого-то небольшими отшлифованными до блеска, почти игрушечными топориками-молоточками типа троянских топориков, о которых мы писали, невозможно. Со временем значительная часть здравомыслящих историков (за исключением неискоренимых германофилов) стала признавать, что это ритуальные топоры, символы власти. Кроме того, никаких ужасающих следов «белокурых бестий», которые прошли бы Центральную и Восточную Европу с мечом и огнем, не обнаружили. Вообще никаких следов боев, завоеваний не оказалось. «Шнуровики» мирно и очень медленно, выселками, расселялись в зоне лесов. Они были людьми «лесной и окололесной» культуры. Они никогда не выходили в степь и не перемещались по ней. А значит, они не были русами-ямниками и русами-катакомбниками степных культур.

Роды «шнуровиков» занимали огромные пространства от Волги до Рейна и от Балтики до Альп. Их роды имели свои характерные особенности, местные, и потому их различали на: 1) среднеднепровскую, фатьяновскую, балановскую и ряд родственных им культур на землях России (в т. ч. и Украины); 2) культуру ладьевидных топоров Скандинавии-Прибалтики; 3) культуру одиночных погребений в Южной Скандинавии (Дания), Север, Восток, Центр Европы; 4) культуру шнуровой керамики Юго-Восточной Прибалтики; 5) культуру Злота на землях Польши, ржуцевскую или висло-неманскую; 6) саксо-тюрингскую культуру и некоторые родственные ей; 7) одерскую культуру; 8) культуру Рейнских кубков.

Для всех этих культур были характерны курганные (реже плоские) могильники со шлифованными каменными топориками в княжеских и дружинных захоронениях, а также керамикой, на которой орнамент делался с помощью приложения шнуров-веревочек к сырой глине. Интересны найденные спирали (характерно для русов) с янтарем. Жили «шнуровики» разных областей кто в круглых домах, кто в квадратных, кто в длинных, кто в полуземлянках (посрамляя «классификаторов», что по типу дома определяют национальную принадлежность). И те и другие использовали традиции суперэтноса, которые к 3 тысячелетию до н. э. вобрали в себя все типы жилищ. Одни роды «шнуровиков» были тесно связаны с русами культуры «шаровидных амфор», другие — с культурой «воронковидных кубков», третьи — с русами-мегалитниками…

Но что особо интересно, носители «боевых топоров» и «шнуровой керамики» практически вообще никуда не двигались — они были оседлыми (не полуоседлыми, а именно оседлыми) скотоводами и в меньшей степени земледельцами. Они никого не завоевывали. Им хватало своих дел и своих забот. Перемещались на новые места, когда истощались земли и пастбища. Но в основном уходили на запад или восток, юг или север роды-выселки. На протяжении своего существования, примерно с 2300 по 1700 год, «шнуровики» поддерживали связи друг с другом, несмотря на то что процесс дифференциации все же шел, роды приобретали все больше различий.

Средне днепровские «шнуровики» хоронили покойников под курганами, но позже стали применять и трупосожжение. Фатьяновцы, жившие в Поволжье, клали в могильники шаровидные кубки (вспомним русов-«шаровидников»), сверленые «боевые топоры», кремниевые клиновидные топоры, наконечники стрел, ножи, костяные орудия, медные проволочные подвески, медные вислообушные топоры. Но медных вещей было меньше. А вот балановские (Поволжье) «шнуровики» имели много металла (связь с русами Предкавказья). И могильники их были больше. Одни роды были богаче, другие беднее.

Кто мог быть этими «шнуровиками»? Какой-то неизвестный народ-этнос, который откуда-то «вышел»? Это исключено. Гипотезы-версии о каких-то «выходах» целых народов откуда-то нелепы. Не было народа… и вдруг «вышел» и «образовался»! Для чего внедряются в умы подобные «теории»? Для того чтобы затушевать явную генетическую связь с теми, кто историкам-националистам и политиканам по какой-либо причине неугоден.

 

 

А суть генезиса носителей «боевых топоров и шнуровой керамики» предельно проста. Они не появились из пустоты. Они действительно вышли… но вышли из лона суперэтноса, из предшествовавших им родов русов, населявших тогда срединную Европу, — отрусов-кубочников, русов-мегалитников, русов-шаровидников до тех лесных родов русов-бореалов, с которыми перечисленные и прочие роды русов роднились. Ничто из ничего не берется. И если какие-то культурно-исторические общности, археологические культуры «вдруг пропадают», то на их месте объявляются «другие» — и эти «другие» есть просто новое продолжение старой общности, прежнего рода или слившихся родов. Это закон трансформации этномассива.

Русы-шнуровики были такими же русами, как и их предшественники, как и их соседи русы иных культур и подкультур. Они никого не завоевывали и не истребляли. Они не были носителями «огня и меча». Они несли культуру и свои новые навыки на новые земли, они осваивали Европу. И они, как и все роды суперэтноса русов, были в Европе у себя дома.

Как мы уже говорили, до прихода в Европу русов-катакомбников, русов-индоевропейцев из южнорусских степей, перенявших элементы «воинственности» у кавказоидных гибридных предэтносов, в Европе практически не было столкновений между родами русов, а плетеные или деревянные ограды ставились в основном в качестве загонов для скота и защиты от хищных зверей и непрошеных гостей-«соседей» из предэтносов собирателей.

Первые выселки последней этнической волны русов-индоевропейцев несомненно влились в роды русов-бореалов Европы. Они внесли свою лепту в формирование общностей «шнуровиков». Но они и сами почти растворились в бореальном этномассиве (кстати сказать, рудименты бореала сохранялись в тайге вплоть до XX в.).

Переходное 3 тысячелетие до н. э. не стало эпохой вычленения европейских этносов и языковых групп из суперэтноса и языка русов, но оно подготовило все для этого процесса.

«Шнуровикам» еще только предстояло стать предками «восточных» славян и балтов. А тем, в свою очередь, предками народности «немцев-дойче». Но до этого в Европу должны были прийти новые выселки русов-индоевропейцев из Северного Причерноморья, несущих с собой бронзовый век и более жесткие, конкурентные межродовые отношения. До этого должны были появиться новые «археологические культуры», а следовательно, еще большие слияния родов русов различных предшествующих культур.

И «шнуровики», и кубочники, и мегалитники, и курганники, и шаровидники, и вторгающиеся между ними русы-катакомбники смело вошли в новое 2 тысячелетие до н. э., завершая окончательно позднебореальную стадию развития суперэтноса русов, стремительно и уже полностью и окончательно переходя в стадию индоевропейскую. Процесс индоевропеизации Европы, начавшийся в 8–7 тысячелетиях до н. э., подходил к блистательному финишу.

Суперэтнос созрел для предстоящей дифференциации.

 

Краткие выводы:

— 3 тысячелетие до н. э. стало для Европы переломной эпохой: произошла смена климата с атлантического на суббореальный, стало суше и теплее. Этот фактор и приход в Европу в 5–4 тысячелетиях до н. э. первых родов русов-индоевропейцев, принесших технику развитого земледелия, качественно изменили жизнь европейских родов суперэтноса русов. Именно в эту эпоху мы наблюдаем значительное увеличение населения в Европе. Русы-бореалы различных родов (родственных археологических культур) становятся оседлыми и полуоседлыми земледельцами-скотоводами. Это обеспечивает достаток, процветание и возможность накопления продовольственных запасов, высвобождение времени для активного творческого труда. Умножающиеся численно роды русов вычленяют роды-выселки, которые расселяются по всем направлениям, закрепляются на местах и в свою очередь выделяют выселки. Судя по древнейшей топонимике Европы и исходя из фактического наличия постоянных, тесных связей между всеми родами, языком общения всех земледельческо-скотоводческих родов (основной массы наиболее развитого населения Европы) остается бореальный язык суперэтноса русов с очевидными и естественными вкраплениями праиндоевропейского языка русов. Даже самые удаленные друг от друга роды-«культуры» русов говорят на одном языке или на вполне понятных диалектах одного языка. Роды русов-индоевропейцев, приходящие с Балкан, Малой Азии, с Кавказа, встречают в Европе родственные этнокультурноязыковые общности русов. Только этим объясним феномен отсутствия конфликтов, полного взаимопонимания и слияния родов. Между тем в Европе продолжают проживать множество мелких племен-предэтносов собирателей и охотников. Они составляют свой, лесной реликтовый мир. Два этнокультурноязыковых мира, русы-бореалы и реликтовые племена, практически не контактируют друг с другом вследствие огромной пропасти в социально-экономическом и культурном развитии. Реликтовые племена в 4–3 тысячелетиях до н. э. не играют в Европе исторической роли. Вместе с тем часть русов Европы, особенно жители ее северо-восточной части, продолжает оставаться в бореальной стадии развития, занимаясь охотой и рыболовством. В этих областях процесс смешения родов и переход к энеолиту и ранней бронзе идет крайне медленно. Что не мешает родам охотников-рыболовов оставаться частью суперэтноса, хранить его антропологические признаки, традиции и язык;

— на фоне общего подъема и постепенной индоевропеизации русов-бореалов в Европе 3 тысячелетия до н. э. выделяются три основных центра наивысшего социального и экономического развития. Это южный центр, включающий в себя Балканы, Фракию, Подунавье, Фессалию, часть Молдавии и Украины (Триполье-Кукутени), а также Эгеиду; западный центр на Пиренеях (Лос Мильярес, Вила Нова); восточный центр на Северном Кавказе и в южнорусских степях Северного Причерноморья-Предкавказья (майкопская, древнеямная, катакомбная культуры).

Два первых центра являются двумя зонами экономического расцвета родов суперэтноса русов, активного использования металлов, в основном меди и бронзы, зонами предгосударственных образований. Третий центр помимо этого становится местом приручения дикой лошади и использования ее как транспортного средства. Северное Причерноморье и Северный Кавказ становятся зоной концентрации русов-индоевропейцев последней и самой мощной, самой пассионарной волны, которая после стадии накопления людских ресурсов и огромного этноэнергетического потенциала в 4-м и большей части 3 тысячелетия до н. э. кругами расходится по Евразии.

Начало наиболее мощного выброса родов-выселков русов-индоевропейцев с их вторичной прародины (Северное Причерноморье) начинается в конце 3 тысячелетия до н. э. Но сам процесс оседания этих индоевропейских родов на местах (Малая Азия, Европа, Иранское нагорье, Индостан) и формирования этнокультурных общностей и языковых групп индоевропейской языковой макросемьи при смешении с русами-автохтонами (и в меньшей степени с реликтовыми предэтносами) происходит уже во 2 тысячелетии до н. э. — в эпоху вычленения из суперэтноса русов «больших народов»: хетто-лувийцев, славян, кельтов, русов-индоариев, протославяно-романцев, романо-германцев, славяно-балто-германцев, русо-балтов и балтославян.

 

«ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ» ПРЕДКОВ СКАНДИНАВОВ

 

Прото «норманны». Великая Свитьод — или Скифская прародина русов-викингов.

Научный мир признает, что предки «северных людей», норманнов-скандинавов, пересилились на Скандинавский полуостров с далекого юга, предположительно Средней Азии и Северного Причерноморья или, как вспоминали сами русы-викинги в своих былинах (переработанных в XIII–XV вв. Снорри Стурлусоном и др. литзаписчиками в древнескандинавские саги), из Великой Свитьод, то есть из Великой Скифии (Скитии, Свитии-Светии).

Связь Великой Скифии со Скандинавией не вызывает сомнений. Достаточно упомянуть только неповторимый орнаментальный «звериный стиль», присущий русам протоскифосибирского, скифосибирского мира и русам-скандинавам. Этот стиль настолько своеобразен и специфичен, что самостоятельно возникнуть и развиться в двух разных местах у двух разных народов он просто не мог. Корни «звериного стиля» — в традициях суперэтноса русов протоиндоевропейской и индоевропейской стадии их развития. Корни в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе, в ареалах наибольшей концентрации русов-индоевропейцев перед их решающим «броском» — Великим Расселением.

Археологически первые волны переселенцев зафиксированы в Скандинавии на уровне 3 тысячелетия до н. э.

Рассмотрим те области, из которых могли прийти на Север первые выселки прямых предков русов-викингов.

На базе Шейтунской (Джейтунской) культуры русов-бореалов и русов-индоевропейцев 6–5 тысячелетий до н. э., состоявшей из небольших поселков и святилищ, к 4 тысячелетию до н. э. в Средней Азии появляется несколько крупных городищ. Это Алтын-депе, Геоксюр, Намазга… Они занимают по 10–15 гектаров, а площадь Алтын-депе превышает 25 гектаров. Само Алтынское городище было обнесено стеной из сырцового кирпича с бастионами-пилястрами. Иногда, как в Геоксюре, вокруг крупного городища было несколько мелких поселений, что говорит о существовании не просто самостоятельного полиса, но уже княжества, так как подчиненность поселений центру («стольному граду») в данной обстановке очевидна.

К 4 тысячелетию до н. э. погребения делились на богатые и бедные. Но настоящих княжеских курганных могильников со всей атрибутикой князей-русов мы пока не встречаем. Хотя в захоронениях нашли терракотовые фигурки воинов в шлемах, что говорит о наличии дружинно-княжеского культа. Да и характер оборонительных сооружений (еще не замки-крепости троянского типа, но уже укрепленные городища) говорит о том, что русы Северного Причерноморья и Предкавказья (русы-катакомбники) внесли свою лепту в традиции местных родов суперэтноса. Лепта иных родов, в частности индостанских (печати со свастиками, писцовые палочки из слоновой кости и прочий инвентарь), подтверждает, что связи с южными родами русов поддерживались постоянно и дорога на юг была известна. А дорога на север?

Для русов-среднеазиатов, русов-шейтунцев и постшейтунцев характерны фигурки сидящей Лады-Роды, иногда с налепленными косами. В этих фигурках отчетливо видно смешение канона (массивные мезолитические Лады) и неоканона (стройные неоэнеолитические Лады-Роды). Керамика украшена отчетливыми крестами, крестовыми и свастичными узорами. В городище Саппали (Аму-Дарья) наряду с прочими характерными изделиями быта русов в крепости площадью десять тысяч квадратных метров были найдены печати с соколом-рарогом — это несомненный и очевидный княжеский знак русов. Такая печать, крестовики, свастики выглядели бы вполне естественно в любом скандинавском или славянском погребении русов. Но это не экспорт с севера. Это одна культура, одна традиция.

Традиции суперэтноса соблюдаются, в этом нет ничего удивительного, русы Намазги, Алтына, Геоксюра, Кара-депе, Саппали, Анау — прямые потомки русов-шейтунцев и пришлых русов-индоевропейцев нескольких последовательных волн-выселков. Наш вывод подтверждает и микролитический инвентарь (большей частью уже не инструментарный, а сакрально-ритуальный). Как мы знаем, микролиты — это признак индоевропейцев.

При этом мы должны помнить, что монголоидного элемента в Средней Азии той эпохи практически не ощущалось. Население было европеоидным, с переходом из бореальной стадии в индоевропейскую — по мере прибытия все новых родов-выселков из южнорусских степей. Даже раннеуральские этносы (прототюрки) к 4 тысячелетию до н. э. еще не добрались до этих мест, не привнесли и самой малой монглоидности.

В 3 тысячелетии до н. э. в регионе (Южная Туркмения) остается только два крупных городища-княжества: Алтын-депе и Намазга. Причем если Намазга остается городом в полном смысле этого слова, с кварталами ремесленников, земледельцев, воинов, знати, жрецов-волхвов, торговцев, то Алтын-депе превращается в храмовый город, где храм-святилище, культовый квартал и терема князя-жреца занимают весь центр. В этот город, вне сомнений, стекалось множество русов-паломников со всей Средней Азии, и не одни они… И что интересно, не только земледельческие традиции русов Алтына и Намазги были родственны традициям месопотамских русов и шумеров (гибридные русы, на последних стадиях самостоятельный этнос), но и знаменитое Алтынское ступенчатое святилище было очень близко по канонам построения храмам-зиккуратам Шумера (Су-Мира — Все-Мира).

В начале 2 тысячелетия до н. э. Алтын-депе и Намазга приходят в запустение. Археологи считают, что население этих городов постепенно переходит в дельту Мургаба и прослеживается позже в Маргиане и Бактрии. Есть веское предположение (В. И. Щербаков), что часть среднеазиатских родов (а это и есть Шейтунская культура близ Ашхабада-Асгарда) переселяется в Скандинавию. Такое переселение могло быть раньше, в 3 тысячелетии до н. э. (с учетом времени пути). На наш взгляд, русы-шейтунцы вполне могли дойти до Скандинавии и положить начало русам-скандинавам и отчасти русо-«скандинавской» мифологии14. Но только совместно с родами русов-катакомбников и, шире, русов ярко выраженного дружинно-княжеского культа, то есть русов-индоевропейцев южнорусских степей Северного Причерноморья. А данное смешение очевидно. Недаром сами русы-скандинавы вспоминали, что их предки, ведомые Одином, прошли через Великую Свитьод (Скифию).

В. И. Щербаков в своем исследовании «Асгард — город богов» (М.: Гранд-Фаир, 2000) приходит к интересному выводу, что предки скандинавов первоначально приходят в Среднюю Азию из юго-западной Монголии, оттуда, где обнаружены древние руны. Это безусловно верно. И это связано прежде всего именно с протоскифосибирским миром, то есть с русами-европеоидами, которые населяли огромную по протяженности лесостепную полосу от Черного моря до Саян, включая и юго-западную Монголию. Но понятие «приходят» не совсем точное. Русы населяли эти пространства, это был ареал их обитания. Протоскифосибирцы, как позже и скифы, вели полукочевой образ жизни. Но они не были кочевниками в прямом смысле этого слова. Больше всего они были похожи на казачество, на большие роды воинов-земледельцев и скотоводов, которые после истощения земель снимались с них и переходили на новые. Русы-протоскифы вели производящий образ хозяйствования. А не потребляющий, как кочевые орды степняков. Они не были разбойниками и грабителями. И они не слонялись бесцельно по огромным просторам скифосибирского мира. Их передвижение было медленным и целенаправленным. Поэтому трудно предположить, что протоскифы, предки скандинавов, вышли из Монголии и через Среднюю Азию, через земли будущей Руси пришли в Скандинавию. Нет, просто русы, расселяющиеся из одних «центральных областей» (Северное Причерноморье — Средняя Азия), несли одни и те же традиции, в том числе и «звериный стиль», и княжеско-дружинный (казачий) уклад, и руны. А древнейшие руны скандинавов, по мнению лингвистов, не переводятся при посредстве новых языков «германской группы», в том числе шведского и норвежского. Эти исходные руны — современники протоскифов, русов-индоевропейцев.

 

 

Протоскифы и скифы вели именно «казачий» образ жизни. Тут уместно сказать, что Геродотово деление скифов на «царских скифов» и «скифов-пахарей» неуместно. Геродот собирал сведения, но еще не обладал научным механизмом для их анализа — он просто повторял то, что ему сообщали. Протоскифы, как позже скифы, скандинавы-«норманны» и казаки, были в первую очередь созидателями. Они обрабатывали землю, собирали урожай и разводили крупный рогатый скот. Но в «межсезонье» молодежи и здоровым зрелым мужчинам, «охотникам», дозволялось собираться в ватаги-дружины и отправляться «на поиски удачи», как позже говорили казаки — «за зипунами». Это был не разбой, а молодечество, воинская удаль, риск. Потому что «охотники» уходили далеко от своих сидящих на земле родов-общин, уходили в чужую землю: на конях ли, как скифы, на драккарах-ладьях, как викинги, или на «чайках», как казаки. Одни (скифы) ходили в Грецию, Малую Азию, в Китай, Персию, другие (викинги) — в Британию, Францию, на Сицилию (на Русь русы-викинги в набеги не ходили, Русь — своя, родовая земля, Руси русы-викинги служили-верно, получая за службу заслуженную плату), а третьи (казаки) — «бегали» в Туретчину, на Волгу, за Урал («за Камень»), на Кавказ.

Корреспонденты Геродота, видевшие дружины-ватаги гулевых скифов с их размахом, удалью и княжеско-воинским урядом, принимали их за особых «царских скифов», живущих только мечом и копьем. А сами роды, из которых «вышла погулять» родовая молодежь, воспринимались «землепашцами». Но мы знаем, что каждый лихой «викинг-норманн», самый удалой «берсерк» всегда мечтали скопить добра и осесть на земле в своем роду, своей общине, своем вике. Такая же психология была и у казака. Даже из самых «гулевых сечей» (Запорожская Сечь) казаки возвращались в свои селения, станицы, возвращались к земле. Русы-протоскифы и русы-скифы не исключение. Более того, они обязаны были приносить «добычу» или «зипуны» в род-общину, чтобы сменить копье и меч на соху, плуг. Но когда земля переставала давать урожаи, «родить», крупный протоскифосибирский род-племя собирался, укладывался и на больших повозках, запряженных волами, под охраной конных воинов отправлялся на поиски новой земли. Родов-племен было много, потому что периодически большой род давал роды-выселки, отделял семейных сильных мужчин в количестве, достаточном для жизнеобеспечения нового рода и его обороны. Вот таким образом русы протоскифосибирского мира, а затем и скифосибирского мира, бореалы и индоевропейцы доходили и до Монголии, и до Скандинавии. Не было одного рода, который бы ходил туда-сюда. Были разные, но родственные роды.

А города типа Намазги или Алтына создавались на перекрестках путей перемещающихся родов. Города-городища были вехами и вежами, большими весями. Но и они не существовали вечно.

Надо сказать, что уход русов из обжитых городов Средней Азии был связан с приходом южных племен (археологи связывают эти племена с полунегроидным населением Южной Индии). Пришельцы приносят новую «археологическую культуру». Как мы видим, и здесь начинает ощущаться натиск с юга: гибридные предэтносы, увеличиваясь численно, движимые голодом, постепенно внедряются в области цивилизации среднеазиатских родов русов.

Среднеазиатские русы-асы своими родами-выселками вливаются в общие миграционные потоки русов-индоевропейцев. И потому их следы присутствуют и в Скандинавии, и в Монголии, и в долинах Инда и Ганга.

Но все же надо признать, что основная часть переселенцев пришла в Скандинавию во 2–1 тысячелетиях до н. э. И переселенцами этими были индоевропейцы. Этническая история викингов-скандинавов напрямую связана с этногенезом и расселением индоевропейцев. Уместно вспомнить, что последним всплеском большой волны индоевропейского расселения стали готы — несомненные этнические русы, которых «романтическая» немецкая школа, не имея на то ни малейших (подчеркиваю, ни малейших!) оснований приписала к немцам-германцам.

И здесь еще раз надо остановиться на индоевропейской, арийской или, как называют ее немецкие историки, индогерманской, «германской» проблеме.

«Арийская проблема» будоражит умы человечества не первое столетие. Германский научный мир, взлелеянный эпохой романтизма, после открытия общности языков индоевропейской языковой макросемьи тут же объявил исходных ариев «германскими арийцами», саму общность «индогерманской» и принялся сочинять историю о необычайно воинственных и невероятно склонных к порядку «белокурых бестиях», которые на своих быстрых колесницах, в рогатых шлемах и с боевыми топорами в руках бесстрашно и лихо завоевывали страну за страной, народ за народом и повсюду несли культуру, государственность, цивилизацию и свой «новый порядок». Немецкую науку в XIX–XX веках уважали по всему миру, и потому история про германских «бестий и культуртрегеров» повсеместно воспринималась чуть ли не «на ура» и тут же заносилась в учебники, справочники, энциклопедии.

Надо сказать, что у немецких ученых-«романтиков» и их коллег, немецких поэтов, композиторов и литераторов-романтиков, по части написания «германской истории» уже был к тому времени немалый опыт. Именно в эпоху запоздалого «немецкого романтизма» почему-то сразу вдруг в Германии и странах ее влияния начали одна за другой обнаруживаться «хроники», «саги», «эдды» «оды», целые тома «древних германских мифологий» обширного и недюжинного «германского племени». Одновременно и чуть позже писались оперы, романы и поэмы о «зигфридах» и «кольцах нибелунгов», а по всему Рейну «восстанавливались» очень-очень «древние замки»… Открытие «индогерманских белокурых арийцев» оказалось весьма кстати, чтобы переписать историю в очередной раз в интересах очередной усилившейся на момент написания национальной группы. Делали свое дело немцы, как всегда, пунктуально и основательно, сомневаться в их «культуртрегерстве» и глобальной цивилизующей роли «белокурых арийцев» считалось дурным тоном. В подражание немецким поэтам-романтикам уже и русские, и английские, и норвежские, и австрийские (славяне!), и чешские сочинители принялись сочинять толстенные «готические» романы и баллады про «германских благородных рыцарей», про «замки» на Рейне (фактически новоделы), про «походы в Индию, Персию» и дальше… В общем, очередной фальшивый и огромный, как тысячи аэростатов, дутый образ был создан и запущен в свет. И принят на веру абсолютно и полностью. В том числе и восторженной российской (позже советской) интеллигенцией, всегда питавшей к Западу, в частности, к Германии, тайную и неразделенную любовь. Все окончательно уверовали в «немецких арийцев германской нации». Окончательно и бесповоротно.

Потом пришел Гитлер и со своими «Гималаями», «третьим глазом», перетолкованной Блаватской, концлагерями для славян, ошалелым оккультизмом и попыткой продолжения «арийского завоевания неисторических народов белокурыми бестиями» (следуя теории оголтелого русофоба и славянофага Карла Маркса) довел все до полнейшего абсурда.

Гитлер проиграл свой «культуртрегерский индогерманский поход» на «неразумных словен» и далее на Индостан. И этим неприминули воспользоваться заинтересованные круги. Все повернулось на сто восемьдесят градусов, и теперь «фашиствующими недобитками», нацистскими преступниками и расистами объявили не только Гитлера, его соратников-приспешников, эсэсовцев-гестаповцев, солдат-фельдмаршалов, но заодно и чуть ли не самих древних «арийцев» вместе с теми, кто их изучал, кто о них писал (и даже сочинял оперы — пример с Вагнером, чьи оперы запрещены к исполнению в Израиле; Израиль настаивает, чтобы его поддержали и другие страны, но пока к нему по части гонений на «нациствующего» Вагнера и прочих «арийских» ведьм присоединились только США и Англия). Ситуация изменилась.

Историки тут же перестроились, перестали писать об «арийцах» (индоевропейцах) или же стали писать о них между делом и в негативно-ироническом ключе. Проще говоря, в научных и популярных трудах «мудрые и древние семиты» стали еще мудрее и древнее, а арии-индоевропейцы превратились в полных дикарей, разрушающих культурные «цивилизации древности», созданные семитами и «исчезнувшими древними народами». Сами понятия «исчезнувший народ» или, скажем, «доиндоевропейский субстрат», «доиндоевропейцы», стали чрезвычайно удобной разменно-козырной картой в руках историков упомянутых школ: если где-то (помимо отведенных «резерваций» от Дуная до Днепра) вдруг четко проступали следы славян-протославян-русов, «романо-германист», «библеист» вкупе с послевоенными «германо-библеистами» тут же ставили жирный штамп-клише «доиндоевропейцы», «исчезнувший народ» — и «научные дискуссии» немедленно прекращались, оспаривать приговор было бессмысленно. Параллельно создавалась новая терминологическая база, упрочивалось содружество «библеистов» и «германистов», завершался передел между ними «исторического мира».

Потом «ариями-арийцами» вообще стали называть почему-то (видно, чтобы окончательно добить «национал-реваншистов») только индоиранцев! Появились следующие перлы: «Таким образом, к собственно арийским народам могут быть причислены только древние иранцы и индийцы, а к арийским языкам — иранские и индийские»15. То есть в арийском (индоевропейском) происхождении уже отказывалось не только немцам, но и кельтам, романцам, грекам, славянам… Свастика, символ добра и благополучия индоевропейцев (сотен миллионов людей), была объявлена вне закона, а рассуждать на «арийские» темы стало делом опасным…

Потом, когда «германо-фашистская угроза реваншизма» канула в прошлое и главным врагом «цивилизованного мира» вновь стала Россия (СССР), вожжи «индогерманского белокурого арийства» приотпустили — и все вообще смешалось в доме историков романо-германской школы (в том числе и их советских последователей 60–90 гг. XX в.). Индоевропейцы стали частично реабилитированным народом. А их потомков поделили на «чистых» и «нечистых» (при всем кристально-демократическом западном образе мысли). В «чистые» попали немцы, шведы, датчане, англичане, французы, испанцы… то есть германцы и романцы; в «нечистые», разумеется, славяне, и в первую очередь русские… В таком делении, как и обычно, «цивилизованный Запад» поддержала и «отечественная историческая школа» с ее неразделенной любовью.

Почему автор дал столь пространное отступление от темы? Потому что без этого отступления разобраться в том, что написано в научной и популярной литературе про древних индоевропейцев мало- или средне- сведущему человеку абсолютно невозможно, а принимать написанное за правду более чем наивно.

Пример: в упомянутом труде Г. Бонгард-Левина «Индия в древности» после цитаты о том, что, дескать, «к арийским народам могут быть причислены только древние иранцы и индийцы», через два абзаца уже говорится, что «арийскими по происхождению являются имена митаннийских правителей», и там же про большой пласт арийских слов у хеттов, у аккадцев, там же арийскими называются митаннийские боги… и так далее, и тому подобное, и уже возникает мысль, что задача авторов не разложить все по полочкам, а окончательно запутать читателя терминологической (шаманской) путаницей.

А ведь все достаточно просто и понятно.

Индоевропейцы — это искусственный научный термин, созданный кабинетными учеными-лингвистами и принятый на вооружение историками и этнологами. Термин хороший, удачный; по смысловому значению — географический, определяющий области расселения различных групп древних индоевропейцев (или ранних праиндоевропейцев).

Арийцы (арии) — это самоназвание того праэтноса, который научный мир условно называет древними индоевропейцами (праиндоевропейцами). Арийцы (арии) — есть этноним, название народа, этнический термин.

Оба приведенных термина (арийцы-арии и индоевропейцы-праиндоевропейцы) обозначают один и тот же праэтнос, который в своем расчленении породил сначала языковые группы-общности (кельты, романцы, германцы, индоиранцы, славяне…), а затем и народы (русские, немцы, индусы, шведы…).

И это превосходно знают и Г. Бонгард-Левин и тысячи ему подобных «исследователей» индоевропейских древностей. Тем не менее… какой-то незримый «интернациональный» цензор милостиво дозволяет называться арийцами (ариями) только иранцам и индусам, да и то лишь древним. А русским, балтам, полякам, шведам, венедам-вандалам, готам, пруссам и т. д. с их сплошь арийскими исходными именами и значительно большим «арийским лексическим пластом», чем у митаннийцев, скажем, или аккадцев, запрещает называться арийцами-ариями. Это столь же вненаучно и нелепо, как, например, если бы мы запретили арабам и евреям называться семитами, оставив это право только за древними амореями и арамеями.

 

 

Но не будем слишком много времени уделять официозной политической «индоевропеистике», умело направляемой умелыми «исследователями» в нужное русло в соответствии с «духом эпохи» и «общечеловеческими стандартами» прогрессирующего глобализма. Придворные хроники пишутся и теперь. Они просто стали древнее и глобальнее. А их составители еще беспринципней. Это был только пример того, что далеко не все, публикуемое в «научной печати», есть постулаты реальной, подлинной истории.

Но это не значит, что каких-то исходных основ нет вообще.

Они есть. И они в том, что предки всех индоевропейских народов — индоевропейцы (праиндоевропейцы или ранние индоевропейцы), они же арийцы-арии. И еще в том, что индоевропейцы-арии имели свою прародину, свой язык, своих богов, а следовательно, свою мифологию и свои традиции. И еще в том, что делить индоевропейцев-ариев и их потомков на «чистых» и «нечистых», на «арийцев» и «неарийцев» никому не дано права — это и есть натуральный фашизм, расизм и нацизм.

Предками русов-викингов, русов-скандинавов V–XII веков н. э. были русы-индоевропейцы южнорусских степей Северного Причерноморья и Северного Кавказа. Из этого огромного арийского горнила, великой вторичной Прародины, теснейшим образом связанной со скифо-сибирским миром русов-праиндоевропейцев, вышли не одни скандинавы. И здесь мы четко пролеживаем связь между Тацитововыми «Скифией» и «Германией». Связь эта неразрывна и исходна. Сам Корнелий Тацит в своей «Германии» безуспешно пытался определить границу между «германцами» и «скифами», найти разительные отличия между двумя большими этноязыковыми группами на стыке Европы и Азии… и не находил их, отмечая, что традиции и обычаи, облик и прочее так плавно перетекают, что уже трудно отличить одних от других…16

И это на самом деле так, и «скифы» и «германцы» были русами-европеоидами. Ни во времена Тацита, ни ранее на тысячелетия в описываемых им краях, в том числе и в Скифии, привычных нам «южных народов», прежде всего монголоидных, еще не было. Этническая карта тогда