Рождение Бхишмы и его ужасный обет

Меж тем единственный сын Шантану – Деваврата – заботами своей матери превратился в необыкновенного отрока, такого же поразительно красивого, как сам Шантану. По правде сказать, он был ровней своему отцу во всем – в безукоризненном поведении, практических способностях и искренней преданности духовному знанию. На самом деле сын Ганги был одним из Васу, родившимся в человеческом обличии; и он легко освоил воинскую науку, овладев всеми видами земного и небесного оружия. Он обладал величайшей силой, энергией и смелостью и проявлял особое умение в битве на колесницах.

Однажды царь Шантану прогуливался по берегу Ганги, охотясь за дичью, когда вдруг заметил, что в реке очень мало воды. Шантану удивился, почему так вдруг обмелела священная Ганга, и стал оглядываться, пытаясь понять причину, – и тут вдруг увидел прекрасного мальчика, чересчур большого для его возраста, с мощным телосложением. Мальчик пользовался небесным оружием с таким искусством, будто был самим Индрой, и своими могучими стрелами остановил течение всей Ганги.

Увидев, что мальчик совершенно остановил великую реку своими острыми, великолепного изготовления, стрелами, царь был поражен, ибо это был сверхчеловеческий подвиг, достойный самого Индры. Разумеется, отрок был собственным сыном Шантану, но так как мудрый царь видел его лишь однажды, сразу же после родов, он слишком плохо помнил своего сына, чтобы узнать его.

Увидев отца, воспользовавшись своей магической способностью, мальчик быстро исчез. Это необычное исчезновение навело Шантану на подозрение, что это его собственный сын, и он воззвал к Ганге Деви:

– Покажи мне его.

И тут перед царем, во всей своей красоте, предстала Ганга, она держала за руку прекрасно одетого мальчика. Сама Ганга, одетая в безупречное одеяние, была богато украшена драгоценностями. Хотя царь и прожил с ней достаточно долго, узнать ее было почти невозможно.

Ганга сказала:

– О царь, вот восьмой сын, порожденный тобой. О тигр среди людей, прошу тебя, возьми его с собой. Твой могущественный сын учился у самого Васиштхи и усвоил Веды со всеми их дополнениями. Он в совершенстве владеет разными видами оружия, в частности, он великолепный лучник, равный в сражении самому Индре, и уважаемый богами, как и демонами.

Великий мудрец Шукра овладел многими ведическими священными писаниями, но твой сын знает эти писания полностью. Сына Ангиры чтут и боги и демоны. Но все, что знает в ведической науке этот мальчик, твой великий могучерукий сын полностью постиг во всех тонкостях.

Великопылкий мудрец Парашурама – такой смертоносный боец, что никто даже не смеет приблизиться к нему в битве. Но все виды оружия, какими он владеет, превосходно знает и этот мальчик. Он твой сын, о царь, и я передаю его тебе в руки. Он замечательный боец, но в то же время прекрасно осведомлен в религиозных и мирских делах царя. О доблестный Шантану, отведи этого мальчика к себе домой.

Шри Вайшампаяна сказал:

В ответ на эту просьбу богини Ганги царь взял сверкающего, точно солнце, ребенка, и отправился в столицу. Достигнув своей столицы, пышностью не уступавшей столице Индры, царь Шантану почувствовал, что все его заветные желания осуществились. Всем членам царской семьи он представил своего сына – наследника престола Куру.

Слава сына Шантану быстро росла, своими деяниями он восхищал всю царскую семью, обитателей столицы, отца и все царство. Деваврата, сын Шантану, являл безупречное поведение и строго следовал духовным принципам жизни. Если уж говорить правду, то он превосходил достоинствами отца и в совершенстве умел пользоваться земными и внеземными видами оружия. В нем воплощалось все, чего только мог пожелать видеть царь в своем сыне.

Четыре года счастливо прожил могущественный царь Шантану вместе со своим сыном. И вот однажды, гуляя по берегу Ямуны, царь уловил очень тонкое, почти неописуемое благоухание. Ища, откуда исходит это благоухание, царь бродил по берегу, покуда не увидел выращенную рыбаками молодую девушку. Простая девушка была прекрасна, как небесная богиня.

– Могу я узнать, кто ты такая, девушка? – сказал царь лотосоглазой рыбачке. – К какой семье ты принадлежишь? И что ты здесь делаешь?

– Я дочь рыбака, – ответила она, – и мой отец – повелитель рыбаков. Он очень хороший человек и по его велению я работаю паромщицей, перевожу желающих на ту сторону Ямуны.

Восхищенный красотой, милым нравом девушки, чье тело благоухало, точно принадлежало богине, царь Шантану сильно возжелал ее. Он сразу же пошел к ее отцу и попросил выдать за него девушку.

– В тот день, когда родилась моя дочь, – сказал предводитель рыбаков, – я уже знал, что в один прекрасный день выдам эту красавицу за достойного человека. Однако у меня есть одно заветное желание, о почтеннейший царь, и если ты впрямь полюбил мою дочь и хочешь сочетаться с ней религиозным браком, дозволь мне высказать это заветное желание. Ты святой царь, всегда говорящий правду, и я поверю твоему слову. Если ты согласишься выполнить мое желание, на этом условии я, конечно, соглашусь выдать за тебя дочь, ибо мне никогда не найти для нее лучшего мужа.

Шантану сказал:

– Дорогой рыбак, сперва я должен выслушать, каково твое желание, потом я уже решу, исполню его или нет. Если в нем нет ничего плохого, я исполню его, но я никогда не стану делать того, чего не следует делать.

Рыбак сказал:

– Почтеннейший царь, если у моей дочери родится сын, именно он должен стать наследником трона.

Шри Вайшампаяна сказал:

Шантану, хотя все его тело и пылало желанием, не мог принять условие рыбака. [Шантану уже обещал трон сыну, и не мог нарушить свое слово, тем более данное любимому сыну Деваврате.]

Думая лишь о молодой рыбачке, властитель земли вернулся обратно в Хастинапур, не в силах подавить терзающее его сердце горе. После этого случая Деваврата заметил, что царь Шантану томится в постоянной тоске и всегда о чем-то сосредоточенно думает, поэтому он однажды спросил отца:

– Почтеннейший царь, ты принес всевозможные радости и процветание всем земным правителям и их подданным. Почему же сам ты несчастлив, постоянно тоскуешь? Я вижу, что ты все время о чем-то думаешь, о царь, почему бы тебе не поделиться со мной тем, что тебя гнетет?

В ответ на эти [заботливые] слова сына Шантану ответил:

– Да, ты прав, я все время занят своими мыслями. Дело в том, что в нашей великой династии Бхаратов ты мой единственный сын и наследник. Поэтому, дорогой мальчик, я с тревогой думаю об эфемерной природе этого смертного мира.

О сын Ганги, я опасаюсь, как бы нашу семью так или иначе не постигло несчастье. Конечно, ты лучше, чем сто обычных сыновей, и я не могу жениться на другой женщине, не имея на то очень веских оснований. Да благословит тебя Бог, сын, я только хочу, чтобы наша великая семья не исчезла с лица земли. Те, кто знают принципы дхармы, божественного закона, говорят, что иметь одного сына все равно, что не иметь ни одного. Даже исполнение агни-хотры, изучение трех вед, свершение жертвоприношений с раздачей щедрых даров не стоят и шестнадцатой части заслуги, приобретаемой рождением и [воспитанием] хорошего сына. У меня нет ни малейших сомнений по поводу того, насколько важно для людей иметь хороших детей, это в равной мере относится и ко всем другим существам. Таков вечный завет Вед, почерпнутый в величайших священных историях.

Мой сын, ты бесстрашен от природы, не переносишь никаких оскорблений, и твой долг – всегда быть при оружии. [Ибо в любое время дня или ночи люди могут обратиться к тебе за помощь, и ты должен надежно оборонять их от всех нападающих.] Поэтому, мой безгрешный сын, ты можешь погибнуть в сражении. Вот почему мой ум снедают сомнения. Если случится самое худшее, что будет с этой семьей? Вот я и открыл тебе, мой любимый мальчик, истинную причину моих горьких раздумий.

Деваврата был очень умен и, уйдя от отца, он хорошенько все обдумал. Затем, торопливо направившись к старшему советнику царя, искреннему другу отца, Деваврата попросил объяснить ему подлинную причину отцова горя.

Советник, пользовавшийся доверием царя, объяснил благородному царевичу Куру, что произошло на самом деле. Он рассказал о том, как его отец просил руки рыбачки, и о поставленном рыбаком условии. Тогда Деваврата, в сопровождении группы военачальников, сам отправился к рыбаку, чтобы попросить руки его дочери для своего отца, царя Шантану.

Рыбак радушно приветствовал царевича Куру и, надлежащим образом почтив его, обратился к усевшемуся в кругу спутников Деваврате:

– Ты знатный вельможа, достойный представитель своего отца, Шантану. Ты замечательный человек, Деваврата, идеальный сын. Что я могу тебе сказать? Войти в вашу великую семью весьма желательно и очень почетно для любого. Даже сам Индра сожалел бы, упустив такую возможность.

Конечно же, это дитя Сатьявати на самом деле дочь великого царя, равного вам всем своими достоинствами. Моя любимая дочь родилась от его семени. [Мы, рыбаки, просто спасли ее.] Ее настоящий отец, великий царь Васу, много раз хвалил твоего отца Шантану:

– Среди всех правителей мира, – говаривал он, – только Шантану достоин жениться на моей дочери. [Я воспринял слова царя Васу, как заслуживающие полного доверия.] И даже когда небесный мудрец Асита попросил у меня руки дочери, я отклонил предложение этого возвышенного духом мудреца.

И все же, как отец девушки, я должен кое-что сказать. Плохо иметь сильного соперника в этом мире. Так я считаю. Ты неукротимый воитель, Деваврата, и кто бы ни был твоим соперником, будь он гандхарва или асур, не говоря уже о смертном человеке, он не будет знать покоя, если навлечет на себя твой гнев. Мой господин, только одно соображение и заставляет меня медлить с согласием. Я желаю тебе всего наилучшего, но прошу тебя, пойми, что прежде чем выдать дочь замуж, я должен позаботиться о благополучии ее будущего сына.

Сын Ганги мог думать только о счастье отца и, выслушав слова повелителя рыбаков, он тут же, в присутствии внимательно слушающих воинов Куру, ответил:

– Ты честный человек, рыбак, и должен поверить тому, что я тебе скажу. Нет ни одного царя, живого или мертвого, который дерзнул бы принять такой обет. Клянусь, что рожденный от твоей дочери сын будет нашим повелителем и царем. Я отрекаюсь от отцовского трона. Ты не хочешь, чтобы у сына твоей дочери был соперник, его и не будет.

Однако даже эта клятва не убедила рыбака. Стремясь закрепить царство за своим внуком, он вновь сказал Деваврате:

– Будучи достойным представителем своего отца Шантану, венценосца необыкновенного величия, ты наш господин, Деваврата. Ты честный, доброчестивый человек и хорошо знаеь, как справедливо решить это дело. Ты имеешь полное право решать, как должна быть выдана замуж моя дочь. Но я, исполняя свой отцовский долг перед любимой дочерью, должен сказать тебе следующее. О благородный царевич, есть еще одно смущающее меня обстоятельство.

Я знаю, что ты предан справедливости и правде и что клятва, которую ты дал, хлопоча за отца, подкреплена всем твоим возвышенным характером. И все же, мой дорогой царевич, у меня остается одно-единственное сомнение: у тебя самого может еще родиться сын. Это причиняет мне величайшее беспокойство. После того как у тебя родится могущественный сын, это будет вечным источником тревоги для сына моей дочери.

Деваврата был полон решимости обрадовать отца и уже давно поклялся посвятить жизнь неукоснительному исполнению своих религиозных принципов. Поэтому, поняв, чтоЯ останавливает рыбака, он принял следующий обет.

Деваврата сказал:

– О повелитель рыбаков, почтеннейший царь, выслушай то, что ради своего отца я скажу тебе в присутствии всех этих царей. Я уже отрекся от царства отца в пользу твоего внука, а теперь послушай, что я решил относительно своих потомков. С этого дня, о рыбак, я принимаю трудный обет безбрачия. На этой земле у меня не будет ни жены, ни детей, все мои усилия будут направлены на достижение нетленных миров духовного неба.

Шри Вайшампаяна продолжил:

Эти слова преисполнили честного рыбака великой радостью.

– Хорошо, я отдам дочь за твоего отца, – сказал он Деваврате.

В пространстве между небом и землей апсары, сами боги и великие мудрецы излили цветочный дождь и дружно воскликнули:

– Этот человек Бхишма! [Слово "бхишма" означает ужасающий, приняв свой ужасающий обет, сын Шантану из любви к отцу пожертвовал всем, о чем только может мечтать молодой царевич.]

– Бхишма! Бхишма! – в восхищении кричали все. Бхишма же – отныне Деваврата был известен под этим именем – повернулся к прославившейся таким образом Сатьявати и сказал:

– Дорогая мать, сядь на мою колесницу, ибо мой отец ждет и мы должны возвратиться домой.

Сказав это, Бхишма посадил прекрасную девушку на свою колесницу и поехал. Прибыв в Хастинапур, он объяснил все царю Шантану. Сопровождавшие его цари восславили свершенный им, неимоверно трудный подвиг. Собираясь группами или наедине друг с другом, воины Куру восхваляли сына Шантану, повторяя слова богов: "Этот человек Бхишма!"

Сам Шантану был так восхищен трудным подвигом, свершенным ради него сыном, что даровал ему такой необыкновенный дар: Бхишма мог умереть только в тот момент, когда сам того пожелает.

Шри Вайшампаяна продолжил:

После того как закончился царский свадебный обряд, царь Шантану водворил прекрасную новобрачную в своих личных покоях, и через некоторое время у Шантану и Сатьявати родился очень умный и доблестный сын со сверхчеловеческими способностями, которого они нарекли Читрангадой.

Через несколько лет жена могучего Шантану родила ему другого сына-воина – Вичитравирью. Но еще до того, как этот второй сын достиг отрочества, неумолимая сила Времени унесла с собой царя Шантану. Когда Шантану возвратился в небесные миры, Бхишма, с одобрения Сатьявати, возвел на престол Читрангаду.

Читрангада стремился восстановить всевластие династии Куру и с большим мужеством покорил всех других земных царей. Многие без всякого сопротивления признавали себя его вассалами, те же, кто отвечал вызовом на вызов, гибли в сражениях. Венценосец Куру смело провозглашал, что на земле нет никого ему равного, и так могущественен был Читрангада, что он даже мог оспаривать власть богов и демонов.

Был у гандхарвов могущественный царь, которого также звали Читрангадой. [Гандхарвы обычно гораздо сильнее человеческих существ, и царь гандхарвов был разгневан тем, что какой-то человек, пусть и царь, пользуется его именем.] Он бросил вызов сыну Сатьявати, и на поле Курукшетра между властителем гандхарвов и повелителем из гордой династии Куру произошел ужаснейший поединок. Там, на берегу реки Хиранвати, они сражались целых три года. В этом упорнейшем, ожесточеннейшем поединке тучи смертоносных стрел, копий и другого оружия застилали все небо. В конце концов, применив свою превосходящую мистическую силу, царь гандхарвов все же сразил благородного царя Куру. Разделавшись с Читрангадой, властителем Куру, столь искусным во владении луком и стрелами, повелитель гандхарвов вернулся на свою светозарную планету.

После того как этот могущественный тигр среди царей был сражен в единоборстве, Бхишма, сын Шантану, повелел свершить необходимые погребальные обряды. Затем мощнорукий Бхишма возвел на трон Куру ребенка Вичитравирью, еще даже не достигшего телесной зрелости. Вичитравирья просто следовал наставлениям Бхишмы и таким образом правил царством своих предков. Даже в юности он изучал книги мудрости и строго выполнял их предписания. Он с должным почтением относился к Бхишме, сыну Шантану, а Бхишма в свой черед тщательно оберегал юного царевича.

Шри Вайшампаяна продолжил:

О безгрешный царь, Читрангада был мертв, его брат совсем еще дитя, поэтому, с одобрения Сатьявати, государственными делами царства управлял Бхишма. Когда он увидел, что его младший брат достиг отроческой зрелости и выделяется своим умом не только среди сверстников, Бхишма начал подумывать о том, чтобы женить Вичитравирью. И тут он услышал, что три дочери царя Каши, – все три прекрасные, как апсары, будут избирать себе мужей на [устраиваемой с этой целью] сваямваре.

Бхишма был наилучшим из воинов-колесничих, с одобрения Сатьявати он облачился в доспехи и отправился на колеснице в Варанаси, столицу кашийского царства. И кругом сын Шантану видел царей. Они все в приподнятом настроении приехали, чтобы состязаться на сваямваре; увидел Бхишма и трех прелестных молодых сестер, к которым стремились сердца царей.

В то время как объявлялись тысячи имен съехавшихся царей, Бхишма с дерзостью, внушенной сознанием собственной силы, выбрал трех царевен [для своего сводного брата]. Смело посадив девушек на свою колесницу, о царь, Бхишма, наилучший из бойцов, повернулся к правителям земли и голосом, подобным раскатам грома в тучах, объявил:

– Ученые предписывают, чтобы лучшие девушки предлагались как дар достойнейшим мужчинам, созываемым по такому случаю. Этих девушек одевают в самые нарядные платья и украшения, за ними дают богатое приданое. Некоторые родители дают за своими дочерьми отменную корову или быка или деньги, другие родители стараются выдать дочь за могущественного человека, способного надежно ее защитить. А есть мужчины, которые обращаются прямо к красивым женщинам, даже не спрашивая родителей, и ученые приводят примеры, как мужчины добивались желанных им женщин, тайно обнимая их во сне, опьяненных или с помрачившимся рассудком.

Цари и царевичи, однако, склонны восхвалять браки, заключаемые с помощью сваямвары, как мы и видим это сегодня, здесь, и они с большим удовольствием присутствуют на подобных церемониях. Те, кто знают науку государственного управления, утверждают, что венценосец завоевывает самую желанную жену, побеждая других царей в свободном открытом состязании – сваямваре.

О правители земли, сейчас я силой увезу этих молодых девушек. В конце концов они прибыли сюда, готовые избрать самого могущественного из земных царей, а я утверждаю, что именно я самый могущественный. Если хотите, попробуйте остановить меня, и вы увидите, удастся это вам или нет. Я готов сражаться, о земные цари, и я не поверну назад.

Сказав все это собравшимся воинам, среди которых был и отец девушек [царь Каши], могучий Бхишма из династии Куру устроил в безопасном месте трех прелестных царевен на своей колеснице. Обратившись к ним с добрыми приветственными словами, он тронул коней.

Цари тотчас же вскочили на ноги. Заскрежетав зубами и поджав губы, они с невообразимой яростью схватились за оружие. Отбросив свои бесценные церемониальные украшения, торопливо надели доспехи. Кругом царило полное смятение. Схватив свои сверкающие, богато изукрашенные щиты, воины бегали во всех направлениях, и их сияющие, украшенные драгоценными камнями доспехи, сшибаясь, вспыхивали с яркостью сталкивающихся звезд. Со сдвинутыми в негодовании бровями и багровыми от ярости глазами они собирались с силами перед битвой.

Вооруженные всеми видами оружия отважные цари вскочили на свои прекрасные колесницы, в которые их возницы запрягли породистых коней, так и рвавшихся в битву. Размахивая оружием, они помчались вдогонку за повелителем Куру, и через несколько мгновений завязалось шумное ожесточенное сражение меж многочисленными царями и Бхишмой.

Нападающие цари одновременно пустили в Бхишму десять тысяч стрел, но он сшиб все эти смертоносные стрелы на лету, ни одна не достигла своей цели. Затем все цари окружили Бхишму и стали поливать его безжалостным дождем стрел, как ливень неутомимо сечет гору. Но Бхишма останавливал все стрелы своими собственными.

Затем сын Шантану перешел в нападение, побивая каждыми тремя стрелами тысячи вражеских царей. Видя сверхчеловеческие подвиги Бхишмы: его [необыкновенную] ловкость, искусство самообороны, другие воины-колесничие, хотя и будучи врагами, не могли не воздать ему должное, ибо Бхишма был поистине блистательным воителем. Сам целый и невредимый, он наносил вражеским царям тяжелые потери, и те вскоре вынуждены были признать свое поражение. Одержав полную победу в сражении, Бхишма вместе с молодыми девственными царевнами отправился в древнюю столицу Бхаратов.

Когда колесница катилась по дороге, на нее напал внезапно сзади молодой царь Шальва, считавшийся превосходным воином-колесничим. Его нападение походило на нападение разъяренного слона, который, разгоряченный страстью, в борьбе за слониху, всаживает свои клыки в бедра другого слона.

– Остановись! Остановись, похититель женщин! – дрожа от негодования, кричал могучий царь.

Бхишма был сущим тигром в человеческом облике, и в гневе он мог сокрушить любого врага. Услышав оскорбительные слова Шальва-раджи, он воспылал жгучей, как бездымное пламя, яростью.

"Это дело будет решено по кодексу воинской чести", – подумал он, не испытывая ни страха, ни хотя бы замешательства. В холодной ярости прославленный воин-колесничий развернул свою колесницу.

Все враждебные цари уже стали было разъезжаться, но когда Шальва вдруг атаковал Бхишму и Бхишма развернул колесницу, цари вернулись обратно, чтобы полюбоваться зрелищем начинающейся схватки. Бхишма и Шальва ревели, как слоны, яростно сражающиеся за желанную обоим слониху. Оба были чрезвычайно могучи и неистово атаковали друг друга.

Шальва-раджа, вызывавший всеобщее восхищение среди мужчин, направил в божественного сына Шантану сотни и тысячи стрел. И видя, что Бхишма первый подвергся грозному нападению, изумленные цари разразились восторженными криками, прославляя воинское искусство Шальвы. Быстрота, с которой действовали его руки, наполнила сердца царей трепетом восхищения, и они всячески превозносили Шальву.

Бхишма, однако, привык побеждать, и когда он услышал, как цари превозносят Шальву, рассерженный сын Шантану крикнул своему врагу:

– Стой! Стой на месте, и мы поглядим [кто чего стоит]!

– Отвези меня к этому царю, – велел Бхишма своему вознице, – и я расправлюсь с ним, как могучий Гаруда с какой-нибудь простой змеей!

Повелитель Куру тотчас пустил в ход оружие Варуна, и все четыре небесных коня Шальвы оказались в трудном положении. Когда Шальва попробовал ответить нападением на нападение, царевич Куру нанес смертельный удар вознице Шальвы. Затем, применив особое оружие, Бхишма, этот тигр среди царей, разом убил всех четырех боевых коней Шальвы.

Так Бхишма, сын Шантану, нанес поражение молодому Шальве в схватке из-за царевен. Однако Бхишма решил пощадить его жизнь, и Шальва, повелитель царей, живой вернулся в свою столицу. И все цари, собиравшиеся на сваямвару, также разъехались по своим царствам.

Бхишма показал себя наилучшим из всех воинов, и теперь молодые царевны должны были породниться с великим Домом Куру. Он снова направился в столицу Куру, Хастинапур, где его ожидал царь Куру. Ехал он, не останавливаясь, переправляясь через чудесные реки, минуя леса, переезжая через покрытые различными деревьями горы.

Сам оставшись целым и невредимым, Бхишма покарал в сражении своих врагов, ибо как божественный Васу в человеческом облике, рожденный во чреве Ганги, он обладал неизмеримой силой. Свершив свои сверхчеловеческие подвиги, он с надлежащим почтением привез домой прекрасных кашийских царевен.

Бхишма был безупречно праведным человеком. По дороге в баснословную страну Куру, он обращался с молодыми девушками как со своими снохами или младшими сестрами, а иногда и как с собственными дочерьми. Все девушки были наделены необыкновенными достоинствами, и при их похищении Бхишма проявил величайшую отвагу.

Прибыв в Хастинапур, он церемонно представил трех сестер своему младшему брату Вичитравирье. Бхишма неукоснительно следовал заповедям дхармы, нравственным и духовным принципам, соблюдать которые предписывалось всем просвещенным людям. В соответствии с дхармой, он свершил сверхчеловеческий подвиг ради своего брата Вичитравирьи. Вместе со своей мачехой Сатьявати ученый Бхишма уже хотел устроить свадьбу брата и дочерей царя Каши, когда старшая дочь, целомудренная Амба, сказала:

– Еще ранее я мысленно приняла царя Шальву как своего мужа, и он принял меня. Мой отец также хотел, чтобы мы поженились. Во время сваямвары я должна была избрать Шальву своим мужем. Ты знаешь заповеди дхармы, Бхишма, а теперь ты также знаешь мое положение, поступи же честно и достойно.

Так сказала царевна Каши сидевшему среди ученых брахманов Бхишме, и Бхишма начал размышлять по этому поводу. "Хотя я и захватил трех царевен в согласии с кодексом воинской чести, – думал он, – старшая принцесса уже сговорена с другим человеком. И на словах и в мыслях она связала свою судьбу с другим человеком".

Бхишма знал заповеди дхармы и, посоветовавшись со знатоками Вед, брахманами, разрешил Амбе, старшей дочери царя Каши, возвратиться к своему избраннику. Затем он представил двух младших сестер – Амбику и Амбалику, своему младшему брату Вичитравирье, и они поженились в соответствии с ведическими принципами.

Гордый своей силой и красотой, Вичитравирья сочетался с ними священным браком и, до сих пор всецело преданный добродетели, стал наслаждаться радостями женской любви. Обе его жены были темносмуглыми, с золотистым отливом кожи, со статными, словно изваянными фигурами и шелковистыми вьющимися волосами. Их темноалые ногти были длинных, изящных очертаний, а их бедра и груди отличались красотой формы и приятной полнотой. Убежденные, что им достался достойный муж, они обожали кроткого Вичитравирью. Царь Куру был и в самом деле красив, как оба небесных Ашвина, и обладал божественной мощью и осанкой. Столь [неотразимо] привлекателен был Вичитравирья, что пробуждал романтические мечты почти во всех женщинах, что его видели.

Но на седьмом году женитьбы, в самом расцвете молодости, Вичитравирью поразила смертельная чахотка. Его родственники и друзья отчаянно боролись за его жизнь, призывая самых искусных и заслуживающих доверия лекарей. Но с той же неотвратимостью, с какой садится солнце, Вичитравирья постепенно угасал и наконец отправился в обитель Ямы, бога смерти.

С помощью лучших жрецов Куру, все время советуясь с Сатьявати, убитый горем сын Ганги тщательно позаботился о проведении всех погребальных обрядов.

Шри Вайшампаяна продолжил:

Горько скорбя об умерших сыновьях, Сатьявати вместе с двумя невестками принимала участие в проведении заупокойных обрядов. Но даже и в глубоком горе эта рассудительная женщина глубоко обдумывала необходимость продолжения династийной линии своего отца и Шантану, и размышляла, какие религиозные принципы лучше всего соблюсти.

[Как царица Куру, Сатьявати прожила всю свою взрослую жизнь рядом с повелителем мира. Старейшины Куру считали своей повседневной обязанностью поддерживать справедливость и религиозную свободу для всего человечества, они постоянно заботились о процветании и счастье всего мира. Так верны были Куру своему важному долгу, что даже в мыслях не могли допустить прекращения династии. И вот страна оказалась без правителя. Вновь и вновь обдумывала положение скорбящая Сатьявати. Оставался только Бхишма, никого больше не было.

И тогда Сатьявати сказала сыну Ганги:

– Твой прославленный отец, царь Шантану, всегда был верен религиозным принципам, и так как его нет с нами, на тебя ложится обязанность осуществлять поминальные жертвоприношения, поддерживать добрую слову твоего отца и заботиться о продолжении его рода.

Несомненно, что вершащий благие деяния вознесется на высокие планеты и что честность ведет к долголетию, столь же несомненно, что ты средоточие истинной добродетели, дхармы. Ты знаешь, как различать добро и зло, и ты понимаешь дхарму полностью, со всеми ее тончайшими особенностями. Ты изучил так много священных откровений и целиком постиг Веды. Я вижу по твоим делам, что своей решимостью следовать законам Божиим, стремлением помогать нашей семье и находчивостью в трудные времена ты напоминаешь небесных мудрецов Шукру и Ангиру.

Отныне вся наша надежда на тебя, о всеправедный, я хочу призвать тебя к исполнению важнейшего долга. Выслушай меня и сделай то, о чем я тебя попрошу. Мой бедный сын Вичитравирья был твоим братом. Он был очень дорог тебе, этот могущественный человек. Совсем еще юным, даже не успев стать отцом, он вознесся на небесные планеты. Две его царицы, целомудренные дочери царя Каши, все еще молоды и прекрасны, и обе очень хотят иметь сыновей. О Бхишма! Прошу тебя: даруй каждой по сыну, чтобы наша семья продолжала свое существование. О великий муж! Внемли моим наставлениям и поступи как должно. Ты должен воссесть на царский престол. Только ты можешь править от лица династии Бхаратов. Прими этих двух женищин в соответствии с религиозными принципами. Не навлекай беду на наших предков.

Не только Сатьявати, могущественная мать-царица, но и все близкие друзья и советники Бхишмы настаивали, чтобы он воссел на трон Куру и продолжил род Куру. Терпеливо выслушав их доводы, боголюбивый Бхишма ответил:

– Моя дорогая мать, то, что ты говоришь, несомненно является важнейшим религиозным принципом, но ты ведь знаешь, что я поклялся не иметь детей. Знаешь ты также, что эту клятву я принес ради тебя. Таково было пожелание твоего отца, которое ты тоже поддерживала. И теперь, Сатьявати, я могу только повторить свое обещание.

Можно отречься от вселенной, от царствования среди богов, но нельзя отречься от свободно, без всякого принуждения данного слова чести. Земля может утратить свое благоухание, вода – свой вкус, свет – способность делать все зримым, воздух – способность делать все осязаемым. Солнце может перестать сиять, и луна – изливать прохладные лучи. Царь богов может лишиться своей доблести, а царь дхармы отвергнуть саму дхарму, но я ни в коем случае не могу отречься от своего нерушимого слова.

Выслушав могущественного Бхишму, Сатьявати, которая любила его как собственного сына, сказала:

– Я знаю решимость, с какою ты держишь слово. Эта решимость столь велика, что при желании ты мог бы создать еще одну вселенную с верхними, средними и нижними планетами. Я также знаю, что ты дал свое обещание ради меня. Но ты должен понимать, что в чрезвычайных обстоятельствах существуют свои особые правила. Ты несешь на себе бремя ответственности за наше семейство. Ты должен заботиться о том, чтобы династия твоих предков не перестала существовать, как и само Добро. Ты должен радовать своими поступками самых дорогих друзей.

Горестно скорбя об умерших сыновьях, Сатьявати, в своем отчаянии, пыталась убедить Бхишму отречься от своей священной клятвы. Наконец, Бхишма сказал:

– Дорогая царица, попытайся понять: ты хочешь попрать все наши священные принципы. Для человека царского происхождения, кшатрия, не слишком похвально отказываться от своих религиозных принципов. Лучше я объясню тебе, каким образом можно обеспечить продолжение рода Шантану, следуя истинным религиозным принципам, предусмотренным для людей царской крови. Моя дорогая царица, принимая во внимание истинные обычаи этого мира, с помощью ученых жрецов, которые знают, как достигать мирского и духовного благополучия в чрезвычайных обстоятельствах, постарайся претворить в жизнь эти принципы, о которых я тебе расскажу.

Бхишма продолжил:

– О прославленная госпожа, сын Джамадагни, Господь Парашурама, был глубоко возмущен убийством отца и, объятый ужасающей яростью, Он убил повелителя хайхаев и отсек у Арджуны всю его тысячу рук. Затем, снова взяв лук, Он начал объезжать землю на Своей победоносной колеснице, истребляя царское сословие Своим ужасным оружием.

[Двадцать один раз жестокие венценосцы пытались поработить землю.] И двадцать один раз великий духом Парашурама пускал в ход все Свое оружие, стирая с лица земли всех царей-кшатриев. После этого [чтобы возродить царское сословие] все женщины-кшатрийки соединились со строгими [в своих воззрениях], обуздавшими свои чувства брахманами, и от этого союза родились дети. Веды говорят, что отцом сына считается тот, кто первый женился на его матери. [Таким образом сыновья, порожденные отцами-брахманами, все равно принадлежали к царскому сословию, считаясь сыновьями убитых отцов-воинов.] Так женщины царской крови, памятуя об этом священном законе, путем соединения с брахманами, блюдя верность своему долгу, смогли на глазах у мира восстановить царское сословие.

Был также весьма ученый мудрец Утатхья, женатый на высокоуважаемой Мамате. Однажды младший брат Утатхьи, могущественнейший жрец богов Брихаспати почувствовал к ней сильное влечение, но когда он стал просить ее о близости, она ответила своему красноречивому зятю:

– Я уже ношу в своем чреве ребенка от твоего старшего брата, воздержись от своего намерения. Этот сын Утатхьи, о благородный Брихаспати, находясь там, уже изучил Веду с шестью ее ответвлениями. Ты не должен зря расходовать свое семя, поэтому, повторяю, воздержись.

Невзирая на это возражение Маматы, могучий Брихаспати, не в силах подавить желание, уже не владея своими чувствами, все же соединился с сопротивляющейся невесткой. Когда он испустил семя, ребенок во чреве обратился к нему с такими словами:

– Мой дорогой дядя, говорю тебе: тут нет места для нас обоих. Твое семя никогда не должно расточаться попусту, но я попал сюда первый.

Могучий мудрец Брихаспати был в ярости и проклял все еще находившегося во чреве сына Утатхьи.

– За то, что в такое мгновение, когда все существа должны испытывать блаженство, ты заговорил со мной, ты надолго погрузишься в мрак.

ПроЯклятый прославленным провидцем Брихаспати, мудрец родился слепцом. Поэтому его назвали Диргхатамой, "Долгим мраком", однако своей [духовной] силой он был равен Брихаспати и пользовался заслуженной славой. Чтобы продлить род отца, святой Диргхатама породил несколько сыновей, первым из которых был Гаутама. Но эти сыновья страдали алчностью и помрачением ума, они посадили своего бедного отца на плот и пустили вниз по Ганге.

– На что нужен старый слепец, живущий за наш счет? – сказали безжалостные сыновья и спокойно отправились домой.

Слепой от рождения Диргхатама плыл по бесконечной реке мимо многих городов и деревень, покуда наконец течение не подогнало плот к самому берегу, где его увидел мудрый благочестивый царь по имени Бали, который как раз свершал свое утреннее омовение. Благочестивый царь Бали, всегда преданный правде, вытащил Диргхатаму из реки.

Царь Бали очень хотел иметь хороших детей и, когда он узнал, что слепой старик – великий мудрец Диргхатама, то сказал ему:

– Счастливейший, прошу тебя, породи от моих жен достойных сыновей, сведущих в мирских и духовных делах.

Могучий мудрец согласился на предложение царя. Бали повелел своей жене Судешне соединиться с мудрецом, но когда она узнала, что Диргхатама слеп и стар, она решила не ходить к нему. И вместо себя послала к старому провидцу одну из своих служанок.

В утробе этой служанки доброчестивый мудрец породил одиннадцать сыновей, первым среди которых был Какшиват. Однажды могущественный царь увидел одиннадцать мальчиков, прилежно занимающихся, и спросил у мудреца:

– Это мои сыновья?

– Нет, – ответил великий мудрец, – они мои. Всех этих мальчиков во главе с Какшиватом я породил от служанки. К прискорбию, царица Судешна сочла ниже своего достоинства соединиться со старым слепцом и прислала вместо себя одну из служанок.

Царь Бали снова попросил этого превосходного мудреца подарить ему какого-нибудь необыкновенного сына. Заручившись согласием Диргхатамы, Бали вновь велел Судешне соединиться с мудрецом. На этот раз Диргхатама только притронулся к ее членам и сказал ей:

– У тебя будет могучий сын, всегда говорящий правду.

После этого Судешна произвела на свет и в самом деле необыкновенного сына, который стал святым царем. Звали этого ребенка "Анга", потому что святой породил его прикосновением к членам матери.

Есть в этом мире и другие примеры, когда воины, порожденные брахманами, становились великими лучниками, замечательными знатоками законов Божиих, могучими и отва<