Клайв Баркер «Каньон холодных сердец» 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

Клайв Баркер «Каньон холодных сердец»



 

Флоринда была страстным приверженцем магического правила: «Не существует никакой группы!» Она сообщала его новичкам еще до того, как начинались лекции, и никогда не упускала шанса поразглагольствовать на эту тему. Много раз я слышала, как Карлос уверенно высказывался по этому поводу. Начиная свои публичные выступления, он обычно говорил толпе, окружавшей его:

— Мы — не группа! Концепции «группы» у нас не существует. Несколько человек может пойти вместе в кино, но это бывает редко. — Однако, на протяжении шести лет, начиная со дня моей инициации, я почти каждый вечер ходила с ведьмами в кино и рестораны, а с Карлосом на ланч, и, конечно же у нас были ежедневные групповые занятия. — Мы никогда не встречаемся, — утверждал он, — только время от времени, чтобы поупражняться. Но мы — не друзья.

Мы ничего не знаем о жизни друг друга, мы не живем вместе. У нас нет никакой группы, никаких встреч, никакой иерархии. Мы — незнакомцы, и только легенда дона Хуана соединяет нас. Есть еще Эллис, посмертный дар Ирвина. Я не могу сказать «нет», когда меня просят, — как я могу отказать? — Карлос делал характерный жест, пожимая плечами и растопыривая пальцы.

Было очень интересно наблюдать, как маги лгали или, по их выражению, «утверждали знание, полученное сталкингом», — это было так естественно, так по-человечески, что дух захватывало. В действительности лишь считанные единицы из нас жили отдельно. Флоринда всегда с такой страстью говорила на эту тему в аудитории, что практически переходила на крик: «Все хотят слиться с нами, быть внутри, но нет того, к чему можно присоединиться! Это смешно! Обезьяны всегда ищут место, но мы не обезьяны. Вы — да, но мы — уже нет, мы изменились. Оставьте попытки присоединиться к нам! Нас не существует».

Это блеф, наивный и примитивный миф. Я имею представление о том, как на самом деле Карлос и ведьмы пытались заставить работать свою магию. Необходимо было подтолкнуть учеников к индивидуальным поступкам, одновременно культивируя в них зависть — самое ядовитое из всех чувств, а потом заставить их действовать стаей, худшей, чем самая жестокая банда подростков в средней школе. Кто выживет в этом когнитивном диссонансе, тот, несомненно, сможет выпрыгнуть из своего эго— в этом, я полагаю, состоял план, который руководил их безумным поведением.

Я размышляю и над другой составляющей этой тайной программы. Для нагваля и ведьм не пристало создавать нечто похожее на клуб. Клуб — это часть социального устройства. В своих заявлениях они недвусмысленно утверждали: то, что очевидно для всех, на самом деле не существует, а является сталкингом... В таком контексте, на мой взгляд, это нелепая выдумка служила для каких-то псевдомагических целей, — в данных обстоятельствах объединение было ни к чему. Это культивировало в каждом из нас все самое худшее, и я не знала никого, кто смог бы преодолеть боль, причиненную этим поведением и нереальностью происходящего, — обманом или запугиванием они взращивали другую, темную сторону души, пожирающую человеческие устремления.

Взаимоотношения на семинарах напоминали мне иерархическое деление в рок-н-ролльных тусовках. Я встречалась с музыкантами, потом стала женой одного из них, и мне были хорошо знакомы все их закулисные игры. Более того, я была дочерью знаменитости, хотя писатели думают о себе несколько иначе, чем рок-звезды. В период пика популярности, когда «Книга списков» довольно долго занимала верхние строчки рейтинга бестселлеров по версии «Нью-Йорк тайме», я ходила по книжным магазинам, проталкиваясь через толпы любителей автографов, бывала в гостиных, в которых было полным-полно напыщенных знаменитостей. Меня возили на лимузине туда и сюда, усаживали рядом с известными Авторами, Гигантами издательского бизнеса и Звездами различной величины. Я все это повидала и могу сразу распознать шоу.

Первые два ряда лекционных залов, предназначенных для семинара, были забронированы для НАС, и мы долго усаживались согласно карточкам с именами на каждом сиденье по своей значимости в группе. Заговорить с нами (получить поклон или улыбку) считалось очень важным для любого гостя. Это было очевидно, но, несмотря на это, Карлос писал в своих книгах и неоднократно говорил со сцены и в интервью о том, что выбирает не он, это Дух указывает ему на учеников, находящихся среди гостей в аудитории. Участники семинара периодически оказывались (без объяснения) в передних рядах или на сцене, одетые в соответствующие футболки, тапочки и со стрижками «ежиком». А улыбка, полученная от нагваля, могла означать посвящение! Измерял ли он энергетику тел взглядом а-ля дон Хуан, искал ли связь со своей собственной — кто знает?

Те жаждущие, которые могли бы стать воинами, отводились в сторону. Астрид или я приглашали их на частное занятие, лекцию или даже обед с Каста-недой. Оставшиеся обрекались на трагедию, комедию или преуспевание. Или на все сразу. Возможно, изначально был какой-то план во всем этом балагане, но я так никогда и не смогла распутать этот узел. Я все более и более убеждалась в том, что Карлос делал все так, как оно шло. Это было единственным подходящим объяснением.

Дошло до того, что слушателям семинара сказали, будто ученики «могут считыв ать движение энергии во Вселенной», и большая часть толпы решила, что мы умеем читать мысли. Я тоже было поверила, что у Карлоса, ведьм и трех чакмул есть такие способности, и верила до тех пор, пока у меня не накопилось огромное количество свидетельств противоположного. Возможно, план состоял в том, чтобы с помощью толпы незаметно раздувать угли в гаснущем очаге легенды, или возбуждать у людей зависть к ученикам, доводящую порой до саморазрушения.

Некоторые практикующие преследовали нас и дома, и в офисе, другие задавали принципиальные вопросы и дарили подарки. Вдумчивый целеустремленный ювелир, который знал, что я люблю жемчуг, сделал мне красивое ожерелье и браслет. Астрид велела мне избавиться от них, и я покорно согласилась. Она убеждала меня: «Ты можешь носить драгоценности, полученные только от Него». Часть слушателей избрала тихий и незаметный подход: всегда услужливы, всегда рядом и чуть позади. Существовали добровольцы, бесплатный труд которых мы могли использовать, а для них это был маленький шажок к заветной двери. Это обеспечивало их статус, рассматривалось как оказание чести и частично возмещало высокую стоимость семинаров, потому что им делали скидки и возможность бесплатно питаться. Некоторые семинары стоили тысячу двести долларов в неделю, причем сюда не входило размещение, питание и путешествия. Люди приезжали из Японии, Аргентины, России; их траты были фантастическими. Но возможность увидеть нагваля во плоти было мечтой всей их жизни. Многие потратили десятилетия, следуя предписаниям Кастанеды, долгие годы мечтали о том, что появится шанс увидеть его. А сколько читателей задавались вопросом, существовал ли он вообще, может книги были простой беллетристикой? Для них это было чем-то вроде чуда: увидеть Карлоса Кастанеду во плоти.

Существовал еще обычай представления участников, связанный с созданием очередных мифов. Я в них не участвовала, потому что находилась на неопределенной ступени иерархии. Мне никогда не доводилось появляться на сцене на виду у всех, в интригующей близости от ведьм, что, как я намного позже узнала, было источником множества слухов. На каждом семинаре Флоринда или Муни обычно объявляли участника по имени, тот вставал и делал небольшой поклон под аплодисменты слушателей. «Это Пуна Витли, имеет диплом правоведа (маленький поклон), Ридли Джеймс, дипломированный врач, специалист по изучению семейного насилия (маленький поклон)» и так далее. Все они имели либо ученую степень, либо высокооплачиваемую работу, но эти титулы были фальшивыми, за исключением двух человек. Гвидо действительно был директором, а Саймон — продюсером.

Необходимо было заставить Слушателей в аудитории трепетать— в этом, как я предполагаю, и состоял эффект и сделано это было намеренна Люди, с которыми я говорила, жаловались: «Я снял с карточки сорок пять тысяч долларов, чтобы приехать... Я много работаю, чтобы заработать на жизнь и позволить себе семинары... а рекапитуляция, тенсегрити отнимают так много времени. Не знаю, смогу ли я вернуться в школу, как мне предлагают, и получить степень! А мои дети... Я не знаю, что делать с моими детьми! Как другие люди находят время? Вот вы, например... Хотя у вас нет семьи, и, может быть, вы „непресыщенная»... У вас есть энергия. У меня никогда не будет... ведь я много занимаюсь телодвижениями и сплю меньше. Если бы только нагваль ударил меня между лопаток, как дон Хуан, и произошел бы тот мгновенный взрыв! Боже мой, вам ТАК ПОВЕЗЛО!»

Те из нас, кого не представляли публике, чувствовали себя неуютно. Однажды, после особо пышных представлений я провожала Тайшу до дверей, и Гвидо, с сочувствием заглянув мне в глаза, сказал тихо и грустно: «Ты такая мужественная, Элли». Его любовь пронзила мое сердце и легла в «шкатулку с драгоценностями», которую Карлос называл нашим «альбомом с вырезками о памятных событиях». В ней были свидетельства возвышенных порывов, которые испытал каждый, кто открыт для них. До самого конца я оставалась помощницей Тайши на семинарах, потому что она выбрала меня, а Карлос и Флоринда, видимо, разрешили это. К моему удивлению, они считали, что Тайша слишком много путается под ногами, и решили, что я «единственный ученик, который может с ней управляться» и чье присутствие надолго успокаивает ее. Видя, что я все время с ней, предсказуемые Клод и Була, как и все новички, фактически наплевали на меня. То, что я была вхожа в компанию ведьм, опрокидывало их понимание порядка вещей,— неудачники, как предполагалось, не сопровождают королевских особ. Они не знали, что мне разрешено быть с ведьмами за кулисами. Клод, которую держали в полном неведении относительно моего необычного статуса, вздрагивала, когда видела, что я пользуюсь сотовым телефоном во время семинара. Она догадывалась (вероятно из-за моих уменьшительно-ласкательных слов на испанском), что я говорила с Карлосом, и рычала: «Кто это?» «Горячая линия», —улыбалась я. Она отскакивала, вспыхивая до кончиков ушей, и ее тонкие губы сжимались от гнева.

Я продолжала говорить с посетителями семинаров как завсегдатай, Астрид вела себя так же. Годы спустя я получила трогательные благодарности от людей, с которыми в то время пренебрежительно обходились холодные Пуна и Зуна, высокомерная Тарина, Клод, Патси и Була. Одинаковые стрижки и униформа делали такое обхождение еще более болезненным для аутсайдеров. Они носили одинаковые браслеты с надписью «Из второго внимания», ботинки на тракторной подошве и одинаковые солнцезащитные очки. Но самым ужасным было хихиканье и перешептывание клики. Тот, кого ребенком исключали из школы, не забудет это ужасное чувство аутсайдера. Много позже ко мне пришли нужные слова: «Я была с ними, но не была одной из них». Это был один из самых красивых комплиментов, что подарила мне жизнь.

В течение нескольких лет я работала менеджером книжного магазина и получала от этого огромное удовольствие. В перерывах между семинарами мы торговали со скидкой, это было утомительно и одновременно очень забавно. Мы продавали книги Карлоса, «ручки для рекапитуляции», которые светились в темноте, рюкзачки и футболки с надписями типа: ♦Тенссгрити для каждого энергетического тела» или ♦Самомнение убивает — занимайтесь тенссгрити». Я общалась со множеством людей, выслушивая раздраженные замечания по поводу торговли духовностью. Но мне нравилось организовывать команду, я любила свою работу.

Моя должность забавляла Карлоса. «Ай-ай-ай! — бывало, заходился он в смехе. — Ирвин перевернулся бы в своей могиле, если бы узнал о собственной дочери, о любимой дочурке, что она управляет ма- газином! Магазином эльфа». «Магазином второго внимания», — ласково добавляла Тайша, пытаясь придать моему положению больший статус.

Я до сих пор содрогаюсь, вспоминая атмосферу зависти, мелочности и соперничества, в которой мы находились, хотя Карлос восставал против этого во всех своих книгах. Если бы я видела, что его методы дают результат, и ученики прекращают борьбу за лидерство, то приветствовала бы «Театр жестокости», «Университет жестокой любви» Карлоса Кастанеды как высшее достижение. Вместо этого я видела сокрушение духа, особенно публичным унижением, недоброжелательность, срывы, болезни и мучительные страдания. Многое из того, что заставляло нас страдать, ярко описано в книге Джоэла Крамера и Дианы Олстэд «Записки гуру. Маски авторитарности»:

«Для того чтобы вовлечь в сексуальные отношения одних и отвергнуть других, гуру создает иерархию предпочтений. Обаяние гуру порождает ложное чувство безусловной любви (читай: «магической любви») ко всем ученикам, что является причиной тайной ревности и обид среди его последователей... Гуру гораздо легче извлекать выгоду и сохранять свою власть, если он придерживается целибата или притворяется, что придерживается...

Обет безбрачия меняет отношение к совокуплению, которое наделяется более высоким статусом, чем просто сексуальная близость... Некоторые гуру активно препятствуют рождению детей или разлучают родителей с ними, это делается для того, чтобы ничего не отвлекало от гуру. Чтобы противодействовать влиянию семьи, гуру часто пробуют разорвать связи учеников с их собственными родителями.» Сексуальные отношения с учениками устанавливают иерархию предпочтений, в которой последователи конкурируют за обладание статусом большей привлекательности для гуру Пусть неявно, но это порождает ложь и скрытность среди учеников».

Враждебность в группе, казалось, то развлекала, то злила Карлоса. И трудно было понять, связан ли каким-то образом этот гнев с его прогрессирующей болезнью. Типичный случай его реакции: не удовлетворившись выполнением магических пассов, которые я выполняла, он после яростных нападок сильно ударил меня кулаком в плечо, оставив на этом месте синяк. Мне нельзя было показывать свои чувства, но я не смогла удержаться от слез и заплакала. Карлос остался со мной после занятий и сказал: «Поверь мне, chola, если бы я знал другой способ, я поступил бы иначе, но у меня нет выбора».

Таким же типичным был случай на рождественской вечеринке, под конец которой Карлос вручил кашемировые шарфики всем женщинам, а их было четырнадцать, за исключением меня и Дафны, — он молча обошел нас стороной. Любое проявление чувств послужило бы основанием для серьезного наказания. Мы сохраняли невозмутимое выражение лица, что от нас и требовалось.

Однажды Карлос очень грубо обругал меня, и как только закончились занятия я быстро пошла к своей машине, чтобы никто не видел меня плачущей. Однако Флоринде об этом сообщили, и едва я вошла в свою квартиру, она позвонила.

— Некто, не спрашивай кто, даже не пытайся... Не имеет значения. Что тебе за дело? Один человек сказал, что у тебя было угрюмое выражение лица! Ты что же, хочешь заставить нас пожалеть тебя, задница? Ты что? Плачешь, чтобы разжалобить нас? Бедная крошка! Я знаю, что ты задумала, Эллис И не делай из меня дуру, поверь мне, люди все видят, не думай, что тебе это сойдет с рук. Если ты будешь продолжать в том же духе, назад тебя не позовут! Ты знаешь, какая между нами разница? Ты п...да, а я — нет.

Иногда Флоринда смягчалась и сетовала на тот. беспорядок, который воцарился в группе. Наблюдая за обычной суетой после окончания одного долго- го семинара, она поделилась со мной тем, что находила прискорбным: он поцеловал, он коснулся, он шептал, он ласкал. Никто не обращал внимание на Бесконечное, но все ловили малейшее его движение. Кого он постриг? Кто надел ботинки, которые по статусу соответствовали ведьмам? Кого он пригласил на ланч? У кого чей телефонный номер, у кого есть его домашний номер? Кто пошел в кино с Фло? У кого был обед с суши? Кто отправился поработать в «сад дона Хуана»? Кому дали деньги, одежду, новую машину? Кто получил подарок, который был изношен или использовался одним из них? Кто смотрел видео у Карлоса? С кем он спал последний раз, и как часто?

Иногда Карлос оставлял метки. Однажды мы занимались любовью так неистово, что он до крови искусал мои губы, а потом во второй половине дня отослал меня работать в офис. Я выкрутилась — покрыла губы блеском.

Какое-то время Пуна и я, сдружившись, обменивались техникой китайского массажа, похожего на медицинские банки, при котором оставались следы на шее, напоминающие засосы. Гвидо рассказал мне шесть месяцев спустя, что, увидев мою шею в таком виде, он почувствовал, как «закипает от ревности».

Истории тех, кто жил коммуной, холодили мою кровь. Карлос мог вызвать одну из них для секса, и она в бешеной спешке принимала ванну, молча наряжалась и прихорашивалась, в то время как другие продолжали смотреть видео или обедать. Этим людям на самом деле было плохо. Патси, молодая, шумная, агрессивная аргентинка, делила комнату, в которой был телефон, с Нэнси, интеллигентной итальянкой, напоминающей мне олененка. К моему изумлению, Карлос предпочитал долго и бестолково трепаться по телефону с Патси. Часто она, приняв ванну, уходила. Тогда Нэнси ложилась лицом вниз на кровать, сжимала кулаки и, давясь слезами, пыталась быть «безупречной». Иногда Патси возвращалась с новой безделушкой, но обсуждать чув-ста Нэнси было слишком по-человечески, слишком низко — так поступали люди.

Другая пара — Соня и Астрид. Говорили, что они очень подходили друг другу. Я чувствовала себя с Астрид в безопасности и могла доверить ей свою печаль: Карлос давно избегал прикасаться ко мне за пределами своей спальни, за исключением редких случаев, а я грустила и ревновала. Астрид сказала мне как-то, что «один человек» тоже ужасно страдает: заметив однажды, как Карлос в безумной страсти обнимал меня на улице возле кубинского ресторана, «этот человек» был смущен нашим растрепанным и разгоряченным видом и ушел. Астрид намекала, что источником враждебности Сони ко мне был этот случай, очевидно, он никогда не прикасался к ней «так, как ко мне в тот раз».

 

Однажды я спросила Фло, почему у меня никогда не было пары. Она снисходительно рассмеялась, как будто это было очевидно: «С кем ты могла бы ужиться?» Возможно, это было именно так Я была однолюбкой, и необходимость наблюдать подготовку своей «компаньонки» к бурной экстатической игре с нашим «мужем», заставила бы меня сбежать, или сделать что-то еще. Я часто задавалась вопросом, был ли Карлос на самом деле таким знатоком (хотя его методы были небезупречны), чувствующим пределы всех и каждого, и, подобно иглореф-лексотерапевту, до миллиметра рассчитывающего точку для укола,чтобы не допустить взрыва эго?

e-puzzle.ru

 

Глава12

ЮВЕЛИРНЫЕ БИТВЫ

 

Она пыталась вспомнить, что же она ожидала. Надеялась ли она, что что-то, пусть очень немногое, могло измениться? И не вернуться назад, а измениться к лучшему.

А Л. Баркер «Вовремя»

 

Ни страдания, ни муки, ни магическое разрушение эго — ничто не могло сравниться с «ювелирными войнами». Карлос использовал побрякушки: от граненого циркона до бриллиантов от Тиффани — от дешевых до очень дорогих, для подстрекательства, провокаций и раздувания эго. Это была тактика мастера, выносившая на поверхность все самое худшее в каждом человеке, — «эго-токсины» как будто вскипали. И, по обыкновению, я не видела ничего хорошего в том, что Карлос безрезультатно атаковал чье-то «самомнение». Но, как заметила Муни, он умел наслаждаться настоящим шоу.

Ко времени возобновления знакомства с Карло-сом (это произошло после смерти моего отца), у меня собралась небольшая коллекция драгоценностей: некоторые я купила сама, несколько прекрасных вещей подарили родители. Я заботливо хранила кольцо с темно-красным рубином и алмазами по краям, доставшееся мне от бывшего мужа. В первую нашу встречу Клод заметила рубин и разволновалась:

Кто это тебе подарил?

Наверное, счастливый камень, — предположила Муни, пытаясь скрыть интерес.

— Мой бывший муж, — ответила я, улыбаясь. Рот у Клод перекосило так, как будто она съела что-то гнилое:

— Муж?! Отвратительно! Избавься от этого!

Я спросила Флоринду и Карлоса, как поступить. Украшения, особенно драгоценные камни, подаренные мужчиной в знак так называемой «любви» (люди, считал Карлос, не были способны к настоящим чувствам), воспрещались. И поскольку «не существовало никаких законов в мире магов», мне ежедневно напоминали об этом, так сказать, настойчиво рекомендовали. Карлос велел мне продать кольцо. Предметы, которые я купила сама, надо было пожертвовать ему для очищения и передачи другим женщинам без всяких историй об их происхождении. Флоринда настоятельно советовала: «Если ты когда-либо увидишь одну из своих вещей на ком-то, никогда не говори ни слова. НИКОГДА!» Я обещала и потихоньку стала отдавать свои сокровища, а вредоносное кольцо продала немедленно.

 

На левой руке автора «кольцо внутренней тишины», а на правой — один из последних подарков Карлоса — кольцо, обладающее «огромной силой ци»

 

 

Жемчуг был моим любимым украшением, а сюжет моей первой книги был основан на романтических представлениях о нем. Мать подарила мне прекрасное жемчужное ожерелье, а когда я продала роман, то купила бусы из жемчуга на Таити. Каждый раз, когда я отдавала Карлосу что-то из любимых вещей (по его просьбе передавала драгоценности Флоринде), я надеялась, что ставлю точку. Наконец я показала Флоринде жемчуг, она взглянула на него, затем покачала головой: «Нет. Не надо, Эллис, спрячь. Он слишком красив. Убери его подальше».

Для учениц, которые выросли в достатке, ценили женственность, отказ от украшений считался краям, доставшееся мне от бывшего мужа. В первую нашу встречу Клод заметила рубин и разволновалась:

— Кто это тебе подарил?

— Наверное, счастливый камень, — предположила Муни, пытаясь скрыть интерес.

— Мой бывший муж, — ответила я, улыбаясь. Рот у Клод перекосило так, как будто она съела что-то гнилое:

— Муж?! Отвратительно! Избавься от этого!

Я спросила Флоринду и Карлоса, как поступить. Украшения, особенно драгоценные камни, подаренные мужчиной в знак так называемой «любви» (люди, считал Карлос, не были способны к настоящим чувствам), воспрещались. И поскольку «не существовало никаких законов в мире магов», мне ежедневно напоминали об этом, так сказать, настойчиво рекомендовали. Карлос велел мне продать кольцо. Предметы, которые я купила сама, надо было пожертвовать ему для очищения и передачи другим женщинам без всяких историй об их происхождении. Флоринда настоятельно советовала: «Если ты когда-либо увидишь одну из своих вещей на ком-то, никогда не говори ни слова. НИКОГДА!» Я обещала и потихоньку стала отдавать свои сокровища, а вредоносное кольцо продала немедленно.

 

Автор книги с кулоном, который, как говорил Карлос, символизирует «просвет между мирами», описанный

в его ранних книгах

 

Жемчуг был моим любимым украшением, а сюжет моей первой книги был основан на романтических представлениях о нем. Мать подарила мне прекрасное жемчужное ожерелье, а когда я продала роман, то купила бусы из жемчуга на Таити. Каждый раз, когда я отдавала Карлосу что-то из любимых вещей (по его просьбе передавала драгоценности Флоринде), я надеялась, что ставлю точку. Наконец я показала Флоринде жемчуг, она взглянула на него, затем покачала головой: «Нет. Не надо, Эллис, спрячь. Он слишком красив. Убери его подальше».

Для учениц, которые выросли в достатке, ценили женственность, отказ от украшений считался мощной «магией бездействия». Однако такой аскетический подход продолжался не более трех лет, — когда дырки для сережек в моих ушах заросли, всем новичкам стали дарить изумруды, бриллианты, жемчуг и рубины — целые состояния из старинных драгоценностей и изделий от Тиффани. Иногда Карлос раздавал украшения типа ожерелий из янтаря en masse одновременно пятнадцати женщинам, многозначительно исключая меня. Для некоторых девочек подарками из драгоценностей был отмечен день их прибытия. Карлос предложил одной новой ученице пустую, оплаченную квартиру без телефона, в которой была только шкатулка с драгоценностями. Она сбежала, когда он попытался соблазнить ее.

Был создан особый клуб «зеленых существ» — они носили только зеленый янтарь. По поводу зеленых существ Карлос рассказывал, что за сотню с лишним лет своей жизни дон Хуан только однажды видел человека с «зеленой энергией», и это была Тайша. Ее существо магнетически привлекло к себе подобных ей, и теперь у нас было много «зеленых»: Гвидо, Рамон, Нэнси, Соня и еще несколько человек, которые были на грани «позеленения». Никто толком не знал, что означало быть зеленым. Иногда Карлос намекал, что зеленые более чувствительны или более асоциальны, чем янтарные, — его определения «зелености» были туманным и изменчивым. Зеленые мужчины получали запонки или булавки для галстуков с зеленым янтарем.

Подарками для мужчин были также часы и ножи, преподнесенные к Рождеству или по поводу особых случаев. Мужчина, имеющий статус пониже, получал обычно рубашку или свитер из кашемира. Однажды Гвидо задумчиво обернул канцелярскую резинку вокруг пальца и, щелкнув ею, сказал: «Вот настоящее мужское кольцо».

В придуманном мире Карлоса все это были не просто драгоценности. Это была магия. Большин- ство вещей появлялось со своей легендой — ожерелья или кольца принадлежали ведьмам из книг

Карлоса или какой-нибудь ведьме, о которой никогда прежде не слышали. Муни сказала мне, что она ненавидела «игры с именами», но была очарована легендами украшений и поведала мне историю, как нагваль Хулиан выковал и украсил кольцо для нее. Она изменила историю на следующей неделе: этим кольцом до нее владела легендарная ведьма, которая любила делать покупки. Я вспомнила, как жаловалась и сокрушалась Флоринда: «Так много лжи, что я запуталась!»

 

Считалось, что часть драгоценностей принадлежала дону Хуану или была телепортирована из ВТОРОГО внимания. Карлос хранил сигарную коробку, набитую драгоценными камнями, за унитазным бачком в ванной комнате с магической ванной. Чаще всего он утверждал, что зарыл огромный тайник с драгоценными камнями на заднем дворе. Когда он хотел подарить мне что-то особое, он, не глядя, ковырял палкой в земле. Все, что подцеплялось, энергетически было моим.

Однажды, как вознаграждение за то, что я была гостеприимной хозяйкой для падшего ученика, он одарил меня особенным кольцом. Флоринда наблюдала, как я примеряла его, и сказала предостерегающе: «Оно должно подойти!» Если бы оно не подошло, то это было бы тревожным знаком, означающим, что кольцо будет отнято. Оно выглядело безнадежно большим, но совершенно идеально сидело на сломанном пальце. Карлос ликовал: «Я пошел на задний двор вчера вечером с шестом, чтобы выудить что-нибудь в темноте. Когда я увидел то, что было на конце палки, я сказал себе: „Это кольцо может быть опасным, ведь оно принадлежало ведьме, у которой была огромная сила ци. Нужна огромная энергия, чтобы носить это кольцо!» Но тогда я решил: „К черту! Эллис сможет обращаться с ним! Эллис — персик!»».

Во время семинара для женщин у нас с Карло-сом были особенно романтические вечера. Он подарил мне превосходное кольцо в викторианском стиле — черный оникс, украшенный в центре бриллиантом. Флоринда назвала его «кольцо внутренней тишины». Счастливая, я носила его до последнего дня семинара.

Когда Була увидела его, она с улыбкой потянулась к моей руке. «Наконец, — подумала я, — она собирается прекратить это бесконечное соревнование». Я была удивительно наивной.

— Оно устрашающее, — пробормотала она.

— Оно роскошно, мне оно нравится. Магическая коллекция вообще превосходна, — пошутила я.

Була внезапно превратилась в старую каргу, схватила меня руками за шею, притворяясь, будто душит, и яростно затрясла мою голову.

— У-у-и-и! Я убью тебя, — визжала она.

— Була! — воскликнула я, потрясенная, и потрогала шею, стараясь восстановить дыхание. — Это шутка. Если ты утратишь чувство юмора, у тебя не будет ничего, абсолютно ничего. Почему ты так расстроилась?

Она нахмурилась и зашагала прочь, отвращение исказило черты ее лица. Это было чем-то большим, чем презрение, и хуже, чем плохие манеры, — это была ненависть. Мне всегда было непонятно, чем я могла ее вызвать? Кем я была для этой несчастной женщины? В мире, где открытость во взаимоотношениях почти наверняка заканчивалась изгнанием, я могла только догадываться об этом. Возможно, я заняла ее место? Или Карлос, похвалив меня, возбудил ее ревность и сделал моей соперницей. Кольцо «внутренней тишины» наделало так много шуму, — гораздо больше, чем произвел бы кот, воющий от боли. Я подарила ведьмам свои лучшие драгоценности. Флоринде я отдала свое любимое жемчужное ожерелье. Она сказала, что спала, не снимая его, — так она меня любит. И, несмотря на всю мелочность ведьм, именно Муни переломила традицию и купила мне изящное ожерелье и серьги из лунного камня, когда у меня не было никаких драгоценностей вообще. Она сделала редкий и смелый жест. Я с благодарностью носила эти украшения в течение многих лет.

 

Глава 28



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-07-15; просмотров: 183; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 44.213.80.203 (0.082 с.)