О чеканке монет с заглубленными надписями

 

В XVIII — XIX вв. в России трижды появлялись пробные серебря­ные монеты, у которых часть надписей на аверсе или на реверсе была выполнена не выпуклыми, как обычно, а вдавленными буквами и цифрами. Такой особенностью обладают:

1. Два варианта пробного ефимка 1798 г., отчеканенные с использова­нием двух различных комплектов штемпелей и имеющие заглубленную дату на аверсе и слово "ПРОБА" на реверсе (рис. 1,2).

2. Два варианта пробного рубля 1806 или 1807 г. чеканки (с непол­ным обозначением даты), имеющие заглубленную круговую надпись с обозначением номинала и даты на гербовой стороне, которая на обоих вариантах оттиснута одним и тем же штемпелем (рис. 4, 5).

3. Пробный "константиновский" рубль 1825 г. с заглубленным обозначением номинала на реверсе (рис. 6).

Кроме того, существует антикварная подделка "константиновского" рубля, известная как "рубль Трубецкого", с таким же заглубленным обозначением номинала на реверсе, как у подлинной монеты (рис. 10).

Что касается медных монет, то заглубленные надписи с обозначением номинала на аверсе и даты на реверсе имеют монеты массового выпуска 1867 — 1916 гг. достоинством от пятака до копейки (рис. 11).

Каковы же причины появления на перечисленных монетах заглуб­ленных надписей и какими способами они были выполнены? Прежде чем попытаться ответить на эти вопросы, напомним технологическую цепочку формирования изображений и надписей на монетах массово­го выпуска в конце XVIII — начале XIX в.

Выпуклые изображения различных элементов оформления монеты (портретов, гербов, венков, корон и т. п.), а также букв и цифр над­писей получались на монете оттиском штемпеля, имевшего заглуб­ленное изображение всех перечисленных компонентов. Заглубленное изображение элементов оформления могло вырезаться на штемпеле вручную, но чаще переводилось на него с соответствующих маточников, а буквы и цифры надписей выбивались отдельными пунсонами. Перевод сразу всей надписи на штемпель со специального маточника тогда не практиковался, скорее всего, по следующей причине. Маточ­ники с выпуклым изображением элементов оформления или надпи­сей в массовом производстве могли быть изготовлены только путем перевода их со специального штампа — формы, которая имела за­глубленные изображения и потому могла быть, подобно штемпелю, вырезана вручную (если дело шло о портрете, гербе, вензеле и т. д.) или изготовлена с помощью литерных и цифирных пунсонов. Одна­ко, изготовление и формы, и маточника для нанесения надписи на штемпель было в то время, по-видимому, менее выгодно, чем исполь­зование для этого комплекта универсальных пунсонов, хотя выбива­ние надписей пунсонами на каждом штемпеле в отдельности было до­статочно трудоемкой операцией.

И все же имелась возможность перевести на штемпель надпись с ма­точника, для изготовления которого форма не требовалась: стоило толь­ко выполнить надпись на монете заглубленным шрифтом, и тогда на штемпеле эта надпись будет выпуклой, а перевести ее на штемпель мож­но будет с маточника, изготовленного с помощью не специальной фор­мы, а набора пунсонов. Вот такой способ изготовления штемпелей в ус­ловиях массового производства наверняка обеспечивал выигрыш во вре­мени и в материальных затратах, хотя и требовал наличия особого комп­лекта пунсонов с негативным изображением букв и цифр.

С целью практической проверки возможности изготовления штемпе­лей описанным выше способом и был, очевидно, разработан в 1806 или в 1807 г. проект, представленный двумя пробными рублями (см. рис. 4,5).

Особенности оформления гербовой стороны обеих монет свиде­тельствуют о том, что штемпель, которым оттиснута эта сторона, был изготовлен с помощью двух маточников: вначале на будущий штем­пель с одного маточника был переведен рельеф поля (с двумя уров­нями поверхности) и выпуклая круговая надпись, а затем с другого маточника — вдавленное изображение государственного герба. Ма­точник с круговой надписью, включающей в себя дату, мог использо­ваться в производстве в течение только одного, обозначенного на нем, года, и это было первым недостатком нового способа изготовле­ния штемпелей. Обычно при наличии на монете выпуклого обозначе­ния даты годичным сроком ограничивалось использование датиро­ванного штемпеля, тогда как все маточники, использовавшиеся для изготовления этого штемпеля, никаких надписей не содержали и на­ходились в работе до полного их износа либо до смены монетного ти­па. Поэтому, чтобы не привязывать пробный маточник с круговой надписью к определенному году, на нем не была выбита последняя цифра даты — иначе, если бы утверждение проекта состоялось, например, спустя год после его разработки, этот маточник уже нельзя было бы использовать для изготовления серийных штемпелей.

Проект 1806 г. (или 1807) не был реализован, несмотря на несом­ненные его достоинства. Этому, видимо, в немалой степени способст­вовал второй его недостаток, отчетливо просматривавшийся на проб­ных рублях: по сравнению с выпуклыми заглубленные надписи имели весьма примитивный вид, а при длительном нахождении монет в об­ращении вдавленные буквы и цифры заполнялись к тому же грязью, что никак не способствовало улучшению их эстетического восприя­тия. И недаром как на пробных серебряных монетах, так и на медных монетах массового выпуска заглубленный шрифт никогда не приме­нялся для написания имени и титула императора и различных декла­ративных изречений, а использовался исключительно для текстов служебного характера, главным образом — для обозначения номина­ла и даты.

Чтобы уяснить роль заглубленных надписей на аверсе и реверсе двух вариантов пробного ефимка 1798 г. (см. рис. 1,2), следует обра­тить внимание на одну особенность, присущую этим монетам: на них отсутствуют выпуклые ободки по краю поля аверса и реверса, кото­рые размещены на подавляющем большинстве русских монет с целью защиты выпуклых изображений и надписей от повреждений и потер­тости. Вместо этих ободков применен целый комплекс совершенно новых средств защиты.

Прежде всего, выпуклые изображения и надписи, расположенные в центральной части аверса и реверса этих монет, защищены от по­вреждений и потертости приподнятыми кольцевыми площадками, идущими по краю поля обеих сторон монет; кроме того, центральная надпись на реверсе дополнительно защищена выпуклой рамкой. На выпуклых кольцевых площадках круговые надписи выполнены час­тично выпуклым, а частично вдавленным шрифтом. Защита выпук­лых частей круговых надписей ("ЕФИМОКЪ" на аверсе и "83 СЪ ОДНОЮ ТРЕТЬЮ" на реверсе) обеспечивается тем, что составляю­щие их буквы и цифры на заглубленных участках кольцевых площа­док оказались несколько ниже поверхности площадок. Что же касает­ся заглубленных частей круговых надписей ("1798 ГОДА" на аверсе и "ПРОБА" на реверсе), то они в специальной защите не нуждаются, поскольку практически не подвержены повреждениям, а тем более потертости. Вдавленным шрифтом на этих монетах впервые в рус­ском монетном производстве была выполнена и гуртовая надпись.

Штемпеля аверса ефимков, представленных на рис. 1, 2, были из­готовлены с помощью двух маточников каждый: вначале с одного ма­точника был переведен рельеф поля (с двумя уровнями поверхности) и выпуклое обозначение даты, затем с другого маточника — заглубленное изображение монограммы Павла I, после чего пунсонами на штемпеле было выбито заглубленное обозначение номинала. При из­готовлении штемпелей реверса использован один маточник, с которо­го был переведен рельеф поля (с двумя уровнями поверхности) и вы­пуклая надпись "ПРОБА", затем пунсонами были выбиты вглубь над­писи "НЕ НАМЪ, НЕ НАМЪ, А ИМЕНИ ТВОЕМУ. " и "83 СЪ ОД­НОЮ ТРЕТЬЮ", обозначение монетного двора "СП" (Санкт-Петер­бург) и знак минцмейстера "ОМ" (Осип Мейджер), а также была вы­резана заглубленная рамка. Что же касается третьего варианта ефим­ка 1798 г. (рис. 3), не имевшего заглубленных надписей, то техноло­гия изготовления его штемпелей ничем не отличалась от обычно при­менявшейся в то время.

Таким образом, на двух вариантах ефимка 1798 г. заглубленные надписи служили в основном составной частью комплекса мер защи­ты компонентов оформления монеты от повреждений и потертости.

Использование вдавленного шрифта для обозначения номинала на пробном "константиновском" рубле 1825 г. (рис. 6) несомненно пре­следовало иную цель. Если сравнить эту монету с ее проектным ри­сунком (рис. 9), согласно которому обозначение номинала первона­чально предполагалось выполнить обычным выпуклым шрифтом, то окажется, что заглубленное обозначение номинала значительно улучшило внешнее оформление реверса монеты. В самом деле, при­поднятый участок поля с заглубленным словом "РУБЛЬ" очень удач­но нарушает однообразие выпуклой круговой надписи, четко обосаб­ливает обозначение номинала от смежного с ним текста и является самостоятельным элементом богатого убранства реверса монеты.

Выше уже говорилось, что в массовом производстве выпуклые надписи не могут вырезаться на стальных штемпелях вручную, а дол­жны быть переведены с соответствующего инструмента, имеющего заглубленное изображение букв и цифр: на маточник — с формы, на штемпель — с маточника. Однако ввиду возникшей необходимости получить пробные образцы "константиновского" рубля в самые сжа­тые сроки три комплекта штемпелей для него изготавливались вруч­ную одновременно тремя мастерами; естественно, что вручную выре­зались на штемпелях реверса и выпуклые литеры обозначения номи­нала. Закончены были только два комплекта, из которых один был закален и использовался для чеканки всех известных экземпляров монет (см. рис. 6), а с другого, незакаленного, были сняты при невы­ясненных пока обстоятельствах лишь свинцово-оловянные слепки (на рис. 7 представлен двусторонний слепок, хранящийся в фондах отдела нумизматики Государственного Исторического музея). Весь процесс ручного изготовления штемпелей "константиновского" рубля хорошо прослеживается на односторонних свинцово-оловянных слепках, снимавшихся на различных стадиях работы над штемпелями (эти слепки находятся в нумизматическом собрании Государственно­го Эрмитажа, два из них представлены на рис. 8).

О сложности вырезания на штемпеле вручную выпуклой надписи наглядно свидетельствует "рубль Трубецкого" (см. рис. 10). Несмот­ря на то что штемпеля для этой антикварной подделки изготовлены на самом высоком профессиональном уровне и, вероятнее всего, на Парижском монетном дворе, состояние поверхности участка поля реверса, на котором размещено слово "РУБЛЬ", чрезвычайно плохое и резко контрастирует с отличным состоянием поверхности всех дру­гих участков поля обеих сторон монеты. Необходимо отметить, что мастера Петербургского монетного двора, изготовившие подлинные штемпеля, справились с вырезанием выпуклых литер несравненно ус­пешнее.

Не вызывает никакого сомнения, что на серийные штемпеля "кон-стантиновского" рубля выпуклое обозначение номинала переводи­лось бы с маточника, однако, как известно, до изготовления маточни­ков для этой монеты дело так и не дошло.

Итак, во всех трех рассмотренных случаях при чеканке пробных серебряных монет с заглубленными надписями попутно с основной задачей — разработкой принципиально нового образца монеты — ре­шался ряд частных вопросов монетного производства и художествен­ного оформления монет:

на ефимках 1798 г. отрабатывались меры защиты изображений и надписей от повреждений и потертости, и одной из таких мер было применение заглубленных надписей не только на аверсе и реверсе, но и на гурте монеты; кроме того, сочетание заглубленного и выпуклого текста в круговых надписях на ефимках можно рассматривать как один из оригинальных элементов их оформления, хотя в данном слу­чае эта функция заглубленных надписей представляется все же вто­ростепенной;

на пробных рублевках 1806 г. (или 1807) с заглубленной круговой надписью на гербовой стороне проверялась целесообразность перево­да с маточников на штемпель не только различных изображений, но и всех присутствующих на нем надписей, что должно было упростить и удешевить изготовление штемпелей;

на "константиновском" рубле 1825 г. заглубленная надпись была ис­пользована в качестве элемента, улучшающего оформление монеты.

Все перечисленные пробные серебряные монеты по разным причи­нам не были приняты к массовой чеканке, однако положительные свойства заглубленных надписей, выявленные при изготовлении этих монет, впоследствии были учтены и оценены по достоинству. Прежде всего, заглубленные гуртовые надписи, значительно менее подверженные повреждению и стиранию, с 1806 г. полностью вытеснили на русских монетах выпуклые [Единственным исключением был возврат к выпуклой гуртовой надписи на пробных порт­ретных монетах 1845 г. — так называемых "рейхелевских" рубле и полтине, но эти моне­ты к массовому выпуску приняты не были]. Что же касается заглубленных надписей на аверсе и реверсе, то они с успехом применялись в течение полстоле­тия на медных монетах массового выпуска 1867 — 1916 гг. (рис. 11). Со­четание выпуклого и вдавленного текста на аверсе этих монет было использовано, как на "константиновском" рубле и на ефимках 1798 г., в качестве одного из элементов их художественного оформления. Да и защита круговой надписи от повреждений и потертости была осу­ществлена на них совершенно так же, как на ефимках 1798 г.

В то же время заглубленные надписи на медных монетах 1867 — 1916 гг. стали играть еще одну немаловажную роль. В записке мини­стра финансов от 1 февраля 1867 г. "О выпуске в народное обраще­ние новой разменной серебряной и медной монеты" содержится сле­дующее рассуждение: "Для затруднения же подделки необходимо со­ставить новые более красивые рисунки (речь идет о проектных ри­сунках медных монет нового образца. — В. У.), приняв, кроме дру­гих улучшений, для надписей на монете два рода букв: выпуклые и вдавленные. Буквы эти требуют разного способа приготовления, и, следовательно, для выделки фальшивых штемпелей будет необходи­мо большее искусство". И действительно, наличие на монете заглуб­ленных надписей ставило перед фальшивомонетчиками трудно пре­одолимую преграду: ввиду фактической невозможности вырезания вручную выпуклых букв и цифр на штемпелях им оставалось либо выбивать заглубленные надписи пунсонами непосредственно на каж­дой уже отчеканенной монете, что требовало слишком большой за­траты времени и труда, либо изготавливать маточники и переводить с них выпуклые надписи на штемпеля, а это было возможно только при наличии тяжелого прессового оборудования. Такова еще одна задача, решавшаяся применением на монетах заглубленных надписей.

Примечания

¹ См.: СПАССКИЙ И. Г. По следам од­ной редкой монеты. Л.; М.: Советский художник, 1964. С. 18.

² См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Ни­колая I. Спб., 1890. С. XII.

³ См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Александра П. Спб., 1888. С. 101.

 

Медные монеты XVIII — XIX вв.

с нестандартной массой

 

При изучении русских медных монет массового выпуска XVIII — XIX вв. и музейные работники, и коллекционеры-любители очень часто обнаруживают экземпляры, имеющие очень большое несоответствие массы номиналу и установленной монетной стопе. Такая особенность характерна в основном для новодельных монет, однако эти экземпля­ры являются несомненно подлинными, а потому их следует рассмат­ривать как совершенно особую категорию монет.

Прежде всего это монеты, отчеканенные на кружках, предназна­ченных для монет другого, более крупного номинала. Например, на рис. 1 представлена денга 1706 г., отчеканенная на кружке копейки; на рис. 2 — полушка 1730 г., отчеканенная на кружке денги; на рис. 3 — копейка 1840 г., отчеканенная на кружке 2-копеечника. Вполне оче­видно, что все эти монеты имеют массу, вдвое больше нормативной.

Нестандартную массу также имеют монеты, изготовленные пере­чеканкой монет несоответствующей монетной стопы или несоответст­вующего номинала. Например, полушка 1731 г. (рис. 4) изготовлена пе­речеканкой копейки образца 1704 г. (20-рублевой монетной стопы), тогда как для ее изготовления требовалась перечеканка копейки об­разца 1728 г. (40-рублевой стопы). 4-копеечники 1762 г. (рис. 5, 6) изготовлены перечеканкой соответственно копейки и пятака образца 1758 г., тогда как для их изготовления требовалась перечеканка 2-ко-пеечников. В результате масса полушки 1731 г. (см. рис. 4) вдвое превышает нормативную, масса первого 4-копеечника 1762 г. (см. рис. 5) вдвое меньше, а второго (см. рис. 6) — в 2,5 раза больше нор­мативной.

Монеты с нестандартной массой появлялись и в результате того, что кружки для них вырубались из полос меди несоответствующей толщины, предназначавшихся для вырубки кружков под монеты дру­гого номинала. Вот несколько примеров:

 

Наименование монеты	Толщина кружка	Масса монеты, г
нормативная	фактическая
Копейка 1713 г.	Как у полушки	8,20	3,1
5 копеек 1729 г.	Как у копейки	20,50	10,5
5 копеек 1758 г.	Как у 2-копеечника	51,20	25,8
2 копейки 1759 г.	Как у 5-копеечника	20,50	34,5
Копейка 1761 г.	Как у 5-копеечника	10,25	20,6
1/2 копейки 1841 г.	Как у 3-копеечника	5,10	10,6
1/2 копейки 1841 г.	Как у 2-копеечника	5,10	9,2

 

Одна из таких монет (2-копеечник 1759 г. с толщиной кружка как у 5-копеечника) представлена на рис. 7.

Наконец, встречаются монеты с обычной толщиной кружка, но с уменьшенным диаметром — о таких монетах говорится в указе, направ­ленном из Монетной экспедиции в канцелярию Главного правления Си­бирских, Казанских и Оренбургских заводов 23 февраля 1760 г. Как следует из этого указа, два 2-копеечника, обнаруженные в составе пар­тии медных монет, прибывшей с Екатеринбургского монетного двора, были "...в округлости весьма малого обрезу, почти против копейки, в ко­их и весом со уменьшением против надлежащего весу...".

Что же представляют собой все эти необычные монеты? На первый взгляд это производственный брак, не обнаруженный приемщиками го­товой продукции на монетных дворах. Однако при более внимательном рассмотрении обнаруживается, что такие монеты специально изготавли­вались мастерами монетного двора с вполне определенной целью.

Действительно, трудно даже представить, чтобы в 1713 г. мастер, вырубавший кружки для медных копеек, не заметил, что к нему по­ступила не обычная полоса 2-миллиметровой толщины, а чуть ли не фольга толщиной 0,5 мм, из которой вырубались кружки для полушек. Или что мастер, проводивший в 1762 г. перечеканку медных монет Елизаветы Петровны в монеты Петра III, мог спутать огромный пятак с 2-копеечником и т. д.

Но имеется и более веское доказательство преднамеренного изготов­ления медных монет с нестандартной массой. Дело в том, что многие из них, имея несвойственную им толщину кружка, подвергались гурчению как и обычные монеты того же образца. Например, из перечисленных выше монет стандартное гуртовое оформление (сетчатую насечку) име­ют пятаки 1729 и 1758 гг., 2-копеечник 1759 г. (см. рис. 7) и копейка 1761 г. Как известно, гуртильные станки на монетных дворах настра­ивались на обработку кружков для монет текущего выпуска с вполне определенным соотношением между их диаметром и толщиной. Поэтому гурчение кружка с толщиной, не соответствующей его диамет­ру, можно было выполнить только после специальной переналадки одного из станков. Следовательно, переналаживая станок и произво­дя гурчение, мастер прекрасно понимал, что за кружок он обрабаты­вает. Если бы речь шла о простом производственном браке, то такой кружок был бы немедленно отправлен на переплавку: ведь монета, отчеканенная на этом кружке, при проведении весового контроля почти наверняка привела бы к отбраковке целой партии вполне до­брокачественных монет. И если подобная монета была все же снабже­на стандартным гуртовым оформлением, а затем и отчеканена, то это непреложно свидетельствует о преднамеренном ее изготовлении.

Наконец, в упомянутом выше указе от 23 февраля 1760 г. нестандарт­ные 2-копеечники ("грошевики") рассматриваются вовсе не как произ­водственный брак, а как специально изготовленные монеты, в связи с чем заводской канцелярии было предписано представить в Монетную экспедицию объяснение, "...для чего оные грошевики не в силу прислан­ных из Экспедиции в ту Канцелярию образцов деланы малого обрезу и против надлежащего веса с уменьшением". К сожалению, объяснение, данное канцелярией этому случаю, на сегодня не обнаружено.

Таким образом, вполне очевидно, что медные монеты с нестандарт­ной массой изготавливались на монетных дворах преднамеренно, в нарушение строжайшего запрета на поставку подобной некондицион­ной продукции. Во многих документах XVIII в. перечисляются меры наказания монетных мастеров за нарушение установленной для мед­ных монет весовой нормы. Так, в Ордере действительного статского советника Татищева от 30 декабря 1736 г. предписывается строго вы­держивать нормативный вес и весовой допуск при чеканке медных монет на Екатеринбургском монетном дворе "...и в том как масте­рам, так и приемщикам под жестоким наказанием подписаться". В именном указе от 19 июня 1738 г. виновным в несоблюдении весо­вого допуска определено наказание "...с немалым штрафом и истя­занием" и т. д.

Зачем же понадобилось изготавливать на монетных дворах моне­ты, появление которых влекло за собой весьма тяжкие последствия? Прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим, какой весовой до­пуск устанавливался при изготовлении медных монет и как проверя­лись монеты на соответствие этому допуску.

В доношении из Канцелярии Монетного правления в Кабинет ее ве­личества от 9 ноября 1736 г. содержатся сведения о том, что для медных монет, чеканившихся в то время по стопе в 10 руб. из пуда меди, допу­скалось отклонение от нормативного веса в ту или другую сторону до 4 фунтов при взвешивании партии монет на сумму в 100 руб. (норма­тивный вес партии — 10 пудов), что составляет 1 % нормативного веса.

В Историческом описании, "до монетного дела принадлежащем", со­ставленном И. Шлаттером и дополненном А. Нартовым, приведены аналогичные сведения по медным монетам 16-рублевой стопы: для этих монет достоинством в 5, 2 и 1 коп. допустимое отклонение от нормативного веса составляло 2 фунта (0,8%), а для монет достоин­ством в деньгу и полушку — 4 фунта (1,6%), причем и в этом случае весовому контролю подвергалась партия монет на сумму в 100 руб. (нормативный вес партии — 6 пудов 10 фунтов). Таким образом, при проверке медных монет на соответствие весовому допуску в XVIII в. взвешивались не отдельные монеты, а целая партия монет. Такой же по­рядок весовой проверки медных монет существовал и в XIX в.

Подобная методика весового контроля прежде всего позволяла сни­зить требования к точности выдерживания нормативного веса на каждой отдельно взятой медной монете, поскольку присутствие в проверяемой партии какого-то количества, скажем, слишком легких монет вполне могло примерно компенсироваться наличием соответствующего количе­ства перетяжеленных монет. Но эта методика открывала перед персона­лом монетного двора еще одну, очень важную для него, возможность: она позволяла "исправлять" те партии монет, которые не укладывались в весовой допуск и подлежали отбраковке с применением к виновным со­ответствующих санкций. Для такого "исправления" достаточно было изъять из некондиционной партии слишком тяжелые или, наоборот, слишком легкие монеты и заменить их монетами с весом, близким к нормативному. Однако в условиях массового производства выполнять такие операции было совершенно невозможно: ведь для этого потребо­валось бы взвесить чуть ли не каждую монету из некондиционной пар­тии, поскольку монеты, вызвавшие превышение весового допуска, не могли быть обнаружены визуально.

А чтобы все же реализовать возможность "исправления" неконди­ционных партий медных монет, мастера монетных дворов и изготав­ливали заранее целые наборы монет, у которых вес либо был значи­тельно меньше нормативного, либо значительно его превышал. Те­перь, имея такой набор, "исправление" можно было выполнить в счи­танные секунды, заменяя любую монету или несколько монет из не­кондиционной партии значительно более легкими или значительно более тяжелыми — в зависимости от того, в каком направлении был превышен весовой допуск. Используя такой простой способ, монет­ные мастера всегда могли предотвратить отбраковку недоброкачест­венной продукции и избежать связанных с этим нежелательных по­следствий. Нечего и говорить, что при этом в обращение попадали не только специально изготовленные монеты с нестандартной массой: уве­личивалось попадание в обращение и монет с отклонениями от весового допуска, представлявших собой обычный производственный брак.

Поскольку "исправление" партий монет, не укладывавшихся в ве­совой допуск, было, безусловно, действием противозаконным, пред­назначавшиеся для этой операции монеты с нестандартной массой должны были изготавливаться тайно. Кто же на монетном дворе мог быть посвящен во все эти дела? В первую очередь в "исправлении" некондиционных партий были, конечно же, заинтересованы монет­ные мастера — именно им грозило жестокое наказание за превыше­ние весового допуска. Однако каждая забракованная партия монет негативно влияла на всю деятельность монетного двора, сокращая выпуск продукции и удорожая производство, а за это несла ответст­венность уже администрация монетного двора. Поэтому напрашива­ется вывод, что администрация, несомненно заинтересованная в без­наказанном сбыте недоброкачественной продукции, знала о сущест­вовании практики "исправления" партий, подлежащих отбраковке, но сознательно не чинила ей препятствий. Чтобы своевременно выявить некондиционную партию монет и успеть ее "исправить", необходимо было взвешивать все партии еще до того, как они поступят на офици­альный весовой контроль, а это было немыслимо без попустительства со стороны администрации монетного двора. В результате, как свиде­тельствуют находки медных монет с нестандартной массой, их изго­товление и использование на монетных дворах России, чеканивших медную монету, продолжалось почти полтора столетия и прекрати­лось с 1849 г. в связи с началом чеканки монет нового образца. Со­гласно докладу министра финансов, представленному в Государствен­ный Совет 8 декабря 1848 г., с самого начала предполагалось эти мо­неты "производить в более изящном виде, улучшенными штемпеля­ми, и выпускать в обращение после самой строгой браковки", а также "обратить исключительное внимание на усовершенствование всех операций, при выделке монет употребляемых". Видимо, реализация этих мероприятий, с одной стороны, сделала невозможной фальсифи­кацию весового контроля, а с другой — резко улучшило качество мо­нет, предотвратив превышение весового допуска.

Почему же аналогичная практика не осуществлялась в отношении монет из драгоценных металлов? Ведь до сих пор не найдено ни од­ной подлинной золотой монеты, масса которой резко отличалась бы от нормативной, а среди серебряных монет автору известен пока единственный полуполтинник 1751 г., имеющий толщину кружка как у гривенника. Если опять обратиться к работе И. Шлаттера и А. Нар-това, то можно увидеть, что золотые монеты при проверке их на со­ответствие весовому допуску взвешивались только индивидуально, а серебряные — как партиями, так и индивидуально, на выбор из пар­тии. Следовательно, для золотых монет не подходил сам принцип "исправления", а "исправлять" партии серебряных монет, не укладывавшиеся в допуск, было слишком рискованно: случайное обнаруже­ние в ходе выборочной проверки хотя бы одной монеты с нестандарт­ной массой, и появление таких монет в обращении неизбежно по­влекло бы за собой расследование деятельности монетного двора, по­скольку в данном случае дело касалось драгоценного металла.

Ввиду стихийного характера появления русских медных монет с нестандартной массой и совершенной невозможности учесть все их многообразие, систематизации эти монеты не поддаются, а потому и описывать их в каталогах в качестве разновидностей аналогичных монет обычной массы, видимо, не следует. В то же время они должны в обязательном порядке включаться в состав любой нумизматической коллекции как интереснейшие памятники истории монетного дела в России XVIII — XIX вв.

Примечания

¹ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Елизаветы I. Т. I. Спб., 1896. С. 223.

² Там же.

³ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Ан­ны Иоанновны. Спб., 1901. С. 143.

⁴ ПСЗ, № 7856.

⁵ См.: ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императрицы Ан­ны Иоанновны. С. 139.

⁶ См.: Горный журнал. 1832. Ч. 9. С. 428.

⁷ См.: ПСЗ-И, № 22992.

8 ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ Вел. Кн. Монеты царствования императора Ни­колая I. Спб., 1890. С. 129.

⁹ См.: Горный журнал. 1832. Ч. 9. С. 427 — 428.