P. S. С меня еще один текст по ленину и рейснер «фронт». Сорри, сегодня не успеваю( пришлю завтра.

 

 

Ил. Вардин.// Красная новь. 1921. N 1. С.199-204

 

ПОСЛЕ КРОНШТАДТА.

 

Кронштадтское восстание должно было послужить началом термидорианской реакции в России. Между удачным переворотом 9-го термидора 1794 года и неудачным восстанием 2-го марта 1921 года так много сходных поучительных черт, что сопоставить эти два исторических акта совершенно необходимо.

Против правительства Робеспьера в 1794 году поднялась лево-правая коалиция. В заговоре участвовали: дантонисты (правые), якобинцы Колло д'Эрбуа и Бильо-Варенн (левые), жирондисты (крайне правые), шометисты и гебертисты (крайне левые). Эти партийные заговорщики находились в союзе и опирались на "Болото", т.-е. на "беспартийную" часть конвента Великой французской революции.

Точно такую же группировку течений имеем мы в Кронштадтском мятеже. Здесь на глазах у всего мира против Советской власти объединились: эс-эры и меньшевики (правые), левые эс-эры и максималисты ("левые"), кадеты и монархисты (крайне правые), анархисты ("крайне левые"). Эти партийные ненавистники Советской власти находились в союзе с "беспартийными" ненавистниками пролетарской республики.

Термидорианцы говорили, а некоторые из них даже думали, что они совершают новую революцию. Их лозунгом было: "Долой тиранию! Долой диктатуру якобинцев!".

Кронштадтские мятежники говорили, а некоторые из них возможно даже думали, что они совершают новую, третью революцию. Их лозунгом было: "Долой тиранию! Долой диктатуру партии коммунистов!".

Термидорианский переворот был произведен лево-правой коалицией. Но на другой же день после победы правая взяла верх и начала ликвидацию революции.

Кронштадтским мятежникам не удалось одержать губительной для революции победы. Но еще в процессе борьбы, явно для всех, правые белогвардейцы начали брать верх над "левыми" болтунами. Если бы мятежный Кронштадт победил - кто стоял бы сейчас у власти? "Беспартийный" Петриченко? Конечно, нет! Власть перешла бы сначала в руки Чернова-Керенского-Милюкова, а затем она постепенно стала бы передвигаться направо. Только сдвинуть революционную власть с места, только свалить ее, - дальше государственная машина быстро покатится назад. Меньшевистско-эс-эровским банкротам революции никогда не удержать власть в своих руках. Не имея опоры налево, они сами станут добычей правой реакции.

Кронштадтские мятежники потерпели поражение, первый натиск термидорианской реакции был отражен потому, что российская революционная власть и руководящая партия пролетарской республики имеют твердую опору в рабочем классе, в городской и сельской бедноте.

Кронштадтские события сопровождались в некоторых случаях обострением отношений между массами и властью. Белая гвардия хотела обострение превратить в разрыв, разрыв - в войну.

Эс-эро-меньшевистская, кадетско-анархическая коалиция работала над тем, чтобы изолировать власть и правящую партию. Изоляция не удалась. Наоборот, Кронштадт отрезвил, открыл глаза массам. Они поняли, что на карту поставлена судьба революции. Они увидели, что в "домашний", братский спор между массой и ее авангардом вмешались "чужаки", вмешались враги, желающие использовать недоразумение. В результате произошла не изоляция, а еще большее сближение между властью и массой.

 

17 марта был ликвидирован белый Кронштадт. А две недели спустя в Петербурге началась кампания по выборам в общегородское совещание рабочих. Совещание созывал губпрофсовет.

Совещание продолжалось 10 дней. В пленарных заседаниях оно заслушало доклады об улучшении быта рабочих и о продовольственном вопросе. Главная работа сосредоточилась в секциях. Их было образовано восемь: 1) секция снабжения рабочих и улучшения их быта, 2) секция соц. обеспечения и воспитания, 3) тарифа, натурпремирования и трудового пайка, 4) постановки товарообмена рабочих организаций с крестьянством, 5) секция земельно-огородная, 6) секция о жилищах и топливе для рабочих, 7) секция по участию рабочих в советском строительстве, 8) секция по организации петербургской промышленности.

Постановления секций, одобренные пленумом, были затем утверждены Петербургским Советом. По предложению губисполкома, совещание делегировало в губисполком для постоянной работы 5 рабочих. 10% совещания было выделено для несения ответственной работы в центральных и районных учреждениях Петербурга.

Одновременно в Петербурге происходило совещание крестьян - представителей уездных, волостных и сельских советов Петербургской губернии. Совещание прошло под знаком дружной совместной работы рабочих и крестьян на трудовом фронте, под руководством Советской власти. Представители крестьянского совещания явились на рабочее совещание и приветствовали его при бурных рукоплесканиях и восторженных кликах огромного пролетарского собрания.

Каковы результаты петербургского рабочего совещания? Эс-эры строили замечательные планы: они хотели превратить совещание... в "беспартийный совет" и взять от его имени власть в свои руки. Начали они с того, что предлагали рабочим образовать "беспартийную фракцию". Но рабочие высмеяли этих "беспартийных" глашатаев "беспартийной партии".

Петербургское совещание и московские выборы говорят о том, что попытка контр-революции изолировать партию и власть, а затем свалить ее, не удалась. Меньшевики и эс-эры могут конечно, шуметь о том, что они не имели "свободы выборов". Они имели полную свободу устной агитации. Они провели тринадцать депутатов на две с лишним тысячи. И малому ребенку известно, что партия, за которою идут массы, может одержать относительный успех даже при самых неблагоприятных условиях. Наша партия проводила в царскую думу депутатов при чудовищно-тяжелых условиях... Меньшевики и эс-эры потерпели позорное поражение на московских выборах потому, что массы против них. Голодный рабочий, когда он хочет "сорвать злобу", "досадить" большевикам, готов иногда слушать даже эс-эров и меньшевиков, но никакого решительно доверия к ним он не питает... Изолированной оказалась не партия революции, а "лево"-правая коалиция контр-революции.

Против этой разношерстной, беспринципной, оторванной от массы, растерявшей свои принципы и программу, растрепанной, разлагающейся коалиции стоит единая, 700-тысячная коммунистическая армия, со стойким "командным составом", с великолепным "главным штабом", прочно связанная с "тылом" и "глубокими резервами".

Пусть, кто хочет, смотрит уныло на грядущее! В нас нет ни тени сомнений! Мы будем бить наших врагов так же, как били их не раз!

 

Вардин И. Реакционная демократия: (О "Крестьянском союзе"). [Статья] // Красная новь. 1921. N 2. С.258-263

 

Каждая серьезная политическая партия связывается с представляемым ею классом, главным образом, через широкую, формально беспартийную, по-преимуществу экономическую, организацию этого класса, которой обычно партия фактически и руководит. Эта беспартийная организация, по недавнему выражению т. Ленина, является "приводным механизмом" между партией и классом. Возьмем для примера русские политические группировки. Для правых, черносотенных партий "приводным механизмом" служили "Советы объединенного дворянства", избираемые на дворянских съездах, дворянские общества, дворянские "благородные" собрания и т. д. Для буржуазных партий роль "приводного механизма" играли Советы съездов торговцев и промышленников, хозяйские профсоюзы, биржевые комитеты, купеческие общества и т. д. В настоящее время заграничная политическая эмиграция опирается на ряд широких "беспартийных" объединений промышленников, купцов, финансистов и через них пытается не порывать связи с теми слоями, интересы которых она представляет. Коммунистическая партия связывается с рабочим классом через рабочие профсоюзы. Другие партии, претендующие на защиту интересов пролетариата, пытаются прежде всего вытеснить нас из профсоюзов и самим укрепиться в них. Партия эс-эров пыталась и пытается связаться с крестьянством через "крестьянские союзы". Мы могли победить буржуазию, опираясь на профсоюзы. Эс-эры думают победить нас, опираясь на крестсоюзы. Директива организовать крестьянские союзы была дана центральным комитетом партии эс-эров весной 1920 года. В циркулярном письме Ц. К. предлагает всем местным организациям предпринять две кампании: 1) по организации приговорного движения и 2) по созданию крестьянских союзов. Приговорное движение должно было выразиться в том, что на сельских и волостных сходах крестьяне подвергли бы суровому осуждению Советский режим и высказались бы за Учредилку. По мнению эс-эровского Ц. К., приговорное движение должно было принять "характер массовой заразы, передаваясь из села в село, из округа в округ".

Крестсоюз - говорит эс-эровский Ц. К. - "должен быть беспартийным, чтобы снова сблизить между собою элементы, распавшиеся после ликвидации Всероссийского совета крест. депутатов, и либо разошедшиеся по разным партийным группировкам (партийные эс-эры, левые эс-эры, народники-коммунисты, борьбисты и т. д.), либо отошедшие от всяких партий, или даже ушедшие от политики в толстовство, сектантство, в анархизм и т. п.".
Таким образом, крестсоюз должен стать сборным пунктом для всех народнических элементов. Но руководящая роль в союзе должна принадлежать эс-эрам, - а для этого, "на-ряду с строительством Всероссийского союза трудового крестьянства, не смешиваясь с ним, должно стоять строительство чисто-партийной деревенской организации". Эс-эровские ячейки должны вести за собой крестьянство при помощи крестсоюза.

 

В нашей революции реакционная демократия выявила себя достаточно ярко. Знамя учредилки, - это - ее знамя. Крестсоюзы, антоновщина, бандитизм, повстанчество, это - все попытки мелко-буржуазной, кулацкой, реакционной демократии утвердить свое господство. Партия эс-эров, это - идеолог, организатор, знаменосец российской реакционной демократии.
Борьба учредилки против советов, это - борьба реакционной демократии против революционной, пролетарской демократии. Когда пролетарская революция бьет формальную учредиловскую демократию, это значит, что она бьет реакционную сущность в пустой форме демократизма.

Вардин И. Раскол партии кадетов. [Статья] // Красная новь. 1921. N 3. С.272-284

 

В июле 1921 года в столице буржуазной Франции было официально объявлено о расколе главной партии русской буржуазии - "партии народной свободы" (кадетов). Какие причины привели к расколу? Каково его общественно-политическое значение с точки зрения интересов пролетариата?

- "Что делать после крымской катастрофы?" Этот вопрос был поставлен парижской группой кадетов 21 декабря 1920 года - месяц спустя после изгнания Врангеля из Крыма. В записке, составленной П. Милюковым и получившей затем характер "основного документа", прямо ставился на обсуждение всей партии вопрос о "пересмотре тактики партии народной свободы". С своей стороны парижская группа на основной вопрос: что делать? - отвечала следующим образом.
Примирения с большевизмом быть не может. Но борьба с ним "не может продолжаться в прежних формах. Уже одна перемена обстановки борьбы диктует коренной пересмотр тактики". Прежде всего необходимо учесть ошибки прошлой борьбы. "Недостатки в руководстве этой борьбой... постоянно повторялись, несмотря на смену военных вождей, и роковым образом приводили всякий раз к одной и той же печальной развязке". К чему сводились эти ошибки и недостатки? Парижская группа формулировала их еще 20 мая 1920 года. Неудачу Деникина она объяснила тем, что, помимо промахов военного командования, "совершены были четыре роковые политические ошибки". Какие это ошибки?

"Попытка перерешить аграрный вопрос в интересах поместного класса оттолкнула крестьянство. Возвращение старого состава и старых злоупотреблений военно-чиновной бюрократии оттолкнуло остальные элементы местного населения и местную интеллигенцию. Узконационалистические традиции в решении национальных вопросов оттолкнули боровшиеся с большевизмом окраинные народности. Преобладание военных, а отчасти и частных интересов помешало во-время восстановить правильное течение экономической жизни".
Итак, в лице Колчака, Деникина, Врангеля, Юденича на трудовую Россию шли капиталист, помещик, реакционный бюрократ, "зоологический" националист. Господа Милюковы целиком были с этой доблестной черной ратью. Но рать эта разбита, и Милюков задумывается над вопросом: что сие означает, почему, несмотря на мощную поддержку мирового капитала, случилось поражение? Ответ получается замечательный:

"Неудача фронтовой борьбы есть, в весьма значительной степени, неудача того социального слоя, который взял в свои руки руководство борьбой и, сознательно или бессознательно, придал ей определенную политическую окраску. Привычки и методы старого правящего класса должны быть заменены теперь методами новой демократической России".

Из ценного признания, что "неудача фронтовой борьбы есть... неудача социального слоя", г.г. левые кадеты выводят необходимость "новой", "демократической" тактики в борьбе с большевизмом. Однако, вывод напрашивается другой.
В самом деле. Авторы записки сказали полу-правду. В "фронтовой борьбе" потерпели неудачу капиталисты, помещики, старые бюрократы. От кого потерпели они неудачу? Кто стоял против капиталиста, олицетворявшего "частные интересы"? Кто боролся против "поместного класса"? Рабочие и крестьяне! Они - победители, они разбили в открытой борьбе буржуазно-помещичий "социальный слой". Они заменили сами "привычки и методы старого правящего класса" новыми "привычками и методами", они строят новую Россию, на новом фундаменте. Исторический спор решен, по крайней мере для ближайшего времени. "Неудача фронтовой борьбы" есть неудача буржуазно-помещичьего блока и победа рабоче-крестьянского блока.
На что же рассчитывают, в таком случае, сторонники новой тактики? На кого они думают опереться в борьбе с большевизмом? Во имя чего должна вестись теперь эта борьба?
Прежде всего сторонники новой тактики мало рассчитывают на вмешательство извне. Правда, после "крымской катастрофы" "большевизм окончательно стал проблемой международной". Но "европейские государства только в случае исключительной и реальной опасности со стороны большевиков сделают отсюда практические выводы".

 

В парижской группе в это время обнаружилась новая, весьма впрочем, слабая группировка сторонников "третьей тактики" - признания и примирения с Советской властью*1. Между группой Милюкова и Набокова-Гессена встал центр, решивший по возможности примирить разногласия и не допустить раскола. Но раскол, очевидно, был неизбежным. Еще до начала заседаний парижской группы Набоков выбросил лозунги: "Против неясности и двусмысленности!", "Надо выбирать и решаться!", "Никакая словесность не устранит внутренней розни!", "За попыткой примирить непримиримое последует внутреннее разложение".
На это Милюков отвечал:
"Мы вполне разделяем соображения В. Д. Набокова о невозможности и о вреде примирения непримиримого. И в парижской группе "надо выбирать и решаться". В. Д. Набоков, не в пример многим своим единомышленникам, имеет мужество собственного мнения. Он открыто ведет к "неооктябризму". Новая тактика так же открыто ведет к последовательному восстановлению и развитию демократических и социальных основ партии. Надо выбирать и решаться".
21 июля раскол был уже совершившимся фактом. В этот день правые и центр провели компромиссную, но все же резко осуждающую "новую тактику" резолюцию. Резолюция констатирует, что "попытки проведения в жизнь основ "новой тактики" не дали результатов", что, в частности, не удалось создание "широкого демократического фронта". Далее резолюция указывает, что "переход обеих спорящих сторон к политическим действиям, исключающим друг друга, нанес целости партии тяжелый удар". Подчеркнув необходимость "учета уроков прошлого", резолюция в заключение говорит:
"До пересмотра компетентными органами программы партии парижская группа в своих действиях должна исходить из основ глубоко демократического духа программы партии и ее вне-классового характера, имея конечною целью свободу личности и гражданина в правовом демократическом государстве - и обязана бороться с политическими и классовыми стремлениями, противоречащими интересам демократического государства, покоящегося на основах частной собственности".
Эти общие типично-кадетские фразы, эта либеральная фразеология прикрывает деникинскую программу.

 

Раскол партии кадетов означает разрыв блока между "передовой" буржуазией и "либеральными" помещиками. Разрыв этот обусловлен победой революции. Буржуазия чувствует, что она окончательно "пропадет", если и дальше будет связывать свою судьбу с "поместным классом". Помещик не может признать завоеваний революции. Он вынужден вести безнадежную борьбу за реставрацию дофевральских "устоев". "Передовой" буржуа может отказаться от явно безнадежной борьбы и поставить себе исторически возможные цели. Отказываясь от реакционной утопии, буржуа пытается опереться на известные "завоевания революции", чтобы победить пролетарскую диктатуру, а затем уже "исправлять" эти завоевания.
Буржуазия вынуждена делать "равнение налево", ибо революция укрепилась. "Поместный класс" не может итти этим путем. Левые кадеты пытаются создать буржуазно-демократический фронт. Правые кадеты создали и укрепляют дворянско-аристократический фронт. Милюков старается собрать вокруг себя буржуа всех степеней. Набоков собирает вокруг старого кадетизма все обломки старо-дворянской, сановно-бюрократической, царистской России.
Каждый победный шаг революции вперед будет усиливать раскол, углублять пропасть между правым и левым крылом кадетской партии, которая уже сейчас представляет собою две партии. Бесплодность "новой тактики" будет питать и усиливать сторонников "третьей тактики", - тактики примирения с республикой Советов. От признания "завоеваний революции" путь лежит - к капитуляции перед революцией!

 

Ил. Вардин.

"Пролетарская Революция". Исторический журнал Истпарта. N 1. 1921 г. Госиздат.

Вот издание, на которое должно быть обращено самое серьезное внимание и которое должно сыграть огромную роль в деле воспитания нашего молодого поколения! Мы до ужаса мало знаем о нашем прошлом, о том, что было десять, пятнадцать, двадцать, тридцать и

стр. 291

т. д. лет тому назад. Возникновение и развитие нашей партии, главные этапы русского рабочего движения, - основные данные об этом известны лишь весьма узкому кругу лиц. У нас нет ни одного сносного, хотя бы сжатого, хотя бы схематичного очерка истории Р. К. П. На-спех написанные коротенькие брошюры на эту тему изобилуют, как теперь выясняется, весьма существенными ошибками.
Изучение нашего прошлого крайне затруднено тем, что материалы мало доступны. Наша история, это - история пролетарского подполья, и ее нельзя изучить, не проделав огромной предварительной работы по собиранию и систематизации фактов и документов. Работа эта может быть выполнена лишь усилиями большой группы лиц. И совершенно справедливо удивление автора вступительной статьи "От Истпарта" о том, что "до сих пор, за три года, не образовалось исторического журнала, посвященного специально рабочей революции в России".
"Пролетарская революция, - читаем во вступительной статье, - ставит своей задачей опубликование материалов, в первую голову, по тому отделу истории русской революции, который до сих пор оставался более всех в тени: по истории пролетарского революционного движения в России. Сюда войдут прежде всего документы по истории Р. К. П. и ее предшественницы - большевистской фракции Р. С.-Д. Р. П., - но также, разумеется, и документы других партий, поскольку в них отразилось рабочее движение, и документы рабочего движения беспартийного, организованного (история профсоюзов) и неорганизованного ("стихийные" забастовки, отдельные случаи фабричных "волнений" и т. д.)".
"Пролетарская революция, - говорится далее во вступительной статье - будет печатать лишь наиболее крупное, яркое и характерное, помещая одновременно сводки, небольшие монографии, основанные на более полном изучении материала". Далее будут печататься документы госуд. архива Р. С. Ф. С. Р., извлечения из белогвардейских архивов, воспоминания и т. д.
"Мы пишем о вечно живом и вечно юном пролетариате, а не о мертвых приказах и канцеляриях, и мы зовем к себе всех живых, интересующихся историей пролетарской революции", - говорит Истпарт.
Какие цели преследует исторический журнал Истпарта? Для кого он издается? На эти вопросы вступительная статья дает такие ответы:
"Наша цель именно в том и состоит, чтобы помочь писанию истории пролетарской революции в России. Документального сырья никто читать не станет, кроме самих историков, а нам нужны книжки, которые бы читались и рабочим, и студентом". И дальше: "Наш журнал должен стать... необходимой базой для будущих историков пролетарской революции, это - его первое и главное назначение". С другой стороны, журнал должен стать "абсолютно необходимым источником" для наших партийно-советских школ, для лекторов, студентов и т. д.
Вступительная статья Истпарта кончается следующим интересным замечанием:
"Исторически работать можно научиться только на первоисточниках: человек, который никогда ничего не видал, кроме чужих "изложений", никогда не сделается ученым, навсегда останется дилетантом".

стр. 292

Насколько в первой книжке своего журнала справился Истпарт с поставленной себе задачей?
Половину всего журнала занимают ценнейшие материалы о первом съезде Р. С.-Д. Р. П. Здесь на первом месте стоят две статьи тов. Эйдельмана. Первая статья была напечатана в 1907 г. в историческом сборнике "Наша Страна", заменившем закрытое правительством "Былое". В ней тов. Эйдельман дает очерк развития с.-д. работы в Киеве в 90-х годах и излагает историю 1-го съезда Р. С.-Д. Р. П. Во второй статье т. Эйдельман исправляет ошибки и неточности, допущенные Вл. Акимовым (Махновцем) в его статье о первом съезде. ("Минувшие годы", февраль 1908 г.). Статьи т. Эйдельмана являются незаменимым пособием для всякого, желающего иметь представление о первом съезде.
Интересна статья т. Невского: "К вопросу о первом съезде Российской Социал-Демократической партии". В основу статьи т. Невского положены документы, извлеченные из недр департамента полиции, а именно: проект устава, проект манифеста, несколько статей и выдержек из Киевской "Рабочей Газеты", несколько воззваний и доклад Зубатова в департ. полиции о первом съезде. Все эти документы напечатаны в журнале в виде приложений. Статья т. Невского, к сожалению, носит несколько отрывочный и спешный характер.
В отделе: "Материалы по истории контр-революции" помещены: письмо Авксентьева к с.-р. юга России, письмо Сазонова к Вологодскому (премьер-министр Колчака) и Набокова к Колчаку, письмо Карташева (теперешний председатель эмигрантского "национального союза") к Пепеляеву (мин. внудел Колчака), заметка о попытке Италии торговать с белым Доном.
Все эти документы снабженные примечаниями т. Пионтковского, сами по себе представляют значительный интерес. Они вносят новые штрихи в историю интервенции.
Интересны воспоминания Н. Семашко. Автор дает краткие, красиво написанные отрывки о нашем прошлом, начиная с девяностых годов. Весьма любопытны строки, относящиеся к Г. В. Плеханову. Ценными являются воспоминания А. Н. Винокурова (о парт. работе в Екатеринославе), Вл. Виленского-Сибирякова (об окт. днях в Сибири), А. Шестакова (о раб. движении в Донбасе).
Отдел библиографический составлен довольно удачно. Большое недоумение вызывает лишь статья т. Ольминского о книге тов. Преображенского: "Бумажные деньги в эпоху пролетарской революции". Какое отношение имеет к Истпарту финансово-экономическая книга, вышедшая в 1920 году? Недоумение рассеется, если принять во внимание, что тов. Ольминский выступает в статье со своей "особой" точки зрения. Он вооружается против "ходячих советско-партийных предрассудков", предостерегает от "трясины нынешних предрассудков" и т. д. Тов. Ольминский имеет неоспоримое право рассуждать о любой книге так, как ему угодно, но мы также имеем непререкаемое право настаивать на том, чтобы "исторический журнал Истпарта" занимался исключительно историей, а не текущей финансовой политикой...
Журнал имеет ряд существенных недостатков редакционно-технического характера. Слабо чувствуется редакторская рука. В примечании к вступительной статье "От Истпарта", например, читаем:
"Не могу не вспомнить, с каким ликующим лицом встретил меня, в 1905 году, один очень выдающийся профессор-естественник"...

стр. 293

Статья была написана, очевидно, в первом лице, предполагалось дать ее за подписью. А когда она пошла "От Истпарта", - редактора на месте не оказалось. Такие досадные редакционные промахи встречаются нередко.
Журнал не сшит, - как только разрежешь, сразу разваливается. Ниток и проволоки у нас мало, но для такого издания, как "Пролетарская Революция", обязательно должны найтись и нитки, и клей, и лучшая бумага в возможно большем количестве. Тираж 1-го номера - 5200 экз., это - капля в море.
Мы не сомневаемся, что журнал "Пролетарская Революция" быстро избавится от досадных недостатков, скоро станет твердо на ноги и выполнит взятую на себя великую историческую задачу.

---------------

P. S. Когда настоящая заметка уже была написана, вышел из печати N 2 журнала. Во втором номере помещены статьи: Д. Зенковского "Тени минувшего", Павловича "Письмо к тов. о втором съезде Р. С.-Д. Р. П.", Бонч-Бруевича "Некоторые сведения о юношеских годах В. И. Ленина", П. Лепешинского "К вопросу о преподавании курса истории русской рев. в губсовпартшколах", "Письма Ленина 1917 г.", воспоминания об Артеме Котова, Сережникова и Френкеля, Лациса "Тверская группа Р. С.-Д. Р. П.", Бонч-Бруевича (первый русский мимеограф), М. Ольминского (Черный гектограф) и др. Расширен отдел библиографии. За недостатком места и времени оценку второго номера приходится отложить.

И. В.

 

Вардин И. О политграмоте и задачах литературы. [Статья] // На посту. 1923. N 1. С.91-100

 

 

Какие задачи стоят перед нашей литературой? Ответ на этот вопрос зависит от ответа на другой вопрос: кому хочет служить наша современная литература?
На шестом году пролетарской революции, кажется, можно уже ставить вопрос так "грубо"; на шестом году свержения капиталистического господства немного, повидимому, найдется охотников спорить против того, что литература бесспорно служит тому или иному общественному слою. Время, когда художественные произведения выставлялись как олицетворение, как отражение "общечеловеческих" дум, настроений, переживаний, - это время для России как будто прошло безвозвратно. Вряд ли сейчас кто будет слушать уверения о том, что литература это - нечто внеклассовое, надклассовое, всечеловеческое.
Это не значит, конечно, что окончательно вывелись "герои", мнящие себя выразителями "всеобщей воли и мысли". Но их теперь единицы. Подавляющее большинство литераторов расселось по различным, вполне определенным, по своей социально-политической физиономии, полочкам.

И вот - кому служить, чьи интересы защищать, чью волю закаливать? Против кого бороться; что и как осуждать, какой основной идее служить? Какие исторические задачи решать и как их решать? - вот основные вопросы, стоящие перед любой литературной группой.
Кто хочет быть сознательным деятелем печатного слова, кто не относится мистически к художественной литературе, - тот обязательно должен разобраться, должен решить для себя все эти вопросы. Довольно стихийного, только лишь "нутряного", т. е. в конечном счете невежественного отношения к основным вопросам современной действительности! Довольно политической безграмотности литераторов! В Советской республике да не будут терпимы общественным мнением трудящихся литераторы, которые относятся свысока, с "гениальным" пренебрежением к элементарнейшим вопросам политики и экономики!
На наших глазах шар земной сотрясается. Гигантская, все расширяющаяся борьба кипит во всем мире. Быть нейтральным в этой борьбе нельзя, и фактически никто не нейтрален. Писатели, выражавшие и отражавшие интересы имущих классов, немедленно и со всей категоричностью самоопределились, "взяли сторону" против

стр. 93

нас, против революции трудящихся. Бунины, Куприны, Чириковы, Мережковские, - не взирая на всю свою "всечеловечность", решительно подняли знамя борьбы против рабочего класса. Они ведут беспощадную партийно-политическую борьбу, они активно участвуют в смертельной классовой войне, - против угнетенных миллионов, за рабовладельческие кучки. Самым явным и резким образом они поставили искусство, свой "божеский дар", свое поэтическое вдохновение на службу политике, политике реакционной.

 

Да, поэты и художники, желающие служить историческому прогрессу, должны отбросить решительно политическую беззаботность, должны понять, что они не сверхчеловеки, что вдохновляясь живой человеческой жизнью и борьбой, им нужно уметь понимать смысл этой борьбы, ее пути, цели и задачи. Недостаточно в происходящей всемирно-исторической борьбе просто стать на сторону носителя грядущего - пролетариата. Необходимо сознательно стать в ряды борющегося рабочего класса, сознательно, со знанием дела, помогать этому единственному в мире классу, способному руководить освободительной борьбою всех остальных подавляемых и угнетаемых классов и наций.
Жалкими трусами и лицемерными болтунами являются все те, для которых эта задача узка, которые хотят стоять над этой всеподавляющей, все себе подчиняющей задачей. Литература не может и не должна стоять вне жизни. А жизнь - это прежде всего решающая схватка классов, сплошь и рядом переходящая в кровавую гражданскую войну. Литература должна

стр. 94

быть сознательной участницей в этой войне, литература сознательно должна ставить себе целью прямую и постоянную помощь той стороне, которая воюет против рабства, против векового угнетения.
Для удовлетворительного разрешения этой задачи литераторам, желающим служить революции, необходимо самым прозаическим образом пройти школу политической грамоты. Это предварительное условие для того, чтобы наша литература стала в самом деле революционной, пролетарской. Об этом особенно твердо должна помнить литературная молодежь.
А на-ряду с этим необходимо, чтобы литераторы, желающие служить революции, были наиболее тесно связаны... с РКП. Да, именно с РКП, ибо нельзя служить целиком революции, если не находишься в неразрывной связи с мозгом, душой, рычагом этой революции. Мы не верим, мы никогда не поверим, чтобы "беспартийная" литература могла стать подлинной литературой революции. Никогда литература не станет в уровень великой эпохи, если ее представители не будут дышать одной грудью с партией коммунизма.

 

Прежде всего, литература должна помочь понять массам историчность, закономерность совершившейся революции. Она должна связывать вчера-сегодня-завтра России, а с другой стороны, она должна связывать российскую революцию со всемирной борьбою рабочего класса. Художник, если он претендует на роль духовного

стр. 95

руководителя масс, должен располагать минимальными историческими знаниями; если он не злостный враг рабочего класса, должен обладать минимальной исторической добросовестностью и давать правильную перспективу. Если художнику непонятно историческое место российской революции, то он никогда не будет художником революции, т. е. он никогда не будет работником пролетариата и трудящихся масс.

 

Литература должна объяснить, литература должна сделать несомненной для миллионов мысль о том, что Октябрьская революция была законнейшим детищем истории, что вся ее "вина" заключается только в том, что она прежних хозяев жизни заменила новыми, вышедшими из рядов трудящихся и осуществляющих дело трудящихся, что вычеркнуть пятилетие революции это значит снова отдать судьбу десятков миллионов в руки кучки рабовладельцев...

стр. 96

Разумеется, художественная литература эту мысль должна популяризировать не публицистически, а по своему, художественно. Сумел же гр. Пильняк художественно сказать о неисторичности русской революции, - столь же художественно, а скорее всего, более художественно можно сказать правду о русской революции, можно и должно поставить ее на свое историческое место.
Революционное пятилетие нужно вычеркнуть целиком - так говорит белый лагерь. Прежде всего это значит - власть нужно отдать господствовавшим ранее классам. Никакая уступка, умещающаяся в рамках сохранения власти рабочим классом, бывших господствующих классов не удовлетворит. Они хотят полновластия. Это основной решающий пункт, пункт, который мирным путем разрешен быть не может, ибо уступки в данном случае невозможны, а без уступок примирение невозможно.

 

Революционная литература должна быть пропитана, пронизана великим гневом рабочего класса, его волей, его непоколебимым стремлением к освобождению, очищению, движению вперед. Настоящая революционная литература там именно, где отражены идеи и воля миллионов, где с небывалой до сих пор силой заклеймен буржуазный мир, где эксплоататорская часть человечества подвергается беспощадному разоблачению и жесточайшему наказанию, - за все ее чудовищные преступления перед трудящимися мира.
Да, новая литература, смотря на все глазами рабочего класса, должна научиться наказывать буржуазию, - иначе она не революционная литература, и, следовательно, не имеет права на получение "входного билета" в новые ворота истории...
Отвергая "демократию", "всеобщность", "всенародность" в политике, коммунизм отвергает ее и в литературе. Требуя ясности и определенности во всем, он и в литературе добивается этой ясности и определенности. Подчиняя все интересам освобождения рабочего класса, - следовательно, освобождения всего угнетенного человечества, - коммунизм и литературу подчиняет этой великой цели.

 

Дело трудное, но оно будет сделано. Рабочий класс будет иметь свою литературу. Республика Советов даст миру великий образец новой, свободной от влияния капитала, революционно-пролетарской литературы. Старый мир получит сокрушительные удары на фронте искусства.
Лишь бы наша литературная "братия", в особенности наша литературная молодежь, серьезно задумалась над "проблемой" политграмоты...

 

ВОРОНЩИНУ НЕОБХОДИМО ЛИКВИДИРОВАТЬ

О политике и литературе

В чем основная ошибка тов. Воронского и его сторонников? В том, что они недооценивают политического значения литературы, что они переоценивают "об'ективный момент" в творчестве попутчиков, что они неясно представляют себе совершенно исключительное положение литературы в эпоху гигантской войны классов.
Литературная политика тов. Воронского это - фактически наша традиционная, "почти-марксистская" (в духе Львова-Рогачевского, Кубикова), интеллигентская, прогрессивно-культурническая политика. Она в общем правильно учитывает значение культурного наследства, более или менее правильно ставит вопрос об исторической преемственности, но оказывается совершенно беспомощной в разрешении активных политических задач пролетариата в области литературы. Мало того: в условиях революционной эпохи эта "традиционная" литературная политика фактически превращается в орудие, за которое разбитая на главных позициях буржуазия ухитр