Нужно ли помогать компании «крайслер».

Изначально идея о гарантированных займах для корпора­ции «Крайслер» столкнулась с противодействием. Больше всего с этим не соглашались представители делового мира. Их мнения были обнародованы. В их числе были Том Мэрфи из «Дженерал моторе» и Уолтер Ристон из «Ситикорп».

Эту идею расценили как посягательство на культ корпоративной Америки. На нас наклеили массу ярлы­ков. У нас, мол, действует система прибыли и убытков, поэтому закрытие предприятий имеет эффект лечебного очищения желудка. Будто бы гарантированные займы препятствуют свободному предпринимательству, они на­рушают принципы рынка. В природе все регулируется естественно, выживание происходит посредством естес­твенного отбора. В середине игры не должны меняться правила. Без риска нет предпринимательства. Банкрот­ство при капитализме все равно что ад в христианстве. Да здравствует свободная конкуренция! И все остальное в том же духе.

Против гарантированных займов выступила Нацио­нальная ассоциация промышленников. Заявление следу­ющего характера было утверждено политическим комите­том ее «Круглого стола бизнеса» 13 ноября 1979 года:

«Главным принципом рыночной системы является равная возможность как неудачи, так и успеха. Послед­ствия банкротства для компании тяжелы, но в интересах нации необходимо обеспечить естественное функциони­рование этой системы.

Последствия банкротства тяжелы, но неизбежны. Не всегда сокращение количества свободных мест и объема производства является абсолютным.

После изменения структуры предприятия некоторые подразделения можно сократить, в то время как другие подразделения могут получить новую жизнь. И на этом этапе можно активизировать помощь правительства.

В то время как усиливается отрицательный эффект вмешательства государства в экономику, никому в голову не придет советовать активизировать такое вмешатель­ство. Сейчас пришло время сказать: «Никаких правитель­ственных подачек».

Прочитав это заявление, я пришел в ярость и попы­тался выяснить имена голосовавших за него. Но никто не хотел признать свое авторство.

Я написал следующее письмо:

«Джентльмены!

Меня привело в беспокойство заявление «Круглого стола бизнеса», которое было принято в момент, когда я давал в Вашингтоне показания о предоставлении гаранти­рованных займов.

Мне необходимо сделать несколько комментариев.

Во-первых, «Круглый стол бизнеса» определил своей целью сдерживание инфляции. Потом круг целей расширился, в него вошли экономические национальные проб­лемы. Ранее дискуссии по этим вопросам проводились открыто. Отсутствие возможности изложить вам факты относительно нашего вопроса заставляет говорить о поте­ре главного принципа обсуждения в комитете.

Во-вторых, очень прискорбно, что «Круглый стол биз­неса так же отреагировал на федеральные гарантии по займам для сталелитейных, судостроительных, авиатран­спортных компаний, фермеров и жилищно-строительных фирм. Почему-то комитет не осудил введение «триггерных цен»[11] на импортную сталь или предоставление госу­дарственной помощи компании «Америкэн моторс».

В-третьих, заявление «Круглого стола бизнеса» апел­лирует к принципам свободного рынка, которые допуска­ли «равную возможность как неудачи, так и успеха». Но тем не менее совершенно не учитывается обстоятельство, при котором государственное вмешательство вызвало про­блемы корпорации «Крайслер». В действительности меры правительства по ликвидации последствий федерального регулирования вполне соответствуют принципам свобод­ного рынка. Правительство основывалось на этом поло­жении, когда предоставляло гарантии сталелитейным ком­паниям.

В-четвертых, в заявлении комитета признается пра­вильность реорганизации. Мы нуждаемся в крупных ин­вестициях, нам не требуется погашать долги. Если мы зай­мемся процедурой банкротства, мы не сможем привлечь большой капитал в нашу компанию. Мы проводили консультации с крупнейшим экспертом по вопросам бан­кротства г-ном Дж.Рональдом Трестом из фирмы «Шытэн энд Трост». Он дал заключение о том, что, исходя из нового закона, компании «Крайслер» нельзя объявить себя банкротом. Это повлечет ее ликвидацию.

Стало ясно, что собрание комитета не дало себе труда посоветоваться с экспертами по банкротству. Я думаю, что если бы такая консультация произошла, заявление бы приобрело другую тональность.

В-пятых, недостойно членов комитета оперировать только лозунгами. Нельзя провозглашать принцип «ника­ких правительственных подачек», делать его основопола­гающим. Тысячи рабочих компании «Крайслер» не заслу­живают пренебрежительного отношения к ним.

Мне кажется, что если бы я согласился быть членом «Круглого стола, это вызвало бы смущение в среде его членов. Я думал, что буду участвовать в работе делового собрания, на котором доверительно обсуждаются насущ­ные вопросы. Заявление «Круглого стола» показало пол­ную невозможность этого. Поэтому примите мои сожале­ния и просьбу о выходе «Крайслер корпорейшн» из соста­ва «Круглого стола бизнеса».

Вот как выглядело мое письмо. А вот что в действи­тельности я хотел им сказать: «Вы являетесь не деловой элитой нашей страны, а кучкой ханжей. Ваша группа была создана деятелями сталелитейной промышленности, ко­торые занимались вымогательством льгот у правительства. Помните, как однажды президент Кеннеди обозвал лиде­ров сталелитейной промышленности сукиными сынами. Вы не хотите, чтобы государство помогло корпорации «Крайслер»? А почему вы не препятствовали гарантиро­ванным займам, которые давались сталелитейным, судо­строительным, авиатранспортным компаниям? Что поме­шало вам высказать свое отношение к «триггерным це­нам» на импортную сталь? Вероятно, здесь играет роль тот факт, с чьего вола дерут шкуру!

На эти факты из истории «Круглый стол бизнеса» ни­как не реагировал. А на мою просьбу о помощи быстро сформировалась отрицательная реакция! Когда участни­кам «Круглого стола» были выгодны меры правительства, тогда они со всем соглашались. Но как только раз­говор зашел о компании «Крайслер», они вспомнили о принципах.

На позицию противников займов встали даже некото­рые наши поставщики. Мы оказались в западне, которую устроила устаревшая идеология!

Хочу немного прояснить мою позицию. Капитализм в современном виде является высшей ступенью развития системы. Я обеими руками за капитализм. Именно он дает широкие возможности для продвижения вперед.

Но что мы видим, когда проявляется неравенство уси­лий? Что делать, когда проблемы возникают не на основе свободного предпринимательства, а на основе его антипо­да? Что получается, когда одну компанию из-за принад­лежности к определенной отрасли или из-за ее масштабов выводят из строя неравные последствия правительствен­ного регулирования?

Так случилось с корпорацией «Крайслер». Безусловно, сложившиеся обстоятельства во многом были вызваны ошибками прежнего руководства. Многие решения не были продуманы до конца. Корпорации необходимо было распространить свою деятельность за границу. Нельзя было заниматься торговлей подержанными автомобиля­ми. Необходимо было сосредоточиться на качестве про­дукции.

Последней каплей в совершении разрушительного по­ложения было государственное регулирование.

В конгрессе я целую неделю объяснял это.

Конгрессмены не могли понять: «Чем вам помешало регулирование?».

Я отвечал: «Правила регулирования вводятся вами, а пальцем указывают на нас».

После этого они поменяли пластинку и начали гово­рить: «Во всем виновато ваше руководство».

В итоге мне все надоело. «Хорошо, — ответил я им, — не будем ссориться. Разделим вину пополам. Но как мне поступить? Уничтожить старых менеджеров? Они действительно совершили ошибки, но вы тоже приложили руку к нашим бедам!»

Что дает нашей системе свободного предприниматель­ства такую стабильность? Причиной тому не ее неподвиж­ность и закостенелость, а ее большая мобильность. Я последовательный сторонник свободного предпринима­тельства, но это не означает, что я застрял в CIC веке. Но суть в том, что свободное предпринимательство уже не то, что было в прошлом веке.

Сначала система свободного предпринимательства при­спосабливалась к промышленной революции. В 90-х годах прошлого столетия ей пришлось адаптироваться к Сэмюэлу Гомперсу[12] и рабочему движению. Менеджеры всех корпораций начали войну против нового движения, не подозревая того, что сами способствовали его возникно­вению. Именно они ввели потогонную систему труда, заставляя детей работать весь день за швейной машиной, и создали множество других проблем.

Если вы обратитесь к историческим книгам, то обна­ружите, что возникновение новых профсоюзов промыш­ленники восприняли как конец системы свободного пред­принимательства. Им виделся уже призрак социализма.

Но они ошибались. Они тогда еще не знали, что сво­бодное предпринимательство представляет собой живой организм. В итоге свободному предпринимательству уда­лось приспособиться к рабочему движению. Результат превзошел все ожидания, когда рабочее движение при­способилось к свободному предпринимательству.

Свободное предпринимательство победило «Великую депрессию», хотя тогда промышленникам тоже виделся конец капиталистического пути.

Они пришли в ярость после решения президента Франк­лина Рузвельта создать рабочие места для людей, которые оказались на улице. Рузвельт смог противостоять лидерам бизнеса решительными действиями. В результате такой политики система еще больше укрепилась.

Когда я восхищаюсь Франклином Рузвельтом, то в ответ слышу реплики такого рода: «Якокка — ренегат. Он сошел с ума. Как ему может нравиться Франклин Руз­вельт!». Они не могут понять, что именно он укрепил по­зиции капитализма. Франклин Рузвельт оказался удиви­тельным прозорливцем. Именно им была создана комис­сия по операциям с ценными бумагами на бирже, феде­ральная корпорация по страхованию депозитов, которые препятствовали проявлению кризисных фаз экономичес­ких циклов.

В наши дни система свободного предпринимательства также под угрозой. Сегодня ситуация осложнилась по­явлением сильного конкурента в лице Японии. Принци­пы свободной конкуренции уже не действуют.

Во время разгара полемики десятая по величине корпорация развалилась. Нельзя было тратить время на пустые споры. Когда видишь волка, сразу теряешь все иллюзии.

Ожидание тогда кажется излишеством. Интересно, что они решат у себя в клубе юнионисткой лиги в Филадель­фии. Неужели опять провозгласят принцип свободного предпринимательства!

Что же на самом деле представляет собой свободное предпринимательство? Конкуренцию. Конкуренция — это явление, которое гарантированные займы должны за­щищать. Почему? Они гарантируют сохранение корпора­ции «Крайслер» как конкурента компаний «Дженерал мо­торе» и «Форд».

Конкуренция необходима автоиндустрии и соответ­ствует ее принципам. Вот что написал дилер компании «Форд» в газете «Нью-Йорк тайме»: «В течение последних 25 лет я конкурировал с продукцией компании «Край­слер». Но я не согласен с предложением предоставить по­мощь фирме «Крайслер». Роль правительства не в том, чтобы способствовать конкуренции (sic!), а в том, чтобы способствовать конкуренции. В такой ситуации, когда «Крайслер» может потерпеть поражение, не может ли и «Форд» значительно отстать?»

Дилер из Орегона, работающий в отделении «Шевро­ле» корпорации «Дженерал моторе», поместил в город­ской газете следующее объявление: «Если мы не можем продать вам «Шевроле» или «Хонду», тогда купите «Край­слер». И далее: «Конкуренция нужна нам, автоиндустрии, стране и потребителям».

Но спасение корпорации «Крайслер» не только сохра­нило бы конкуренцию, но и не увеличило бы безработицу. Решалась судьба 600 тысяч человек.

Существовало мнение, что после объявления банкрот­ства фирмы «Крайслер» наши рабочие могли бы получить работу в компаниях «Форд» и «Дженерал моторе». Но это не так.

В тот период «Форд» и «Дженерал моторе» не нужда­лись в рабочих. Наши рабочие в результате банкротства оказались бы просто на улице.

Только с помощью импорта можно было полностью удовлетворить спрос на малогабаритные автомобили. И падение фирмы «Крайслер» увеличило бы импорт в Аме­рику таких автомобилей, а также привело к эмиграции рабочих.

Мы спрашивали: «Улучшится ли положение, если «Крайслер» закроется, а безработица увеличится? Будет ли способствовать укреплению системы свободного предпри­нимательства банкротство компании «Крайслер», когда на рынок не поступит миллион с лишним легковых и гру­зовых автомобилей?».

Мы обратились к правительству с такими словами: «Если государство считает целесообразным систему госу­дарственной зашиты индивидуумов, то не менее целесо­образно иметь систему государственной зашиты компа­ний, в которых они работают. А ведь только благодаря ра­боте люди живут».

Таковы были наши аргументы, и они были очень сильны. Они поразили наших слушателей. В Министерстве финансов были произведены расчеты, согласно кото­рым банкротство нашей компании обойдется государству только за первый год в 2,7 миллиарда долларов в виде по­собий по безработице.

Я сказал конгрессменам: «В ваших руках находится ре­шение: или заплатить сразу 2,7 миллиарда долларов или выдать гарантии по займам на вдвое меньшую сумму, ко­торая впоследствии вернется. Все зависит от вас: платить сейчас или платить потом».

Только такие аргументы производили действительное впечатление. Я хочу преподать урок молодым читателям этой книги: всегда необходимо учитывать интересы того, с кем работаете. Этот урок я получил на курсах при Институте Карнеги. Впоследствии он очень сильно мне помог.

Сейчас же я апеллировал к логике, которой руковод­ствовался член Палаты представителей Конгресса США. Он, конечно же, мог не поддержать предложение оказать нам помощь. Но как только мы представили справку о численности рабочих мест, которые обеспечивает компа­ния «Крайслер» в его штате, он сразу же переменил свое мнение.

В конгрессе и за его пределами продолжалась борь­ба, а я в это время предпринимал всевозможные меры, чтобы раздобыть деньги. Я даже предлагал долговые обязательства отдельным компаниям. Я ощущал себя мелким торговцем, которому необходимо было очень быстро получить некоторую сумму наличными. Удача от меня отвернулась, куда бы я не обращался, никто не же­лал мне помочь. Поэтому я пребывал в мрачном распо­ложении духа.

Вопрос о нашей судьбе обсуждался очень активно. По мнению многих людей «решение» проблемы «Крайслер» состояло в объявлении его банкротом. В этом случае раздел 11 федерального Закона о банкротствах позволял нам получить отсрочку платежей по претензиям кредито­ров на период приведения в порядок наших дел. Мы имели возможность (это допускалось законом) через несколь­ко лет возродиться в виде другой компании, меньшей по размерам, но более здоровой экономически.

К своему делу мы привлекали различного рода экспер­тов. И они сообщили нам о том, что мы и сами хорошо знали: в нашем случае банкротство будет означать катас­трофу. По существу, мы оказались в уникальном положе­нии. Нашу ситуацию нельзя было сравнить ни с положе­нием железнодорожной компании «Пени сентрал», ни с положением фирмы «Локхид». В нашем случае не дей­ствовали и условия, связанные с предоставленными пра­вительством военными контрактами. Точно так же наше положение ничем не напоминало ситуацию, которая могла бы произойти при сделках с зерном. В самом деле, трудно представить, что кто-нибудь стал возмущаться, если бы закрылась фирма «Келлог»: «Позвольте, я могу пережить, если сегодня не куплю кукурузные хлопья. Но как быть, если у меня остался ящик кукурузы, а попкорн из нее изготовить некому?».

Но автомобили — не ящик с кукурузой. Это совсем другое дело. Достаточно просочиться хотя бы малейшему слуху о банкротстве, как приток денег в компанию не­медленно прекратится. Паника спровоцирует «эффект домино». Клиенты немедленно отменят свои заказы. Их сразу станет волновать множество вопросов: сохранение гарантийных сроков эксплуатации автомобиля, запасные части и технический сервис, а уж об уровне цен на подер­жанные машины при их продаже и говорить не прихо­дится.

Кстати, подобный поучительный прецедент уже был. Когда «Уайт трак компани» была объявлена банкротом, руководители фирмы наивно полагали, что раздел 11 За­кона о банкротствах поможет им уладить все вопросы с кредиторами. Теоретически это было возможно, если бы не одно обстоятельство. Как вы думаете, как должен был поступить в подобной ситуации любой клиент этой фирмы? Совершенно верно, он рассуждал примерно так:

«Нет уж, увольте! Эта фирма обанкротилась, поэтому лучше мне с ними не связываться, а купить грузовик в другом месте».

Надо сказать, что на путь банкротства толкали нас и некоторые банки. Нам говорили: «Не связывайтесь с пра­вительством! Лучше объявить себя банкротом, а потом постепенно восстановить компанию и вернуть ей прежнее благосостояние». Нам даже приводили в пример другие компании, которым удалось это осуществить. Но мы упрямо отстаивали свою точку зрения: «Ну как вы не хо­тите понять, что если такая крупная фирма, как наша, производящая потребительскую продукцию, объявит себя банкротом, то не продержится и двух недель? Это значит самим себе подписать смертный приговор».

Мы прекрасно понимали, что как только будет объяв­лено о банкротстве, дилеры уже не смогут получать кре­диты на приобретение нашей продукции. Всего один-два дня понадобится банкам и финансовым компаниям, что­бы перекрыть им почти все каналы финансирования за­купок автомобилей. Это приведет к тому, что едва ли не половина дилеров корпорации «Крайслер» тоже окажет­ся банкротами. А оставшихся немедленно приберут к ру­кам компании «Дженерал моторе» и «Форд». Таким обра­зом, мы потеряем всякий доступ на крупные рынки.

Естественно, и поставщики станут требовать предоп­лату за свою продукцию или, в крайнем случае, ее оплату на момент поставки. Наши поставщики — это, в основ­ном, мелкие предприятия, на которых трудятся не более 500 человек. Тысячи мелких компаний напрямую связаны с корпорацией «Крайслер», не только благополучие, а и само их существование зависит от нас. Последствия на­шего банкротства для них были бы поистине катастрофи­ческими. Многим пришлось бы также стать банкротами, что в свою очередь повлекло бы за собой прекращение поставок необходимых узлов и деталей.

И все, можете поставить крест на крупнейшей в Сое­диненных Штатах корпорации «Крайслер» и вычеркнуть ее из памяти. А как отразилось бы на стране это беспреце­дентное в американской истории банкротство? Как свиде­тельствуют исследования, проведенные фирмой «Дэйта рисорсиз», крушение корпорации «Крайслер» вылилось бы в конечном счете в 16 миллиардов долларов. Именно в такую сумму обошлись бы налогоплательщикам пособия по безработице, социальные выплаты и другие расходы. И все это тяжким бременем легло бы на их плечи.

Вот какова была бы цена объявления о банкротстве корпорации «Крайслер»!

Боже, кто только не бросал в нас камни в ходе обсуж­дения дальнейшей судьбы компании! Как говорится, только ленивый мог удержаться от соблазна и не обру­шиться на нас с нападками. Обозреватель Том Уикер, вы­ступая в «Нью-Йорк тайме», советовал нам немедленно заняться производством средств общественного транс­порта вместо выпуска автомобилей. А карикатуристы га­зет и журналов изощрялись как могли, изображая фирму «Крайслер», которая униженно выпрашивает помощь у правительства.

Но все это были лишь мелкие укусы по сравнению с безжалостной травлей, которую организовала против нас газета «Уолл-стрит джорнэл». Особое возмущение газеты вызвала сама идея гарантированных займов. Она букваль­но исходила злобой и не стеснялась в выражениях.

Мне никогда не забыть один из заголовков ее передо­вой статьи «Лаэтрил[13] для "Крайслера"».

«Уолл-стрит джорнэл» отнюдь не ограничивалась лишь статьями с возражениями против помощи правительства корпорации «Крайслер». Газета развернула широкомас­штабную кампанию по дискредитации нашей фирмы. У нас не было ни минуты покоя. Каждая плохая информа­ция, любая мелочь о нашем положении взахлеб обсужда­лась на страницах газеты. Однако ни о каких положитель­ных моментах не появлялось ни строчки. Ей-богу, они как будто взбесились!

Уже и после того как фирма получила гарантирован­ные займы, газета все еще утверждала, что от нас можно ждать подвоха. Да, конечно, фирма уже имеет достаточ­ные средства, и реорганизация компании проведена, и уже есть новое руководство. Да, действительно, имеются хорошие модели, компания выпускает автомобили высо­кого качества. Ну и что? Подождите, все еще может слу­читься, вот-вот грянет гром. Газета постоянно пугала чи­тателей грядущими катаклизмами: то ухудшением эконо­мической конъюнктуры, то сокращением объема сбыта автомобилей.

Создавалось впечатление, что «Уолл-стрит джорнэл» поставила перед собой задачу: в каждом номере газеты должен быть отрицательный материал о положении дел в корпорации «Крайслер». И вполне успешно справлялась с этой задачей. А нам после очередного злобного выпада приходилось тратить и без того скудный запас энергии, чтобы поддерживать престиж фирмы в глазах обществен­ности.

Иногда газета прибегала к прямо-таки иезуитским ме­тодам. Вот один характерный пример. Убытки компании «Форд» в первом квартале 1981 года составили 439 милли­онов долларов. Положение корпорации «Крайслер» нес­колько стабилизировалось, однако и наши убытки тоже были немалыми — около 300 миллионов долларов. Как вы думаете, с каким заголовком опубликовала эту информа­цию наша «любимая» газета? «Убытки «Форд мотор» меньше, а убытки «Крайслер» больше ожидавшихся». Вот так с помощью одного только заголовка газета умудрилась выставить нас в худшем свете по сравнению с фирмой «Форд». И плевать они хотели на то, что в действитель­ности все обстояло как раз наоборот!

Не могу удержаться, чтобы не привести еще один при­мер выворачивания истины на изнанку. Через два месяца объемы наших месячных продаж оказались выше прош­логодних на 51 процент. Как обыграла эту информацию «Уолл-стрит джорнэл»? А очень просто. Газета отметила, что «подобное сопоставление может вызвать превратное представление об истинном положении дел, поскольку в соответствующие месяцы прошлого года зарегистрирован самый низкий уровень объема продаж фирмы «Крайс­лер». Прекрасно, это действительно так. Однако прошло­годнее сокращение объема продаж объяснялось тем, что предыдущий, 1979 год, отличался высокой экономичес­кой конъюнктурой. Но об этом газета почему-то не об­молвилась ни словом.

Как тут не вспомнить старый еврейский анекдот. Зво­нят Гольдбергу из банка и сообщают:

«У вас на счете задолженность в 400 долларов».

«Пожалуйста, посмотрите, сколько денег у меня было в прошлом месяце?» — просит Гольдберг.

«На вашем счете был остаток в 900 долларов», — отве­чают ему.

«А еще месяцем раньше?» — опять спрашивает Годьдберг.

«1200 долларов».

«А еще на месяц раньше?» — настаивает он.

«А тогда было 1500 долларов».

«Так скажите, — произносит Гольдберг, — вот в эти месяцы, когда на моем счете было много денег, я вам звонил?»

Не правда ли, логика «Уолл-стрит джорнэл» очень на­поминает эту старую шутку? О том, какой силой может обладать сочинитель газетных заголовков, я знаю не по­наслышке.

Еще в колледже я хорошо понял это, когда был одним из редакторов студенческой газеты.

Ведь большинство людей никогда не станут читать всю статью в газете, если ее тема их не интересует. Для них все содержание статьи укладывается в заголовок и его-то они и запоминают.

Когда вопрос о гарантированных займах был уже ре­шен, хотя мы получили лишь часть этих гарантированных законом займов, в «Уолл-стрит джорнэл» появилась передовая статья под заголовком «Дадим им умереть с досто­инством». Это была та самая знаменитая передовица, в которой газета предлагала «положить конец мучениям фирмы «Крайслер». Я считаю эту статью классическим образцом того, насколько возможно злоупотреблять сво­бодой печати в нашей стране. Она вполне достойна, что­бы войти в историю именно в этом качестве. Мне могут возразить, что наша Конституция гарантирует ей это пра­во. Не беспокойтесь, я об этом знаю.

Не помня себя от ярости, я немедленно направил ре­дактору газеты письмо, в котором писал: «Вы объявили всей стране, что если больной не поправился от половин­ной дозы прописанного ему лекарства, то нечего с ним возиться, его следует умертвить. Остается только благода­рить Бога за то, что вы не мой семейный врач!».

Создается впечатление, что газета «Уолл-стрит джор­нэл» живет по законам прошлого века. И, однако, остает­ся одной из самых авторитетных и уважаемых газет. К несчастью, она занимает монопольное положение, а пото­му, как и «Дженерал моторе», становится все более само­надеянной.

«Уолл-стрит джорнэл» осталась верна себе и после того, как корпорация «Крайслер» окончательно встала на ноги. 13 июля 1983 года я сделал официальное заявление в Национальном пресс-клубе о том, что все гарантиро­ванные правительством займы «Крайслер» погасит к концу года. Через два дня в газете «Нью-Йорк тайме», которая раньше была противником гарантированных займов, появился материал под заголовком «Крутой разворот «Крайслера».

Отмечая, что «масштабы этого разворота трудно пере­оценить», газета задавала вопрос: «Каким образом эта компания сумела выбраться из тупика за столь короткое время?».

Разумеется, «Уолл-стрит джорнэл» не осталась в сто­роне. В этот же день она тоже опубликовала большую статью о фирме «Крайслер». Но заголовок здесь был совсем иной: «Крайслер» все еще находится в тяжелом состо­янии». По-моему, комментарии здесь излишни. Да, ко­нечно, газета имеет право высказывать свое мнение, но кто дал ей право извращать факты? Ведь она могла бы высказаться и примерно так: «Нам не нравится, что кор­порация использовала именно такой способ, но ее успех очевиден!»

Как вы теперь понимаете, большинству публики было невероятно трудно разобраться в ситуации, сложившейся в нашей компании, при подобном освещении ее в деловой прессе страны. Надо отметить, что еще больше осложняла проблему и сама терминология, которой пользовались га­зетчики, характеризуя ситуацию. Вот, например, когда употреблялся термин bailout — «помощь», «выручка», в вашем представлении сразу возникал корабль, попавший в бурю. Жестокий шторм швыряет давшую течь скорлуп­ку, громадные волны вот-вот опрокинут судно, а команда оказалась бессильной перед разбушевавшейся стихией. Такая вот красочная метафора.

Но этот термин «помощь» все-таки лучше, чем выра­жение handout — «подаяние», которое употребляли так же часто. Наша корпорация вовсе не вымаливала никаких безвозмездных даров, тем более, что никто и не собирался нам их давать.

Многие искренне считали, что «Крайслер» — огром­ная монолитная компания, и поэтому ни о какой помощи ей не может быть и речи. Каких трудов нам стоило разве­ять этот миф!

Ведь в действительности корпорация — объединение небольших предприятий. Мы имеем одиннадцать тысяч поставщиков и четыре тысячи дилеров. И почти все вла­дельцы этих предприятий отнюдь не финансовые короли, а всего лишь мелкие бизнесмены. И к тому же нельзя за­бывать о том, что мы — предприятие оборонное. Не о по­даянии мы просили, нам требовалась поддержка.

Однако многие об этом даже и не подозревали. Они верили, что мы изо всех сил стремимся получить помощь безвозмездно. Им казалось, что я получил поздравитель­ную открытку от президента Джимми Картера, а вдобавок к ней — миллиард долларов пачками мелких купюр, изящно перевязанными ленточками. И это вовсе не смешно, а грустно. Как могли многие благонамеренные американцы, взрослые люди, всерьез полагать, будто бы корпорация «Крайслер» заграбастала миллиард долларов наличными (в бумажных мешках для продуктов, что ли?) и не собирается эту сумму когда-либо возвращать.

Наивные люди! О таком нам и мечтать не приходилось!

Глава 7.

Обращение в Конгресс

Давать показания комиссиям Палаты представителей и Се­ната было делом достаточно неприятным. Меньше всего на свете я желал этим заниматься. Однако я имел твердое намерение сделать это при малейшем шансе утверждения Конгрессом гарантированных займов для корпорации. Я должен был отстоять нашу просьбу и перепоручать эту обязанность я никому не собирался.

У меня сложилось впечатление, что комиссии Сената и Палаты представителей проводят эти слушания в специ­ально предназначенных для этого помещениях, где можно как бы запугать дающих показания людей. Члены комис­сии восседают за большим полукруглым столом и взирают на допрашиваемого сверху вниз. Свидетель же оказывает­ся в очень неудобном положении и вынужден смотреть вверх на задающего вопросы человека. Тяжелое состояние допрашиваемого усугубляется слепящим глаза светом те­лекамер.

Официальное обращение ко мне предполагалось, как к свидетелю, но на самом деле это было не совсем так. Фактически я оказался ответчиком и обвиняемым. По це­лому часу я должен был сидеть в своем боксе, дожидаясь очередного судилища Конгресса и прессы, которые под­вергали разбирательству реальные и воображаемые грехи корпорации «Крайслер».

Иногда мне казалось, что это «Суд кенгуру»[14].

Еще раз повторю, что мне приходилось нелегко, но я держал себя в руках.

«Плевать нам на то, что ты говоришь. Мы желаем вас уничтожить».

Сотрудники аппарата все время передавали конгресс­менам записки, поэтому вопросы задавались беспрес­танно и очень часто носили провокационный характер. Мне приходилось постоянно импровизировать и отве­чать на них экспромтом. В общем, я выдержал зверское истязание.

Много упреков мы услышали по поводу того, что ока­зались не готовы к ситуации, связанной со свержением шаха Ирана. Я вынужден был возразить. Этого события не предвидели ни президент Картер, ни Генри Киссинджер, ни Дэвид Рокфеллер, ни государственный департамент США. А ведь они владели гораздо большей информацией, чем я.

Компанию обвинили в том, что она позволила умным японцам развернуть производство автомобилей с расхо­дом горючего 8 литров на 100 километров. В то же время никто не брал во внимание тот факт, что американский потребитель формировал спрос на автомобиль больших габаритов.

Корпорацию «Крайслер» сделали виновной даже в по­дорожании горючего. По их мнению, она оказалась не го­товой приспособиться к введению Министерством энерге­тики жесткой системы распределения автомобильного топлива (в результате имели место беспорядки на бензо­колонках).

Все уже словно забыли, что за месяц до того галлон бензина продавался за 65 центов, а также то, что правительство искусственно удерживало цену на бензин на та­ком низком уровне. А ведь именно это ввело в заблужде­ние американского потребителя.

Никому не было дела до того, что корпорация вложила большую часть собственного капитала в оборудование, необходимое для соблюдения введенных этим же прави­тельством правил технической и экономической безопас­ности автомобилей.

В итоге, по мнению и представлениям конгрессменов и журналистов, наша корпорация согрешила, заслужила кару и поэтому потеряла рынок.

И мы действительно были наказаны. На этих слуша­ниях в Конгрессе мы были выставлены перед всем миром как живые носители всего отрицательного и плохого, что происходит в американской промышленности.

Во многих газетах были напечатаны оскорбительные для нас статьи, где от нас требовали капитуляции и пред­лагали добровольно лечь в гроб. Но и это еще не все. Нас сделали объектом издевки для всех карикатуристов стра­ны, которые просто жаждали возможности изобразить нас лежащими в гробу. Даже жены и дети наших менеджеров служили мишенью для отпускания шуточек и подколок в школах и магазинах.

Ситуация почти вышла из-под контроля. И все, о чем я рассказал, стоило уже гораздо дороже, чем просто хлоп­нуть дверью и уйти. Это уже был переход на личности. Это причиняло многим нашим сотрудникам и близким людям мучительную боль и страдания.

18 октября я впервые предстал перед подкомиссией по делам банков, финансовым вопросам и городскому хозяй­ству Палаты представителей. Ситуация была несколько странной, поскольку собрались все члены подкомиссии. Это достаточно редкое явление, поскольку у членов этой подкомиссии имеется еще множество других обязаннос­тей и, как правило, большинство членов на слушания не является. Как правило, всю работу на самом деле выпол­няют сотрудники аппарата.

В начале своего выступления я начал достаточно ак­тивно излагать суть нашего дела. Я подчеркнул сразу же, что выступаю не только от своего собственного имени, но и от сотен тысяч людей, чьи средства к существованию напрямую зависят от того, сохранится ли компания «Крайслер». Я сказал: «От нас зависит жизнь 140 тысяч рабочих и служащих и их семей, 4700 дилеров и их 150 ты­сяч персонала, занимающихся техническим обслуживани­ем нашей продукции, 19 тысяч поставщиков и 250 тысяч их сотрудников с их семьями. А покупатели нашей про­дукции? Что будет с ними?».

У меня сложилось впечатление, что большинство чле­нов подкомиссии не понимали и не могли четко предста­вить, какого рода помощь нам нужна. Я подчеркнул, что мы не выпрашиваем безвозмездных даров, не обращаемся за подаянием. Мы ходатайствуем о предоставлении гаран­тии на заем, который полностью, до последнего доллара, будет возвращен с процентами и в срок.

В моем вступительном заявлении были изложены семь важнейших аргументов, обосновывающих данное хода­тайство.

Во-первых, причины наших трудностей зависят от це­лого ряда факторов: неправильного управления, чрезмер­ного правительственного урегулирования отдельных жиз­ненно важных вопросов, энергетического и экономичес­кого кризисов.

Во-вторых, нами уже предприняты неотложные меры и действия по преодолению возникших трудностей. Мы распродали малоприбыльные подразделения, изыскали и пустили в дело довольно большую сумму новых средств. Постоянные годовые издержки в объеме почти 600 мил­лионов долларов мы сократили. Мы отменили все планы повышения зарплаты, а менеджерам высшего управлен­ческого персонала мы даже снизили жалованье. Мы уменьшили продажу акций своим сотрудникам и отмени­ли выплату дивидендов по ним. Кроме этого, мы заручи­лись договорными обязательствами с нашими поставщи­ками, банкирами, дилерами и даже рабочими. Нас под­держивают местные власти и власти штатов.

В-третьих, мы знаем, что не сможем выжить, если станем производить только какой-либо один вид продукции, нам необходим полный ассортимент легковых авто­мобилей и малотоннажных грузовиков. Только в этом случае компания останется прибыльной и сможет выжить. Но получаемая сегодня прибыль в 700 долларов на один субкомпактный автомобиль совершенно недостаточна для жизнедеятельности компании. А ведь мы должны конку­рировать с японскими фирмами, которые имеют налого­вые льготы и низкие ставки заработной платы.

В-четвертых, объявив о банкротстве, корпорация не способна будет выжить.

В-пятых, мы не имеем предложений о слиянии от дру­гих компаний — ни американских, ни иностранных. Если нам будет отказано в получении гарантированного займа, вряд ли кто-то захочет с нами объединиться.

В-шестых, несмотря на то что нам создали репутацию производителей неэкономичных автомобилей («пожира­телей бензина»), в «большой тройке» именно корпорация «Крайслер» добилась наивысшего показателя экономич­ности расхода горючего. «Дженерал моторе», «Форд», «Тойота», «Датсун» и «Хонда» предложили рынку гораздо меньше автомобилей с расходом в 10 литров горючего на 100 километров, чем это сделали мы.

И последнее, в-седьмых, я достаточно аргументированно заявил, что наш пятилетний план дальнейшей д