Модальности, принципы и правила работы с психической реальностью

 

Рассмотрим схему модальностей работы с психической реальностью, созданную на основе модели Лазаруса «BASIC-I.D.»[20].

Согласно Лазарусу (и здравому смыслу), работать с психической реальностью, получить к ней доступ можно через:

1) Behavior. «Поведение» (в области практической работы здесь применяются, например, бихевиоральная психотерапия, христианская психотерапия);

2) Affects. «Эмоции» - (в области практической работы здесь применяются, например, христианская психокоррекция, аналитическая психология, музыкальная терапия, клиенто-центрированная терапия);

3) Sensations. «Ощущения» - (в области практической работы здесь применяются, например, телеснориентированная терапия, спонтанный танец, гештальт-подход);

4) Images. «Образы» - (в области практической работы здесь применяются, например, христианская психокоррекция, аналитическая психология, символдрама, мандалотерапия);

5) Cognitions. «Когниции» - убеждения, ценности, когнитивные конструкты (в области практической работы здесь применяются, например, христианская психотерапия, логотерапия, индивидуальная психология, психоанализ (работа с убеждениями может строиться и посредством внушения, гипноза, но с моей точки зрения гипноз представляет собой насилие над субъектом и не является психокоррекцией в полном смысле этого слова; работа с убеждениями часто осуществляется через вербальную коммуникацию))

6) Interpersonal relationships. «Сфера межличностных взаимоотношений» («теле») - по мнению Лазаруса (и, попять же, здравого смысла) – это область «схождения» работы во всех пяти базовых модальностях; в частном же плане здесь применяются диадическая работа психолога и клиента в самых разных мировоззренческих парадигмах, психодрама, структурные расстановки (в том числе внутренние) и т.д.)

7) Drugs. Лекарственные препараты (применяются, в основном, в медицинской психотерапии, хотя кто мешает выпить валерьянки? J)

При этом практически любой из подходов к работе с психической реальностью можно применить при работе в любой из модальностей.

Приведем для наглядности схему, представленную учениками Лазаруса Коттлером и Брауном (смотри таблицу на следующей странице)

Схема Коттлера-Брауна[21]:

Модальность	Симптомы	Методы терапии
B Поведение	Неспособность найти работу, сексуальная несостоятельность, робость и отчуждение	Ролевой тренинг в ситуации приема на работу, сексуальная терапия, тренинг самоутверждающего поведения
А Аффект	Беспомощность, депрессия, апатия, чувство гнева	Вентиляция чувств относительно контроля, осознание гнева, облегчение фрустраций
S Ощущения	Напряжение, усталость	Обучение расслаблению
I Воображение	Фантазии о себе как известном художнике, образ ранней смерти, фантазии о мести прежнему работодателю	Методы позитивного воображения
C Когнитивная сфера	“Я заслуживаю хорошей работы”, “Все думают, что я странный”, “Я – неудачник”, “У меня никогда не получится”	Библиотерапия, систематическая конфронтация собственных иррациональных идей
I Отношения	Безразличен к супруге, одинок, изолирован от друзей, вспышки гнева на ребенка, во время сеансов – охотно соглашается с терапевтом	Совместная консультация с женой для улучшения коммуникации, парадоксальные стратегии
D Физиология/ препараты	Много спит, плохой аппетит, не делает физических упражнений, ежедневно курит марихуану	Начать программу упражнений для стимуляции энергии и аппетита, использовать витаминные добавки, пройти медицинское обследование

 

Важно понимать, что Лазарус предлагает рассматривать каждую из модальностей именно в контексте межличностных взаимоотношений.

Еще раз подчеркнем: все модальности пересекаются. Практически невозможно «достучаться» до человека через образы, не поработав с эмоциями и убеждениями и т.д. Более того, напомним, что все психологические теории и вытекающие из них практики при всех различиях говорят об одном и том же, являясь «набором метафор», описывающих одну и ту же реальность с особой точки зрения.

Поэтому в любом случае между модальностями работы с клиентом существуют много-многозначные связи, и изменение в одной области неминуемо приводит к изменениям в другой, а психологическая работа должна быть комплексной, т.е. строиться на общем понимании психической реальности.

Каковы принципы работы с психической реальностью?

Работа с психической реальностью зиждется на принципах:

а) единства б) целостности в) дополнительности г) взаимодействия е) интенциональности ё) детерминизма ж) смысловой направленности з) индивидуальности.

Эти принципы представляют собой столпы практической психологии.

Принцип единства напоминает нам, что человек изначально существует в Другом, что его психическая реальность человека конституирована Другим и в Другом, и поэтому основное стремление человека – достичь гармоничных взаимоотношений с Другим внутри и с Другим вовне. В данном принципе иплицитно заложены все остальные принципы практической психологии.

Принцип целостности означает, что человек — это самоорганизующаяся система, стремящаяся к порядку, к внутреннему и внешнему равновесию.

Принцип дополнительности означает, что любая система, в том числе и психическая, стремится к развитию (опять-таки, как внутреннему, так и внешнему) за счет интеграции с иным, за счет энергии динамического единства противоположностей (противоположностей, а не чуждых друг другу сущностей!).

Противоположностями являются, скажем, эмоциональные состояния, соотносимые с красным и синим цветами, женские и мужские свойства, логически выверенные рассуждения и эмоциональная оценка ситуации.

Принцип целостности говорит о том, что всякое психическое нарушение есть нарушение целостности, вызванное пренебрежением к одной из противоположностей, т.е. нарушением принципа дополнительности, который, как мы уже отметили, служит принципу целостности.

Таким образом любая психологическая практика есть действие по восстановлению целостности, опять же, на доступном психологии уровне.

Любая психологическая работа подразумевает взаимодействие субъекта и Другого. При этом субъект всегда стремится к чему-то (к кому-то), он всегда интенционален. Все, что происходит в рамках психологической работы обусловлено (детерминировано) работой приведенных выше принципов. Человеческое существо, в конечном счете, всегда стремится к Смыслу, к духовному со-бытию, к со-знанию (этом, в осмысленности бытия, в развитии самосознания и заключается различие между людьми и животными).

Взаимодействие психолога и клиента далеко не всегда доходит до открытого проявления принципа смысловой направленности, однако следует все время помнить о нем. Человек всегда существует в различных системах и сам (как мы показали выше) является системой. И, наконец, к каждому человеку следует подходить как к полностью уникальному существу, по отношению к которому любые теории занимают подчиненное положение. В этом и заключается сущность принципа индивидуальности.

Изменение в процессе психологической работы означает, что человек проходит через дезинтеграцию, разрушение прежней психической реальности (даже если речь идее о снятии симптома). Поэтому ему нужны сильные стимулы. Ради чего же мы готовы изменяться?

Человек готов изменяться ради Другого. В высшем смысле – это Бог. Это может быть другой человек, любовь к которому помогает справиться с проблемами. Это может быть внутренний образ Другого, связанный с этим человеком. Это может быть внутренний образ, исходящий из детства, и связанный с «внутренним человеком» (в психоанализе — интернализованным объектом), образ, «наслаивающийся» на психолога в результате переноса. Это может быть внутренний образ, символизирующий изолированные от целостной психической структуры инстинкты, эмоции, представления. В любом случае все эти внутренние образы связаны с межличностными отношениями. (И в любом случае изначальный Другой – Бог.)

Встреча с Другим помогает клиенту дополнить свою личность и прийти в новому уровню целостности. Важно подчеркнуть, что мощнейшим стимулом для клиента является любящее и доброжелательное отношение со стороны психолога как Другого. К встрече с Другим человека подталкивают следующее:

а) Иная ситуация. Иногда клиент начинает изменяться, попав (например, на уровне символов) в ситуацию, дополняющую его актуальную ситуацию;

б) Привнесение других, непривычных для клиента и связанных с изолированной частью его психической реальности эмоций;

в) Расширение границ, изучение жизни, исследование новых убеждений, встреча с неизвестным.

Приведем пример изменения ради Другого. Этот пример совместной работы психолога и клиента приводит Д. Соколов в своей книге «Сказвки и сказкотерапия»[22].

Соколов работал с клиентом - взрослой женщиной, страдающей вследствие отчужденности от самой себя и от мира вокруг. Психолог предложил ей сочинить сказку о себе. Женщина рассказала о маленькой девочке, умела слушать голос листвы и шепот травы, но ее влекли к себе звезды. Она жила в своем мире и стремилась к ним, а потом и до звезд не добралась, и, став взрослой, потеряла связь с детским миром живой природы. И теперь находится в одиночестве. Тогда психолог предложил ей изменить и заново рассказать сказку, введя туда то, чего явно не хватает (по принципу дополнительности), т.е. товарища (Другого вовне). Таким товарищем стал червяк (символ земного начала, телесности, воплощенности здесь, в этом мире, причем в конкретном случае – земной воплощенности конкретной женщины, а заодно и символом непосредственных земных отношений в этом мире). Заново рассказывая сказку, женщина описала жизнь с червяком вместе в детские годы и свое стремление к звездам (к вершинам сознания). Придумывая сказку, она построила звездолет и полетела к ним, взяв с собой червяка. Но червяк начал болеть, его убивала оторванность от земли. И тогда женщина все же решила ради друга вернуться на землю. К концу рассказа она плакала: произошел прорыв в сознание чувств и ощущений, ранее блокированных. И в ее психической реальности произошли глубинные изменения (психотерапия преодолела «мертвую точку» и началась плодотворная работа). Она ощутила связь сознания и бессознательного, себя и Другого (внутри и вовне). Раньше она не могла принять свою телесность и, одновременно, страшилась духовного.

При этом она стремилась к запредельному, духовному, но оказывалась «запертой» в телесном. Теперь же она, пусть и «здесь и теперь» ощутила реальную связь с образом Другого, - ради себя «другой», земной (появившейся в образе, символе «червяка»), ради психолога как понимающего Другого и ради тех Других, с которыми ей предназначено встретиться на земле (включая Другого как Мужчину).

Она испытала соответствующие эмоции, на «психогенетическом» и, одновременно, межличностном уровне получила новую информацию о жизни. Гештальт-психолог бы сказал: «Теперь она научилась говорить «Я умею слушать голос листвы и шепот травы, и меня влекут к себе звезды».

Надо отметить, что успех психологической работы во многом зависит от того, установится ли между клиентом и психологом позитивный эмоциональный резонанс, часто именуемый раппортом.

Согласно краткому психологическому словарю под ред. А.В. Петровского[23], раппорт (от франц. rapport — сообщение, отношение, связь) — это тип связи и связь между людьми, характеризующиеся наличием взаимных позитивных эмоциональных отношений и определенной мерой взаимопонимания.

Без хорошего раппорта психологическая работа обречена на провал. Психолог должен с самого начала стать для клиента значимым, обладающим «силой» и занимающим позицию доброй силы Другим.

За счет одной только энергии раппорта психолог сможет помочь клиенту изменить себя, а клиент сможет найти в себе силы для продолжения работы, которая зачастую является болезненной.

Приведем почти анекдотический пример, в свое время рассказанный на лекции известным психотерапевтом А.А. Щеголевым. В одном из городов России, скажем, в Киеве, жил один очень успешный психотерапевт. Назовем его Юнговым. У него было все, кроме … пожилого возраста. Психотерапевт был еще молодым человеком. И вот однажды сидит он в своем кабинете и видит, как внутрь заходит женщина с несчастным лицом. Женщина всматривается в молодого человека и спрашивает его: «Я приехала из Мурманска. А где же Юнгов?» И тут наш психотерапевт понимает, что никакой полноценной работы не получится, ибо женщина не воспринимает «сопляка» в качестве «мана-личности». Что же делает Юнгов? Он отвечает: «Сейчас я его позову», идет в соседний в кабинет в пожилому психиатру и объясняет тому суть дела. В результате женщина заворожено смотрит психиатру в рот, слушает все его рекомендации (исподволь передаваемые «помощником») и действительно встает на путь выздоровления.

Конечно, такой ход доступен не всегда. Просто данный пример иллюстрирует тот принцип, что мана-личность, «великая отцовская (материнская) фигура» действительно создает для клиента атмосферу безопасности и защищенности и дает ему веру в успешный исход психологической работы. Итак, безопасность пространства психологической помощи и установление раппорта обеспечивается а) созданием непроницаемых извне, но проницаемых изнутри границ; б) адекватным наполнением «священного круга» психологической работы и в) центрированием этого круга на том, кому оказывается помощь, под влиянием значимого Другого (психотерапевта).

Тема безопасности вообще является ключевой. Т.Ю. Колошина предлагает простейшую, но очень полезную формулу-алгоритм психологической работы: безопасность, ресурс (появление энергии в безопасных условиях и под влиянием Другого), изменение.

Еще одним ключевым условиям эффективности психологической работы является полная концентрация психолога на том, кому он помогает. Существует следующее безусловное правило (а, по большому счету, принцип): во время взаимодействия с клиентом он является для психолога самым важным человеком на земле. Все ресурсы, мысли, устремления психолога должны быть направлены на клиента, а не на себя или кого-либо еще.

Можно назвать это безусловным активным вниманием, которое обеспечивается, в том числе, активным слушанием, нюансами подстройки и т.д.

Так вот, активное внимание само по себе может стать основой для эффективной психологической помощи.

Ведь человеку, как правило, не хватает именно внимания лично к нему, к его уникальному миру, к нему, как к Другому. И если он чувствует, что интересен как особая личность, как иная Вселенная, то такое чувство вызывает мощнейший прилив энергии и благодарности, желания быть и изменяться.

 

Взгляд Другого

Существует даже такой феномен, который я называю «взгляд Другого». Это явление возникает тогда, когда пришедший за помощью человек впервые (или впервые за долгое-долгое время) чувствует, что на его внутренний мир обратили позитивное внимание и полностью погрузились в него. Это чувство может стать в хорошем смысле шоковым, обладает самостоятельной психотерапевтической функцией и позволяет установить прочный раппорт.

Но не дай Бог психологу его предать, попытавшись использовать доверившегося ему!

Это еще один «железный» принцип: психологу категорически запрещено как-либо использовать клиента, реализуя контроль над ним; контроль, исходящий из его слабостей, которые надлежит устранять в процессе психологической помощи (сюда, конечно, входит и сексуальное использование, побуждение к которому возникает в процессе переноса и контрпереноса). Клиент никогда не должен быть объектом!

Если все это есть - остальное прикладывается.

Приведем пример краткосрочной, но глубинной, работы с применением практически всех обозначенных выше модальностей. В свое время я проводил семинар по психокоррекции (по сути – немедицинской психотерапии) для студентов психологического факультета одного из вузов. Я показывал технику «От сердца к сердцу» (о ней мы подробно расскажем в соответствующей главе), близкую к тому, что Колошина использовала при работе с «задыхающейся девушкой». После отработки упражнения и экологического вопроса, не испытывает ли кто-либо сильные негативные ощущения, ко мне подошла студентка и сказала, что ее буквально трясет. Впрочем, это было видно, ее действительно буквально трясло. Она сказала, что внутри нее пробудились какие-то чувства, но вместе с ними возникло и давно забытое воспоминание о том, как у нее на глазах маньяк убил (зарубил топором) двух девочек. Самой ей удалось спастись, с ней работали психологи, и она забыла. А вот теперь вспомнила, и находится на грани срыва.

Тогда я установил с ней ту же связь, что и Колошина с индуской, приложив руку к ее груди (в районе предплечья), и прижав ее ладонь к своей грудь, а также полностью подстроившись к ритму ее дыхания и вообще к ее ритму и миру. Через минут 15 она сказала, что ей гораздо легче, но она боится, что будет дальше, когда связь разорвется. Тогда я попросил ее представить себе ту самую ужасную картину, которая вернулась из бессознательного. В состоянии защищенности (защищенности сопричастности с Другим) она смогла это сделать, хотя и с усилием и небольшой дрожью. Вслед за этим я предложил ей представить этот ужас в виде яркой, четкой картинки, которая оказалась перед самыми ее глазами, и затем отодвинуть картинку в сторону и представить себе самое радостное, чистое, светлое воспоминание в жизни (если бы такового не нашлось, я применил бы другую методику). Затем мы использовали технику «Контраст» (подробно о ней мы говорим в главе об НЛП): многократно переходя от позитивной, ресурсной картинке и ужасной, негативной, мы делали последнюю все более блеклой, далекой, смутной, бесцветной, а первую – все более яркой, близкой, цветной.

В конце концов, ужасная картинка превратилась в нечеткое пятно, которое было стерто, а позитивная стала огромным стереоэкраном, в который девушка вошла как в особую реальность. (Отметим, что данный процесс являлся именно проработкой негатива с помощью опоры на позитив, а не вытеснением неприемлемого для сознания психического материала.) Когда девушка вошла в позитивную картинку, я предложил ей внутренне запечатлеть возникшее состояние, и, сохраняя незримую пуповину между нами, сказал: «Да, прямо сейчас в этом мире кого-то предают, убивают, насилуют. Но прямо сейчас кого-то спасают, прямо сейчас кто-то отдает себя Другому, открывает миры и звезды, оживляет любовью. Все это происходит в нашем мире, где сосуществуют любовь и смерть. Но при прочих равных любовь, добро, свет хоть на капельку, но сильнее». Я поняла, - ответила девушка, сказав это очень искренне и аутентично. Постепенно мы завершили сеанс, и она ушла в собранном и спокойном состоянии. В течение двух месяцев (пока длился курс) такое состояние сохранялось.

Как можно убедиться, в ходе описанного выше сеанса были использованы практически все модальности психотерапии: работа с чувствами и эмоциями, работа с телом, работа с поведением (в плане коррекции состояний), работа с убеждениями и смыслами, работа с образами – и все это в контексте межличностного взаимодействия, а также на фоне действительно пикового переживания.

В завершении данной главы назовем (частично повторим) базовые этические принципы психолога, которые, на самом деле, являются самостоятельными факторами психологической помощи.

Девять этических принципов психолога (так или иначе, выделяются многими международными ассоциациями психологов):

1) Принцип присутствия. Психолог должен энергетически, информационно и эмоционально при-сутствовать в психотерапевтическом процессе.

2) Принцип конфиденциальности. Его надо соблюдать, независимо от того, откуда получена информация о клиенте. В случае видеосъемки лучше получить письменное согласие клиента.

3) Принцип сексуальной сдержанности.

4) Принцип оценивания. Психолог должен постоянно оценивать прогресс психотерапии и своей собственной полезности клиенту.

5) Принцип силы. Психолог занимает стратегическую позицию Родителя и Взрослого по отношению к клиенту.

6) Принцип уважения к уникальности клиента.

7) Принцип честности.

8) Принцип контракта (уровень вмешательства и цели психотерапии). Психолог должен проинформировать клиента о своей клинической оценке его ситуации, о своих методах. Кроме того, следует четко определять сроки психологической работы и сессий, частоту занятий, размер оплаты. Заключение контракта само по себе может иметь психотерапевтическое и психодиагностическое значение.

9) Принцип конгруэнтности и аутентиности. Психологу нужно быть самим собой и давать клиенту непротиворечивые сигналы.

 

 

Глава 4

МИР СНОВИДЕНИЙ И СИМВОЛЫ

 

Говоря о закономерностях работе с образами, мы, прежде всего, обращаемся к сновидениям. Сразу хочу сказать: так называемые «сонники» - это полная ерунда, и годятся они только для того, чтобы ради тренировки попробовать толковать их так же, как и обычный сон.

Но как же в таком случае толковать сновидения? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала определить некоторые понятия и, прежде всего, понятия образа, символа и метафоры.

Образ – это результат запечатления объекта в субъекте; представленность сущностей в субъекте, причем сущностей находящихся как внутри, так и вовне субъекта. В каждом образе можно выделить эмоциональную, когнитивную и поведенческую компоненты.

Символ – это образ, отсылающий нас к такому явлению, которое принадлежит к сфере запредельного и лишь частично описывается на уровне человеческого сознания.

Другими словами, символ (от греч. symbolon — условный знак) — это образ, являющийся представителем других (как правило, весьма многообразных) образов, содержаний, отношений.

Метафора – это «двухкомпонентное динамическое образование, функцией которого является соединение двух образов в один, причем результат такого объединения несет в себе более богатый смысл, нежели механическая сумма двух соединенных элементов». Например, если мы говорим «девушка-пантера», в нас возникает совершенно новый образ, не только сочетающий в себе характеристики девушки и пантеры, но представляющий собой нечто особое. Это похоже на рождение ребенка, который, являясь результатом соединения мужчины и женщины, тем не менее, представляет собой самостоятельную сущность J.

А теперь, держа в уме эти определения, сконцентрируемся на важнейшем законе бытия: человеческое существо живет образами, символами и метафорами. Они – ткань нашего бытия. Как мы знаем, человек по своей природе конституирован Другим. А проявляется Другой именно в образе! Именно образ дает силу нашим действиям. Образ влечет нас к активному бытию, дает нам ощущение неравнодушия, вызывает в нас чувства. В этом заключается эмоциональная компонента образа. Кроме того, образ несет в себе информацию, знание о Другом. В этом – его когнитивная компонента. И, наконец, образ дает нам толчок к определенным действиям. Образ Девушки зовет Мужчину, который точно знает, как ему поступить, ибо внутри него «живет» четкое представление на сей счет. Это – поведенческая компонента образа. Настоящее, всамделишнее бытие – это бытие в соответствии с изначальными, архетипическими образами.

Образ одновременно является и символом. Дело в том, что, находясь «в себе» (одна из нормальных «позиций» бытия), субъект неизбежно рассматривает Другого «со стороны» и подпадает под ограничения своего сознания. Поэтому символ позволяет ему преодолеть ограничение сознания и встретится с глубинным образом, «отдать» себя ему.

Если это происходит, то человек действительно впадает в измененное состояние сознания, при котором им движет внесознательный, запредельный образ: «то, что всплывает на поверхность нашего сознания из того, что глубже сознания, уже на самом пороге оказывается сложным и многообразным синтезом»[24].

А на уровне актуального сознания человек может использовать метафору, как средство найти общее, запредельное основание для двух находящихся в области сознания образов.

И образ, и символ, и метафора по сути являются различными сторонами одного и того же явления, так или иначе выражают взаимодействие субъекта и Другого.

Восприятие образа как символа позволяет нам получить непосредственную связь с Другим (и внутри, и вовне).

Воспринимая символ, человек «отключает» привычное ему сознание, и входит в соприкосновение с некой движущей силой, которая находится «за пределом».

При этом человека начинают наполнять чрезвычайно сильные чувства, - чувства, свойственные естественному существованию.

При восприятии созидательного символа, он обретает некое знание о Другом и себе, знание, открытое только в том случае, если мы ставим Другого центром нашего бытия и, таким образом, действительно познаем мир «за пределом» изнутри.

Наконец, символ ведет к аутентичному, спонтанному действию. Это действие может быть внешним, «поведенческим», а может быть внутренней трансформацией, переоценкой ценностей, изменением наших эмоциональных доминант. Т.е. восприятие символа оказывает на человека мощнейшее действие.

Символ может вести и к исцелению, и к разрушению (если это – деструктивный символ).

К сожалению, в современном мире человеке оторвался от своих корней. Он потерял связь в изначальными образами, потерял чувство Другого, потерял веру в Любовь и ощущение реальности. И, как результат, человек нашего времени не знает, зачем живет. Это знание утеряно им как в плане осмысления жизни, так и в плане ее переживания.

А, значит, проблемы существуют и в сфере волевой функции (вспомним о синдроме хронической усталости и т.д.),.е., искажены а) убеждения; б) чувства и д) воля типичного человека наших дней.

Прямая дорога к живым образам и символам – это именно сновидение.

Сновидение – это и есть фактические обращение к тем образам, символам и метафорам, а также состояниям, которые являются на данный момент наиболее актуальными для того, кем на данный момент является сновидец.

Можно сказать, что сновидение – это правда о том, кем мы на данный момент являемся и очень часто дополнение к сознательной установке сновидца, указание на то, с чем следует работать (хотя случается, что сновидение есть «просто» переживание, спонтанное исцеление, духовный опыт).

В сновидении наиболее полно проявляются наши актуальные возможности, потенциал, желания и побуждения, конфликты и стремления, движение к целостности и болезненные тенденции…

Также в сновидении раскрывается и потенциал психического, душеного и духовного здоровья сновидящего, и деструктивные стороны его психической, душеной и духовной реальности, но именно со стороны запредельного для сознания мира.

Однако существует множество теорий сновидения: они очень разные и указывают на разные, подчас противоречащие друг другу закономерности. Как в них ориентироваться? Так же, как различных психологических теориях, представляющих собой более или менее удачные (ошибочные) системы метафор.

Позвольте представить вам гипотезу уровней (или измерений) сновидения.

Уровни сновидений:

Психофизиологический – прямое (воображаемое) исполнение физиологических и иных желаний («иногда банан – это просто банан»);

Исполнения желаний «эго» (как правило, искаженное) - здесь действуют описанные Фрейдом механизмы исполнения желаний (сгущение или конденсация (соединение различных образов в один)), смещение (замена одних образов другими под влиянием цензуры), вторичная обработка (придание сновидению связности за счет некого «рационального» сюжета) и превращение мыслей в зрительные образы);

Субличностно-символический - на этом уровне идет прямой диалог между различными частями психической реальности (зачастую конфликтующих друг с другом);

Символический – на это уровне сновидец воспринимает те или иные дополняющие его осознанную реальность символы (например, дом, цветок, птица);

Символико-архетипический -это встреча с заряженными архетипической энергией образами, обладающими «пророческим» или трансформирующей личность силой (сюда же входят и так называемые «исцеляющие сновидения»);

Духовный – переживание прямого духовного опыта высшего порядка, который был доступен, например, Иосифу или святой Анне.

Данные уровни в некоторых случаях могут «перемешиваться» друг с другом.

Как различать «уровень «эго» и, скажем, субличностно-символический уровни? Первый – это сновидение, в котором а) отсутствует самосознание сновидца; б) сознание сновидца, так или иначе, представляет собой единственный центр сновидения.

На «субличностно-символическом» же уровне его образы обладают определенной автономией, и сознание сновидца встречается или взаимодействует с ними. То есть на этом уровне ключевым является внутриличностный диалог, связанный с одновременным проявлением потребности в интеграции, и сопротивлением этому, выражаемым в диссоциации.

На символическом (или символико-архетипическом) уровне сновидящий «просто» воспринимает значимые для его жизни и (или) развития символы, которые необходимо «вместить» и осмыслить.

Символико-архетипический и тем, более, духовный уровни сновидения относятся непосредственно к сфере сакрального бытия.

(Кстати сказать, концепция уровней сновидения позволяет нам понять и тот факт, согласно которому некоторые сны, как писал Фрейд, «используют» материал впечатлений предыдущего дня, в то время как некоторые – являются свободными от непосредственных впечатлений.)

Я помню одно сновидение своего хорошего знакомого – закоснелого материалиста и, как сказали бы некоторые: сенсорика. Этот человек очень тяжело болел и готовился к опасной операции. Боли были настолько сильны, что он катался по полу. И во время одного из приступов он заснул. Снилось ему, что он плывет на древнем корабле по северному морю, и корабль заплывает во фьорды. А во фьордах – гавань, из которой внутрь идет узенькое ущелье. Он заходит и это ущелье, и через некоторое время ему открывается удивительнейшей красоты долина, в которой растут чудесные фруктовые деревья. Сновидящий вышел в центр этой долины, и вдруг почувствовал, что его буквально пронизал луч света, причем этот луч нес поистине неземное блаженство («ни женщины, ни алкоголь и в сравнение с этим не идут», - сказал он потом). С этим чувством и с этим ощущением он проснулся, а затем пошло достаточно быстрое физическое выздоровление. Операция не понадобилась. Что это было? Какие ресурсы задействовались? Я не знаю, но мне точно известно, что мой знакомый не был осведомлен о принципах «центричности», «мандалатерапии» и т.д., и вообще в чудеса не верил от слова «совсем».

Еще раз подчеркнем: сновидение – это и сообщение сознанию из сферы запредельного, и переживание бытия. Поэтому можно и толковать сон, и работать с ним и в нем.

Многие сновидения на когнитивном уровне представляет собой: а) описание актуальной ситуации, в которой находится сновидец; б) описание вариантов выхода из этой ситуации и в) описание того, что может получиться в результате выбора того или иного из вариантов действия.

Следует четко определить: практически все образы, что появляются во сне, это, метафорически и очень условно говоря, сам сновидец на символическом уровне (за исключением образов абсолютного зла, а также сновидений духовно-архетипического уровня, о которых мы поговорим ниже) в том плане, что появление этих образов и символов вызвано тем или иным внутренним процессом сновидящего и отображает, выражает данный процесс.

Иными словами: мы несем за наши сны ответственность.

На «уровне эго» вышесказанное означает раскрываемую сновидением потребность (да и «осознанную необходимость) проработки различных защитных механизмов-самообманов (смотри следующую главу) и разотождествления с болезненными побуждениями, направленными на самого себя, и на значимых других.

Иными словами, это уровень проявления замороженных эмоций, «сверхконтроля» и «бесконтроля» в контексте наших межличностных отношений.

Скажем, если мы видим сон, в котором какой-то персонаж совершает насилие или какое-то иное разрушительное насильственное действие над другим персонажем, то речь идет о том, что в сфере воображаемого а) мы сами насилуем себя и б) необходимо признать (как бы трудно и больно это не было) ответственность и за деструктивные побуждения, и за состояние слабости (потому что жертва – это тоже сам сновидец).

В таких снах часто проявляются «проекции вовнутрь» (также смотри следующую главу), связанные со страхом принять на себя ответственность за появление ряда запретных и разрушительных побуждений и отказаться от них.

Сделаем акцент: на каждом из уровней толкование и переживание сновидений зачастую требует реальной внутренней борьбы, включая духовную борьбу, требующую проявления воли, осознания самообманов и «закамуфлированных» (а иногда и открытых) побуждений, прохождения «сквозь» замороженные и хаотические эмоции ради достижения нового уровня подлинной целостности.

При разговоре о сновидениях многих интересует, прежде всего, тема кошмаров, так как они представляют собой тему-«квинтэссенцию» проявления внутриличностных конфликтов.

Отметим сразу же, что пугающие образы в сновидении, как правило, появляются тогда, когда захваченные тенью (разрушительными, действительно чуждыми здоровому «я» комплексами эмоций, импульсов, мыслей) части целостной психики пытаются выйти в сознание (например, когда очень хочется любить, и это желание «размораживает» разрушительные эмоции).

Если, например, в обычном сне за вами гонится чудовище, спокойно обернитесь к нему лицом, и чудовище исчезнет или трансформируется во что-то менее пугающее, так как ваше действие выведет вас за пределы порочного круга деструкции.

Фрейд описывал кошмар как состояние, в котором сновидец близок к исполнению во сне запретного желания.

Мы же отметим, что кошмар может быть и следствием прорыва в сознание чуждого здоровому «я» побуждения/искушения, которое в таком случае следует отвергнуть; и следствием блокировки здорового стремления, путь к которому преграждают замороженные/хаотические эмоции.

Здесь понятны и сны, где сновидец преодолевает некую вязкую субстанцию, бежит, с трудом передвигая ноги, впадает в оцепенение и т.д.

Такие сны означает, что некий психический комплекс, охваченный чем-то чуждым, замороженными злокачественными эмоциями, приблизился к сознанию, и «бесконтроль» готов завладеть психической реальностью вместо «сверхконтроля» (тогда сновидец в ужасе просыпается).

Аналогичная ситуация возникает и при бессоннице, когда человек бессознательно боится заснуть, ибо погружение в сон провоцирует «пробуждение» злокачественных хаотических эмоций, разрушения «базовых образов «я» и появление связанных с ними символов типа «символа Феди Крюгера». На уровне психофизиологических ощущений страдающий психогенной бессонницей индивидуум буквально «вылетает» из сонного состояния, куда он начинает «