Коминтерн и гражданская война

В то самое время, когда Бела Кун со своими товарищами пытался учредить в Европе еще одну республику Советов, Ленин принял меры по созданию международной организации для распространения революции во всем мире. Коммунистический Интернационал, называемый также Коминтерн, или III Интернационал, был основан в Москве в марте 1919 года и сразу же заявил о себе как о наследнике II Интернационала, созданного в 1889 году. Однако съезд, созванный для формирования Коминтерна, свидетельствовал скорее о срочной необходимости создания такой организации и о стремлении участников разобраться в стихийных колебаниях, сотрясавших Европу, чем о реальной способности к объединению. Подлинное создание Коминтерна следует датировать скорее его Вторым съездом (точнее конгрессом — так впредь стали называть съезды Коминтерна), созванным летом 1920 года. Было утверждено Двадцать одно условие приема в Коминтерн, и тем самым создан предельно централизованный «штаб мировой революции», где преобладающий вес и значение получила партия большевиков, что было обусловлено ее престижем, опытом и государственной мощью (особенно с финансовой, военной и дипломатической точек зрения).

Коминтерн изначально задумывался Лениным как одно из подрывных средств революции на международной арене (наряду с Красной Армией, дипломатией, шпионажем и т.д.), и политическая доктрина этой организации оказалась, таким образом, калькой доктрины большевиков, главным по-

 

264 Мировая революция, гражданская войнэ и террор

ложением которой было следующее: «Настало время заменить оружие критики на критику оружием». Манифест, принятый на II конгрессе, торжественно декларировал: «Коммунистический Интернационал — это интернациональная партия вооруженного восстания и пролетарской диктатуры». Третье из Двадцати одного условия приема в Коминтерн соответственно гласило: «Почти во всех странах Европы и Америки классовая борьба переходит в период гражданской войны. В этих условиях коммунисты не могут более ограничиваться буржуазными легальными методами борьбы. Они должны повсеместно создавать параллельно с легальными подпольные организации, способные в решительный момент выполнить свой революционный долг». Под расплывчатым выражением «решительный момент» подразумевалось революционное восстание, а «революционный долг» означал непременное вступление в гражданскую войну. И это была политика, которую следовало проводить не только странам с диктаторскими режимами, но и демократическим странам, конституционным монархиям и республикам.

Двенадцатое условие уточняло организационные требования, отвечавшие задачам подготовки революционной гражданской войны: «На сегодняшний день, когда идет ожесточенная гражданская война, коммунистическая партия сможет выполнить свою роль, лишь будучи организована наиболее централизованным способом, при условии, что в ней будет принята железная, граничащая с военной, дисциплина и ее центральный орган получит широкие полномочия и будет наделен неоспоримой властью при единодушном доверии членов партии». Тринадцатое условие предусматривало ситуацию, при которой члены вступившей в Коминтерн партии оказывались не «единодушны»: «Коммунистические партии <...> должны периодически осуществлять чистки внутри своих организаций, с тем чтобы избавить их от корыстных и мелкобуржуазных элементов».

Во время Третьего конгресса, который собрал в Москве в июне 1921 года многочисленные уже сформированные коммунистические партии, директивы были сформулированы еще более четко. В «Тезисах о тактике» указывалось: «Коммунистическая партия должна словом и делом прививать самым широким слоям пролетариата идею, что любой экономический или политический конфликт может при благоприятном стечении обстоятельств перерасти в гражданскую войну, во время которой задачей именно пролетариата станет захват политической власти». Также и «Тезисы о структуре, методах и деятельности коммунистических партий» подробно разъясняли вопросы об «открытом революционном восстании» и о «боевых организациях», которые каждая коммунистическая партия должна была нелегально подготовить. Тезисы уточняли, что подобная подготовительная работа необходима именно потому, что «в такой момент не может еще идти речи о формировании регулярной армии».

От теории до практики — один шаг, который и был сделан в марте 1921 года в Германии, где Коминтерн планировал развернуть широкую революционную деятельность под руководством... Бела Куна, избранного к тому времени членом президиума Исполнительного комитета Коминтерна. «Мартовское наступление» в Саксонии, предпринятое в тот момент, когда большевики подавили Кронштадтское восстание, потерпело поражение, несмотря на применение весьма действенных средств (в частности, был взорван скорый поезд «Галле — Лейпциг»). Этот провал привел к первой «чистке» в рядах Коминтерна. Пауль Леви, один из основателей КПГ (Коммунистической партии Герма-

 

Коминтерн в действии 265

нии) и ее руководитель, за критику подобного рода авантюристических методов («путчизма») был исключен из партии. Находясь уже под полным влиянием большевистской модели, коммунистические партии, которые «институционально» считались всего лишь национальными секциями III Интернационала, все более попадали в такую политическую и организационную зависимость от Коминтерна, при которой оставался один шаг до прямого подчинения: именно в этой организации властно разрешались все конфликты между ними и определялась в конечном счете политическая линия каждой из партий. Это стремление к постоянному провоцированию вооруженных восстаний, которое в большой степени инициировалось Григорием Зиновьевым, критиковал сам Ленин, который, хотя и признавал, по сути, правоту Пауля Леви, все же передал руководство КПГ его противникам. Власть аппарата Коминтерна от этого только усилилась.

В январе 1923 года французские и бельгийские войска заняли Рур с целью заставить Германию выплатить репарации, предусмотренные Версальским договором. Одним из ощутимых последствий этой оккупации стало сближение националистов и коммунистов, сплотившихся против «французского империализма». Оккупация вызвала также пассивное сопротивление населения, поддержанное правительством. Экономическая ситуация, и до этого нестабильная, коренным образом ухудшилась; деньги катастрофически обесценивались, и в августе доллар стоил 13 миллионов марок! Забастовки, демонстрации, беспорядки сменяли друг друга, В этой революционной атмосфере 13 августа правительство Вильгельма Куно пало*.

В Москве руководители Коминтерна решили, что возможен новый Октябрь. Как только были преодолены разногласия по поводу того, кто возглавит эту революцию — Троцкий, Зиновьев или Сталин, — Коминтерн перешел к серьезной организации вооруженного восстания. В Германию были посланы эмиссары (Огюст Гуральски, Матьяш Ракоши) в сопровождении лиц, компетентных в вопросах гражданской войны (в их числе был и генерал Александр Скоблевски, он же Горев). Было намечено опереться на новое правительство Саксонии, сформированное в начале марта. В него наряду с левыми социал-демократами вошло и несколько коммунистов. Именно здесь коммунисты надеялись при помощи государственного аппарата завладеть необходимым количеством оружия. Спешно отправленный в Саксонию Ракоши готовился взорвать железнодорожный мост, соединявший эту землю с Чехословакией, с целью спровоцировать вмешательство этой страны и тем увеличить смуту.

Акция должна была начаться в годовщину большевистского путча. Волнение охватило Москву, которая, будучи абсолютно уверена в победе, сосредоточила Красную Армию на западной границе, чтобы прийти на выручку восстанию. В середине октября коммунистические лидеры вошли в правительства Саксонии и соседней Тюрингии, чтобы укрепить пролетарское милицейское ополчение (несколько сотен человек), состоявшее на 25% из рабочих — социал-демократов и на 50 — из коммунистов. Но 13 октября при под-

* Правительство Вильгельма Куно представляло интересы тяжелой промышленности и финансовых магнатов Германии, то есть сторонников невыполнения Версальского договора, согласно которому Германия теряла восьмую часть своей территории и колонии и должна была выплатить репарации в размере 132 миллиардов золотых марок. (Прим. ред.)

 

266 Мировая революция, гражданская война и террор

держке рейхсвера правительство Густава Штреземана ввело в Саксонии, отныне оказавшейся под его прямым контролем, чрезвычайное положение. Несмотря на это Москва, призвала рабочих вооружаться, и возвратившийся из Москвы Генрих Брандлер решил объявить 21 октября всеобщую забастовку по случаю Конференции рабочих организаций в Хемнице. Этот маневр провалился — левые социал-демократы отказались следовать за коммунистами. Тогда те решили дать обратный ход, но из-за плохой связи информация не дошла до коммунистов Гамбурга, и утром 23 октября там вспыхнуло восстание: боевые группы коммунистов (от двухсот до трехсот человек) напали на полицейские участки. Однако повстанцы не смогли добиться своих целей. Полиция совместно с рейхсвером перешла в ответное наступление, и после боев, длившихся тридцать один час, восстание гамбургских коммунистов, оказавшихся в совершенной изоляции, было подавлено. Второй Октябрь, на который так надеялись в Москве, не наступил. Военный аппарат остался тем не менее, вплоть до 30-х годов, важной структурой КПГ, которую хорошо описал один из ее руководителей Ян Валтин (настоящее имя — Рихард Кребс⁵).

После Германии ареной очередной попытки переворота стала Эстонская Республика. Эта маленькая страна уже второй раз подвергалась нападению Советов. Захватившие власть 27 октября 1917 года большевики были изгнаны оттуда немецкими войсками через три с половиной месяца, и буквально накануне вступления немцев в Ревель (Таллинн) 24 февраля 1918 года была провозглашена независимость Эстонии. Немецкая оккупация длилась до ноября 1918 года, когда после свержения кайзера немецкие войска были вынуждены отступить. Коммунисты тотчас снова взяли инициативу в свои руки: 18 ноября в Петрограде было создано эстонское правительство (Временный революционный комитет) и две дивизии Красной Армии вступили в Эстонию. Цель этих действий была ясно обозначена в газете «Северная коммуна»: «Мы должны построить мост, соединяющий Россию Советов с пролетарскими Германией и Австрией. <...> Наша победа свяжет революционные силы Западной Европы с силами России. Она сделает неодолимой силу всемирной социальной революции»⁶. В январе 1919 года советские войска были остановлены в тридцати километрах от эстонской столицы контрнаступлением эстонцев. Второе наступление Красной Армии также провалилось, и 2 февраля 1920 года был заключен Тартуский мирный договор, по которому Эстония была признана независимой. В захваченных ими местностях большевики занимались резней: 14 января 1920 года, накануне своего отступления, они казнили двести пятьдесят человек в Тарту и больше тысячи — в районе Раквере. После освобождения Раквере 17 января были разрыты три могилы, в которых было обнаружено 86 трупов. Расстрелян-ных 26 декабря 1919 года в Дорпаде заложников подвергали пыткам, ломали ноги и руки, иногда выкалывали глаза. 14 января, перед самым бегством, большевики из двухсот пленных успели уничтожить лишь двадцать человек, среди которых был архиепископ Платон. Жертвы можно было опознать с трудом: убивали ударами топора и прикладов, у одного офицера погоны были гвоздями прибиты к телу!

* Г. Брандлер (1881 — 1967) в 1923 году занимал пост председателя Коммунистической партии Германии. (Прим. ред.)

 

Коминтерн в действии 267

Побежденная советская сторона не отказалась от своих планов захвата Эстонии. В апреле 1924 года во время секретных переговоров «эстонских товарищей» с Зиновьевым' в Москве, было решено, что Коммунистическая партия Эстонии начнет готовить вооруженное восстание. Коммунисты создавали боевые команды (к осени в них насчитывалось около тысячи человек), свои ячейки в армии, ведя работу по ее деморализации. Предусматривалось начать восстание, затем поддержать его забастовкой. Эстонская коммунистическая партия, которая насчитывала около трех тысяч членов и подвергалась суровым репрессиям, 1 декабря 1924 года попыталась захватить власть в Таллинне с целью провозгласить Советскую республику. Главная задача этой республики состояла бы в том, чтобы немедленно потребовать присоединения к Советской России и тем самым оправдать вступление в Эстонию Красной Армии. Попытка провалилась в тот же день. Во время путча офицеры, сдавшиеся повстанцам и объявившие о своем нейтралитете, были расстреляны — по причине той же самой занятой ими нейтральной позиции: путчисты считали врагами всех, кто не с ними⁷. Руководившему операцией Яну Анвельту удалось бежать в СССР. На протяжении многих лет он был чиновником Коминтерна, а затем исчез во время «чисток» 30-х годов⁸.

После Эстонии действие переносится в Болгарию. 1923 год в этой стране был отмечен сильными потрясениями. Александр Стамболийский, руководитель коалиции, созданной коммунистами и его собственной партией «Земледельческий союз», был убит в июне 1923 года и заменен в правительстве Александром Цанковым, получившим поддержку армии и полиции. В сентябре коммунисты начали восстание, которое продлилось неделю и было жестоко подавлено. Начиная с апреля 1924 года коммунисты сменили тактику, создали партизанские отряды и перешли к прямым террористическим актам, не останавливаясь перед убийствами. 8 февраля 1925 года в результате нападения на супрефектуру Годеча было убито четыре человека. 11 февраля в Софии был убит депутат Никола Милев (Гео Милев), редактор газеты «Словет» и председатель профсоюза болгарских журналистов. 24 марта манифест Болгарской коммунистической партии предупредил о неизбежном падении Цанкова, раскрывая тем самым связь между террористической деятельностью и политическими целями коммунистов. В начале апреля произошло покушение на царя Бориса; 15 апреля был убит один из его приближенных, военный комендант Софии генерал Коста Георгиев.

Один из самых значительных эпизодов этой эры политического насилия в Болгарии — чудовищный взрыв 17 апреля во время отпевания генерала Георгиева в Софийском кафедральном соборе. Купол собора рухнул, погибло 140 человек, среди которых четырнадцать генералов, шестнадцать старших офицеров, три депутата. Как считает Виктор Серж, за этим терактом стоял военный отдел коммунистической партии. Двое из его руководителей, Коста Янков и Иван Минков, предполагаемые организаторы взрыва, были убиты, оказав вооруженное сопротивление при аресте.

Взрыв позволил властям оправдать безжалостные репрессии: три тысячи коммунистов были арестованы, трое из них публично повешены. Некоторые члены коминтерновского аппарата уже тогда возлагали ответственность

* Зиновьев занимал пост председателя Исполкома Коминтерна. (Прим. ред.)

 

268 Мировая революция, гражданская война и террор

за этот взрыв на главу болгарских коммунистов Георгия Димитрова, руководившего партией из эмиграции в Вене. В декабре 1948 года, выступая перед делегатами V съезда Болгарской коммунистической партии, он признал, что ответственность за взрыв лежит на нем и на военной организации. По другим источникам, динамит в соборе был заложен по распоряжению Меера Трилиссера, главы иностранного отдела ОГПУ, будущего заместителя председателя ГПУ, чьи боевые заслуги были отмечены в 1927 году орденом Красного Знамени⁹. В ЗО-е годы Трилиссер стал одним из десяти секретарей Коминтерна, за деятельностью которого он осуществлял, по заданию НКВД, постоянный контроль.

После всех этих сокрушительных поражений в Европе Коминтерн по инициативе Сталина открыл для себя новое поле битвы — Китай, где он и сосредоточил свои усилия. Находившаяся в состоянии полной анархии, раздираемая внутренними междуусобицами и социальными конфликтами, но движимая колоссальным национальным порывом, огромная страна, казалось, созрела для «антиимпериалистической» революции. В соответствии с этой политической установкой китайские студенты, обучавшиеся в Москве в основанном в 1921 году Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ), осенью 1925 года были собраны в Университете имени Сунь Ятсена.

Окруженное ставленниками Коминтерна и советских спецслужб, руководство коммунистической партии Китая, во главе которой еще не стоял Мао Цзэдун, пошло в 1925—1926 годах на тесный союз с более могущественной силой — китайской националистической партией Гоминьдан, уже стоявшей у власти в Южном Китае (кантонское правительство, в котором будущий вождь Гоминьдана Чан Кайши ведал организацией армии). Тактика Коминтерна заключалась в том, чтобы внедриться в Гоминьдан и сделать из этой партии что-то вроде Троянского коня революции. Эмиссар Коминтерна Михаил Бородин стал советником при Гоминьдане. В 1925 году левое крыло Гоминьдана, которое полностью поддерживало политику сотрудничества с Советским Союзом, захватило руководство партией. Коммунисты усилили пропаганду, поощряя социальное брожение и стремясь увеличить свое влияние настолько, чтобы занять господствующее положение на II съезде Гоминьдана. Вскоре, однако, перед ними возникло серьезное препятствие — Чан Кайши, обеспокоенный непрерывным расширением влияния коммунистов. Он справедливо заподозрил коммунистов в том, что те хотят его отстранить. Принимая против этой угрозы превентивные меры, Чан Кайши ввел 12 марта 1926 года военное положение, разоружил воинские части, которыми командовали офицеры-коммунисты, арестовал сторонников коммунистов в Гоминьдане и даже советских военных советников (все они были освобождены спустя несколько дней), отстранил лидера левого крыла своей партии и заставил принять пакт в восьми пунктах, ограничивавший прерогативы и деятельность коммунистов внутри партии. Чан Кайши стал отныне неоспоримым главой гоминьдановской армии. Учитывая новую расстановку сил, Бородин его действия одобрил.

7 июля 1926 года Чан Кайши, который получал значительную материальную помощь из СССР, объявил о начале Северного похода и бросил го-миньдановские войска на завоевание севера Китая, находившегося все еще под властью «феодалов-милитаристов». 29 июля он ввел военное положение в Кантоне. Китайские сельскохозяйственные провинции Хунань и Хубэй бы-

 

Коминтерн в действии 269

ли охвачены своего рода аграрной революцией, которая самой своей динамикой вновь ставила под сомнение союз коммунистов и националистов. В Шанхае, крупнейшем к тому времени промышленном центре Китая, профсоюзы при приближении армии Гоминьдана объявили всеобщую забастовку. Коммунисты, среди которых был знаменитый в будущем Чжоу Эньлай, призвали к восстанию, рассчитывая на неминуемое вступление гоминьдановской армии в город. Этого не случилось, восстание 22—24 февраля 1927 года потерпело поражение, и забастовка была жестоко подавлена генералом Ли Баочжуном.

21 марта новая еще более массовая всеобщая забастовка и новое восстание смели местную власть. Дивизия гоминьдановской армии вошла в Шанхай, куда вскоре прибыл Чан Кайши, решивший держать ситуацию под контролем и «навести порядок». Ему легко удалось добиться своей цели, потому что Сталин, видевший только «антиимпериалистический» аспект политики Чан Кайши, в конце марта приказал коммунистам сложить оружие и придерживаться общего фронта с Гоминьданом. 12 апреля 1927 года Чан Кайши повторил в Кантоне свою шанхайскую операцию, в результате которой там тоже начались преследования и убийства коммунистов.

Сталину пришлось менять политику в самый неподходящий для него момент — в разгар борьбы с оппозицией и внутри партии, и в Коминтерне. В августе, чтобы не ударить в грязь лицом перед критикой оппозиции¹⁰, он послал двух «личных» эмиссаров, Виссариона Ломинадзе и Хайнца Ноймана, дабы те вновь запустили повстанческое движение, порвав союз с Гоминьданом. Так называемое «Восстание осеннего урожая», организованное сталинскими посланцами, провалилось, но, несмотря на эту неудачу, они продолжали упорствовать и спровоцировали восстание в Кантоне, «чтобы доставить своему вождю победный рапорт» (выражение Бориса Суварина*) в тот самый момент, когда собирался XV съезд ВКП(б), на котором было намечено исключить оппозиционеров из партии. Этот маневр показывает, сколь мало человеческая жизнь значила для большевиков, даже когда речь шла об их собственных сторонниках, — что для того времени было еще ново. Безрассудная Кантонская коммуна тому свидетельство, но в сущности кантонские события мало отличались от террористических актов в Болгарии несколькими годами ранее.

Итак, в течение сорока восьми часов несколько тысяч повстанцев нападали на войска, превышавшие их по численности в пять-шесть раз. Эта акция была плохо подготовлена и обречена на провал: во-первых, сказалась неблагоприятная политическая обстановка (рабочие Кантона придерживались осторожной выжидательной позиции), а во-вторых, вооружения было явно недостаточно. Вечером 10 декабря 1927 года гоминьдановские войска заняли позиции в местах, предусмотренных для сбора отрядов Красной Армии. Как и в Гамбурге, инициатива была на стороне повстанцев, но очень быстро это преимущество исчезло. Утром 12 декабря провозглашение «Советской Республики» совершенно не встретило отклика у населения, и уже после полудня гоминьдановские силы пошли в контрнаступление. На третий день красный флаг, развевавшийся над полицейским управлением, был сорван. В последовавших репрессиях погибли тысячи человек.

* Б. Суварин — французский журналист, сотрудник «Юманите», в конце 20-х годов порвал с компартией, написал первую разоблачительную биографию Сталина, до настоящего времени сохранившую свое значение. (Прим. ред.)

 

270 Мировая революция, граждзнская война и террор

Казалось бы, подобный опыт должен был послужить уроком для Коминтерна, но он был неспособен видеть и решать фундаментальные политические задачи. И снова, вопреки всему, применение насилия было оправдано Коминтерном; в книге Вооруженное восстание, опубликованной при поддержке Коминтерна в 1931 году на многих языках, можно прочесть следующие слова: «Мы недостаточно старались обезвредить контрреволюционеров. В течение всего того времени, что Кантон находился в руках повстанцев, было уничтожено лишь сто человек. Всех заключенных разрешено было убивать лишь после суда, произведенного над ними по всем правилам комиссией по борьбе против реакционеров. В разгар боя, в разгар восстания эта процедура слишком медленна»¹¹. Урок был усвоен.

После этого провала коммунисты покинули города и вновь стали объединяться в отдаленных сельских зонах. В 1931 году в провинциях Хунань и Цзянси были созданы «советские районы», находившиеся под защитой Красной Армии.

Итак, с самого начала среди китайских коммунистов преобладала идея о том, что революция — это прежде всего военное дело, именно поэтому исполнение политической функции было возложено на военный аппарат. В 1938 году Мао резюмировал свою концепцию в знаменитой формуле: «Винтовка рождает власть». Дальнейшее развитие событий показало, что именно этот тезис и был квинтэссенцией коммунистического представления о способах захвата и сохранения власти.

Коминтерн, несмотря на свои неудачи в Европе в начале 20-х годов и провал в Китае, вовсе не был обескуражен и продолжал идти по выбранному пути. Все коммунистические партии, в том числе и легально существовавшие в демократических республиках, сохранили в своих недрах тайный военный аппарат, который при случае мог заявить о себе публично. Модель была задана КПГ, которая под пристальным контролем советских военных руководителей создала в Германии весьма значительный аппарат такого рода. Ему была поручена ликвидация вражеских деятелей, особенно крайних правых и полицейских осведомителей, проникших в партию, а также создание военизированных групп (например, знаменитый «Рот-Фронт», насчитывавший тысячи членов). Верно и то, что в Веймарской республике политическое насилие стало в конце 20-х годов повсеместным явлением. Коммунисты боролись не только с крайними правыми и зарождавшимся нацизмом, они, не колеблясь, нападали и на митинги социал-демократов¹², которых называли «социал-предателями» и «социал-фашистами», и на полицию республики, которую считали реакционной, даже фашистской. Дальнейший ход истории, начиная с 1933 года, показал, что такое настоящий фашизм (в данном случае национал-социализм); благоразумнее было бы вступить в союз с социал-демократами и защищать «буржуазную» демократию, но такую демократию коммунисты отвергали в корне.

Во Франции, где политический климат был спокойнее, Французская коммунистическая партия (ФКП) тоже создавала свои вооруженные группы. Их организовывал Альбер Трен, один из секретарей партии, — звание капитана, полученное им во время войны, делало его относительно компетентным в этой области. Дебют этих групп состоялся 11 января 1924 года во время коммунистического митинга. Трен, против которого выступила группа анар-

 

Коминтерн в действии 271

хистов, призвал на помощь службу охраны порядка. Десяток человек, вооруженных револьверами, поднялись на трибуну и стали стрелять в недовольных в упор, при этом два человека были убиты и многие ранены. Никого из убийц не преследовали. Аналогичная схватка произошла спустя год с небольшим. В четверг 23 апреля 1925 года, за несколько недель до муниципальных выборов, служба охраны порядка ФКП столкнулась на улице Дамремон с группой выходивших с предвыборного собрания членов организации крайне правых «Патриотическая молодежь» {La jeunesse patriotique, или сокращенно JP). Некоторые члены службы охраны ФКП были вооружены и, не колеблясь, воспользовались своими револьверами. Три члена JP были убиты, один из раненых умер спустя два дня. Жан Тетенже, глава JP, был задержан, а у коммунистических активистов полиция провела серии обысков.

Несмотря на трудности, ФКП продолжала эту линию. В 1926 году партийное руководство поручило Жаку Дюкло, одному из своих только что выбранных депутатов, пользовавшемуся парламентской неприкосновенностью, организовать антифашистские группы сопротивления, формируя их из бывших участников войны 1914—1918 годов, и антифашистскую «Молодую гвардию», набранную из коммунистической молодежи. Эти военизированные группы, созданные по модели немецкого «Рот-Фронта» и носившие сходную униформу, промаршировали по улицам Парижа 11 ноября 1926 года. Дюкло параллельно занимался антимилитаристской пропагандой и издавал журнал «Le Combattant rouge» («Красный боец»), в котором публиковались статьи с описанием и анализом уличных боев и т.п., т.е. фактически преподавалось искусство вести гражданскую войну.

В начале 1934 года во Франции была переиздана книга Вооруженное восстание, впервые опубликованная в 1931 году советскими руководителями, скрывшими свои имена под псевдонимом Нейберг¹³, и представлявшая собой исследование опыта различных восстаний начиная с 1920 года. Лишь с момента поворота к политике Народного фронта летом-осенью 1934 года установка на восстания была отодвинута на второй план, что, однако, никак не означало какого-либо преуменьшения той фактически главной роли, которую играло насилие в коммунистической практике. Все способы оправдания насилия и проявлений классовой ненависти, все теоретические обоснования гражданской войны и террора вновь нашли свое применение в 1936 году в Испании, куда Коминтерн послал множество своих руководящих работников.

Вся работа по отбору, формированию и подготовке руководителей для будущего вооруженного восстания всегда проходила в тесном контакте с советскими секретными службами, точнее, с одной из них — Главным разведывательным управлением (ГРУ). Основанное под эгидой Троцкого как 4-й отдел Красной Армии, ГРУ никогда до конца не прекращало свою «воспитательную» работу с зарубежными коммунистами, даже если обстоятельства вынуждали сильно сократить ее масштаб. Даже в начале 70-х годов некоторые молодые руководящие работники Французской коммунистической партии еще тренировались в СССР в стрельбе, сборке и разборке обычного оружия, кустарном производстве оружия, передаче информации по радиосвязи, технике саботажа. Обучение проходило при спецназе — специальных советских войсках, предоставленных в распоряжение секретных служб. ГРУ также располагало военными специалистами, которых, в случае необходимости, оно всегда могло предоставить в распоряжение братских партий. Например,

 

272 Мировая революция, гражданская война и террор

Манфред Штерн, австриец, который был временно командирован в аппарат КПГ во время гамбургского восстания 1923 года, работал затем в Китае, Маньчжурии и стал наконец «генералом Клебером» интернациональных бригад в Испании.

Эти тайные военные организации коммунистов нередко формировались практически из бандитов, и некоторые группы превращались иногда в настоящие банды. Один из самых ярких примеров — Красная гвардия, или Красные эскадроны, Китайской коммунистической партии во второй половине 20-х годов. Красные эскадроны начали орудовать в Шанхае, считавшемся тогда фактическим центром деятельности партии, их возглавлял бывший гангстер Гу Шунцзян, состоявший до этого в тайной организации «Зеленая повязка» — одной из двух самых могущественных шанхайских мафий. Фанатичные бойцы Красных эскадронов боролись против националистов, в основном против «Синих рубашек» — организации, созданной по фашистской модели. Бои велись весьма сомнительными способами: террором отвечали на террор, засадой — на засаду, убийством — на убийство. Все это происходило при особенно активной поддержке консульства СССР в Шанхае, которое располагало как специалистами по военным вопросам (например, Горбатюк), так и реальными исполнителями грязных дел.

В 1928 году люди Гу Шунцзяна уничтожили семейную пару — коммунистов, работавших на полицию: во время сна супруги были изрешечены пулями. Чтобы заглушить шум от выстрелов, сообщники запустили на улице фейерверк. Вскоре подобные радикальные методы стали использоваться внутри самой партии для усмирения оппозиционеров. Иногда достаточно было простого доноса. Хэ Мынцянь примерно с двадцатью товарищами из «рабочей фракции», возмущенные тем, что ими пытались манипулировать делегат Коминтерна Павел Миф и руководители, подчинявшиеся Москве, собрались 17 января 1931 года в «Восточном отеле» в Шанхае. Не успели они начать дискуссию, как в зал ворвались с оружием в руках полицейские и агенты Дзяоча тончжи, Центрального бюро расследований Гоминьдана, и арестовали их. Националисты были якобы «анонимно» проинформированы о собрании.

После выхода из партии Гу Шунцзяна в апреле 1931 года, его возвращения в лоно «Зеленой повязки» и подчинения Гоминьдану, специальный комитет из пяти коммунистических руководителей продолжил его дело в Шанхае. Он состоял из Кан Шэна, Гуан Хоаня, Пан Ханьяня, Чен Юна и Же Цзинши. В 1934 году, когда городской аппарат КПК рухнул окончательно, два последних руководителя коммунистических вооруженных групп в городе, Динь Мокунь и Ли Шицзун, попали в руки Гоминьдана. Они тоже «подчинились», затем перешли на службу к японцам. Судьба их оказалась трагичной: первого как изменника расстреляли националисты в 1947 году, второго отравил японский офицер, под началом которого он работал. Что касается Кан Шэна, то он стал в 1949 году (и оставался до своей смерти в 1975 году) главой тайной маоистской полиции и был, таким образом, одним из главных палачей китайского народа при коммунистической власти¹⁴.

Члены аппарата той или иной коммунистической партии использовались и в операциях советских специальных служб, как это было, судя по всему, при похищении Кутепова. В 1924 году в Париже великий князь Николай Николаевич вызвал Александра Кутепова и предложил ему возглавить Российский общевойсковой союз (РОВС). В 1928 году ОГПУ решило нанести РОВС мощ-

 

Коминтерн в действии 273

ный удар. 26 января генерал исчез. Разнеслось множество слухов, некоторые — с подачи заинтересованной в этом советской стороны. Инициаторы похищения стали известны благодаря двум независимым расследованиям: старого русского социалиста Владимира Бурцева, знаменитого еще с той поры, когда он разоблачил Евно Азефа, агента охранки, проникшего в руководящие ряды боевой организации социалистов-революционеров, и расследованию Жана Дела-жа, журналиста из «L' Echo de Paris». Делаж установил, что генерал Кутепов был, видимо, перевезен на советский корабль Спартак, отплывший из Гавра 19 февраля. Никто больше не видел генерала живым. 22 сентября 1965 года советский генерал Шиманов в газете «Красная звезда» раскрыл имя ответственного за операцию. Это был «Сергей Пузицкий, <...> который не только участвовал в захвате бандита Савинкова, <...> но еще и мастерски провел операцию по аресту Кутепова и многих других лидеров белогвардейцев»¹⁵. Сегодня у нас есть новые сведения, проливающие свет на похищение генерала Кутепова. В его эмигрантскую организацию проникло ОГПУ: начиная с 1929 года бывший министр правительства адмирала Колчака Сергей Николаевич Третьяков тайно перешел в советский лагерь, поставлял информацию под кодом УЖ/1 и под кодовым именем «Иванов». Благодаря подробной информации, которой он обеспечивал своего связного «Ветчинкина», Москва знала все или почти все о перемещениях белого генерала. Ударная группа задержала его машину прямо на улице под видом полицейской проверки, после чего псевдорегулировщик Онель, владелец гаража в Леваллуа-Перре, попросил Кутепова следовать за ним. В операции участвовал также его брат Морис Онель, находящийся в контакте с советскими службами (в 1936 году он был выбран депутатом от коммунистов). Кутепов отказался подчиниться и был, видимо, убит ударом кинжала. Его труп, по всей вероятности, был зарыт в подвале гаража Онеля (16).Заместителем генерала Миллера, преемника Кутепова, был генерал Николай Скоблин, давно завербованный советской разведкой. Вместе со своей женой, певицей Надеждой Плевицкой, Скоблин организовал в Париже похищение генерала Миллера. Миллер исчез 22 сентября 1937 года, а 23 сентября из Гавра отплыл советский корабль Мария Ульянова. Генерал Миллер действительно был на этом корабле, но французское правительство отказалось задержать отплытие судна. Генерал Скоблин предпочёл скрыться, так как подозрения на его счет у руководства РОВС становились всё отчётливее. В Москве после долгих допросов генерал Миллер был расстрелян¹⁷.

Диктатура, уголовные преследования оппозиционеров и репрессии внутри Коминтерна

Коминтерн не только поддерживал по воле Москвы вооруженные группы в каждой коммунистической партии и готовил восстания и гражданские войны против властей в разных странах, но и применял полицейские и террористические методы внутри своей собственной организации. Основы диктаторского режима внутри партии большевиков были заложены на X съезде, проходившем 8—16 марта 1921 года, — в те самые дни, когда власти боролись с кронштадтскими мятежниками. Во время подготовки съезда было предложено и обсуждено не менее восьми различных платформ. Эти прения оказались последними проблесками демократии, которая так и не смогла утвердиться в России: лишь внутри партии сохранялось еще некое подобие

 

274 Мировая революция, гражданская война и террор

свободной дискуссии. Но ненадолго. На второй день работы съезда Ленин заявил: «Не надо теперь оппозиции, товарищи, не то время! Либо — тут, либо — там [в Кронштадте], с винтовкой, а не с оппозицией. Это вытекает из объективного положения, не пеняйте. И я думаю, что партийному съезду придется этот вывод сделать, придется сделать тот вывод, что для оппозиции теперь конец, крышка, теперь довольно нам оппозиций!»¹⁸. Он особенно метил в тех, кто, не составляя группы в буквальном смысле и не имея печатного органа, объеди<