Большой обман По поводу MRSA

 

Есть много способов, которыми журналисты могут обманывать читателя: тенденциозный подбор данных или манипуляция статистикой; паника по поводу простуды или ссылки на утверждения авторитетных фигур. Страдания по поводу MRSA 2005 года ближе к тому, что можно назвать «много шума из ничего», чем все то, на что я натыкался до сих пор.

Я впервые узнал, что происходит, когда мне позвонил мой друг, «работающий под прикрытием» журналист на телевидении. «Я только что получил работу уборщика, чтобы взять мазок с метициллин резистентным стафилококком для моего “грязного больничного скандала с супермикробами”, - сказал он, – но результаты получились отрицательными. Что я сделал неправильно?» Я был счастлив помочь и объяснил, что этот штамм стафилококка плохо выживает на окнах и дверных ручках. Истории, которые он везде слышал, были либо придуманы, либо… сфабрикованы. Через десять минут он перезвонил и триумфально заявил: он поговорил с журналисткой из одного известного таблоида, и она сказала ему точно, в какую лабораторию следует отдавать мазки на анализ: «Эта лаборатория всегда дает положительные результаты», – это ее слова. Оказалось, что это лаборатория Chemsol Consulting, которой руководит доктор Кристофер Малишевич (Christopher Malyszewicz). Если вы когда-нибудь видели скандал с положительным мазком на наличие супермикроба MRSA, то он явно происходил оттуда. Они все оттуда.

Микробиологи из различных больниц были обескуражены, когда их учреждения пали жертвой этой истории. Они брали мазки с тех же самых поверхностей, посылали их в разные авторитетные лаборатории, включая свои собственные, но в этих мазках ничего не вырастало, все результаты были отрицательными, в отличие от результатов Chemsol. Статья известного микробиолога, который описал весь этот процесс в отношении больницы при Университетском колледже Лондона, была опубликована в одном из самых авторитетных академических журналов и демонстративно проигнорирована всеми средствами массовой информации.

Прежде чем пойти дальше, следует прояснить одну вещь, которая связана со всем этим разделом книги: очень благоразумно беспокоиться о своем здоровье и учитывать факторы риска. Не стоит доверять авторитетам и в данном конкретном случае: множество британских больниц не настолько чисты, как нам бы хотелось. В Великобритании MRSA более распространен, чем в других странах, и тому есть несколько причин, включая меры по контролю инфекции, чистоту, порядок прописывания лекарств или что- то другое, о чем мы пока не подумали (я уже заговорился).

Но мы говорим об одной частной лаборатории, у которой масса работы благодаря журналистам, которые тайно берут в больницах мазки, чтобы раздуть из этого историю, и которая выдает сплошь положительные результаты.

Я решил позвонить доктору Крису Малишевичу и спросить, как так получается.

Он ответил, что не знает, и предположил, что больничные микробиологи, вероятно, берут мазки не в тех местах и не в то время. Он объяснил, что они, наверное, некомпетентны. Я спросил, почему таблоиды всегда выбирают его лабораторию (и написали уже более двадцати статей, включая памятную «швабру смерти» на первой полосе газеты Sunday Mirror). Он понятия не имел. Я спросил, почему многие микробиологи утверждают, что он отказывается полностью раскрыть свои методы, когда они хотят повторить их в своих лабораториях, чтобы понять это несоответствие результатов. Он сказал, что он ничего не скрывает (я теперь подозреваю, что он так запутался, что сам поверил, что это правда). Он также неправильно произносил названия некоторых известных бактерий.

Тут я спросил доктора Малишевича о его дипломе. Я не люблю критиковать работу человека, основываясь только на его личности, но в данных обстоятельствах вопрос казался уместным. На основании нашего телефонного разговора у меня как-то не сложилось впечатления, что это человек с достаточным интеллектом, чтобы руководить сложной микробиологической лабораторией.

Он ответил, что у него есть степень бакалавра Лестерского университета, – если быть точным, то Лестерского политехнического института. Он сказал также, что у него есть докторская степень. News of the World назвали его «уважаемым специалистом по MRSA доктором Кристофером Малишевичем». Sun назвала его «лучшим в Великобритании экспертом по MRSA» и микробиологом. Аналогично его преподнесли и в газетах Evening Standard и Daily Mirror. Интуитивно я задал ему сложный вопрос. Он согласился, что получил свою докторскую степень в заочном неаккредитованном колледже в Америке. Он согласился с тем, что эта степень не признается в Великобритании. У него нет диплома по микробиологии и нет даже подготовки в этой области (журналистам многократно говорили это профессиональные микробиологи). Он был очень любезен и рад поговорить. Что он делал в своей лаборатории?

Есть много способов отличить один вид бактерий от другого, и вы даже можете проделать кое-какие опыты дома с помощью дешевого игрушечного микроскопа: посмотреть на образцы и определить форму бактерий или какие краски они поглощают, какой формы и цвета колонии они образуют при выращивании в культурной среде в стеклянной чашке, оценить, влияют ли некоторые факторы на их рост (присутствие определенных антибиотиков или определенных питательных веществ). А можно еще сделать анализ их ДНК, – и это только несколько примеров.

Я говорил с доктором Питером Уилсоном (Peter Wilson), микробиологом из Университетского колледжа Лондона, который пытался получить информацию от доктора Малишевича о его методах определения присутствия MRSA, но добился только невразумительных объяснений. Он попытался использовать ту же среду, которую использовал доктор Малишевич и на которую он полагался, чтобы отличить MRSA от других штаммов бактерий, но выяснилось, что другие бактерии также прекрасно растут на ней. Тогда люди попытались получить от него пластинки с образцами, которые, как утверждал Малишевич, содержали MRSA. Он отказался. Журналисты были проинформированы об этом. Тогда он выдал восемь пластинок. Я говорил с микробиологами, которые их тестировали.

На шести из восьми пластинок, которые, по мнению доктора Малишевича, содержали MRSA, лаборатория не нашла ничего (хотя их подвергали разнообразным методам микробиологического анализа, включая полимеразную цепную реакцию [PCR]). На двух пластинках действительно был обнаружен MRSA, но очень необычный штамм. У микробиологов есть огромные библиотеки генетического строения различных типов инфекционных агентов, которые используются, чтобы установить, как различные заболевания распространяются по миру. Используя эти банки данных, мы можем видеть, например, что штамм вируса полиомиелита из провинции Кано в Северной Нигерии неожиданно появился на другом конце света и начал убивать людей (следствие страха перед вакцинацией).

Этот штамм MRSA никогда не находили в Великобритании, он (довольно редко) встречается только в Австралии. Шанс того, что он в диком виде был найден на Британских островах, крайне мал: скорее всего, это примесь, результат той работы, которую лаборатория Chemsol выполняла для австралийских таблоидов. На других шести пластинках, на которых доктор Малишевич нашел MRSA, были только бациллы, распространенные, но отличающиеся от стафилококков бактерии. MRSA выглядят как шарики. Бациллы похожи на палочки. Вы можете их отличить друг от друга с помощью микроскопа со стократным увеличением.

Мы можем простить журналистам то, что они не следуют за научными подробностями. Мы можем простить им то, что они выискивают новости подобно ищейкам, даже если постоянно слышат от нормальных микробиологов, а не от людей в черном, что результаты лаборатории Chemsol совершенно невероятные, может быть, вообще невозможные. Что еще можно сказать журналистам, чтобы убедить их в том, что их любимая лаборатория предоставляет неверные результаты?

Возможно то, что у лаборатории Малишевича нет аккредитации, которую можно ожидать от каждой нормальной лаборатории. Только однажды правительственному инспектору по микробиологии разрешили ее проверить. Отчет о его визите описывает Chemsol как «отдельное одноэтажное деревянное здание, примерно 6 × 2 м, в саду». Это был садовый сарайчик. Описание продолжается: «полки хорошего домашнего качества (не стандарты микробиологической лаборатории)». Это был садовый сарайчик, оборудованный под кухню.

Стоит упомянуть (просто к слову), что Малишевич имел и коммерческий интерес: «Беспокоитесь насчет MRSA? Вот отличный подарок для друга или родственника, лежащего в больнице. Покажите, как вы заботитесь об их здоровье, подарив им антимикробный больничный набор Combact». Как оказалось, большая часть денег для лаборатории поступает от продажи дезинфицирующих средств для борьбы с MRSA, часто с довольно странной сопровождающей рекламой.

Как реагируют газеты на опасения серьезных микробиологов по всей стране, что этот человек продает под дельные результаты? В июле 2004 года через два дня после того, как Малишевич позволил двум настоящим микробиологам осмотреть свой садовый сарай, газета Sunday Mirror поместила длинную саркастическую статью о них: «Министр здравоохранения Джон Рид был вчера обвинен в том, что пытался заткнуть рот ведущему британскому эксперту по смертоносным микробам MRSA». «Ведущий британский эксперт» не имеет микробиологического образования, проводит свои исследования в садовом сарае, неправильно произносит названия известных бактерий и демонстративно не понимает фундаментальных аспектов микробиологии. «Доктор Крис Малишевич разработал новый метод анализа на наличие MRSA и других бактерий», – продолжает статья. «Они задавали мне много вопросов о моих процедурах и научных данных», – сказал доктор Малишевич. «Это была возмутительная попытка дискредитировать его и заставить замолчать», ~ заявил Тони Филд, председатель национальной группы поддержки MRSA, который считает доктора Малишевича героем, как и многие другие, пострадавшие от этой самой бактерии.

Сопровождающая редакционная статья в Sunday Mirror героически попыталась объединить три классические истории о мошенничестве в науке в один волнующий панегирик:

 

«Любители доносов вытащили на свет самое худшее, что есть в нашем правительстве. Как у нас обращаются с заслуженными учеными?

Во-первых, доктор Арпад Пуштаи, эксперт по пище Франкенштейна, почувствовал на себе гнев Лейбористского правительства, когда попытался поднять тревогу по поводу генетически модифицированных продуктов. Затем та же участь постигла доктора Эндрю Уэйкфилда, когда он предположил наличие связи между вакциной MMR и аутизмом. Сейчас настала очередь доктора Криса Малишевича, который обнародовал данные о пугающе высоком уровне опасного штамма MRSA в государственных больницах. Доктор Крис Малишевич заслужил медаль за свою работу. Вместо этого, как он сообщил Sunday Mirror, министр здравоохранения Джон Рид направил в его лабораторию двух инспекторов, чтобы “заткнуть ему рот”».

 

Sunday Mirror не одинока. Когда Evening Standard опубликовала статью, основанную на результатах Малишевича («Микробы-убийцы распространяются в больницах, как обнаружило пугающее исследование»), два старших консультанта- микробиолога из Университетского колледжа Лондона, доктор Джеффри Риджуей (Geoff Ridgway) и доктор Питер Уилсон, написали в газеты, указывая на проблемы с методами Малишевича. Evening Standard не потрудилась ответить.

Через два месяца она напечатала еще одну статью, используя фальшивые результаты Малишевича. На этот раз доктор Ваня Гант (Vanya Gant), еще один консультант-микробиолог, написал в газету, и Evening Standard ответила:

 

«Мы отвечаем за точность и целостность наших статей. Исследование проводилось компетентным человеком с использованием современных методик анализа. Крис Малишевич… дипломированный микробиолог с 18-летним опытом работы… Мы полагаем, что использованные средства для анализа были достаточными для того, чтобы определить наличие патогенного типа MRSA».

 

Что вы здесь видите? Вы видите, как журналист, пишущий для таблоида, объясняет целому департаменту микробиологов мирового уровня, что они ошибаются насчет микробиологии. Это прекрасный пример явления, описанного в одной из моих любимых работ по психологии: «Неумелые и неосведомленные об этом: как трудности с признанием собственной некомпетентности приводят к завышенной самооценке» Джастина Крюгера и Дэвида Даннинга. Они отмечают, что некомпетентные люди испытывают двойное бремя: они не только некомпетентны, но также некомпетентны в оценке собственной некомпетентности, поскольку навыки, лежащие в основе способности выносить правильное суждение, те же самые, что и навыки, необходимые для признания правильного суждения.

Как мы уже отмечали, опросы неизменно показывают, что большинство из нас считают, что превосходят средний уровень по ряду умений, включая способность быть лидером, общаться с людьми и самовыражение. Более того, предшествующие исследования уже обнаружили, что неумелые читатели менее способны оценить их собственное понимание текста, плохие водители не могут предсказать их собственное поведение в тесте на время реакции, студенты-двоечники хуже предсказывают свои баллы на экзаменах, а социально неадаптированные люди не осознают, что постоянно совершают ложные шаги.

 

 

Собственная оценка логических способностей и результатов теста как функций реальных результатов теста

 

Крюгер и Даннинг свели эти данные вместе, но и сами провели серию экспериментов, оценивая такие способности, как юмор и логическое мышление. Итоговые данные были двойными: люди, которые плохо выполняли задания по сравнению со своими ровесниками, не знали о своей некомпетентности, и более того, они были неспособны оценить компетентность других, поскольку это также требовало «метазнания», или «знания о знании».

Это было небольшое психологическое отступление. Есть еще вторая, более общая проблема. Журналисты часто льстят себе, фантазируя, что они раскрывают широкие заговоры, в которых замешано все медицинское сообщество, желающее скрыть ужасную правду. В действительности я думаю, что 150 000 британских врачей вряд ли имеют общее мнение даже по поводу противогипертонических препаратов второй линии, но это не важно: подобные фантазии привели к созданию историй с MMR и MRSA и многих других и вдохновляли многие из ранее приведенных примеров в этой книге, в том числе историю с «увеличением вдвое употребления кокаина».

Часто журналисты вспоминают талидомид, как будто это было их собственное открытие, их триумф в медицине, когда они смело продемонстрировали риск, который несло это лекарство, при полном равнодушии медиков. Эта история всплывает почти каждый раз, когда я читаю лекции о преступлениях СМИ в науке, поэтому я кратко объясню, в чем дело, поскольку в реальности – к сожалению – этот счастливый час так и не наступил.

В 1957 году у жены работника немецкой фармацевтической компании Grunenthal родился ребенок без ушей. Этот служащий принес домой их новое лекарство против тошноты и дал попробовать беременной жене; это было за год до того, как лекарство появилось на рынке. Это иллюстрация и того, как беспечны были сотрудники, и того, как трудно вывести закономерность из одного-единственного события.

Лекарство появилось на рынке, и между 1958 и 1962 годами около 10 000 детей по всему миру родились с тяжелыми аномалиями, вызванными тем же лекарством, талидомидом. Поскольку не велось единого мониторинга дефектов и неблагоприятных реакций, закономерность была упущена.

Первым забил тревогу австралийский врач-акушер Уильям МакБрайд (William McBride), написав письмо в «Ланцет» (Lancet) в декабре 1961 года. Он руководил акушерским отделением, наблюдал большое количество случаев и справедливо считался героем – стал даже кавалером ордена Британской империи, – но, к сожалению, он смог установить закономерность именно потому, что слишком часто прописывал лекарство своим пациенткам, не знаю о его опасных свойствах^[53].

К тому времени, когда его письмо было опубликовано, оказалось, что один немецкий педиатр, заметивший похожее явление, описал свои наблюдения в немецкой воскресной газете на несколько недель раньше.

Почти немедленно после этого лекарство было изъято из продажи, и фармакологический контроль стал более серьезным, со схемами уведомления по всему миру, какими бы несовершенными ни были эти схемы. Если у вас когда-нибудь возникнет подозрение, что вы испытали побочный эффект лекарства, я считаю, что ваш долг как члена общества заполнить желтую карточку на сайте yellowcard.mhra.gov.uk: это может сделать любой. Эти сообщения можно будет сопоставить с другими и контролировать как ранние предупредительные сигналы; они являются частью несовершенной, прагматической системы мониторинга проблем с лекарствами.

Журналисты не участвовали и не участвуют в этом процессе. Филипп Найтли – бог журналистских расследований из газеты Sunday Times и человек, чаще всего ассоциируемый с героическим освещением талидомидовой проблемы, – особо отмечает в автобиографии, что, к своему стыду, не заговорил о талидоми- де раньше. Они освещали политические вопросы компенсации жертвам талидомида (этим мы все-таки обязаны журналистам), но даже это было сделано слишком поздно из-за безобразных судебных угроз со стороны фирмы Grunenthal в конце 1960-х – начале 1970-х годов.

Журналисты, пишущие на медицинские темы, что бы они там ни говорили, не обнаружили опасности талидомида: во многих отношениях трудно представить мир, в котором персонажи, которые сочиняют фальшивые истории об угрозе MRSA, могли бы каким-то образом участвовать в мониторинге лекарственной безопасности, возможно, с помощью «ведущих экспертов» из садовых сарайчиков.

То, что открывается мне в эпизодах с MRSA, помимо бесцеремонного размаха, – это та же самая пародия на науку, которую мы видели в наших более ранних обзорах бессмысленных псевдонаучных историй: выпускники гуманитарных факультетов, работающие в СМИ, возможно, чувствуя себя интеллектуально обиженными тем, что понимают науку с таким трудом, приходят к выводу, что она абсурдна, непредсказуема и непонятна никому.

Вы можете взять результат откуда угодно, и если он подходит к вашей повестке, тогда это то, что надо: никто этого у вас не отнимет с помощью разных умных слов, потому что это только игра, это зависит от того, кого вы спрашиваете, все это ничего не значит, вы не понимаете длинных слов, и, следовательно, этого не понимают и ученые.

 

Эпилог

 

Хотя в нашем первом телефонном разговоре Крис Малишевич показался мне очень приятным мужчиной, мне немедленно стало ясно, что ему не хватает фундаментальных знаний по микробиологии, необходимых для того, чтобы поддержать элементарную дискуссию на микробиологическую тему. Возможно, это прозвучит несколько покровительственно, но я испытываю к нему искреннюю жалость, почти как к Уолтеру Митти^[54].

Он заявлял, что консультировал Cosworth-Technology, Boeing, British Airways и другие авиакомпании. Но после того как я не обнаружил никаких документов, подтверждающих то, что Boeing и British Airways когда-либо имели с ним дело, я перестал обращаться в эти организации. Он посылал краткие комментарии в ответ на подробную критику его аналитических методов.

 

«Дорогой Бен,

В качестве цитаты:

Я удивлен, но зная то, что я знаю, не удивляюсь, зная, что я имею в виду.

Благодарю,

Крис».

Я очень переживаю эту историю. Я не виню Криса. Я уверен, что истинная суть его методов стала бы ясна любому, кто поговорил бы с ним, независимо от уровня знаний, и, на мой взгляд, именно СМИ должны были знать лучше: СМИ с их огромными офисами, иерархией власти и ответственности, кодексами поведения и издательской политикой. Именно они, а не один человек, работавший в садовом сарае в пригороде Нортгемптона, окруженный кухонными полками и лабораторными приборами, значение которых он едва понимал, купленными на банковский кредит, который он пытался выплатить.

Крис не был доволен тем, что я о нем написал, и тем, что было сказано о нем после того, как вся эта история вышла наружу. Мы провели много времени, разговаривая по телефону: он был расстроен, а я, честно говоря, чувствовал свою вину. Он считал, что то, что с ним случилось, было несправедливо. Он объяснял, что никогда не собирался становиться экспертом по MRSA, но после этой истории журналисты просто не давали ему пути к отступлению, и все покатилось как снежный ком. Он признал, что, возможно, совершил некоторые ошибки, но он только хотел помочь.

Крис Малишевич погиб в автомобильной аварии недалеко от Нортгемптона, не справившись с управлением, вскоре после того как история с MRSA стала известна. Он был весь в долгах.