Письмо Маркуса к Л., письмо 10

Послесловие

 

 

- Ну что ты там возишься, черт подери?

- Алекс, отвали!

- Ты что глухой? Собирай свои тряпки, мы идем прогуляться.

- Я домываю последнюю стопку блюдец, приятель, и если ты такой охуенно умный можешь подойти сюда - поскрести своими лапами в пенной раковине, а не у себя в жопе. Что у тебя тебя там, наконец?

- Где?

- В твоём, блядь, мешке.

- Я вот хотел подарить тебе коробку охуенных тарелок взамен тех, что я разбил в прошлый раз, но поскольку ты сегодня какой-то грустный, придется разбить и эти.

- Какие нахуй тарелки, Алекс?

 

Но мешок уже упал на пол, так что я чуть было не обделался. Но перетрухнул я не от этого, мы тут не робкого десятка, блядь. Дело в том, что придурок-Алекс забыл, что в еще вчера он в пьяном угаре выменял дорогущий сервиз на здорового вида револьвер.

 

И тут он швыряет его на бетонный пол. Раздается выстрел. «Какого хуя?», - подумал я. Но времени для раздумий уже не осталось. Я в каком-то паническом припадке схватил свою сумку и взлетел вверх по лестнице.

 

- Ты чего, блядь, придумал: палить в подвале центрального ресторана? У нас в сумке наличных хватит, чтобы купить эту забегаловку вместе со всем зданием, вместе с куском земли, на котором оно стоит. Мы выкупим все вплоть до ядра Земли.

 

- Какого нахуй ядра? Чертовы блин, аргентинцы. Они хоть иногда ставят ствол на предохранитель?

- Твою мать, ты должен был позаботиться о том, чтобы этот кусок дерьма не стрелял сам по себе.

 

Матерясь и прихрамывая, мы уже в который раз бежим по залитой морковным солнцем и объедками омлета, блядь, улице, ненавидя свою работу, источая запах котлетного жира, высматривая каждого знакомого пса в подворотне и каждого копа. Пробегая очередной полицейский участок, я ловлю себя на мысли, что на мне опять всё тот же фартук, и руки наполовину вымазаны мыльной пеной. Куда мы несемся с этой сумкой, полной бумажного дерьма? Почему я похож на сбежавшего из душа идиота? Мы с Алексом переглядываемся, и он начинает ржать во все горло. Прерывистый смех сопровождает стук наших каблуков, спускающихся вниз к набережной.

 

- Ну что за хуйня! Я опять остался без работы. Наверняка там уже куча копов, и все очень сожалеют, что это не я пустил себе пулю в висок, а лишь какой-то пиздюк уронил ствол на пол.

- Ха-ха, Маркус. Забудь об этом, я ведь так и не рассказал, зачем пришел. Ты не представляешь, какое дело мы провернем завтра!

- Да ты, блядь, увидишь собаку и обосрешься. Поэтому максимум на что мы способны, это мыть посуду где-нибудь в подвале, вдали, блядь, от цивилизации и людей.

 

Алекс похлопал меня по плечу, не переставая давить лыбу. Мы шли вдоль воды, и крутящийся вокруг его указательного пальца револьвер, отбрасывал блики и сиял на солнце. Казалось, что все это лишь кадры из нелепого фильма. Казалось, что все это происходит не с нами.

 

А в сущности, кому какое дело? Осталось совсем немного.

 

 

Мы встретились у приземистого трехэтажного здания, которое словно нарост в кирпиче вырвалось из брусчатки мостовой.

- Так, Маркус, слушай сюда. Сегодня мы работаем по моей схеме.

- Алекс, я заведомо посылаю нахуй все твои схемы, потому что отправляясь не дело, ты забыл завязать шнурки. Я, блядь, поспорю, что у тебя под пальто из кармана торчит наган, но патроны ты позабыл дома.

- Да какие патроны? Мы же мирные банкиры, ха-ха. Слушай сюда - мы поднимаемся к этому пердуну, ставим на стол сумку с кучей бабла, он выписывает нам бумажки, мы получаем свои акции, а потом хватаем все и смываемся, - пропыхтел Алекс, завязывая петельки на своих ботинках.

- Ну это просто, блядь, потрясный план. Я даже не могу вообразить как такие гениальные ходы проворачиваются в твоей маленькой башке. На самом же деле, это полная хуйня! Ты что думаешь, мы вот так просто заберем у него всё, а он будет сидеть на жопе и махать нам вслед белым платочком, утирая слезы?

- На крайний случай у меня есть наган.

- Да тебе мудаку лучше вообще не давать в руки оружие, ты же выпустишь ему пулю в лоб еще до того, как он согласится подписать бумаги.

- Если ты такой охуенно умный, иди и договаривайся с ним сам!

- Нет, нихуя подобного. Ты будешь стоять здесь ровно до полудня. Видишь, вот эти часы на башне? Дак вот, когда они будут бить двенадцать, ты поднимешься наверх, выбьешь к хуям дверь и возьмешь этого старика на прицел. Ясно?

- Куда уж яснее… И хуле мне тут делать еще полчаса?

- Продумай пока пути к отступлению, видишь на другом конце площади стоят копы? Дак вот, сделай так, чтобы они не схватили нас, когда мы уже вынесем этому стрику мозги. Это будет охуенно грустно, а я не люблю грустить.

- Мне что пойти к копам и попросить их отъехать на метров сто по Грин стрит? Интересно, что они мне скажут? «Да-да, конечно, мы сейчас свалим нахуй, пока вы тут совершаете ограбление, блядь, века».

- Ну, во-первых, это никакое не ограбление века, так что они могут и отъехать вон за то здание.

- Маркус, я не ебу, что творится у тебя в голове, но у тебя осталось ровно двадцать пять минут, поэтому если ты действительно хочешь обеспечить себе безбедное будущее – пиздуй наверх.

- Хватит мне приказывать, у нас тут свобода слова, демократия и все дела - все вольны выносить друг-другу мозги, пока кто-то из них не окажется черным.

- Ты расист ебучий, проваливай отсюда.

 

Алекс остался на тротуаре, а я проскрипел до второго этажа по ветхой лестнице и остановился в нерешительности перед дверью. Мне вдруг вспомнилось, как, еще живя в пансионе, мы с Алексом придумывали планы секретных операций и носились по полю, вооруженные до зубов деревянными пистолетами. Мы и подумать не могли, что жизнь поставит нас на трясущиеся колени, и заставит вот так подглядывать в замочную скважину за каким-то жалким стариком-акционером. А потом ссать по капле в штаны от ощущения передвигающихся под его шагами половиц.

 

Тем временем, Алекс еще раз посмотрел на башенные часы, и ватными шагами посеменил в сторону полицейской машины.

- Здравствуйте, сэр. Видите-ли, у нас сегодня будет ярмарка, вот там на перекрестке и вверх по Нотингэм стрит. Не могли бы вы на время перекрыть дорогу? Мы начнем буквально через час.

- А у вас есть документы от мэрии, подтверждающие мероприятие?

- Пока ничего нет, но люди станут съезжаться туда сами, и вы все увидите.

- Я не могу покинуть свой пост. У вас что нет даже брошюры или рекламной листовки?

- Нет, нет. Это сюрприз для горожан, приуроченный к столетию улицы.

- Я постараюсь вызвать машину, но ничего не обещаю.

- Сделайте все возможное, сэр. Это действительно важно.

 

Единственное, чем славятся копы, дак это своим словом. Если они обещают приехать, они приедут, и надерут всем задницы. По крайней мере, так думал Алекс, ожидая своего часа у парадного входа в здание. Я же, услышав полицейскую сирену, чуть было не ударился головой об ручку двери. В кабинете тоже послышалось какое-то движение. «Какого хуя копы вдруг переместились с площади прямо под окна этой конторы? Алекс, твою ж мать!» - я в смятении перебирал сотни вариантов возможного развития событий, пока в замке не щелкнул ключ, и дверь не ударила меня по башке.

 

Алекс с видом победителя закуривал у входа, наблюдая, как две полицейские машины неспешно паркуются с торца здания. Перед ним была пустая площадь – ни души. Через нее они с Маркусом скоро понесутся прочь из этого города, прихватив свои денюжки. Копы, заехав далеко за угол, и не увидят их силуэты, запрыгивающие за туманный горизонт. Алекс обжег губы догорающим фильтром и выплюнул сигарету.

 

- Вам чем-то помочь? – на удивление дверью Маркусу приставил не какой-то там старик, а вполне себе крепкий мужчина в пенсне.

- Да-да, я к вам по делу, просто вот наклонился завязать шнурки.

- Отлично, сейчас я сделаю кофе и вернусь.

- Вам принести чего-нибудь?

- Нет, спасибо, я подожду вас в кабинете.

 

И только усевшись на расшатанный стул и поставив сумку на стол, я понял, что на моих туфлях нет шнурков. Парень медлил, и чем дольше он делал свой долбанный кофе, тем больше я сомневался в нашем с Алексом успехе. Судя по часам, этот идиот должен ворваться сюда через семь минут. Я походил по комнате, выглянул в окно. Странно, от копов не осталось и следа. Улица была пуста. Может быть, это все мне почудилось?

 

За спиной послышались шаги, любитель кофе принес наконец-то свою обгрызанную чашку и уселся за стол напротив меня. Вовремя, блядь. У него ровно пять минут. Не говоря ни слова, я раскрыл замок сумки и пододвинул ее к чертовому спекулянту.

 

- Это еще что такое? – удивился он.

 

Вид у него был, скажем, не самый радостный, но достаточно охуевший. Странно, что этот говнюк так удивился нашим «сказочным богатствам». Судя по рассказам, этой суммы не хватит ему и на одно утро, чтобы вытереть свою задницу.

 

- Я предлагаю вам сделку – ответил я, еле сдерживая свои эмоции.

- Вы хотите купить кофе?

 

«Какое нахуй кофе?» - пронеслось у меня в голове. Я крепко сжал ножку стула, еще одна тупая выходка, и я разобью ему череп.

 

- Нет, я хочу купить акции – я попытался изобразить ангельское личико, но получилось довольно хуйско.

- Дело в том, что я пока не определил цены. Да, я вообще не думал об этом. У меня довольно маленькая компания. Вы действительно хотите вложить в нее деньги?

- То есть, как? Насколько маленькая? – все внутри меня кипело, я уже не мог себя контролировать.

 

И вдруг, в этот довольно неудачный для сделки момент, какой-то пиздюк со всей дури ударил в дверь. Я, разумеется, знал, что этого пиздюка обычно называют Алекс, но мой коллега по сделке не знал нихуя и очень удивился, когда дверь осталась висеть на нижней петле, а в открывшийся верхний угол влезло дуло нагана. Я уже не думал ни о каких акциях, я просто седел.

 

- Блядь, Алекс, ну и какого хуя ты не выбил дверь? Ты чего молчишь, блядь? У нас тут между прочим невъебенное ограбление!

- Твою мать, одну секунду.

 

Алекс закрыл дверь и на этот раз выбил ее достаточно удачно, не считая того, что верхний её край угодил мне по спине и чуть было не скинул меня со стула.

 

- Не с места, блядь! – заорал Алекс.

 

Я уже готов был заржать и уебать Алекса по роже, но моему соседу по столу было не до смеха. Он начал медленно двигаться к окну, сидя на стуле. Наверное, ему казалось, что мы не замечаем жуткого скрипа, с которым он бороздил пол, или голос Алекса его оглушил, или ему просто, блядь, хотелось еще хоть чуточку пожить и попить волшебный кофейный напиток. Хуй знает. Но несмотря на наш ор и угрозы пустить ему пулю в лоб, он подполз почти вплотную к открытому окну и облокотился на подоконник. Я не знал, что делать. Схуяли мы должны убивать какого-то торговца кофе, если у него за душой нет ни одного бакса, а только ебучие ароматные зерна?

 

Воспользовавшись нашим промедлением, этот мудак взобрался на подоконник и сиганул вниз. Мне казалось, что падение человека по звуку напоминает падение мешка с песком, но на деле под окнами послышался какой-то скрежет и мат. Мы выглянули в окно. Чертовы копы припарковались вплотную к стене. На их капоте сидел, потирая ушибленную руку наш спекулянт и сотрясал воздух проклятиями.

 

- Алекс, тебе не кажется, что теперь мы в полной жопе?

Алекс поставил на стол недопитую кружку кофе.

- Старик, это охуенный напиток.

 

Мы переглянулись, он протянул мне чашку. Я глотнул и ощутил в желудке приятное тепло. Очнувшись, я понял, что нам неплохо было бы нахуй свалить из этого кабинета и прихватить с собой наган. Мы рванули вниз к черному входу. Алекс хотел выбить дверь, но это было бы уже просто смешно. Два идиота с сумкой денег и стволом снимают с петель дубовую махину и выходят из здания.

 

Разумеется, полиция ничего бы не заподозрила. Такое, блядь, случается каждый день.

 

Я толкнул от себя тяжелую дверь, но она уперлась во что-то металлическое. На солнце сверкнула фара машины, при виде которой мне захотелось умереть на месте – прямо здесь, не раздумывая. Мне на секунду показалось, что копы окружили здание и блокировали все выходы. «Хорошо хоть, мы не выпустили никому мозги», - подумал я. Чертов Алекс, ебучий чудак.

 

Пока мы толпились около выхода, шаги копов послышались на лестнице – они шли в кабинет торговца. Несколько человек в форме опрашивали свидетелей в баре на первом этаже. К счастью, коридор был пуст. Мы протиснулись сквозь главный вход и как ни в чем не бывало поплелись по улице.

 

Дойдя до угла дома, мы заметили человека в пенсне, все еще сидящего на капоте полицейской машины. Его окружили случайные прохожие, а проезжающие машины останавливались, чтобы посмотреть на пострадавшего и отвезти его до ближайшей больницы. И только бедный полицейский разгонял всех со словами:

 

- Какого черта вы тут столпились? Выкладывайте свой товар, ставьте палатки, черт возьми! Это же ярмарка, чего тут непонятного? Что? У вас есть ордер на торговлю? Быстрее-быстрее, проезжайте. А вы отправляйтесь вот на то парковочное место.

 

Но люди улыбались и говорили, что никакой ярмарки не будет и в помине. Дети бегали вокруг полицейского и покатывались со смеху.

 

«Ебучие горожане, я же знаю, что это блядский секрет, и ваша ярмарка состоится. Конечно, это будет охуенным сюрпризом, но не для меня», - полицейский надел свои черные очки и отошел к своему автомобилю.

 

- Ну а ты хуле тут расселся? За это полагается штраф – сказал он выпавшему из окна. – Тоже на ярмарку прилетел торговать?

- Нет, я торгую кофе, сэр. Не желаете пакетик?

Полицейский снял свою шляпу и накрыл ей лицо. Полуденное солнце стояло уже высоко.

- Я нихуя не понимаю этот мир, - он схватился было за дубинку, но она, нагретая на солнце, жгла руку.

 

Мы как раз проходили по другой стороне улицы, когда торговец заметил нас и помахал рукой. Алекс помахал ему в ответ. У меня же все еще было какое-то щекотливое настроение, и я решил попросту не болтать руками, учитывая что в одной из них был наган. Наверное, этот чудак поверил, что все это просто сон или какая-то современная театральная постановка. Или он в, конце концов, просто был рад тому, что жив. И мы были охуенно рады тому, что он будет варить свой кофе до скончания дней и ничего, как и мы, не понимать в бизнесе.

 

- Алекс, дай-ка сигарету.

 

 

Мы шли какими-то дворами, потому что я все-таки остерегался погони. Вдруг этот чудак решит разыскать нас при помощи копов, чтобы вручить парочку колумбийских зерен? Алекс же было просто насрать, он прикупил где-то по дороге бутылку виски и был весел, как никогда.

 

- Вот это приключение, старина! – вопил он – Нам охуенно повезло!

 

Небо подкисло. Пошел моросящий, ложащийся сырыми ладонями за воротник дождь. Мне стало как-то не по себе. Все вокруг вдруг опротивело мне настолько, что я был готов утопиться в первом попавшемся канале. Уже в сотый раз я почувствовал до боли знакомое ощущение невероятной хуйни, творящейся во мне и одновременно, нависающей над нами в тяжести влажного воздуха.

 

- Нет, нахуй все эти обещания, Алекс. Я так больше не могу, этот автор нас наебал. Я устал выражаться этим языком, отыгрывать эту роль. Это просто какой-то пиздец, нахуя нам эта сумка с деньгами, если мы бредем в какое-то неведомое место, которое определяется комбинацией букв любой из следующих строк. Если бы я действительно был так плох, я бы уже купил нормальную пушку и застрелил этого ублюдка за печатной машинкой. Да, это последняя глава, но я не хочу её заканчивать. Всё, блядь. Эй, ты, там наверху, мы с другом отправляемся в свободное плавание. Ты сказал, что мы будем сами заканчивать свою историю, но это было лишь твоей издевкой. Ты обманул нас, чтобы изменить наши роли на более окупаемые, долбанный ты мудила.

 

Алекс глотнул еще виски и облокотился на меня. Пришлось тащить его домой под ебучим дождем.

 

- Ей, автор, ну и что ты там пишешь? Я хотел сказать под «мерзким дождем», блядь.

Блядь, я опять сказал «блядь». Можно хотя бы уменьшить количества мата, старик? Отпугнешь сейчас своих последних, бля, читателей.

 

 

Пролог

 

III

 

 

И вдруг, я забыл всё в одночасье. Шутка ли, но всё пережитое вдруг обернулось дурным сном, не предвещающим скоро пробуждения. Комья домов, железнодорожных станций, деревьев превратились в безликую массу и затаились между тяжелых висков человека, то и дело подпирающего широкой ладонью свой лоб, стараясь удержать хотя бы долю мгновения, остановить хотя бы на секунду это чувство полной непричастности, неосведомленности, дикости и сладостности бытия. Как будто бы один именитый писатель вдруг остановился на середине романа и подозвал к себе переписчицу. «Я не знаю, что дальше», - с опаской произнес он. Перо легло на стол, а мускулы в бессилии очертили его впалый в кресло и дубовый стол силуэт. «Ничего страшного», - ответила помощница. Нет ничего страшного в том, что мы в любую секунду можем ощутить полное отсутствие своего собственного я. Ничего нет, ничего не будет, ничего не было и до нас. Всё это лишь шум посреди бескрайне-молчаливой вселенной. И когда, автор уже почти усомнился в своём замысле, когда он уже начал перечитывать первые главы и обращаться к исходной точке, появился я. Не зная, зачем, почему и где, все мое существо тем не менее ощущало новые силы, и сон мой словно пленка бульона расступался по краям тарелки. Я вздохнул и вынырнул из этого жуткого желтого варева лета, юркнул в темный переулок и зашагал навстречу всему новому. По крайней мере, мне так казалось.

 

 

Я домыл очередную порцию блюд и оглянулся вокруг. Пот застилал мне глаза. Пар плыл вертикально и застывал на уровне носа, словно я окунался в гнилые воды Нила. Запах был подобающий. Тело моё исстрадалось от жары, ноги же, напротив были в сырости. Кости ныли и в обеденный перерыв я отправлялся не поглощать черствую пищу, а греть ступни на шершавой мостовой, вываливая свои бледные корни под сентябрьское солнце.

 

На дворе был черт знает какой год, но все, окружавшие меня люди, всем видом говорили и повторяли изо дня в день лишь одно: «Сладкое время закончилось, сынок». Все, кого я знал, вкалывали, как бешенные, не получая и гроша в замен. Воздух сотрясало от напряжения, стоило тебе зайти в какое-нибудь приличное место и заказать стейк. Мы все были обречены, и все в одинаковой мере не знали, что делать. Учёба в пансионе, крепкая дружба, госпиталь – всё это отошло на задний план. Нас окружали непривычные, броские декорации, но они были совершенно пусты. То и дело слышались разговоры о политике, новом мировом устройстве, банках и ссудах, но ты понимал, что это не более, чем ширмы. Люди обсуждают то, о чём прежде не задумывались и в страшном сне. Никто ничего не знает, а потому каждый считает себя революционером-первопроходцем. Таким был и я, но работёнка в обделанном подвале и мытьё посуды за пару монет в день склонило мои горизонты, прикрыв их непроглядными фасадами век. В то время как кто-то яро брызгал слюной с трибун, я спал, прикрывшись нагретой на солнце фанерой, и был таков.

 

 

Каков итог? Мы с Алексом выросли, стали носить похожие одежды и жить в сьемной квартире, как и все рабочие-холостяки. Вечером мы строгали по сотне тарелок в час, обильно окуная их в мыльную пену, а утром таскали тяжеленные двери и прочую дребедень во дворе фабрики. Дерьмо-дерьмо-дерьмо!

 

 

Послесловие

 

 

- Ну что ты там возишься, черт подери?

- Алекс, отвали!

- Ты что глухой? Собирай свои тряпки, мы идем прогуляться.

- Я домываю последнюю стопку блюдец, приятель, и если ты такой охуенно умный можешь подойти сюда - поскрести своими лапами в пенной раковине, а не у себя в жопе. Что у тебя тебя там, наконец?

- Где?

- В твоём, блядь, мешке.

- Я вот хотел подарить тебе коробку охуенных тарелок взамен тех, что я разбил в прошлый раз, но поскольку ты сегодня какой-то грустный, придется разбить и эти.

- Какие нахуй тарелки, Алекс?

 

Но мешок уже упал на пол, так что я чуть было не обделался. Но перетрухнул я не от этого, мы тут не робкого десятка, блядь. Дело в том, что придурок-Алекс забыл, что в еще вчера он в пьяном угаре выменял дорогущий сервиз на здорового вида револьвер.

 

И тут он швыряет его на бетонный пол. Раздается выстрел. «Какого хуя?», - подумал я. Но времени для раздумий уже не осталось. Я в каком-то паническом припадке схватил свою сумку и взлетел вверх по лестнице.

 

- Ты чего, блядь, придумал: палить в подвале центрального ресторана? У нас в сумке наличных хватит, чтобы купить эту забегаловку вместе со всем зданием, вместе с куском земли, на котором оно стоит. Мы выкупим все вплоть до ядра Земли.

 

- Какого нахуй ядра? Чертовы блин, аргентинцы. Они хоть иногда ставят ствол на предохранитель?

- Твою мать, ты должен был позаботиться о том, чтобы этот кусок дерьма не стрелял сам по себе.

 

Матерясь и прихрамывая, мы уже в который раз бежим по залитой морковным солнцем и объедками омлета, блядь, улице, ненавидя свою работу, источая запах котлетного жира, высматривая каждого знакомого пса в подворотне и каждого копа. Пробегая очередной полицейский участок, я ловлю себя на мысли, что на мне опять всё тот же фартук, и руки наполовину вымазаны мыльной пеной. Куда мы несемся с этой сумкой, полной бумажного дерьма? Почему я похож на сбежавшего из душа идиота? Мы с Алексом переглядываемся, и он начинает ржать во все горло. Прерывистый смех сопровождает стук наших каблуков, спускающихся вниз к набережной.

 

- Ну что за хуйня! Я опять остался без работы. Наверняка там уже куча копов, и все очень сожалеют, что это не я пустил себе пулю в висок, а лишь какой-то пиздюк уронил ствол на пол.

- Ха-ха, Маркус. Забудь об этом, я ведь так и не рассказал, зачем пришел. Ты не представляешь, какое дело мы провернем завтра!

- Да ты, блядь, увидишь собаку и обосрешься. Поэтому максимум на что мы способны, это мыть посуду где-нибудь в подвале, вдали, блядь, от цивилизации и людей.

 

Алекс похлопал меня по плечу, не переставая давить лыбу. Мы шли вдоль воды, и крутящийся вокруг его указательного пальца револьвер, отбрасывал блики и сиял на солнце. Казалось, что все это лишь кадры из нелепого фильма. Казалось, что все это происходит не с нами.

 

А в сущности, кому какое дело? Осталось совсем немного.

 

 

Мы встретились у приземистого трехэтажного здания, которое словно нарост в кирпиче вырвалось из брусчатки мостовой.

- Так, Маркус, слушай сюда. Сегодня мы работаем по моей схеме.

- Алекс, я заведомо посылаю нахуй все твои схемы, потому что отправляясь не дело, ты забыл завязать шнурки. Я, блядь, поспорю, что у тебя под пальто из кармана торчит наган, но патроны ты позабыл дома.

- Да какие патроны? Мы же мирные банкиры, ха-ха. Слушай сюда - мы поднимаемся к этому пердуну, ставим на стол сумку с кучей бабла, он выписывает нам бумажки, мы получаем свои акции, а потом хватаем все и смываемся, - пропыхтел Алекс, завязывая петельки на своих ботинках.

- Ну это просто, блядь, потрясный план. Я даже не могу вообразить как такие гениальные ходы проворачиваются в твоей маленькой башке. На самом же деле, это полная хуйня! Ты что думаешь, мы вот так просто заберем у него всё, а он будет сидеть на жопе и махать нам вслед белым платочком, утирая слезы?

- На крайний случай у меня есть наган.

- Да тебе мудаку лучше вообще не давать в руки оружие, ты же выпустишь ему пулю в лоб еще до того, как он согласится подписать бумаги.

- Если ты такой охуенно умный, иди и договаривайся с ним сам!

- Нет, нихуя подобного. Ты будешь стоять здесь ровно до полудня. Видишь, вот эти часы на башне? Дак вот, когда они будут бить двенадцать, ты поднимешься наверх, выбьешь к хуям дверь и возьмешь этого старика на прицел. Ясно?

- Куда уж яснее… И хуле мне тут делать еще полчаса?

- Продумай пока пути к отступлению, видишь на другом конце площади стоят копы? Дак вот, сделай так, чтобы они не схватили нас, когда мы уже вынесем этому стрику мозги. Это будет охуенно грустно, а я не люблю грустить.

- Мне что пойти к копам и попросить их отъехать на метров сто по Грин стрит? Интересно, что они мне скажут? «Да-да, конечно, мы сейчас свалим нахуй, пока вы тут совершаете ограбление, блядь, века».

- Ну, во-первых, это никакое не ограбление века, так что они могут и отъехать вон за то здание.

- Маркус, я не ебу, что творится у тебя в голове, но у тебя осталось ровно двадцать пять минут, поэтому если ты действительно хочешь обеспечить себе безбедное будущее – пиздуй наверх.

- Хватит мне приказывать, у нас тут свобода слова, демократия и все дела - все вольны выносить друг-другу мозги, пока кто-то из них не окажется черным.

- Ты расист ебучий, проваливай отсюда.

 

Алекс остался на тротуаре, а я проскрипел до второго этажа по ветхой лестнице и остановился в нерешительности перед дверью. Мне вдруг вспомнилось, как, еще живя в пансионе, мы с Алексом придумывали планы секретных операций и носились по полю, вооруженные до зубов деревянными пистолетами. Мы и подумать не могли, что жизнь поставит нас на трясущиеся колени, и заставит вот так подглядывать в замочную скважину за каким-то жалким стариком-акционером. А потом ссать по капле в штаны от ощущения передвигающихся под его шагами половиц.

 

Тем временем, Алекс еще раз посмотрел на башенные часы, и ватными шагами посеменил в сторону полицейской машины.

- Здравствуйте, сэр. Видите-ли, у нас сегодня будет ярмарка, вот там на перекрестке и вверх по Нотингэм стрит. Не могли бы вы на время перекрыть дорогу? Мы начнем буквально через час.

- А у вас есть документы от мэрии, подтверждающие мероприятие?

- Пока ничего нет, но люди станут съезжаться туда сами, и вы все увидите.

- Я не могу покинуть свой пост. У вас что нет даже брошюры или рекламной листовки?

- Нет, нет. Это сюрприз для горожан, приуроченный к столетию улицы.

- Я постараюсь вызвать машину, но ничего не обещаю.

- Сделайте все возможное, сэр. Это действительно важно.

 

Единственное, чем славятся копы, дак это своим словом. Если они обещают приехать, они приедут, и надерут всем задницы. По крайней мере, так думал Алекс, ожидая своего часа у парадного входа в здание. Я же, услышав полицейскую сирену, чуть было не ударился головой об ручку двери. В кабинете тоже послышалось какое-то движение. «Какого хуя копы вдруг переместились с площади прямо под окна этой конторы? Алекс, твою ж мать!» - я в смятении перебирал сотни вариантов возможного развития событий, пока в замке не щелкнул ключ, и дверь не ударила меня по башке.

 

Алекс с видом победителя закуривал у входа, наблюдая, как две полицейские машины неспешно паркуются с торца здания. Перед ним была пустая площадь – ни души. Через нее они с Маркусом скоро понесутся прочь из этого города, прихватив свои денюжки. Копы, заехав далеко за угол, и не увидят их силуэты, запрыгивающие за туманный горизонт. Алекс обжег губы догорающим фильтром и выплюнул сигарету.

 

- Вам чем-то помочь? – на удивление дверью Маркусу приставил не какой-то там старик, а вполне себе крепкий мужчина в пенсне.

- Да-да, я к вам по делу, просто вот наклонился завязать шнурки.

- Отлично, сейчас я сделаю кофе и вернусь.

- Вам принести чего-нибудь?

- Нет, спасибо, я подожду вас в кабинете.

 

И только усевшись на расшатанный стул и поставив сумку на стол, я понял, что на моих туфлях нет шнурков. Парень медлил, и чем дольше он делал свой долбанный кофе, тем больше я сомневался в нашем с Алексом успехе. Судя по часам, этот идиот должен ворваться сюда через семь минут. Я походил по комнате, выглянул в окно. Странно, от копов не осталось и следа. Улица была пуста. Может быть, это все мне почудилось?

 

За спиной послышались шаги, любитель кофе принес наконец-то свою обгрызанную чашку и уселся за стол напротив меня. Вовремя, блядь. У него ровно пять минут. Не говоря ни слова, я раскрыл замок сумки и пододвинул ее к чертовому спекулянту.

 

- Это еще что такое? – удивился он.

 

Вид у него был, скажем, не самый радостный, но достаточно охуевший. Странно, что этот говнюк так удивился нашим «сказочным богатствам». Судя по рассказам, этой суммы не хватит ему и на одно утро, чтобы вытереть свою задницу.

 

- Я предлагаю вам сделку – ответил я, еле сдерживая свои эмоции.

- Вы хотите купить кофе?

 

«Какое нахуй кофе?» - пронеслось у меня в голове. Я крепко сжал ножку стула, еще одна тупая выходка, и я разобью ему череп.

 

- Нет, я хочу купить акции – я попытался изобразить ангельское личико, но получилось довольно хуйско.

- Дело в том, что я пока не определил цены. Да, я вообще не думал об этом. У меня довольно маленькая компания. Вы действительно хотите вложить в нее деньги?

- То есть, как? Насколько маленькая? – все внутри меня кипело, я уже не мог себя контролировать.

 

И вдруг, в этот довольно неудачный для сделки момент, какой-то пиздюк со всей дури ударил в дверь. Я, разумеется, знал, что этого пиздюка обычно называют Алекс, но мой коллега по сделке не знал нихуя и очень удивился, когда дверь осталась висеть на нижней петле, а в открывшийся верхний угол влезло дуло нагана. Я уже не думал ни о каких акциях, я просто седел.

 

- Блядь, Алекс, ну и какого хуя ты не выбил дверь? Ты чего молчишь, блядь? У нас тут между прочим невъебенное ограбление!

- Твою мать, одну секунду.

 

Алекс закрыл дверь и на этот раз выбил ее достаточно удачно, не считая того, что верхний её край угодил мне по спине и чуть было не скинул меня со стула.

 

- Не с места, блядь! – заорал Алекс.

 

Я уже готов был заржать и уебать Алекса по роже, но моему соседу по столу было не до смеха. Он начал медленно двигаться к окну, сидя на стуле. Наверное, ему казалось, что мы не замечаем жуткого скрипа, с которым он бороздил пол, или голос Алекса его оглушил, или ему просто, блядь, хотелось еще хоть чуточку пожить и попить волшебный кофейный напиток. Хуй знает. Но несмотря на наш ор и угрозы пустить ему пулю в лоб, он подполз почти вплотную к открытому окну и облокотился на подоконник. Я не знал, что делать. Схуяли мы должны убивать какого-то торговца кофе, если у него за душой нет ни одного бакса, а только ебучие ароматные зерна?

 

Воспользовавшись нашим промедлением, этот мудак взобрался на подоконник и сиганул вниз. Мне казалось, что падение человека по звуку напоминает падение мешка с песком, но на деле под окнами послышался какой-то скрежет и мат. Мы выглянули в окно. Чертовы копы припарковались вплотную к стене. На их капоте сидел, потирая ушибленную руку наш спекулянт и сотрясал воздух проклятиями.

 

- Алекс, тебе не кажется, что теперь мы в полной жопе?

Алекс поставил на стол недопитую кружку кофе.

- Старик, это охуенный напиток.

 

Мы переглянулись, он протянул мне чашку. Я глотнул и ощутил в желудке приятное тепло. Очнувшись, я понял, что нам неплохо было бы нахуй свалить из этого кабинета и прихватить с собой наган. Мы рванули вниз к черному входу. Алекс хотел выбить дверь, но это было бы уже просто смешно. Два идиота с сумкой денег и стволом снимают с петель дубовую махину и выходят из здания.

 

Разумеется, полиция ничего бы не заподозрила. Такое, блядь, случается каждый день.

 

Я толкнул от себя тяжелую дверь, но она уперлась во что-то металлическое. На солнце сверкнула фара машины, при виде которой мне захотелось умереть на месте – прямо здесь, не раздумывая. Мне на секунду показалось, что копы окружили здание и блокировали все выходы. «Хорошо хоть, мы не выпустили никому мозги», - подумал я. Чертов Алекс, ебучий чудак.

 

Пока мы толпились около выхода, шаги копов послышались на лестнице – они шли в кабинет торговца. Несколько человек в форме опрашивали свидетелей в баре на первом этаже. К счастью, коридор был пуст. Мы протиснулись сквозь главный вход и как ни в чем не бывало поплелись по улице.

 

Дойдя до угла дома, мы заметили человека в пенсне, все еще сидящего на капоте полицейской машины. Его окружили случайные прохожие, а проезжающие машины останавливались, чтобы посмотреть на пострадавшего и отвезти его до ближайшей больницы. И только бедный полицейский разгонял всех со словами:

 

- Какого черта вы тут столпились? Выкладывайте свой товар, ставьте палатки, черт возьми! Это же ярмарка, чего тут непонятного? Что? У вас есть ордер на торговлю? Быстрее-быстрее, проезжайте. А вы отправляйтесь вот на то парковочное место.

 

Но люди улыбались и говорили, что никакой ярмарки не будет и в помине. Дети бегали вокруг полицейского и покатывались со смеху.

 

«Ебучие горожане, я же знаю, что это блядский секрет, и ваша ярмарка состоится. Конечно, это будет охуенным сюрпризом, но не для меня», - полицейский надел свои черные очки и отошел к своему автомобилю.

 

- Ну а ты хуле тут расселся? За это полагается штраф – сказал он выпавшему из окна. – Тоже на ярмарку прилетел торговать?

- Нет, я торгую кофе, сэр. Не желаете пакетик?

Полицейский снял свою шляпу и накрыл ей лицо. Полуденное солнце стояло уже высоко.

- Я нихуя не понимаю этот мир, - он схватился было за дубинку, но она, нагретая на солнце, жгла руку.

 

Мы как раз проходили по другой стороне улицы, когда торговец заметил нас и помахал рукой. Алекс помахал ему в ответ. У меня же все еще было какое-то щекотливое настроение, и я решил попросту не болтать руками, учитывая что в одной из них был наган. Наверное, этот чудак поверил, что все это просто сон или какая-то современная театральная постановка. Или он в, конце концов, просто был рад тому, что жив. И мы были охуенно рады тому, что он будет варить свой кофе до скончания дней и ничего, как и мы, не понимать в бизнесе.

 

- Алекс, дай-ка сигарету.

 

 

Мы шли какими-то дворами, потому что я все-таки остерегался погони. Вдруг этот чудак решит разыскать нас при помощи копов, чтобы вручить парочку колумбийских зерен? Алекс же было просто насрать, он прикупил где-то по дороге бутылку виски и был весел, как никогда.

 

- Вот это приключение, старина! – вопил он – Нам охуенно повезло!

 

Небо подкисло. Пошел моросящий, ложащийся сырыми ладонями за воротник дождь. Мне стало как-то не по себе. Все вокруг вдруг опротивело мне настолько, что я был готов утопиться в первом попавшемся канале. Уже в сотый раз я почувствовал до боли знакомое ощущение невероятной хуйни, творящейся во мне и одновременно, нависающей над нами в тяжести влажного воздуха.

 

- Нет, нахуй все эти обещания, Алекс. Я так больше не могу, этот автор нас наебал. Я устал выражаться этим языком, отыгрывать эту роль. Это просто какой-то пиздец, нахуя нам эта сумка с деньгами, если мы бредем в какое-то неведомое место, которое определяется комбинацией букв любой из следующих строк. Если бы я действительно был так плох, я бы уже купил нормальную пушку и застрелил этого ублюдка за печатной машинкой. Да, это последняя глава, но я не хочу её заканчивать. Всё, блядь. Эй, ты, там наверху, мы с другом отправляемся в свободное плавание. Ты сказал, что мы будем сами заканчивать свою историю, но это было лишь твоей издевкой. Ты обманул нас, чтобы изменить наши роли на более окупаемые, долбанный ты мудила.

 

Алекс глотнул еще виски и облокотился на меня. Пришлось тащить его домой под ебучим дождем.

 

- Ей, автор, ну и что ты там пишешь? Я хотел сказать под «мерзким дождем», блядь.

Блядь, я опять сказал «блядь». Можно хотя бы уменьшить количества мата, старик? Отпугнешь сейчас своих последних, бля, читателей.

 

 

Пролог

 

письмо Маркуса к Л., письмо 10