Иван Александрович Гончаров 1812 - 1891

Обыкновенная история Роман (1847)

Это летнее утро в деревне Грачи начиналось необычно: с рассветом все обитатели дома небогатой помещицы Анны Павловны Адуевой были уже на ногах. Лишь виновник этой суеты, сын Адуевой, Алек­сандр, спал, «как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном». Суматоха царила в Грачах потому, что Александр собирается в Петербург на службу: знания, полученные им в университете, по мысли юноши, необходимо применить на практике служения Отече­ству.

Горе Анны Павловны, расстающейся с единственным своим сы­ном, сродни печали «первого министра в хозяйстве» помещицы Агра-фены — вместе с Александром в Петербург отправляется его, камердинер Евсей, сердечный друг Аграфены, — сколько приятных вечеров провела эта нежная пара за картами!.. Страдает и возлюблен­ная Александра, Сонечка, — ей посвящались первые порывы его воз­вышенной души. Лучший друг Адуева, Поспелов, в последнюю минуту врывается в Грачи, чтобы напоследок обнять того, с кем проведены были в беседах о чести и достоинстве, о служении Отечеству и пре­лестях любви лучшие часы университетской жизни...

Да и самому Александру жаль расставаться с привычным укладом жизни. Если бы высокие цели и ощущение своего назначения не тол­кали его в дальнюю дорогу, он, конечно, остался бы в Грачах, с без­гранично любящими его матерью и сестрой, старой девой Марией Горбатовой, среди гостеприимных и хлебосольных соседей, рядом с первой своей любовью. Но честолюбивые мечты гонят юношу в сто­лицу, ближе к славе.

В Петербурге Александр сразу же отправляется к своему родст­веннику, Петру Ивановичу Адуеву, который в свое время так же, как и Александр, «двадцати лет был отправлен в Петербург старшим своим братом, отцом Александра, и жил там безвыездно семнадцать лет». Не поддерживая связи с оставшимися после смерти брата в Грачах его вдовой и сыном, Петр Иванович сильно удивлен и раздо­садован появлением восторженного молодого человека, ждущего от дядюшки забот, внимания и, главное, разделенности его повышенной чувствительности. С первых же минут знакомства Петру Ивановичу приходится едва ли не силой удерживать Александра от излияний чувств с попыткой заключить родственника в объятия. Вместе с Алек­сандром прибывает письмо от Анны Павловны, из которого Петр Иванович узнает, что на него возлагаются большие надежды: не толь­ко почти забытой невесткой, которая уповает на то, что Петр Ивано­вич будет спать с Александром в одной комнате и прикрывать юноше рот от мух. В письмо вложено немало просьб от соседей, о которых Петр Иванович вот уже почти два десятилетия и думать забыл. Одно из этих писем принадлежит перу Марьи Горбатовой, се­стры Анны Павловны, на всю жизнь запомнившей день, когда моло­дой еще Петр Иванович, гуляя с ней по деревенским окрестностям, влез по колено в озеро и сорвал ей на память желтый цветок...

С первой же встречи Петр Иванович, человек суховатый и дело­вой, начинает воспитание своего восторженного племянника: он сни­мает Александру квартиру в том же доме, где живет сам, советует, где и как питаться, с кем общаться. Позже находит ему и вполне конкретное дело: службу и — для души! — переводы статей, посвя­щенных проблемам сельского хозяйства. Высмеивая, порой достаточ­но жестоко, пристрастия Александра ко всему «неземному», возвышенному, Петр Иванович постепенно пытается разрушить тот

вымышленный мир, в котором живет его романтический племянник. Так проходит два года.

По прошествии этого времени мы встречаем Александра уже от­части привыкшим к сложностям петербургской жизни. И — без па­мяти влюбленным в Наденьку Любецкую. За это время Александр успел продвинуться по службе, достиг и определенных успехов в переводах. Теперь он стал достаточно важным человеком в журнале: «он занимался и выбором, и переводом, и поправкою чужих статей, писал и сам разные теоретические взгляды о сельском хозяйстве». Продолжал писать и стихи и прозу. Но влюбленность в Наденьку Любецкую словно закрывает перед Александром Адуевым весь мир — теперь он живет от встречи к встрече, одурманенный той «сладостной негой, на которую сердился Петр Иванович».

Влюблена в Александра и Наденька, но, пожалуй, лишь той, «ма­ленькой любовью в ожидании большой», которую испытывал сам Александр к забытой им теперь Софье. Счастье Александра непроч­но — на пути к вечному блаженству встает граф Новинский, сосед Любецких по даче.

Петр Иванович не в силах излечить Александра от бушующих страстей: Адуев-младший готов вызвать графа на дуэль, отомстить не­благодарной девушке, не способной оценить его высокие чувства, он рыдает и пылает гневом... На помощь обезумевшему от горя юноше является жена Петра Ивановича, Лизавета Александровна; она прихо­дит к Александру, когда Петр Иванович оказывается бессилен, и нам неизвестно, чем именно, какими словами, каким участием удается молодой женщине то, что не получилось у ее умного, рассудительного мужа. «Через час он (Александр) вышел задумчив, но с улыбкой, и уснул в первый раз покойно после многих бессонных ночей».

И еще один год промелькнул с той памятной ночи. От мрачного отчаяния, которое удалось растопить Лизавете Александровне, Адуев-младший перешел к унынию и равнодушию. «Ему как-то нравилось играть роль страдальца. Он был тих, важен, туманен, как человек, вы­державший, по его словам, удар судьбы...» И удар не замедлил повто­риться: неожиданная встреча с давним другом Поспеловым на Невском проспекте, встреча, тем более случайная, что Александр даже не ведал о переезде своего задушевного товарища в столицу, —

вносит сумятицу в и без того потревоженное сердце Адуева-младше­го. Друг оказывается совсем не таким, каким помнится по годам, проведенным в университете: он поразительно схож с Петром Ива­новичем Адуевым — не ценит ран сердца, испытанных Александром, говорит о карьере, о деньгах, радушно принимает старого друга в своем доме, но особых знаков внимания к нему не проявляет.

Излечить чувствительного Александра от этого удара оказывается почти невозможным — и кто знает, до чего дошел бы наш герой на этот раз, не примени к нему дядюшка «крайнюю меру»!.. Рассуждая с Александром об узах любви и дружбы, Петр Иванович жестоко уп­рекает Александра в том, что он замкнулся лишь в собственных чув­ствах, не умея ценить того, кто верен ему. Он не считает своими друзьями дядю и тетушку, он давно не писал к матери, живущей лишь мыслями о своем единственном сыне. Это «лекарство» оказыва­ется действенным — Александр снова обращается к литературному творчеству. На этот раз он пишет повесть и читает ее Петру Ивано­вичу и Лизавете Александровне. Адуев-старший предлагает Александ­ру послать повесть в журнал, чтобы узнать истинную цену творчеству племянника. Делает это Петр Иванович под своим именем, считая, что так будет справедливее суд и лучше для участи произведения. Ответ не замедлил явиться — он ставит последнюю точку в надеждах честолюбивого Адуева-младшего...

И как раз в это время Петру Ивановичу понадобилась услуга пле­мянника: его компаньон по заводу Сурков неожиданно влюбляется в молодую вдову бывшего приятеля Петра Ивановича Юлию Павловну Тафаеву и совсем забрасывает дела. Выше всего прочего ценящий дело, Петр Иванович просит Александра «влюбить в себя» Тафаеву, вытеснив Суркова из ее дома и сердца. В качестве вознаграждения Петр Иванович предлагает Александру две вазы, которые так нрави­лись Адуеву-младшему.

Дело, однако, принимает неожиданный поворот: Александр влюб­ляется в молодую вдову и вызывает у нее ответное чувство. Причем чувство столь сильное, столь романтическое и возвышенное, что сам «виновник» не в состоянии выдержать порывов страсти и ревности, которые обрушивает на него Тафаева. Воспитанная на любовных ро­манах, слишком рано вышедшая замуж за богатого и нелюбимого че­ловека, Юлия Павловна, встретившись с Александром, словно в омут

кидается: все, о чем читалось и мечталось, обрушивается теперь на ее избранника. И Александр не выдерживает испытания...

После тою как Петру Ивановичу неизвестными нам доводами удалось привести в себя Тафаеву, прошло еще три месяца, в которые жизнь Александра после пережитого потрясения нам неизвестна. Мы встречаемся с ним вновь, когда он, разочарованный во всем, чем жил прежде, «играет с какими-то чудаками в шашки или удит рыбу». Апатия его глубока и неизбывна, ничто, кажется, не может вывести Адуева-младшего из тупого равнодушия. Ни в любовь, ни в дружбу Александр больше не верит. Он начинает ездить к Костикову, о кото­ром некогда писал в письме к Петру Ивановичу сосед по Грачам За-езжалов, желая познакомить Адуева-старшего со старинным своим приятелем. Этот человек оказался для Александра как нельзя кстати: он в молодом человеке «душевных волнений пробудить не мог».

И однажды на берегу, где они ловили рыбу, появились неожидан­ные зрители — старик и хорошенькая молодая девушка. Они появля­лись все чаще. Лиза (так звали девушку) начала пытаться различными женскими хитростями увлечь тоскующего Александра. Отчасти де­вушке это удается, но на свидание в беседку вместо нее приходит ос­корбленный отец. После объяснения с ним Александру не остается ничего другого, как переменить место рыбалки. Впрочем, о Лизе он помнит недолго...

Все еще желая пробудить Александра от сна души, тетушка просит его однажды сопровождать ее в концерт: «приехал какой-то артист, ев­ропейская знаменитость». Потрясение, испытанное Александром от встречи с прекрасной музыкой, укрепляет созревшее еще раньше ре­шение бросить все и вернуться к матери, в Грачи. Александр Федоро­вич Адуев покидает столицу по той же дороге, по которой несколько лет назад въехал в Петербург, намереваясь покорить его своими та­лантами и высоким назначением...

А в деревне жизнь словно остановила свой бег: те же хлебосоль­ные соседи, только постаревшие, та же любящая безгранично матуш­ка, Анна Павловна; только вышла замуж, не дождавшись своего Сашеньку, Софья, да по-прежнему вспоминает о желтом цветке тетка, Марья Горбатова. Потрясенная переменами, произошедшими с сыном, Анна Павловна долго допытывается у Евсея, как жил Алек­сандр в Петербурге, и приходит к выводу, что сама жизнь в столице

настолько нездорова, что состарила сына и притупила его чувства. Дни проходят за днями, Анна Павловна все надеется, что у Александ­ра вновь вырастут волосы и заблестят глаза, а он думает о том, как бы вернуться в Петербург, где так много пережито и безвозвратно потеряно.

Смерть матери избавляет Александра от мук совести, не позволя­ющих признаться Анне Павловне в том, что он снова замыслил побег из деревни, и, отписав Петру Ивановичу, Александр Адуев вновь едет в Петербург...

Проходит четыре года после повторного приезда Александра в столицу. Много изменений произошло с главными героями романа. Лизавета Александровна устала бороться с холодностью мужа и пре­вратилась в спокойную рассудительную женщину, лишенную каких бы то ни было стремлений и желаний. Петр Иванович, огорченный переменой характера жены и подозревающий у нее опасное заболе­вание, готов отказаться от карьеры надворного советника и подать в отставку, чтобы увезти Лизавету Александровну хоть на время из Пе­тербурга Зато Александр Федорович достиг вершин, о которых не­когда мечтал для него дядюшка: «коллежский советник, хорошее казенное содержание, посторонними трудами» зарабатывает немалые средства да еще и готовится жениться, взяв за невестой триста тысяч и пятьсот душ...

На этом мы расстаемся с героями романа. Какая, в сущности, обыкновенная история!..

Н. Д. Старосельская

Обломов Роман (1849 - 1857, опубл. 1859)

В Петербурге, на Гороховой улице, в такое же, как и всегда, утро, лежит в постели Илья Ильич Обломов — молодой человек лет трид­цати двух — тридцати трех, не обременяющий себя особыми заня­тиями. Его лежание — это определенный образ жизни, своего рода протест против сложившихся условностей, потому Илья Ильич так горячо, философски осмысленно возражает против всех попыток под-

нять его с дивана. Таков же и слуга его, Захар, не обнаруживающий ни удивления, ни неудовольствия, — он привык жить так же, как и его барин: как живется...

Этим утром к Обломову один за другим приходят посетители: первое мая, в Екатерингоф собирается весь петербургский свет, вот и стараются друзья растолкать Илью Ильича, растормошить его, заста­вив принять участие в светском праздничном гуляний. Но ни Волко­ву, ни Судьбинскому, ни Пенкину это не удается. С каждым из них Обломов пытается обсудить свои заботы — письмо от старосты из Обломовки и грозящий переезд на другую квартиру; но никому нет дела до тревог Ильи Ильича.

Зато готов заняться проблемами ленивого барина Михей Андреевич Тарантьев, земляк Обломова, «человек ума бойкого и хитрого». Зная, что после смерти родителей Обломов остался единственным наследни­ком трехсот пятидесяти душ, Тарантьев совсем не против пристроиться к весьма лакомому куску, тем более что вполне справедливо подозрева­ет: староста Обломова ворует и лжет значительно больше, чем требует­ся в разумных пределах. А Обломов ждет друга своего детства, Андрея Штольца, который единственный, по его мысли, в силах по­мочь ему разобраться в хозяйственных сложностях.

Первое время, приехав в Петербург, Обломов как-то пытался влиться в столичную жизнь, но постепенно понял тщетность усилий: ни он никому не был нужен, ни ему никто не оказывался близок. Так и улегся Илья Ильич на свой диван... Так и улегся на свою ле­жанку необычайно преданный ему слуга Захар, ни в чем не отставав­ший от своего барина. Он интуитивно чувствует, кто может по-настоящему помочь его барину, а кто, вроде Михея Андреевича, только прикидывается другом Обломову. Но от подробного, с взаим­ными обидами выяснения отношений спасти может только сон, в ко­торый погружается барин, в то время как Захар отправляется посплетничать и отвести душу с соседскими слугами.

Обломов видит в сладостном сне свою прошлую, давно ушедшую жизнь в родной Обломовке, где нет ничего дикого, грандиозного, где все дышит спокойствием и безмятежным сном. Здесь только едят, спят, обсуждают новости, с большим опозданием приходящие в этот край; жизнь течет плавно, перетекая из осени в зиму, из весны в лето, чтобы снова свершать свои вечные круги. Здесь сказки почти

неотличимы от реальной жизни, а сны являются продолжением яви. Все мирно, тихо, покойно в этом благословенном краю — никакие страсти, никакие заботы не тревожат обитателей сонной Обломовки, среди которых протекало детство Ильи Ильича. Этотсон мог бы длиться, кажется, целую вечность, не будь он прерван появлением долгожданного друга Обломова, Андрея Ивановича Штольца, о приез­де которого радостно объявляет своему барину Захар...

Андрей Штольц рос в селе Верхлёве, некогда бывшем частью Об­ломовки; здесь теперь отец его служит управляющим. Штольц сфор­мировался в личность, во многом необычную, благодаря двойному воспитанию, полученному от волевого, сильного, хладнокровного отца-немца и русской матери, чувствительной женщины, забывав­шейся от жизненных бурь за фортепьяно. Ровесник Обломова, он яв­ляет полную противоположность своему приятелю: «он беспрестанно в движении: понадобится обществу послать в Бельгию или Англию агента — посылают его; нужно написать какой-нибудь проект или приспособить новую идею к делу — выбирают его. Между тем он ездит и в свет, и читает; когда он успевает — Бог весть».

Первое, с чего начинает Штольц, вытаскивает Обломова из посте­ли и везет в гости в разные дома Так начинается новая жизнь Ильи Ильича

Штольц словно переливает в Обломова часть своей кипучей энер­гии, вот уже Обломов встает по утрам и начинает писать, читать, ин­тересоваться происходящим вокруг, а знакомые надивиться не могут: «Представьте, Обломов сдвинулся с места!» Но Обломов не просто сдвинулся — вся его душа потрясена до основания: Илья Ильич влю­бился. Штольц ввел его в дом к Ильинским, и в Обломове просыпа­ется человек, наделенный от природы необыкновенно сильными чувствами, — слушая, как Ольга поет, Илья Ильич испытывает под­линное потрясение, он наконец-то окончательно проснулся. Но Ольге и Штольцу, замыслившим своего рода эксперимент над вечно дрем­лющим Ильей Ильичом, мало этого — необходимо пробудить его к разумной деятельности.

Тем временем и Захар нашел свое счастье — женившись на Ани­сье, простой и доброй бабе, он внезапно осознал, что и с пылью, и с грязью, и с тараканами следует бороться, а не мириться. За короткое время Анисья приводит в порядок дом Ильи Ильича, распространив

свою власть не только на кухню, как предполагалось вначале, а по всему дому.

Но всеобщее это пробуждение длилось недолго: первое же пре­пятствие, переезд с дачи в город, превратилось постепенно в ту топь, что и засасывает медленно, но неуклонно Илью Ильича Обломова, не приспособленного к принятию решений, к инициативе. Долгая жизнь во сне сразу кончиться не может...

Ольга, ощущая свою власть над Обломовым, слишком многого в нем не в силах понять.

Поддавшись интригам Тарантьева в тот момент, когда Штольц вновь уехал из Петербурга, Обломов переезжает в квартиру, нанятую ему Михеем Андреевичем, на Выборгскую сторону.

Не умея бороться с жизнью, не умея разделаться с долгами, не умея управлять имением и разоблачать окруживших его жуликов, Обломов попадает в дом Агафьи Матвеевны Пшеницыной, чей брат, Иван Матвеевич Мухояров, приятельствует с Михеем Андреевичем, не уступая ему, а скорее и превосходя последнего хитростью и лукав­ством. В доме Агафьи Матвеевны перед Обломовым, сначала незамет­но, а потом все более и более отчетливо, разворачивается атмосфера родной Обломовки, то, чем более всего дорожит в душе Илья Ильич.

Постепенно все хозяйство Обломова переходит в руки Пшеницы­ной. Простая, бесхитростная женщина, она начинает управлять домом Обломова, готовя ему вкусные блюда, налаживая быт, и снова душа Ильи Ильича погружается в сладостный сон. Хотя изредка покой и безмятежность этого сна взрываются встречами с Ольгой Ильинской, постепенно разочаровывающейся в своем избраннике. Слухи о свадьбе Обломова и Ольги Ильинской уже снуют между при­слугой двух домов — узнав об этом, Илья Ильич приходит в ужас: ничего еще, по его мнению, не решено, а люди уже переносят из дома в дом разговоры о том, чего, скорее всего, так и не произойдет. «Это все Андрей: он привил любовь, как оспу, нам обоим. И что это за жизнь, все волнения и тревоги! Когда же будет мирное счастье, покой?» — размышляет Обломов, понимая, что все происходящее с ним есть не более чем последние конвульсии живой души, готовой к окончательному, уже непрерывному сну.

Дни текут за днями, вот уже и Ольга, не выдержав, сама прихо­дит к Илье Ильичу на Выборгскую сторону. Приходит, чтобы убе-

диться: ничто уже не пробудит Обломова от медленного погружения в окончательный сон. Тем временем Иван Матвеевич Мухояров при­бирает к рукам дела Обломова по имению, так основательно и глубо­ко запутывая Илью Ильича в своих ловких махинациях, что вряд ли уже сможет выбраться из них владелец блаженной Обломовки. А в этот момент еще и Агафья Матвеевна чинит халат Обломова, кото­рый, казалось, починить уже никому не по силам. Этостановится последней каплей в муках сопротивления Ильи Ильича — он заболе­вает горячкой.

Год спустя после болезни Обломова жизнь потекла по своему раз­меренному руслу: сменялись времена года, к праздникам готовила Агафья Матвеевна вкусные кушанья, пекла Обломову пироги, варила собственноручно для него кофе, с воодушевлением праздновала Ильин день... И внезапно Агафья Матвеевна поняла, что полюбила барина. Она до такой степени стала предана ему, что в момент, когда нагрянувший в Петербург на Выборгскую сторону Андрей Штольц разоблачает темные дела Мухоярова, Пшеницына отрекается от свое­го брата, которого еще совсем недавно так почитала и даже побаива­лась.

Пережившая разочарование в первой любви, Ольга Ильинская по­степенно привыкает к Штольцу, понимая, что ее отношение к нему значительно больше, чем просто дружба. И на предложение Штольца Ольга отвечает согласием...

А спустя несколько лет Штольц вновь появляется на Выборгской стороне. Он находит Илью Ильича, ставшего «полным и естествен­ным отражением и выражением <...> покоя, довольства и безмятеж­ной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и все более и более обживаясь в нем, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать...». Обломов нашел свое тихое счастье с Агафьей Матве­евной, родившей ему сына Андрюшу. Приезд Штольца не тревожит Обломова: он просит своего старого друга лишь не оставить Андрю­шу...

А спустя пять лет, когда Обломова уже не стало, обветшал домик Агафьи Матвеевны и первую роль в нем стала играть супруга разорив­шегося Мухоярова, Ирина Пантелеевна. Андрюшу выпросили на вос­питание Штольцы. Живя памятью о покойном Обломове, Агафья Матвеевна сосредоточила все свои чувства на сыне: «она поняла, что

проиграла и просияла ее жизнь, что Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда...» И высокая память навсегда связала ее с Андреем и Ольгой Штольца­ми — «память о чистой, как хрусталь, душе покойника».

А верный Захар там же, на Выборгской стороне, где жил со своим барином, просит теперь милостыню...

Н. Д. Старосельская

Обрыв Роман (1849 - 1869)

Петербургский день клонится к вечеру, и все, кто обычно собирается за карточным столом, к этому часу начинают приводить себя в соот­ветствующий вид. Собираются и два приятеля — Борис Павлович Райский и Иван Иванович Аянов — вновь провести этот вечер в доме П а хотиных, где обитают сам хозяин, Николай Васильевич, две его сестры, старые девы Анна Васильевна и Надежда Васильевна, а также молодая вдова, дочь Пахотина, красавица Софья Беловодова, составляющая главный интерес в этом доме для Бориса Павловича.

Иван Иванович — человек простой, без затей, он ездит к Пахотиным лишь для того, чтобы перекинуться в карты с заядлыми игроками, старыми девами. Другое дело — Райский; ему необходимо рас­шевелить Софью, свою дальнюю родственницу, превратив ее из хо­лодной мраморной статуи в живую, исполненную страстей женщину.

Борис Павлович Райский одержим страстями: он немножко рису­ет, немножко пишет, музицирует, вкладывая во все свои занятия силу и страсть души. Но этого мало — Райскому необходимо пробу­дить страсти и вокруг, чтобы постоянно ощущать себя в кипении жизни, в той точке соприкосновения всего со всем, которую он на­зывает Аянову: «Жизнь — роман, и роман — жизнь». Мы знако­мимся с ним в тот момент, когда «Райскому за тридцать лет, а он еще ничего не посеял, не пожал и не шел ни по одной колее, по каким ходят приезжающие изнутри России».

Приехав некогда в Петербург из родового имения, Райский, по­учившись понемногу всему, ни в чем не отыскал своего призвания.

Он понял лишь одно: главное для него — искусства; то, что особенно сильно задевает душу, заставляя ее пламенеть страстным огнем. В таком настроении Борис Павлович отправляется на каникулы в име­ние, которым после смерти его родителей управляет двоюродная ба­бушка Татьяна Марковна Бережкова, старая дева, которой в незапамятные времена родители не позволили ей выйти замуж за из­бранника, Тита Никоновича Ватутина. Остался холостяком и он, так и ездит всю жизнь к Татьяне Марковне, никогда не забывая подарков для нее и двух девочек-родственниц, которых она воспитывает, — сирот Верочки и Марфеньки.

Малиновка, имение Райского, благословенный уголок, в котором находится место всему, радующему глаз. Только вот страшный обрыв, которым заканчивается сад, пугает обитателей дома: по преданию, на дне его в далекие времена «убил за неверность жену и соперника, и тут же сам зарезался, один ревнивый муж, портной из города. Само­убийцу тут и зарыли, на месте преступления».

Радостно встретила Татьяна Марковна приехавшего на каникулы внука — попыталась было ввести его в курс дела, показать хозяйство, пристрастить к нему, но Борис Павлович остался равнодушным и к хозяйству, и к необходимым визитам. Душу его могли затронуть лишь поэтические впечатления, а они никак не связывались ни с гро­зой города, Нилом Андреевичем, которому непременно хотела пред­ставить его бабушка, ни с провинциальной кокеткой Полиной Карповной Крицкой, ни с лубочным семейством старичков Молочко-вых, словно Филемон и Бавкида проживших свой век неразлучно...

Пролетели каникулы, и Райский вернулся в Петербург. Здесь, в университете, он сблизился с Леонтием Козловым, сыном дьякона, «забитым бедностью и робостью». Непонятно, что могло сблизить столь разных молодых людей: юношу, мечтающего стать учителем где-нибудь в отдаленном российском уголке, и мятущегося поэта, ху­дожника, одержимого страстями романтического молодого человека. Однако они стали по-настоящему близки друг другу.

Но университетская жизнь закончилась, Леонтий уехал в провин­цию, а Райский так и не может сыскать настоящего дела в жизни, продолжая дилетантствовать. И его беломраморная кузина Софья все кажется Борису Павловичу важнейшей целью в жизни: пробудить в

ней огонь, заставить испытать, что такое «гроза жизни», написать о ней роман, нарисовать ее портрет... Он проводит у Пахотиных все вечера, проповедуя Софье истинность жизни. В один из таких вече­ров отец Софьи, Николай Васильевич, приводит в дом графа Милари, «превосходного музыканта и любезнейшего молодого человека».

Вернувшись домой в тот памятный вечер, Борис Павлович не может найти себе места: он то всматривается в начатый им портрет Софьи, то перечитывает начатый некогда очерк о молодой женщине, в которой ему удалось пробудить страсть и привести ее даже к «паде­нию», — увы, Наташи нет уже в живых, а в исписанных им страницах так и не запечатлелось подлинное чувство. «Эпизод, обратившийся в воспоминание, представился ему чужим событием».

Меж тем наступило лето, Райский получил письмо от Татьяны Марковны, в котором она звала внука в благословенную Малиновку, пришло письмо и от Леонтия Козлова, обитавшего поблизости от ро­дового имения Райского. «Это судьба посылает меня...» — решил Борис Павлович, соскучившийся уже пробуждать страсти в Софье Бе-ловодовой. К тому же случился небольшой конфуз — Райский решил­ся показать написанный им портрет Софьи Аянову, а тот, посмотрев на работу Бориса Павловича, вынес свой приговор: «Она тут как будто пьяна». Не оценил портрет по достоинству и художник Семен Семенович Кирилов, сама же Софья нашла, что Райский польстил ей — она не такая...

Первое же лицо, которое Райский встречает в усадьбе, — юная очаровательная девушка, не замечающая его, занятая кормлением до­машней птицы. Весь облик ее дышит такой свежестью, чистотой, гра­цией, что Райский понимает — здесь, в Малиновке, суждено найти ему красоту, в поисках которой он изнывал в холодном Петербурге.

Радостно встречают Райского Татьяна Марковна, Марфенька (она и оказалась той самой девушкой), прислуга. Только кузина Вера гос­тит за Волгой у своей подруги-попадьи. И вновь бабушка старается увлечь Райского хозяйственными хлопотами, которые по-прежнему ничуть не интересуют Бориса Павловича — он готов подарить име­ние Вере и Марфеньке, что вызывает гнев Татьяны Марковны...

В Малиновке, несмотря на радостные хлопоты, связанные с приез­дом Райского, идет обыденная жизнь: слуга Савелий призван давать во всем отчет приехавшему помещику, Леонтий Козлов учит детей.

Но вот сюрприз: Козлов оказался женат, да на ком! На Уленьке, ко­кетливой дочери «эконома какого-то казенного заведения в Москве», где держали стол для приходящих студентов. Все они были понемно­гу влюблены тогда в Уленьку, один Козлов не замечал ее профиля камеи, но именно за него вышла она в конце концов и уехала в даль­ний уголок России, на Волгу. Разные слухи ходят о ней по городу, Уленька предупреждает Райского о том, что он может услышать, и заранее просит ничему не верить — явно в надежде на то, что уж он-то, Борис Павлович, не останется равнодушным к ее прелестям...

Вернувшись домой, Райский находит полную усадьбу гостей — Тит Никонович, Полина Карповна, все съехались посмотреть на воз­мужавшего хозяина усадьбы, бабушкину гордость. А многие прислали поздравление с приездом. И покатилась по наезженной колее обыч­ная деревенская жизнь со всеми своими прелестями и радостями. Райский знакомится с окрестностями, вникает в жизнь близких ему людей. Дворовые выясняют свои отношения, и Райский становится свидетелем дикой ревности Савелия к неверной жене Марине, дове­ренной прислуги Веры. Вот где кипят истинные страсти!..

А Полина Карповна Крицкая? Вот уж кто охотно поддался бы проповедям Райского, приди ему в голову увлечь эту стареющую ко­кетку! Она буквально из кожи лезет вон, чтобы привлечь его внима­ние, а потом понести по всему городку весть о том, что Борис Павлович не устоял перед ней. Но Райский в ужасе шарахается от помешавшейся на любви барыни.

Тихо, покойно тянутся дни в Малиновке. Только вот Вера все не возвращается от попадьи; Борис Павлович же времени даром не те­ряет — он пытается «образовать» Марфеньку, выясняя потихоньку ее вкусы и пристрастия в литературе, живописи, чтобы и в ней начать пробуждать подлинную жизнь. Иногда заходит он в домик Козлова. И однажды встречается там с Марком Волоховым: «пятнадцатого класса, состоящий под надзором полиции чиновник, невольный здеш­него города гражданин», как рекомендуется он сам.

Марк кажется Райскому человеком забавным — он уже успел ус­лышать о нем много ужасов от бабушки, но теперь, познакомившись, приглашает к себе на ужин. Их импровизированный ужин с непре­менной жженкой в комнате Бориса Павловича будит страшащуюся пожаров Татьяну Марковну, и она приходит в ужас от присутствия в

доме этого человека, уснувшего, как собачонка, — без подушки, свер­нувшись калачиком.

Марк Волохов тоже считает своим долгом пробудить людей — только, в отличие от Райского, не конкретную женщину от сна души к грозе жизни, а абстрактных людей — к тревогам, опасностям, чте­нию запрещенных книг. Он не думает скрывать своей простой и ци­ничной философии, которая почти вся сводится к его личной пользе, и даже по-своему обаятелен в подобной детской открытости. И Рай­ский увлекается Марком — его туманностью, его загадкой, но имен­но в этот момент возвращается из-за Волги долгожданная Вера.

Она оказывается совсем не такой, какой ожидал увидеть ее Борис Павлович, — замкнутая, не идущая на откровенные признания и разговоры, со своими маленькими и большими тайнами, загадками. Райский понимает, насколько необходимо ему разгадать свою кузину, познать ее потаенную жизнь, в существовании которой он не сомне­вается ни на миг...

И постепенно в утонченном Райском пробуждается дикий Саве­лий: как следит этот дворовый за своей женой Мариной, так и Райский «во всякую минуту знал, где она, что делает. Вообще способности его, устремленные на один, занимающий его предмет, изощрялись до не­вероятной тонкости, а теперь, в этом безмолвном наблюдении за Верой, они достигли степени ясновидения».

А тем временем бабушка Татьяна Марковна мечтает женить Бо­риса Павловича на дочери откупщика, чтобы он навсегда уже осел в родных краях. Райский от такой чести отказывается — столько во­круг загадочного, того, что необходимо разгадать, а он вдруг ударится по бабушкиной воле в такую прозу!.. Тем более, что событий вокруг Бориса Павловича, действительно, разворачивается немало. Появляет­ся молодой человек Викентьев, и Райский мгновенно прозревает начало его романа с Марфенькой, их взаимное влечение. Вера по-прежнему убивает Райского своим равнодушием, куда-то исчез Марк Волохов, и Борис Павлович отправляется его разыскивать. Однако на этот раз и Марк не в состоянии развлечь Бориса Павловича — он все намекает на то, что хорошо знает об отношении Райского к Вере, о ее равно­душии и бесплодных попытках столичного кузена пробудить в про­винциалке живую душу. Не выдерживает наконец и сама Вера: она решительно просит Райского не шпионить за ней повсюду, оставить

ее в покое. Разговор заканчивается как будто примирением: теперь Райский и Вера могут спокойно и серьезно разговаривать о книгах, о людях, о понимании жизни каждым из них. Но Райскому этого мало...

Татьяна Марковна Бережкова все-таки хоть в чем-то настояла на своем, и в один прекрасный день все городское общество звано в Ма­линовку на торжественный обед в честь Бориса Павловича. Но благо­пристойное знакомство так и не удается — в доме вспыхивает скандал, Борис Павлович открыто говорит почтенному Нилу Андрее­вичу Тычкову все, что думает о нем, и сама Татьяна Марковна не­ожиданно для себя встает на сторону внука: «Раздулся от гордости, а гордость — пьяный порок, наводит забвение. Отрезвись же, встань и поклонись: перед тобою стоит Татьяна Марковна Бережкова!» Тыч­ков с позором изгнан из Малиновки, а покоренная честностью Рай­ского Вера впервые целует его. Но ничего этот поцелуй, увы, не означает, и Райский собирается вернуться в Петербург, к привычной жизни, привычному окружению.

Правда, в скорый отъезд его не верят ни Вера, ни Марк Волохов, да и сам Райский не может уехать, ощущая вокруг движение жизни, недоступной ему. Тем более, что Вера вновь уезжает за Волгу к по­друге.

В ее отсутствие Райский пытается выяснить у Татьяны Марковны: что же за человек Вера, в чем именно скрыты особенности ее харак­тера. И узнает, что бабушка считает себя необычайно близкой с Верой, любит ее любовью глубокой, уважительной, сострадательной, видя в ней в каком-то смысле собственное повторение. От нее же Райский узнает и о человеке, который не знает, «как приступиться, как посвататься» к Вере. Это — лесничий Иван Иванович Тушин.

Не зная, каким образом отделаться от мыслей о Вере, Борис Пав­лович дает Крицкой увезти себя к ней в дом, оттуда он отправляется к Козлову, где его с распростертыми объятиями встречает Уленька. И Райский не устоял перед ее чарами...

В грозовую ночь Веру привозит на своих лошадях Тушин — нако­нец-то у Райского появляется возможность увидеть человека, о кото­ром рассказывала ему Татьяна Марковна. И вновь он одержим ревностью и собирается в Петербург. И вновь остается, не в состоя­нии уехать, не разгадав тайну Веры.

Райскому удается даже Татьяну Марковну встревожить постоян­ными мыслями и рассуждениями о том, что Вера влюблена, и бабуш­ка задумывает эксперимент: семейное чтение назидательной книги о Кунигунде, влюбленной против воли родителей и закончившей свои дни в монастыре. Эффект оказывается совершенно неожиданным: Вера остается равнодушной и едва не засыпает над книгой, а Мар-фенька и Викентьев, благодаря назидательному роману, объясняются в любви под соловьиное пение. На другой день в Малиновку приез­жает мать Викентьева, Марья Егоровна, — происходит официальное сватовство и сговор. Марфенька становится невестой.

А Вера?.. Ее избранник — Марк Волохов. Это к нему ходит она на свидания в обрыв, где похоронен ревнивый самоубийца, это его мечтает она назвать мужем, переделав сначала по своему образу и по­добию. Веру и Марка разделяет слишком многое: все понятия о нрав­ственности, добре, порядочности, но Вера надеется склонить своего избранника к тому, что есть правильного в «старой правде». Любовь и честь для нее — не пустые слова. Их любовь больше напоминает поединок двух убеждений, двух правд, но в этом поединке все более и более отчетливо проявляются характеры Марка и Веры.

Райский все еще не ведает о том, кто избран его кузиной. Он по-прежнему погружен в загадку, по-прежнему мрачно смотрит на ок­ружающее. А покой городка тем временем потрясен бегством Уленьки от Козлова с учителем мсье Шарлем. Отчаяние Леонтия без­гранично, Райский вместе с Марком пытаются привести Козлова в чувство.