Идол «священного государства»

Поскольку свобода выбора, данная человеку Творцом, умаляется действием двух слепых стихий, или двух богов, отсюда логично вытекает и то, что свободно создаваемое людьми для коллективного самосохранения государство оказывается подверженным действию этих стихий, или богов. В существовании государства появляется некая зависимость от судьбы, рока, и само оно, будучи порождено природными стихиями, или богами, выступает как некий «живой организм»⁷, т. е. как реальный политический субъект («субъект» = «самостоятельно действующее существо»). В этом подходе на самом деле нет ничего нового - подобное, языческое, понимание государства сложилось еще в древних Шумере, Вавилоне и Египте, и на него опирались все существовавшие на земле диктаторские режимы.

Дуализм, основанный на вере в линейные отношения сверхъестественных сил между собой, в принципе исключает вертикальную связь: Всемогущий Бог - человек, народ. А без этой вертикали, без прямого пути к Богу, теряется всякая самоценность человеческой личности - смертной и несовершенной. Более того, два противоборствующих божества для реализации своих вполне земных планов господства над миром (стать «Царем будущего мира», изгнав «Князя мира сего») сами нуждаются в человеке как в средстве достижения своей материальной цели - победы над врагом. Поэтому человек поневоле оказывается либо в армии светлого бога, либо в войске злого бога, так что адепты другого бога, пришедшие к земной власти, всегда могут объявить его врагом народа, Церкви и «священного государства».

Поэтому в язычестве, особенно в дуализме, на протяжении всей истории человечества мы видим самое негуманное отношение к человеческой жизни: человек - только холоп царя - посредника во взаимоотношениях людей со светлым богом, ведущего их «железной рукой» к победе. Личности, по сути, нет, есть только «винтик» или послушный материал для построения «светлого будущего», поэтому для своей глобальной цели - языческого рая, коммунистического светлого «завтра» - бог и его земной наместник легко жертвовали и жертвуют достоинством и жизнями миллионов людей. И главным инструментом превращения свободной человеческой личности в вечного холопа всегда выступала принудительно насаждаемая вера в «священное государство».

Обожествление государства, его сакрализация осуществляется путем создания мифов о том, что:

• земное государство является отображением небесного «Града Божьего» («небесных» Египта, Вавилона, Иерусалима и. т. д);

• небесный эталон присутствует в своем земном подобии через посредников, каковыми по должности являются «священные» жрецы и «богочеловеческие» правители.

Обожествление государства. «Во времена Гераклита "логосом" называли свод законов, т. е. реальный, земной общественный договор, обязательный для всех граждан полиса. Аналогично в Древнем Риме термин "закон" ("lex") являлся производным от "lego" ("говорить"), а этот, в свою очередь, - от слова "желудь": граждане собирались под дубом и говорили об общих правилах жизни, результатом чего становилось принятие слова закона. Но сам же Гераклит мистифицировал это понятие и перенес его на весь космос, сформулировав понятие "Божественного Логоса"

Платон превратил "логос" в некую идеальную форму, по которой сотворен мир. Филон Иудей и неоплатоники-христиане персонифицировали "логос" и отождествили его с "Мошияхом" - Спасителем Израиля, а император Константин, посвященный в культ Митры, отождествил иудейского "Мошияха" с зороастрийским Спасителем - победителем всемирного воплощенного зла.

Тем самым, в греко римской традиции понятие реального свода законов, "общественного договора" трансформировалось в понятие персонального носителя "воли Небес" <...> Понятие государства" как "коллективного суверенитета граждан" было подменено понятием единодержавной власти одного "помазанника Небес" - государя, суверена, похитившего суверенитет народа. Причем жрецы, формировавшие такую мифологию и идеологию, опирались на мифологии древнейших государств Ближнего Востока» ⁸.

Для того чтобы придать идолу, государства имидж богоносности, в древних Вавилоне, Египте, Греции, Риме жрецы-имиджмейкеры создавали мифы о небесных прототипах своих городов-столиц, так что земной город оказывался лишь отражением небесного града. Как отмечает Мирча Элиаде, «...каждый храм <...> каждый священный город или царский дворец является "священной горой" и становится Центром будучи Мировой Осью, город или священный храм рассматриваются как место входа на Небо, под Землю или в преисподнюю» ⁹. Понятия «небесного Вавилона», «небесного Египта», «небесного Иерусалима», «вечного Рима», придающие как бы буквально реальное существование образам человеческого сознания, вытесняли понятия реальной нации, занимающей реальную земную территорию. Характерны названия храмов в Вавилоне (в переводе слово «Вавилон» — «Небесные Врата»): «Дом основания Неба и Земли», «Связь между Небом и Землей», «Дом скипетра жизни» ¹⁰

«Священный город, заключающий храм меж своих зубчатых стен ¹¹, также становится Центром Мира. Его жители магически уподобляются божественным хозяевам "Центра", богам <...>. Все языки сохранили народное определение Центра - "пуп земли" <...> "Пуп земли для евреев - это Иерусалим и в целом Святая земля» ¹². Страдавшие от римского владычества иудеи утешались видениями небесного Иерусалима. Старообрядческий град Китеж ушел под воду, под зеркальную гладь озера, что символизировало как бы подземное, зазеркальное Небо.

Поскольку в языческой мифологии «человек был создан специально для блага богов, его назначение заключается в служении им. Поэтому ни один человеческий институт не может иметь своей первичной целью благоденствие своих членов. Он должен в первую очередь способствовать благоденствию богов. <...> Города-государства - это вторичные державные структуры внутри истинного государства, это оплот, поместье одного из великих богов. Национальное государство <...> также может рассматриваться как продолжение исполнительных органов мирового государства как полицейская сила» ¹³.

Кому нужен идол «священного государства»? - Прежде всего, конкретной правящей элите, не желающей нести персональную ответственность за свои осуждаемые общественной моралью действия и расставаться с властью. Чтобы объявить себя неподсудной, неподконтрольной и непереизбираемой, чтобы не допустить восстановления политического суверенитета народа, правящая элита в союзе с жрецами создает кумир «священного государства», выставляет его посредником с Небесами, а себя эксклюзивным владельцем ключей от Царства Небесного. Идол государства подменяет естественное понятие нации, так что народу, верящему в этот миф, ничего не остается, как смиренно терпеть до Страшного суда все беззакония -как бы «во благо Отечества».

Обожествление правителя. Для успеха в мистификации государства первое лицо - правитель - должен быть наделен особыми священными свойствами, посвящен в жреческий чин (или «помазан» церковным елеем), что означает соединение в должности правителя мирских и культовых функций. Эта языческая тоталитарная схема власти была использована в поздней Римской империи, когда правитель стал называться «императором, божественным цезарем августом» (т. е.: главнокомандующим-диктатором, богочеловеческим правителем, жрецом). После крушения Рима этот титул сохранялся еще 1000 лет в христианской Византии и насаждался в России с помощью Церкви. Так, на Большом Московском Соборе Российской Православной Церкви 1666 года говорилось о православном понимании должности царя: «Будет царь и вместе архиерей, как и преданный вере Христовой великий Константин восхваляется у нас на великой вечерне - иереем и царем. У римлян, как и у египтян, царь соединял в себе власть священства и царства. <...> По сим и подобным причинам царь именуется Богом. И ты, богоподобный Алексей Михайлович, имеешь право на богоименование».

На этом соединении основывалось право самодержавца быть не просто правителем, но и Спасителем всех своих подданных. Уже первый российский христианский царь Иоанн Грозный в официальном документе – письме Андрею Курбскому - провозгласил себя непогрешимым в вопросах государственного управления, т. е. де-факто божественным сыном, и последовательно осуществлял эту идеологию на практике: «...жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить». Тому же Курбскому он выговаривает: «Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: "Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему, нет власти, кроме как от Бога: тот, кто противится власти, противится Божьему повелению". А ведь это сказано о всякой власти, даже о власти, добытой ценой крови и войн. Тот же апостол Павел говорит "Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги Бога, повинуйтесь не только добрым но и злым, не только за страх, но и за совесть" <...> Если же ты праведен и благочестив, почему не пожелал от меня, строптивого владыки, пострадать и заслужить венец вечной жизни?»¹⁴

Тем самым, царь вытеснил собой образ Всемогущего Бога, став «земным богом», воля которого не может быть проверена на истинность никем из людей - она как бы истина в последней инстанции. Сотворенная Богом человеческая личность - просто ничто перед этим «строптивым владыкой». Как от древнеегипетского фараона, от него зависит не только посюсторонняя, но и загробная участь человека, так что нет более свободного гражданина, а есть лишь раб или верноподданный холоп. При такой религии и идеологии Россия погрязла в поисках измены царю, в кровавой вакханалии, разорившей и разделившей народ, что закономерно привело через несколько лет к великой смуте, т. е. к полной гибели Московской государственности. Ярким символическим выражением «священного государства» можно считать картину И. Репина «Иоанн Грозный убивает своего сына».

И у Александра Дугина также отсутствует представление о недосягаемом для человеческого желания и опыта Всемогущем Творце и Едином Повелителе вселенной. У него есть только единый мир, и боги этого мира (у него их два) являются частью этого же общего для всех мира, хотя бы и наиболее влиятельной и могущественной частью. А отсюда логически следует, что в принципе каждый человек при условии овладения эзотерическим искусством или с санкции жреческой касты может вступать в общение с этими богами и причащаться их энергии, как говорят христиане - достигать «обожения» (греч. «теосис»), природного соединения с божеством.

Какова бы ни была иерархия этих богов, сколько бы их ни было, главное - они не всемогущи, ибо всемогущее языческое божество, вступив внутрь и действуя внутри этого мира, должно было бы одномоментно реализовать свое всемогущество и установить повсеместно и тотально свой порядок. Если же этого нет, значит, оно преодолевает трудности и само изменяется, и следовательно - не является всемогущим. Два бога ведут смертельную схватку друг с другом, вовлекая в нее весь тварный мир: кровь льется рекой, жизнь не стоит и копейки, понятия свободы и достоинства вызывают лишь озлобление, не существует никакого собственного позитивного идеала, кроме победы над заклятым врагом. Кровавую идеологию Иоанна Грозного вновь пытаются возродить и навязать современной России под именами православной монархии, евразизма, геополитики.