Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания

Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания

Марианна Цой, Александр Житинский Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания

От составителей

Начиная работу над этой книгой, мы стремились прежде всего к тому, чтобы она была достойна памяти человека, которого мы любили и продолжаем любить. Еще нам хотелось чтобы информация, содержащаяся в ней, была из «первых рук». Поэтому основу книги составили воспоминания людей, близко знавших Витю. Большинство из этих воспоминаний не написаны их авторами, а рассказаны перед микрофоном специально для нашей книги. Мы не стремились исправлять ошибки и согласовывать разные версии одних и тех же событий, возникающие в рассказах мемуаристов. Каждый человек имеет право на собственную память и отвечает за свои слова. Не стремились мы и к тому, чтобы в воспоминаниях возникал некий «иконописный» образ — образ человека, лишенного недостатков и слабостей.

Значительную часть книги составляют стихи Виктора Цоя, впервые собранные и систематизированные по альбомам группы КИНО. Сам автор редко называл их стихами и не стремился к их отдельной публикации, поэтому мы назвали этот раздел скромно: «Тексты альбомов группы КИНО». Вошли сюда и отдельные стихи, которым не нашлось своего места в альбомах группы. Мы не ставили себе задачу разыскать все такие тексты, вероятно, их больше, чем представлено в книге.

Следуя авторской позиции не пользоваться при записи текстов песен знаками препинания, мы избавили тексты от точек и запятых и сверили их с магнитофонными записями альбомов.

Несколько разделов книги заняты перепечатками публикаций о Викторе Цое и группе КИНО из различных изданий — официальной прессы и самиздата, центральных и периферийных. Иногда они грешат неточностями, но мы также оставляем высказывания в этих статьях, интервью и заметках на совести их авторов.

Кстати, об интервью. Мы включили в состав книги только несколько, где наиболее достоверными, с нашей точки зрения, выглядят ответы Виктора, хотя и здесь не следует принимать все на веру.

Помещенные в книге фотографии по большей части взяты из личных архивов музыкантов и фотографов. Часть из этих снимков невысокого или любительского качества. Но мы зачастую отдавали им предпочтение перед профессиональными работами в силу их уникальности.

Как легко заметит читатель, наша книга получилась с питерским уклоном, ибо в ней наиболее подробно освещен питерский период жизни и творчества Виктора — от его рождения до 1987 года, после чего он бывал в родном городе лишь наездами. Мы считаем это оправданным, потому что этот город сформировал Виктора Цоя, здесь прошли его детство, юность и большая часть творческого пути, здесь остались верные друзья и близкие люди. И здесь Виктор Цой нашел вечный приют.

Мы хотим поблагодарить всех, кто помогал нам в работе над книгой авторов воспоминаний и журналистов, фотографов, художников, корректоров, наборщиков. Нам кажется, что все они делали эту книгу с большой любовью к Вите, которая не позволяла спуститься на уровень масс-культуры или шоу-бизнеса, не позволяла лгать и дешево клясться в любви, не позволяла опошлять имя любимого народом певца, музыканта и поэта, уже пущенное в коммерческий оборот предприимчивыми людьми.

Мы надеемся, что наша книга будет с интересом читаться всеми, кто любит песни Виктора Цоя, кто помнит фильмы с его участием, кто носит в душе его благородный облик и вместе с нами скорбит о его безвременном уходе.

 

Марианна Цой

Александр Житинский

Глава 1. Точка отсчета

Глава 2. Воспоминания

Глава 3. Питерский самиздат о группе КИНО

Материалы журнала «Рокси»

Из рецензии на концерт

«… Да, концерт был попросту поганый…

Когда отдернулся занавес, Цой, Рыба, новый соло-гитарист и новая ритм-секция сидели на сцене и смотрели в зал. Пересидели секунд на тридцать, потом встали и разбрелись по сцене. Басист взял в руки инструмент и стал играть на нем, не обращая внимания на то, что его усилитель не включен. Из зала видно было, как Михаил Васильев, пригибаясь как солдат под обстрелом, пробрался на сцену и включил злополучный усилитель. Басист же этого просто не заметил. Вдобавок у Рыбы на середине первой же вещи лопнула, простите, ширинка и внимание женской половины зала было, естественно, приковано к нему. Цой раз пять ходил по сцене утиным шагом Чака Берри, как будто ничего другого не видел. Гитарист Каспарян ухитрился вставить рок-н-ролльный запил в песню «Алюминиевые огурцы» (кто слышал —?!), а из «Битника» сделать нечто танцплошадное. А вот новые песни Цоя были еще лучше, чем предыдущие, — «Троллейбус на восток», «Последний герой» — хиты!»

«Рокси» № 6, 1983 г.

Из интервью с Лешей Рыбиным.

«Рыбин: Понимаешь, у нас с Цоем был договор — он занимается творческой стороной дела, в которую я не лезу особенно, а я занимаюсь всей административной стороной, то есть договариваюсь там со всеми, ну, насчет концертов, привожу музыкантов всяких, а уж Витька сам решает, нравятся они ему или нет.

«Рокси»: Что же нарушило такую идиллию?

Рыбин: Мы катались в Москву, нас там полюбили, вроде. Я как-то случайно песню написал, «Звери» называется, Артему она очень понравилась. Потом появилась Марианна, Виктор включил ее в группу — в качестве гримера, костюмера, или там кого… Ну и… делить все пришлось на троих… В общем, к концерту все было уже довольно скверно. А после концерта выяснилось, что Цой не хотел играть с этими музыкантами и т. д. и т. п. Потом уже, летом, Цой как-то сказал мне: «Знаешь, в одной группе не должно быть двух лидеров».

«И Рыба, и мясо». «Рокси» № 6, 1983 г.

Из статьи «Расклад-84»

«Уместно будет к открытиям фестиваля отнести также и КИНО. Они уже больше года не выступали, да и раньше-то не слишком баловали ленинградских рок-фанов концертами, а совершали время от времени победоносные набеги на Москву. Их теперешний триумф подготовлен долгой работой, ходящими по рукам студийными записями и фактом существования Цоя, от которого нельзя было рано или поздно не ожидать чего-нибудь в этом роде. Состав КИНО изменился. Присутствие Тита придало команде оттенок звездно-профессиональной крутизны. Его мощный бас роскошно вписывается в очаровательный примитивизм КИНО. Если раньше стиль Цоя мог казаться пробой сил, то теперь ясна сознательная ориентация на это направление. КИНО несколько напоминает зрелый Т. РЕКС — и ритмическим однообразием, и лаконизмом инструментальных партий, и запоминающейся, навязчивой мелодикой. Музыка Цоя обладает завораживающим магнетизмом, она втягивает в себя, забирает. В каком-то смысле, по эмоциональному воздействию, что ли, ее можно назвать роком старого типа.

Далеко не все фаны старого закала реагируют на КИНО всерьез; они, ворчливо сетуя на испорченность нравов, считают «Троллейбус, который идет на восток», «Транквилизатор», «Безъядерную зону» и др. несерьезными заморочками зеленой молодежи. Что ж, пусть себе ворчат, мне их даже немного жаль, ведь время не за них… Прически коллег Цоя, песня «Прогулка романтика» и многое другое позволяют уловить несомненную близость КИНО к новейшим школам; весь же фокус заключается в том, что старые и новые школы гармонично сливаются. Выступление КИНО приятно шокировало настоящей рок-заводкой, свежестью и непосредственностью. Те, кто упрекает КИНО в примитивности глубоко неправы, потому что находятся или в плену возрастного снобизма, или лжепредставлений о неоднозначном ныне понятии «профессионализм», и не могут отличить примитивизм как стиль от примитива. Вперед, КИНО, ждём следующей серии!»

Анатолий Гуницкий. «Рокси» № 8, 1995 г.

Из статьи «Питер ин рок»

«… Кто-то хорошо сказал: «Цой все время поет одну и ту же песню, но зато какую!» В самом деле, в особой изобретательности Цоя не упрекнешь. Витя всегда был неплохим шоуменом и умел покорять зал, не делая ничего особенного. Теперь он изменил манеру сценического поведения и лихо пляшет в течение всего концерта, правда, к концу немного устает, но все равно впечатление производит сильное. Да и на остальных «киношников» смотреть не скучно. И все-таки «одной» песни уже мало… Герой цоевских песен — неплохой парень. Нам хорошо знакома его нелегкая жизнь, мы знаем о ней почти все. Он постоянно курит и сигареты, и папиросы. Он любит гулять по ночам, тоскует по Черному морю, не очень доверяет электричке, зато с удовольствием совершает прогулки в метро; он может, чтобы обрести душевное равновесие, разобрать приемник, не прочь выпить. Сумбурность поступков, склонность к рефлексии, самосозерцанию, неуверенность в завтрашнем дне позволяет назвать его романтиком и мечтателем, не очень уверенно себя чувствующим в хаосе городской жизни. Поэтому он, как и положено романтикам, предпочитает ночную пору, когда можно быть спокойным от суеты, отупляющего быта. Совсем как у Достоевского, только троллейбусов тогда не было.

Когда я думаю о КИНО, первая ассоциация, которая у меня возникает огромный вопросительный знак. Я уважаю навязчивую, мучительную, почти маниакальную потребность Цоя задавать вопросы самому себе, для этого нужен талант души и мужество. Не каждый способен сомневаться, тот, кто не испытал искушения сомнением — еще не жил, дух его не пробудился. Но нельзя же вечно находиться под знаком вопроса должно придти время ответов. Вопросы, конечно, останутся, только они станут совсем другими».

Старый Рокер. «Рокси» № 9, 1985 г.

Из интервью Виктора Цоя.

«… Я вообще-то всегда отказываюсь давать интервью. Так что не знаю, нравится мне это или нет. Но давай попробуем.

… Творчество для меня сейчас — это физическая потребность, как спать, например. Я могу просто смотреть в окно, иногда толчком служит какая-то книга, фильм… Берешь гитару в руки, перебираешь аккорды и вдруг находишь какой-то рифф, появляются слова. Вещь может совершенно поменяться в процессе работы — и ритмический рисунок, и текст. Бывает, что фразы, слова, которые были сначала а одной песне, потом могут оказаться в другой, может быть, даже послужить поводом для написания новой.

Вместе с тем существуют разные тексты в смысле отношения к ним слушателей и в смысле моего подхода к ним. Например, вопрос: что означает для меня слово «Камчатка»? Ничего конкретного, я там никогда не был, оно лишь подчеркивает некую абсурдность текста, его фантастичность. «Камчатка» и «Алюминиевые огурцы» — это чистая фонетика и, может быть, какие-то ключевые моменты, не связанные между собой и имеющие задачу вызвать ассоциативные связи. Можно назвать это второй фантастикой. Можно в какой-то мере сравнить этот подход с театром абсурда Ионеско. Только у нас не мрачное разрешение действительности, а более веселое. Но есть и другие вещи с совершенно конкретной ситуацией, например, «Бездельник», «Битник», в чем-то — «Троллейбус». Или «Время есть — а денег нет». Эту ситуацию может понять любой.

… Для меня отношения внутри группы были всегда очень важны, важнее даже, чем музыкальные возможности того или иного человека. С Алексеем же (Рыбиным) в последний период нашего сотрудничества отношения все более и более осложнялись, и это мешало работе. Возможно, сыграло роль то, что на «45» все песни были моими, альбом сразу же стал популярным, а Алексей — человек, я бы сказал, с обостренным чувством лидерства. Я не стал бы ему препятствовать, если бы он захотел исполнять свои вещи на концертах. Но вся беда в том, что за все время нашей совместной деятельности он не написал ни одной вещи — «Звери» и несколько других были написаны раньше. Он тоже постоянно говорил, что лучше меня поет, аранжирует, играет на гитаре. С последним я, правда, вполне согласен. Что же касается аранжировок, то на «45» в основном мои аранжировки, ведь когда я пишу песню, я представляю себе, как она должна звучать. По поводу пения — в рок-музыке давно сложилась традиция, что автор сам исполняет свои произведения. С этой точки зрения мне не очень нравилось, что Леша на концертах, которые он для себя организовывал, исполнял мои вещи, не ставя меня об этом в известность.

… Юрий уже был, Густав — это мой старый приятель; я, собственно, знал, что он умеет стучать, но не знал — как, и решил: «А, ладно, как-нибудь на фестивале отыграем». Но все оказалось гораздо лучше, чем я мог себе представить, и Густав отлично вписался в то, что мы хотели делать. Саша Титов появился с подачи Борьки в процессе записи «Начальника Камчатки».

… Я считаю, что у группы КИНО три альбома на данный момент — «45», «Начальник Камчатки» и «Это — не любовь». То, что называют «46» — рабочие записи, где мы играем вдвоем с Юрием, и мне очень жаль, что они разошлись. Одно время мне «Начальник» очень не нравился. Очень вялый по звучанию альбом. Но любопытно, что сейчас, по прошествии более года, я замечаю, что такой звук — атмосфера занудства — входит в моду. На «Это — не любовь» мы не возлагали вообще никаких особых надежд. Там собраны некоторые старые вещи: «Весна», например, и песни, предназначенные, так сказать, для внутригруппового использования. Условия студии были таковы, что выбора не было — три гитары и ритм-компьютер, никаких накладок, кроме одной вещи. Вначале это угнетало, но в процессе работы даже стало нравиться, и под конец записи мы, можно сказать, даже к этому стремились, к такому звуку.

Это другой подход к иронии. Когда я пишу песни типа тех, что вошли в «Это — не любовь», мне очень смешно. По идее мы предназначали этот альбом молодым ребятам, лет под 20, а оказалось, что эту иронию улавливают более взрослые люди. Видимо, для молодежи требуется повышенный драматизм ситуации. Может быть, поэтому молодежь так любит хэви.

Есть еще один альбом, но пока он не сведен окончательно. Туда как раз войдет фестивальная программа и, может быть, «Последний герой». Хоть этот номер и записан на «Камчатке» с «модным» ныне звуком. (Виктор улыбается), но все же не показывает энергетических возможностей этой песни. Мы писали его в другой студии, но тоже практически вчетвером, кое-где подыгрывал Игорь Бутман. Это будет ритмическая музыка, танцевальная. Может быть, альбом будет называться «Ночь».

… Ночь для меня — это особое время суток, когда исчезают все отвлекающие факторы. Но не только. Ночь наполняет меня ощущением мистики. Все предметы, явления, вещи становятся ночью другими. Ты сам, наверное, замечал, что дневной человек и ночной человек, один и тот же, разумеется, — это, тем не менее, разные люди. Можно сказать, что ночь дает мне чувство романтики».

«Взгляд с экрана». «Рокси» № 10, 1985 г.

Из статьи «Данный момент»

«КИНО — лучшая группа сезона, как мне кажется. Два классных концерта за сезон. Раньше я хохотал, как зарезанный, когда мне говорили, что Каспарян — крутой гитарист. Теперь я сдержанно улыбаюсь. Шутки шутками, а звук его гитары — это определяющий звук КИНО (естественно, при качественной работе ритм-секции). Одна из немногих групп, имеющих хит за эти полгода: «Следи за собой». Да и фарцуют они не как мальчики с Невского: Юра Каспарян и Джоанна Стингрей подали заявление в ЗАГС, и 6 апреля должна состояться свадьба. Впрочем, может быть, у них и любовь, а я лишь упражняюсь в цинизме? Как бы то ни было, Джоанна никак не может получить визу. Говорят, что это интриги Стаса Намина, который, будучи в Америке, заявил, что никакого подпольного рока у нас нет. Есть, дескать, люди, которые просто умеют играть, а есть, которые не умеют. Вот группа С. Намина, например, умеет. Ну а Джоанна с ним, естественно, не согласилась. Публично».

Алек Зандер. «Рокси» № 12, 1987 г.

Материалы журнала «Рио»

Виктор Цой: «У нас у всех есть какое-то чутье…»

Все, кому когда-либо приходилось интервьюировать Виктора Цоя, наверняка согласятся с утверждением, что это нелегкая задача даже для самых опытных журналистов. Цой, как видно, относился к числу музыкантов, которые считали, что полностью высказываются в своем творчестве — в дополнениях и разъяснениях нет нужды, — поэтому на самые заковыристые вопросы можно было получить в лучшем случае односложный ответ. Этим, судя по всему, и объяснялось почти полное отсутствие диалогов с ним на страницах как официальной, так и независимой прессы.

Поводом к настоящему интервью послужили итоги недавних опросов, проведенных группой социологических исследований журнала РИО: КИНО было названо лучшей группой сезона 1986/1987 гг. и лучшей группой 1987 г. Разговор возник стихийно, так же стихийно и продолжался, поэтому никаких глобальных вопросов рок-мироздания он не касался.

Возможно, кому-то интервью поможет лучше представить внутренний мир этой едва ли не самой популярной группы ленрока. Возможно, кому-то он покажется чересчур прямолинейным и неглубоким. Возможно… Но мы сделали все, что могли, — пусть кто может, сделает лучше.

 

Со стороны РИО в разговоре принимали участие: А. Астров (Куйбышев), В. Андреев, А. Бурлака, Г. Казаков (Казань). Всем спасибо!

— Витя, первый вопрос будет такой. Согласно опросу экспертов, который проводился в Ленинграде, группа КИНО стала абсолютным лидером советского рока сразу в двух категориях — сама группа названа лучшей группой года, а песня «Следи за собой», соответственно, — лучшей песней года. И все это несмотря на то, что у вас в Ленинграде в прошлом году было всего два концерта. Как ты можешь объяснить этот феномен?

— Не знаю… Мне только странно, что «Следи за собой». Эта песня ни в какой альбом не входит. А почему так — я не знаю. Думаю, что большую роль сыграл новый альбом («Группа крови» — Ред.). Иначе просто непонятно.

— Как ты сам оцениваешь этот альбом?

— Наверное, он лучше, чем все остальные. Во всяком случае, актуальнее. Но в нем тоже есть очень много погрешностей. Мы, может быть, и хотели бы его переделать, но потом подумали и решили, что если постоянно переделывать одни и те же песни, то… Понятно что…

— Вы сами его писали?

— Писали сами, а сводили у Леши Вишни. Писали в жутких условиях, вот на такой магнитофон, как у вас, чуть получше. Но тоже на обычную «четвертую» скорость, на такие же кассеты.

— Чем все-таки вызвано то, что в последнее время КИНО так редко выступает?

— Вызвано это тем, что я снимался в кино. Это отняло массу времени, и поэтому выступать у меня не было никакой возможности. Я приезжал в Ленинград время от времени. Самый длинный срок — на две недели. И мы все эти две недели доделывали альбом. Смикшировали его, и я сразу в тот же день уехал.

— Может быть, ты немного расскажешь про фильм?

— Ну, я не знаю… Думаю, он скоро появится…

— А это вообще будет интересно?

— (Долгое раздумье) Мне очень трудно так однозначно сказать.

— Он имеет какое-нибудь отношение к року?

— Нет, никакого. За исключением музыки. Но музыка вся за кадром — в кадре я не пою.

— А музыки в фильме много?

— Я записал полчаса. Сколько из нее войдет — я не знаю.

— Кто еще в нем снимался?

— Петя Мамонов.

— Он тоже поет?

— Он тоже не поет. Мы там не поем. Мы — актеры.

— Как фильм будет называться?

— Мы сейчас все думаем — не можем придумать.

— Кого ты играешь в фильме?

— У меня там самая главная роль — поэтому это и отняло так много времени. Я там такой же совершенно, как здесь. Даже так же одетый… Ну, герой, настоящий, положительный… Хамоват, правда, но этим, я думаю, даже симпатичен.

— В связи с тем, что у вас так давно не было концертов, поползли слухи, будто КИНО распалось. Нам бы хотелось, чтобы ты, так скажем, успокоил наших читателей.

— Нет, ну, это, конечно, неправда. Просто вот что получилось стоило мне приехать в Ленинград как Юрик (Каспарян) уехал на два месяца в свою Америку — опять мы не можем функционировать. Единственное, что мы успели, — сыграть четыре концерта на этой «Ассе» в Москве.

— Ты мог бы определить концепцию КИНО как группы. Например, мы в журнале своем писали, что КИНО напоминает хорошо настроенный аппарат, где все части подогнаны и идеально соответствуют этому аппарату.

— Ну я могу, конечно, сказать, что КИНО — это образ жизни и так далее… (Общий смех.)

— Но в других «образах жизни» есть какие-то внешне проявляющиеся шероховатости, может, даже конфликты, трения. У вас есть? С виду, по крайней мере, КИНО производит впечатление абсолютно цельного механизма.

— Всегда есть конфликты, потому что ведь все ленивые очень и больше всего хотят развлекаться, а не работать.

— Чай и лень — синонимы?

— Нет. Но мысль, конечно, очень хорошая.

— Витя, как ты считаешь, чего в вашей музыке больше: естественности или продуманности?

— Не знаю. У нас в группе у всех какое-то чутье — когда я прихожу и показываю новую песню, мы начинаем о ней думать — что должен играть бас, что гитара и так далее. И когда, например, Юрик предлагает вот такую-то партию, как правило, раздается несколько голосов — «это классно», «это лажа», «этого мы играть не будем»… Просто мы стараемся сделать так, чтобы нам всем это нравилось. Но пока не всегда получается.

— Как ты объясняешь заметный прогресс Юры как гитариста? Просто в глаза бросается.

— Не знаю. Я, как только с ним познакомился, сразу понял, что это человек, который является моим единомышленником. Единственное, он тогда не очень хорошо умел играть, но это настолько ничего не значит… Он очень мелодичный человек. Он действительно прогрессирует.

— Зачем тогда понадобилось вводить в состав группы еще одного гитариста — Игоря Борисова?

— Подружились просто… На самом деле это важно: когда гитара, бас-гитара, барабаны — группа очень бедно звучит, и поэтому я даже иногда брал гитару, а мне труднее выступать на концертах, когда я с гитарой, — получается все статично. Поэтому нужен был второй гитарист.

— А два барабанщика, это само получилось иди изначально подразумевалось?

— Все получается само собой. Только где сейчас Африка, я не знаю, и, по-моему, у нас сейчас один барабанщик.

— Как дальше будет развиваться союз КИНО и Курехина — с одной стороны, и союз ПОП-МЕХАНИКИ и КИНО — с другой?

— Очень сложно предсказать, как это все дальше будет развиваться. Я пока не знаю.

— Оказало ли влияние слово «вино» на название группы — КИНО? Насколько случайно созвучие этих двух слов?

— Наверное, оказало. Подсознательно.

— Откуда взялось слово «бошетунмай»? Сам придумал?

— Нет, не сам. Есть несколько разных версий возникновения этого слова.

— А у тебя какая?

— Классическая. Просто такое вот волшебное слово.

— Что из западной музыки ты сейчас слушаешь?

— Исключительно развлекательную музыку. Раньше, до последнего времени, я слушал независимые группы? Они все очень мрачные, занудные такие. Но, как показала практика, независимость группы не всегда следствие ее хорошего качества. Не знаю, на самом деле, я не вижу сейчас ничего особенно интересного в западной музыке. Ни одной новой группы я назвать не могу.

— Каждая рок-культура — битники, хиппи, панки — существует примерно десять лет. Сейчас, в 1988-м, поколение, начавшееся с СЕКС ПИСТОЛЗ в 1976 году в Англии, полностью выработано. Все, что могло в этой области рока появиться, — появилось и развилось. Подходит время для чего-то нового. Как ты представляешь себе это новое? Видишь ли ты какие-либо зачатки его?

— Ну, я не знаю. Сейчас, по крайней мере, никаких хоть маленьких всплесков не видно. Мне-то другое непонятно: почему в 1990 году наши группы пытаются быть похожими на панков 75-го года, а то еще хуже — начинают играть хард. Почему они выбирают себе аналоги и прообразы? Вот это мне действительно непонятно.

— А тебе хотелось бы, чтобы появились группы, похожие на КИНО?

— Нет. Мне хотелось бы, чтобы появились группы, не похожие ни на кого, чтобы все они были разные.

— А тебя самого больше не обвиняют в подражании Гребенщикову?

— Да вроде нет.

— КИНО сейчас чуть ли не единственная у нас группа, песни которой можно спеть…

— Не единственная. Вот КАЛИНОВ МОСТ — она мне как раз и понравилась тем, что ее песни можно спеть.

— А в Ленинграде?

— По-моему, Костя Кинчев пишет песни, которые можно спеть. Во всяком случае, раньше писал — я его давно не слышал.

— Как ты относишься к тому, что в Ленинграде в последнее время возникла тенденция к появлению групп, у которых в творчестве мало музыки, но зато очень большое внимание уделяется социально-политической тематике песен?

— Вот это меня всегда просто раздражало. Может быть, это и надо, но мне очень не нравится. Не нравится, что группы как-то размениваются. Очень похоже на… Существуют же роман и статья в газете. Статья, например, о «Семи Симеонах», которые угнали самолет. Сейчас ее все читают, вырывая друг у друга из рук. А есть роман… Роман — это художественное произведение, а статья в газете — это статья в газете. И вот, мне кажется, что в последнее время очень много групп, особенно в Ленинграде, почему-то занимаются публицистикой, а не написанием песен.

— Но ведь рано или поздно появляются романы, которые написаны как бы с использованием этих статей. У того же Дос Пассоса.

— Ну, это разные вещи. Газета — и есть газета. Она сиюминутна. Можно сделать коллаж из газетных статей, который будет отражением времени, который будет документом того времени, но это уже другое. И нужен человек, который его сделал бы.

— Слушай, а тебе не кажется, что все это следствие того, что у нас произошел скачок от советской эстрады к собственно концептуальному року, минуя нормальную поп-музыку, лучшие образцы которой как раз «Восьмиклассница», «Когда твоя девушка больна»…

— Не знаю. Лично я стараюсь заниматься именно поп-музыкой, а не роком.

— А ты не боишься, учитывая сегодняшнюю конъюнктуру, заявлять, что Виктор Цой занимается поп-музыкой?

— Да, я занимаюсь поп-музыкой. Музыка должна охватывать все: она должна, когда надо, смешить, когда надо, веселить, а когда надо, и заставлять думать. Музыка не должна только призывать идти громить Зимний дворец. Ее должны слушать.

— А как ты оцениваешь в этом контексте ТЕЛЕВИЗОР? Что движет Борзыкиным — желание использовать ситуацию, рассчитывая на быстрый успех, или это у него от сердца идет?

— Все помнят: Борзыкин начинал с песен. Потом он всех удивил своей смелостью, совершил ряд героических поступков, пел незалитованные песни и тому подобное. Это, конечно, всем симпатично очень, и мне в том числе, но при этом немножко пропали песни. Они немного стали похожи на эти самые газетные статьи. А у нас… «Когда твоя девушка больна»— в ней есть шутка и самые простые рифмы, типа «кино — вино» — и больше ничего.

— А ты не замечал, что у некоторых твоих песен появляются другие, часто полностью неверные трактовки. У тех же «Перемен» — песни в общем-то личной, обращенной к самому себе — возникла другая трактовка, превратившая песню в призыв типа «Дайте миру шанс». Не то чтобы она повредила группе, просто у людей, которые ее раньше не знали, и создался некий свой стереотип, собственно говоря, чуждый КИНО.

— В общем, да. Так получилось: как только началась гласность — все как с цепи сорвались говорить правду. Это было очень популярно. А в наших песнях нет никаких сенсационных разоблачений, но люди по привычке пытаются и здесь найти что-то эдакое. И в результате «Перемены» стали восприниматься как газетная статья о перестройке. Хотя я ее написал давно, когда еще и речи не было ни о какой перестройке, и совершенно не имел в виду никаких перестроек. Конечно, это не очень хорошо, но я думаю и надеюсь, что в конце концов все встанет на свои места.

— Какие отношения с телевидением? И, в частности, как тебе песня «Война» в передаче «Взгляд» как иллюстрация к Афганистану?

— Я пробовал несколько лет назад иметь дело с телевидением — мы записали песню «Фильм». Позже сняли песню «Война». Они похожи, как братья-близнецы. Мы посмотрели эти ролики, и тогда я решил вообще не иметь дела с телевидением.

— Еще есть ваши ролики на ТВ?

— Есть пиратская запись с какого-то концерта «Алюминиевых огурцов» под акустику. Она, по-моему, даже черно-белая. Еще песня «В наших глазах» лежит, ждет. Ну, сейчас они мне говорят: «Мы перестроились, у нас работают теперь одни профессионалы, у нас все отлично, мы сделаем такой-то ролик — просто…» Только что записали в Москве две песни, но, по-видимому, это будет то же самое, что и раньше. И поэтому пока с ними дела иметь не буду. А что касается передачи «Взгляд» — ну что я могу с ними поделать?… С большим юмором отнесся.

— Как ты оцениваешь КИНО в фильме «Rock around the Kremlin»?

— Ничего. Есть там такой здоровый элемент бардака.

— Твое отношение к фильму «Рок»?

— Не знаю… Слишком много там: «Глеб, ты хочешь писать?..»

— Картины ты давно рисуешь?

— Давно.

— И много нарисовал?

— Довольно много.

— Ты их сильно ценишь?

— Очень.

— А ты причисляешь себя к «новым художникам»? Ведь твоя картина сильно отличается от всех остальных на их выставке в ДК Свердлова, она совершенно другая.

— Я не знаю. По большой просьбе друзей отдал одну картину на выставку и то боюсь за ее сохранность… Это шутка.

— Какие картины ты больше всего любишь рисовать?

— Иногда я рисую очень реалистические картины. Я учился рисованию, живописи десять или одиннадцать лет, поэтому я умею рисовать. Я знаю анатомию, как падает свет и все такое прочее, иногда рисую собирательные картины, как «История любви», которая и висит в ДК Свердлова. Мне больше нравятся собирательные картины, как некая вещь, которая имеет меньше отношения к академическому искусству.

— Существует такой термин «неоромантика». Как ты сам считаешь, насколько существенна, насколько весома эта приставка «нео», во-первых, для направления в целом и, во-вторых, для работ КИНО?

— Думаю, абсолютно несущественна. Просто очередная наклейка. Я всегда был очень романтичным молодым человеком, но я никогда себя никак не называл.

— Ты читаешь какие-нибудь рок-журналы?

— Я с удовольствием их читаю, когда они попадают мне в руки, но почему-то в последнее время они редко ко мне попадают.

— А каковы твои личные отношения с «Мелодией»?

— Еще хуже, чем с телевидением, потому что они — пираты. Выпускают пластинки группы КИНО без всякого согласования с нами, то есть в связи с выпуском пластинки («Ночь». — Ред.) никаких дел с нами не имели вообще. Я в одной газете прочитал, что выходит наш альбом. Я не знаю, почему в нашей стране государственная фирма может выпускать пластинки без разрешения и без всякого ведома автора, оформлять, как они хотят, писать, что угодно. Я совершенно не понимаю, как все это возможно.

— А кооперативы — это тоже пиратство?

— Полное пиратство. Никакого отношения к распространению записей группы КИНО я не имею. Единственное, что мы сделали, — это записали альбом. Мы закончили запись альбома и буквально на следующий день я улетел в Алма-Ату. Прилетел, походил по городу, смотрю, у кооперативщиков лежит: КИНО, 1988, «Группа крови». В Ленинград прилетел — и здесь на каждом углу, в каждом ларьке. А по опросам газеты «Смена» альбом занимает первое место… И все кооперативы говорят, что наиболее записываемая группа — это КИНО. Ну, думаю, как все отлично-то.

— А какое из средств массовой информации ты считаешь наиболее важным применительно к року? То есть, что для всех нас главнее и нужнее: рок-н-ролльное радио, телевидение или рок-н-ролльный журнал?

— Телевидение — это очень важно. И очень жаль, что оно хромает. Телевидение — самое главное. Потому что материал в газете — это материал в газете. Радио — тоже, но качество там посредственное. А телевидение — здесь и аудио, и визуальное воздействие. Телевидение может дать наиболее полное представление.

— Сталкивался ли ты где-нибудь, в каком-нибудь городе с неприятием вашей музыки?

— Никогда. Последние годы точно. Естественно, в разных местах по-разному. Бывает, более вяло и прохладно, чем в Ленинграде, но все равно, как правило, когда я ухожу, люди хотят послушать еще.

— Любишь петь на бис?

— Не то что люблю — просто мне не трудно.

— КИНО предпочитает играть соло или с разогревающей командой?

— Неважно, разогревающая это команда или нет. Просто у нас нет пока возможности сделать достаточно разнообразную длинную программу. Пока хватает минут на тридцать.

— Если представить, что у КИНО существует своя концепция построения концерта, к чему она ближе — к тому, чтобы самим искать контакт с публикой или чтобы публика сама искала этот контакт?

— Самим, конечно.

— Такой вопрос — он, кажется, с очевидным ответом, но, чем черт не шутит — для тебя какое из двух зол лучше: полное равнодушие зала или полное неприятие?

— Лучше, если не нравится. Лучше, если раздражает. Все-таки это какая-то эмоция, все-таки мне удалось зацепить этого человека. А ему с этого легче переключиться на положительное. Такой человек сходит на концерт-другой и обязательно найдет что-то свое.

— Витя, вот ты, я не знаю, сознательно или нет, поставил себя в такое положение, что ты по большому счету никому ничем не обязан: захочешь — будешь сниматься, не захочешь — не будешь, захочешь запишешься, не захочешь — не запишешься… Это сознательно?

— Абсолютно сознательно.

— И дальше ты собираешься поддерживать такое состояние?

— Да, конечно.

— А если на каком-то этапе группа КИНО станет тормозом на твоем пути, ты все-таки можешь как-то реализоваться еще — в фильмах, картинах, а остальные участники КИНО, не считая Африку и Тихомирова с его ДЖУНГЛЯМИ, они в общем-то, привязаны к тебе, во многом зависимы от твоих желаний.

— Совершенно независимы. Юра играет в ПОПУЛЯРНОЙ МЕХАНИКЕ и исполняет там одну из лидирующих функций, так же они все играют с Джоанной, так же они играют свою инструментальную музыку, так же они тоже пишут картины… И вот что мне хотелось бы сказать: в последнее время появилась такая тенденция в прессе — «Виктор Цой и группа КИНО». Почему Цой и группа КИНО? Непонятно. Мне эта тенденция очень не нравится и я бы хотел, чтобы этого не было. Мы делаем все вместе, и проводить разделение не надо…

«РИО» № 19, 1988 г.

Владимир Терещенко: «Стоит того, чтобы жить…»

Осенью я послал в «Камчатский комсомолец» статью об АЛИСЕ, где гордо провозгласил Кинчева лидером нашего рок-н-ролла, ведущим, так сказать, поэтом-песенником. Эта бредовая идейка имела свои резоны: кризис БГ, отшельничество Цоя, сложная творческая акклиматизация Шевчука. В таких условиях новый мощный поэтический взрыв Кинчева опустошил на время поле творческой конкуренции. От важности открытия меня распирало все больше и больше, но тут подоспела статейка старого писаки — корешка Игоря Мальцева, вычислившего, что Ю. Шевчук современный поэт № 4 после БГ, Макара и Борзыкина — такую выверенность я мог объяснить лишь по-своему — последовательностью посещения стольными поэтами страны вулканов, гейзеров и лично тов. Мальцева. Затем появился «Поезд в огне» и, наконец, «Группа крови»… Можно делать опросы, составлять хит-парады, расставлять по популярности в шеренги — на первый-второй рассчитайсь! Но в конечном итоге мы лишь докатимся до мировых рекордов в книге Гиннеса…

Альбом «Группа крови»— философский цикл, в котором наряду с традиционной цоевской созерцательностью присутствует удивительная энергия. Он активен, напорист, и тема его — призыв к поступку. Решимость, которой полна большая часть песен альбома, я бы назвал волей к действию.

Мы все уст<