Инженерные сооружения. Циклопическая кладка

Триумфальные арки Ранней империи

 

Триумфальная арка – римское архитектурное сооружение, устанавливаемое на дорогах, главных городских улицах и площадях. Имела один или три проезда, аттик (прямоугольный антаблемент с посвятительной надписью) и скульптурное завершение (мраморная или бронзовая конная группа, колесница триумфатора). Устанавливались арки в честь победоносного завершения военной кампании и предназначались для торжественного марша воинов-победителей. Впереди на золотой колеснице ехал в пурпурной одежде полководец с золотым или миртовым венком на голове, с пальмовой ветвью (символом мира) в руках. За ним вели знатных пленников, несли военные трофеи. В Риме шествие двигалось к храму Юпитера на Капитолийском холме. Сочетание арки с ордером встречалось и в городских воротах. Естественно, что ордерный декор перешел также и на мемо­риальные арки, близкие к воротам по назначе­нию и по схеме.

Мемориальные (или триумфальные) арки ранней республики известны только по письменным источникам: в конце I века до н. э. их перестали строить. При Авгу­сте же опять было воздвигнуто множество арок, что указывает на использование архитектурно­го типа далекого прошлого для выражения но­вых идей. При империи аркой отмечалась постройка дороги, мола или моста, пожалование городу привилегий, заключение мира и т. д.; лишь ма­лая часть – собственно триумфальные арки – воздвигались в память триумфа полководца:

«Луций Стертиний, командовавший в Дальней Испании, не имея даже надежды на триумф, внес в государственное казначейство 50000 фунтов серебра и из добычи построил две арки на Бычьем форуме перед храмами Фортуны и матери Матуты и одну в Большом цирке и на них поставил золоченые статуи [196 г. до н. э. ]…» (Тит Ливий, XXXIII, 27).

«В конце года [17 г. н. э.] была сооружена подле храма Сатурна арка в память о возвращении потерянных вместе с Варом знамен, под предводительством Германика, под ауспициями Тиберия…» (Тацит, Анналы, II, 41).

Все мемориальные арки – памятники римского могущества, основанного на силе оружия. По­этому идея подавления, мощи, играет главную роль в их образе. Мемориальные арки чрезвы­чайно разнообразны по своей композиции, но ведущим элементом в них почти неизменно яв­ляется покрытый аркой большой проезд в со­четании с ордером.

Арка Гавиев в Вероне представляет, на­оборот, чрезвычайно стройный вариант той же схемы; фронтон над аркой и измель­ченные обрамления ниш кажутся недостаточно слитыми с массой арки. Арка Гавиев и арка Аосты представляют две крайности, между ко­торыми архитекторы еще колеблются в поисках уравновешенного решения (рис. 7.39-а).

Арка в Аосте (25 г. до н. э.) выделяется среди ранних арок по своим размерам. Арочный проезд пролетом 8,86 м проре­зает большую массу, которая расчленена полу- и трехчетвертными колоннами. Трехчетвертные колонны с отвечающими им особыми раскре­повками антаблемента закрепляют углы памят­ника, а две средние полуколонны объединены в широкий портик, подчеркивающий значение обрамляемого им пролета. Эта схема типична и для многих последующих арок. Арка в Аосте отличается монументальностью, несколько пре­увеличенной мощью и тяжестью пропорций (рис. 7.39-б).

Арка Тита в Риме воздвигнута в память триумфа по случаю покорения восставшей Иудеи. Она закончена после освящения, состо­явшегося в 81 г. н. э. Она была облицована мрамором, но облицовка сохранилась только в средней части, боковые же восстановлены в на­чале XIX в. из травертина. Поставленная на пути триумфального шест­вия к форуму мимо Колизея, арка входила в состав обоих ансамблей. Она не велика. Ее про­лет (5,35 м) близок к каждой из арок Колизея, значительно уступая арке в Аосте (8,86 м). Две средние полуколонны составляют портик, тесно охватывающий пролет, а угловые несли раскреповки антаблемента – по схеме арок в Аосте и в Вероне. Арка Тита гораздо легче и богаче первой, тяжелее и строже второй. Край­ности ранних арок в ней смягчены; близкие к квадрату пропорции придают фасаду спокой­ную величавость (рис. 7.40).

Богатый, несколько перегруженный компо­зитный (сложный) ордер арки Тита отвечает живописности скульптуры. В его капители лиственные венцы коринфской колонны соеди­нены с массивными волютами типа ионических (рис. 7.41-а). Обильный декор средней части арки контрасти­рует с простотой боковых полей, но нарядный ордер связывает их воедино. Постановка в вы­сокой точке придает арке стройность, не соот­ветствующую ее пропорциям и абсолютным размерам. Арка как бы парит над форумом (рис. 7.41-б).

Арка увековечивает не столько победу над Иудеей, сколько самый триумф Тита. Этому отвечает тематика рельефов, сосредоточенных в одной только средней части. На фризе ордера изображено триумфальное жертвоприношение, а в тимпанах – крылатые Победы, как бы венчающие триумфатора. Ведь памятник служил пьедесталом статуи Тита на квадриге. Два больших рельефа в самом проезде изображают триум­фальное шествие; сильное движение отвечает его направлению. Триумфатор как бы вечно проезжает под аркой на своей колеснице и вечно идут под игом пленные вожди восстания (рис. 7.42).

Архитектурные проблемы, занимавшие архи­текторов и строителей республиканского перио­да, отошли на второй план. Новая идеология принципата требовала не столько радостных, открытых комплексов, сколько подавляющих, замкнутых. Отказ от смелых, связанных с при­родой композиций, остановка в развитии бетонно-сводчатой системы означают шаг назад по сравнению с предыдущим периодом. Вместе с тем при Августе и его преемниках в архитектуре Рима было достигнуто совершен­ство художественной формы. Это время своего рода классицизма в архитектуре, как и в дру­гих областях искусства. Мраморный пикностиль, образцы коринфско­го ордера, а также лучшие образцы других римских ордеров созданы мастерами этого вре­мени на основе форм далекого прошлого.

 

20 Билет: Инженерные сооружения (мосты, акведуки)

 

Дороги с мостами и туннелями, акведуки с водораспре­делителями, каналы для регулировки озер и рек, гавани и гигантские сводчатые цистерны издавна занимали первостепенное место в го­сударственном строительстве Рима. Рост городов требовал все большего количества до­ставлявшейся акведуками воды, а также все большего количества продовольствия и складов для него. Расширение границ империи и ве­дение войн на ее окраинах требовали строительства все новых дорог, мостов, гаваней. При этом сложившиеся при республике типы соору­жений совершенствовались с развитием строи­тельной техники. Римская мальта (строительный раствор) включал гидравлические «присадки» – кирпичную муку и глину из окрестностей Неаполя. Поэтому разрушаются от времени кирпичи, но остаются неизменными растворные швы, подобно стенкам пустых восковых ячеек в пчелиных сотах.

Укрепление римского могущества на завоеванных землях нередко сопровождалось строительством грандиозных инженерных сооружений, которые наглядно демонстрировали военную и экономическую мощь Рима. Построенные весьма тщательно и с большим запасом прочности, многие римские инженерные сооружения эксплуати­руются до настоящего времени. Они создава­лись как монументальные памятники римского могущества, причем строительство мостов часто сопровождалось возведением на них мемориаль­ных арок.

К числу наиболее значительных инженерных сооружений этого периода могут быть отнесены мост Траяна через Дунай (Дакия), мост Алькантара и акведук в Сеговии (Испания).

 

 

Римские базилики

 

Перелом в истории христианства и раннехристианской архитектуры наступил в Римской империи в начале IV в. н. э. Античный мир стоял на пороге гибели. Последние императоры попы­тались использовать в своих целях христианство, которое стало официальной религией империи. Так, уже в IV в. церковь осуждала епископов, призывавших к уходу в монастыри. Чтобы стимулировать постройку церквей магнатами, Иоанн Златоуст (конец IV в.) разъяснял, что в имениях «не будет ни криков, ни смут, ни противников, ни ересей» при наличии пастыря, то есть при условии, если будет построена цер­ковь. Вместе с тем христианская церковь за­претила использование языческих храмов, которые безжалостно разрушались. Сторонни­кам старой культуры иногда удавалось сохранить, а затем превратить в цер­ковь тот или иной античный храм. Церкви строились повсе­местно, причем преимуще­ственно по типу базилики; реже – центриче­ские. Центрическая форма выбиралась чаще для надгробных церквей и для баптистериев. Известны случаи, когда баптистерием становил­ся центрический зал античных терм.

Приходская базилика должна была вместить многолюдную общину, причем не только всех прихожан, но и желавших стать христиа­нами («оглашенных»). Отсюда ее относительно большие размеры. Чаще всего базилика была трехнефной со средним повышенным нефом (базиликалъный разрез) (рис. 11.7). Ей часто предше­ствовал перистильный двор, на который тогда было перенесено название «атрий». Помещение алтаря почти всегда имело вид полукруглой апсиды.

Христианская базилика происходит, по-види­мому, от многих источников. Схема плана раз­рабатывалась не только в гражданских базили­ках, но и в частных домах, дворцах (например, базилика дворца Флавиев) и в подземных святилищах мистериальных культов. Апсида тоже вошла в со­став храмов и гражданских базилик. В тронном зале и в базилике дворца Флавиев кресло им­ператора обычно стояло в апсиде. Культовая статуя часто обрамлялась ею, как, например, в храме Венеры на форуме Цезаря, в храме Марса Ультора, в Пантеоне. В больших гражданских ба­зиликах трибунал тоже помещался в апсиде. Во всех этих случаях апсида открывалась в зал аркой, отмечавшей ведущее звено композиции.

Преобладание базиликальной формы в культовой архитек­туре IV-V веков объясняется, скорее всего, тем, что с нею не связывались одиозные пред­ставления о языческом храме, а также тем, что гражданские базилики могли вмещать в отличие от храмов много народа, что было основ­ным требованием и к базилике христианской. В IV и даже в V веках церковная служба не совсем утратила демократичность раннего христианства. Алтарная апсида еще не отделя­лась иконостасом от собиравшихся в нефах ве­рующих, а проповедь и чтение книг велись среди прихожан, для чего амвон и кафедра устраивались в огражденном пространстве сред­него нефа.

Трехнефная базилика, предваряемая атрием и завершаемая апсидой, стала ведущим типом церковного строительства. Нагрузка от покры­тия и верхней части стен передавалась на раз­делявшие нефы колонны обычно арками (арка­да по колоннам), реже – архитравным перекры­тием. Тип базилики подвергался переработке на местах в зависимости от преобладающих мате­риалов и от специфики местного ритуала. Од­нако тесные взаимосвязи внутри христианского мира обусловили единство культовой архитек­туры, несмотря на распад империи и на по­стоянные распри между отдельными епар­хиями.

Отсутствие сводов и куполов свойственно многим раннехристианским храмам и обусловливалось, по-видимому, общим упадком сводостроения. В культовом строительстве IV-V вв. преобладало деревянное покрытие, кото­рому иногда придавали пирамидальную или ку­польную форму. Однако в конструкции и деко­ративном убранстве сохранялись и местные строительные традиции; так, в некоторых рай­онах Сирии дома и базилики покрывались по древнему обычаю каменными плитами по по­перечным аркам, как это делается до настоя­щего времени.

 

Базилика (рим. «торговый, судебный зал») – зальное помещение для проведения собраний христианской общины в Западной Европе. Основными догматами католицизма (греч. «всеобщий, вселенский») являются следующие:

- признание Иисуса Христа («Сына Божьего») богом. Святой Дух исходит не только от Бога-отца, но и от Бога-сына;

- непогрешимость главы католической церкви (папы римского), который является «наместником Бога на земле»;

- безбрачие католического духовенства (целибат), препятствующее раздроблению церковного имущества;

- учение о «запасе добрых дел» («божественной благодати», распределяемой священниками); оно имеет целью поднять авторитет католической церкви.

 

В соответствии с первым постулатом католицизма, объектом почитания в римских базиликах является изображение казненного Иисуса Христа, расположенное в алтарной части. В западноевропейской базилике все взгляды прикованы к алтарю, абстрактному божеству, которого прихожанин должен слушаться и бояться.

Доминирование базиликальной схемы в католических храмах объясняется тем, что базилика всегда была светским зданием и нисколько не походила на языческие храмы греков и римлян. Во-вторых, римское здание суда могло вместить большое число посетителей (базилика Ульпиа на форуме Траяна, базилика Максенция и др.). Как известно, это было основное требование к внутреннему пространству христианской церкви.

Наиболее крупные базилики имели до трех-пяти нефов, причем высота боковых нефов постепенно увеличивалась по направлению к центральному нефу.

Формы апсид и их ориентация видоизменялись в различных провинциях Римской империи. Большинство раннехристианских церквей было развернуто апсидами на восток, в сторону восходящего Солнца или «Утерянного Рая» («Небесного Иерусалима»). Утренние лучи как бы «пронзали» апсиду насквозь, и этот световой эффект выгодно обыгрывался зодчими, которые создавали разнообразные оптические иллюзии («божественное сияние» нимба вокруг головы Христа, сияние контуров распятия, одежд святых и т.п.). Несущие стены центрального нефа обычно имели облегченную («дематериализованную») структуру. Как правило, они решались в виде аркады в нижней части стены. В её верхней части оставлялись световые проемы. В дальнейшем этот прием был доведен до совершенства в романской и готической архитектуре, в зодчестве эпохи Возрождения.

Покрытия древнейших христианских базилик были деревянными (плоскими, одно- или двускатными, пирамидальными, купольными). Большое значение христиане придавали интерьеру базилики. В отличие от языческих храмов, здесь молящиеся собирались не снаружи, а внутри здания. Поэтому интерьер церкви отделывался мрамором, золотом, мозаикой, которые совершенно скрывали грубую каменную кладку. На полу изображались орнаменты (например, тема «лабиринта»), в апсиде, на стенах и колоннах – фигурные изображения Бога, Иисуса Христа, Богоматери, христианских святых и апостолов. Фасады, как правило, были лишены украшений (позднеримская традиция).

Все средства архитектуры и монументально-декоративного искусства (свет, цвет, осевая композиция, обрамление апсиды аркой и т.п. – были направлены на то, чтобы акцентировать алтарную часть, привлечь к ней взоры верующих.

 

 

Инженерные сооружения. Циклопическая кладка

 

Для рассматриваемого «героического» периода в истории античных государств характерно строительство крестных сооружений из огромных каменных глыб – «циклопическая» кладка. Толщина и высота стен зависели от политического значения города, от степени его защищенности естественными преградами (скала, обрыв, берег моря и т.п.), от удаленности его от потенциальных театров военных действий. Город Кносс, защищенный мощным флотом, не имел крепостных стен, зато в Фесте и Маллии стены были.

Толщина стен в Трое достигала шести метров, в Микенах – десяти, в Тиринфе – семнадцати. Строительство этих стен приписывалось одноглазым великанам – циклопам: «До сих пор все еще сохранилась от Микен часть городской стены и ворота, на которых стоят львы. Все эти сооружения являются работой киклопов, которые выстроили для Прета крепостную стену в Тиринфе…» [Павсаний, II, 16, 5].

Для защиты оборонительных сооружений от землетрясений в кладку включали деревянные связи и решетки. Верхнюю часть стен украшали бронзовые розетки-«обереги». Некоторые элементы защитных укреплений (Львиные Ворота в Микенах, казематы и подземные галереи) по праву считаются шедеврами инженерного искусства того времени.

Цитадели старались возводить в труднодоступных местах. Холмистый рельеф материковой Греции весьма способствовал этому (Афинский, Микенский, Тиринфский акрополи, фортификационная система Трои).

Однако все эти меры оказались бесполезными против нашествий «народов моря»: «Аргивяне обратили микенцев в рабов, десятую часть их посвятили богу и Микены сравняли с землей. Таков был конец этого города, который в древности был цветущим, имел великих мужей и совершил достопамятные деяния и который до нашего времени не был заселен вновь…» (Диодор, XI, 65).

 

4-5 Билет: Расцвет рабовладельческих государств метро­полии и италийских колоний сопровождался дальнейшим подъемом архитектуры. Наиболее яркое представление о зодчестве первой половины V в. до н.э. можно составить по мо­нументальным культовым зданиям, которые в этот период отличались богатством идейно-художественого содержания. Особое развитие получает дорическая архитекту­ра, так как в ионийских городах Малой Азии, захваченных и разрушенных персами, новое строительство в начале V в. до н.э. почти не осуществлялось.

 

Одним из первых известных нам памятни­ков нового, классического этапа развития гре-ческой архитектуры явился храм Афи­ны Афайи на острове Эгина (495-485 гг. до н. э.).

Храм стоял по­среди священного участка, вход на который открывался через пропилеи с двухколонными портиками на внутренней и наружной сторо­нах двора. План храма с числом ко­лонн 6 × 12, с наосом, разделенным двухъярус­ными колоннадами на три нефа, с двухколонны­ми пронаосом и опистодомом во многом типи­чен для классических периптеров V века до н. э.

Облегчен и антаблемент, высота которого укла­дывается в высоте колонны 2,4 раза. Вынос абака уменьшен. Напряжение колонн выраже­но более сдержанно, чем прежде: энтазис еле заметен; профиль эхина почти прямолинеен. Вместо выкружки капителей архаических хра­мов, создававшей впечатление эластичного со­единения капители со стволом, здесь высечены ремешки на эхине и бороздки на шейке, при­дающие этому соединению более жесткий ха­рактер. В эгинском храме окончательно закре­пилась и классическая структура стереобата, состоящего из трех больших ступеней, превы­шающих нормальные для человека размеры и соответствующих крупному масштабу монумен­тального сооружения (рис. 3.1).

От храма Афины вел пологий подъем к монументальному алтарю, располо­женному против его восточного фасада.

Строгие формы этого небольшого шестиколонного периптера и выразительность его фронтонных скульптур­ных групп, прославляющих победы греков над троянцами, создают образ, отражающий патриотизм греков (рис. 3.2)

В V веке до н.э. культовые функции храма отделяются от присущих ему прежде общественных функ­ций, для которых теперь предназначаются специальные сооружения. В связи с этим отно­сительно увеличивается площадь наоса и уменьшается глубина портиков. Они в классических храмах приобретают не столько утилитарное, сколько художественное значение. В небольшом эгинском храме, в котором ши­рина наоса составляла менее 7 м, художествен­ную роль играли и внутренние двухъярусные колоннады.

 

Памятником политического и культурного подъема Греции после победы над персами явился храм 3евса в древнем центре эллин­ского мира – Олимпии, построенный в 468-460 гг. до н. э. архитектором Либоном.

Не колоссальность размеров, как в храме Акраганта, а строгая монументальность, значительность и величие форм определяют характер архитектуры олимпийского храма, одного из значительнейших произведений гре­ческого гения. Формы и пропорции дорического периптера доведены здесь до классического совершенства.

Высота колонн храма Зевса (10,43 м) полу­чила значение нормы для больших храмов и была впоследствии почти точно повторена в Парфеноне и в некоторых других зданиях.

Но колонны храма Зевса более мощны. Верхний диаметр укладывается в высоте колонны 6 раз, как и в сицилийских храмах VI в. до н.э. Ко­лонны храма сдержанно расширялись книзу (Н кол = 4 2 / 3 D) и, по-видимому, не имели энта­зиса.

Обработка ствола колонны 20 каннелюра­ми, а также форма капителей с крутым эхином, четырьмя ремешками и с тремя бороздками ха­рактерны для дорических храмов классическо­го периода. Мощным колоннам соответствует массивный, но не чрезмерно тяжеловесный антаблемент, высота которого укладыва­ется в высоте колонны 2,4 раза, как в эгинском и в последующих за ним храмах. Украшенные скульптурой фронтоны были увенчаны позоло­ченными акротериями (рис. 3.3, рис. 3.4).

За бронзовой решеткой пронаоса находилась бронзовая дверь, веду­щая внутрь храма. Внутри наоса, над колон­нами первого яруса, были галереи, на которые можно было попасть по крутым лестницам, рас­положенным в боковых нефах около входа. Мраморный барьер высотой более 1,5 м с про­ходом посредине ограждал большую часть среднего нефа перед огромной статуей Зевса из золота и слоновой кости, работы великого греческого скульптора Фидия: «Но самым большим из посвященных предметов была статуя Зевса, сделанная из слоновой кости афинянином Фидием, сыном Хармида. Статуя эта была такой величины, что при всей обширности храма художник погрешил против соразмерности, представив сидящего Зевса почти касающимся потолка своею головою, так что если вообразить Зевса стоящим, то он должен будет проломить кровлю храма. Некоторые определяли размер статуи, и Каллимах указал его в ямбических стихах. Много помог Фидию живописец Панен, двоюродный брат его и сотрудник, потому что он раскрасил статую красками, особенно одежду. В этом храме показывают много удивительных картин его же работы. Существует предание, что, спрошенный Паненом, по какому образцу он намерен создать статую Зевса, Фидий отвечал, что по тому, который дан Гомером в следующих стихах [Илиада, I, 528-530]:

 

«Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…».

Сказано, кажется, верно, ибо поэт наш главным образом в бровях желает показать, что он изображает величественную фигуру и грозное могущество, достойное Зевса…» (Страбон, VIII, 3, 30, рр. 353-354).

Контраст между огромной величиной культовой статуи и архитектурными формами двухъярусных колоннад, разделявших наос хра­ма, также весьма значительных по своему масштабу, подчеркивал величие образа Зевса (рис. 3.5).

Художественный образ храма дополнялся скульптурными группами на фронтонах, вос­производившими мифы из легендарного прош­лого греков. На восточном фронтоне была изо- бражена сцена приготовления к состя­занию на колесницах между Пелопсом – ле­гендарным основателем рода Атридов – и по­бежденным им царем Эномаем. На западном фронтоне, динамика изображений которого про­тивопоставлена спокойствию восточного фрон­тона, была представлена борьба греческого племени – лапифов с мифическими существа­ми – кентаврами. Метопы на фасадах храма остались неукрашенными, но на барельефных плитах, укрепленных над портиками пронаоса и опистодома, были изображены подвиги мифиче­ского предка дорийцев – обожествленного Ге­ракла.

 

Храм Зевса дошел до нас в руинах, и пред­ставление о дорической архитектуре этого пе­риода можно дополнить на примере храма Посейдона в Посейдонии (Пестуме).

Храм Посейдона является олицетворением мощи, присущей дори­ческому периптеру. Здесь найдены такие формы и соотношения частей, которые с предельной остротой подчеркивают могучую силу колонн, несущих огромную, но не подавляющую их тя­жесть антаблемента. Сама по себе высота ко­лонн не так уж велика (8,7 м), и впечатление мощи создается их пропорциями и соотноше­ниями с другими частями храма (рис. 3.6).

Наверху колонны не толще, чем в храме Зевса (H кол. = 6D), но книзу они более значи­тельно расширяются, так что диаметр основа­ния колонны укладывается в их высоте лишь 4 1/3 раза. Вследствие такого расширения колон­ны как бы с силой упираются в стилобат, ак­тивно принимая тяжесть антаблемента. Характеру ко­лонн соответствует и мощный эхин с большим выносом. Лаконичность форм храма и отсутствие скульптурных укра­шений соответствуют общему впечатлению су­ровости и мощи. По плану пестумский храм сходен с олимпийским, но по числу колонн (6 ×14) связан с сицилийской традицией конца VI – начала V в. до н. э. (рис. 3.7).

План храмов Зевса в Олимпии и Посейдона в Пестуме с числом колонн 6×13 и 6×14, ма­лая глубина портиков, строение наоса, пропор­ции ордера и формы его деталей являются нормой для классических храмов первой поло­вины V в. до н. э., а в городах Великой Греции и для последующих десятилетий. Эти храмы называют иногда «каноническими», хотя каждый из них отличается своими особенностя­ми, однонефным или трехнефным строением наоса, наличием или отсутствием скульптур, пропорциями и деталями ордера. Греческие архитекторы варьировали пропорции и формы здания и ордера, учитывая назначение храма и связанное с ним идейное содержание, его размеры, природное или архи­тектурное окружение.

Размеры всех частей храма приводились в соответствие между собой, подчиняясь опреде­ленной системе соразмерности. Витрувий при­дает системе соразмерности большое значение, говоря, что посредством ее достигается эвритмия. Соразмер­ность достигалась выисканными гармонически­ми отношениями и расчетом частей здания по модулю:

 

«Евритмия состоит в красивой внешности и подобающем виде соче­таемых воедино членов. Она достигается, когда высота членов сооружения находится в соответствии с их шириной, ширина с длиной, и когда, од­ним словом, все соответствует должной соразмерности…. Равным образом соразмерность есть стройная гармония отдельных членов самого сооружения и соответствие отдельных частей и всего целого одной определенной части, принятой за исходную. Как в человеческом теле евритмия получается благодаря соразмерности между локтем, ступней, ладонью, пальцем и прочими его частями, так это бывает и в совершенных сооружениях. Так, прежде всего, в храмах соразмерность вычисляют или по толщине колонны, или по триглифу_, или еще по эмбату, в баллисте – по отверстию в ее капители, которая на­зывается у греков περίρήτος;, в кораблях – по промежутку между уклю­чинами, называемому δίαπήγμα, а в других сооружениях – также по их членам….» (Витрувий, I, II, 3-4).

 

Модуль – это исходный размер ка­кой-нибудь части, например диаметр колонны, ширина триглифа, с которым остальные разме­ры здания и его элементов связаны простыми кратными или иными отношениями. Модуль использовался как одно из средств художественной композиции, но происхожде­ние его было связано с технической необходимо­стью согласования размеров сооружений. Дей­ствительно, при строительстве из камня необ­ходимо было заранее определить размеры архитравов, плит стилобата, триглифов, метоп и других элементов, с тем, чтобы заготовить их на карьерах, избежав по возможности пригон­ки камней на месте.

Пользование модулем не означало, однако, механического расчета всех величин. При определении размеров элементов учитывались при­сущие им внутренние соотношения. Например, в храмах второй половины V в. до н. э. простое соотношение высоты ко­лонн с расстоянием между осями колонн за­меняется более сложными ир­рациональными отношениями.

В установленную соразмерность дорических храмов, помимо сдвига и наклона колонн, вво­дились и некоторые другие поправки. Некото­рые из них учитывали оптические иллюзии и иные особенности зрительного восприятия. Так, например, угловые колонны утолщались на 3-6 см против других, так как, вырисовы­ваясь на светлом фоне неба, они казались более тонкими, чем другие.

Поверхность стилобата и ступеней, а также горизонтальные линии антаб­лемента слегка выгибались кверху. Выгибы (курватуры) препятствовали созданию впе­чатления прогиба горизонтальных плоскостей и линий и усиливали ощущение мощи и упру­гости элементов храма (рис. 3.8).

Курватуры и другие поправки к формам хра­ма, так же как тончайшие нюансы в энтазисе колонн, в профиле дорического эхина, в профи­лировке баз и капителей ионического ордера являются свидетельством высокого мастерства древнегреческих зодчих (рис. 3.9).

В средине V в. до н. э. греческое рабовла­дельческое общество переживает период свое- го наивысшего экономического, политического и культурного расцвета. В политическом отношении история Афин этого периода характеризуется острой борьбой между демократичес- кой партией, стремящейся установить наиболее прогрессивную демократи­ческую форму рабовладельческого государства, и аристократической партией, деятельность которой направляется на сохранение господства старой родовой аристократии. Быстрое разви­тие ремесел и торговли усиливает позиции афинской демократии. Переворот в экономике и политике, на­чавшийся еще в архаическую эпоху, сказался в V веке до н. э. на быстром подъеме греческой культуры, в частности философии и искусства. В первую половину V в. до н. э. создаются суровые величественные трагедии одного из за­мечательных греческих драматургов – Эсхила. Проходит ранние стадии своего творческого пу­ти Софокл. К средине V в. до н. э. достигает расцвета творчество гениального греческого скульпто­ра-монументалиста Фидия. Греческая живо­пись средины V в. до н. э. отмечена именем Полигнота.

Время наибольшего могущества Афин – короткий «век Перикла». В течение этого тридцатилетия Афины были важ­нейшим центром не только греческого искусст­ва и философии, но также и интенсивной строительной деятельности. Аттическое зодчест­во с наибольшей полнотой отразило основные тенденции и характерные черты всей греческой архитектуры второй половины V в. до н. э. Постройки этой эпохи («золотого века» Афин) считаются образцами классического зодчества Греции: «Так ты чурбан, если не видел Афин; осел, если видел их и не восхищался. А если по своей воле их покинул, то ты – верблюд!...». Даже враги стратега признавали, что большая часть государственных доходов при нем тратилась на культурные цели. Мо­нументальные же постройки, воздвигнутые в это время в Афинах, не только являются выс­шими достижениями всей древнегреческой ар­хитектуры, но и относятся к числу самых за­мечательных произведений мирового зодчества.

Основная масса построек в течение рассмат­риваемого периода по-прежнему возводилась из недолговечных материалов. До нашего време­ни дошли главным образом остатки монумен­тальных сооружений общественного значения, преимущественно храмов. Но многообразное содержание классической греческой архитек­туры отнюдь не исчерпывалось только культо­выми сооружениями: греческая архитектура V-IV вв. до н. э. отразила основные черты породивших ее общественных условий. Укреп­ление рабовладельческого строя и рост произ­водительных сил вызвали усиленное развитие городов, а вместе с тем и зарождение градо­строительной науки. Возрастающее могущество греческих полисов сказалось в строительстве городских укреплений и сооружений общест­венного пользования. В. связи с ростом городов сформировался и новый тип жилища – город­ской дом рабовладельцев.

В рассматриваемый период получают свое наивысшее архитектурное воплощение типы многих общественных сооружений, с особой яркостью отразившие окончательную ломку пережитков родового строя и развитие новых форм общественной жизни и государственно­сти: храмы богам, считавшимся покровителями города, получили новое значение с развитием рабовладельческого государства; строились мно­гочисленные здания для различных общест­венных собраний – булевтерии, экнлесиастерии и пританеи, театры, одейоны и пинакотеки (картинные галереи), ипподромы и стадионы, палестры и гимнасии, лесхи (античный вид «клубного» помещения), разнообразные обще­ственные портики, пропилеи и стои, гостини­цы, фонтаны и т. д.

Кратковременный период мирного процветания Эллады был прерван Пелопоннесской войной между Афинами, Спартой и их союзниками, продолжав­шейся с небольшими перерывами до конца V в. до н. э.

 

6 Билет: Градостроительство классического периода. «Гипподамова система».

 

В V в. до н. з. зарождается греческая градо­строительная теория. Потребность в специаль­ных приемах разбивки и планомерного строи­тельства городов, несомненно, возникла еще в VIII-VII вв. до н.э., в период интенсивной греческой колонизации, когда строительство развивалось достаточно стихийно. Большинство старых античных городов (Афины, Коринф, Дельфы, Рим и др.) сохраняло нерегулярную (радиально-лучевую) планировочную схему.

Греческий город классического периода довольно красочно описан французским теоретиком архитектуры Огюстом Шуази: «При приближении к городу видны бесконечные ряды гробниц, примыкающих к зубчатой ограде, далее – запутанные улицы, застроенные лачугами, в промежутках – площадь или рынок, окруженный портиками, где кишит толпа, подобно современной азиатской толпе на восточных базарах, суды под открытым небом; крытые галереи для прогулок, где масса праздного люда собирается обсуждать общественные дела. Храмы, скрытые между портиками, театры, палестры, стадии. И, доминируя над всем этим ансамблем, возвышается старая крепость, превратившаяся в акрополь, с венком своих храмов, переливающихся красками. Такими представляются Афины эпохи Перикла…».

А вот свидетельство античного историка: «Дорога [к Афинам] приятна, кругом все ласкает взор. Самый же город – весь безводный, плохо орошен, дурно распланирован по причине древности. Дешевых домов много, удобных мало. При первом взгляде на него приезжим не верится, что это и есть прославленный город афинян…» [Псевдо-Дикеарх, Описание Греции, 1 (250-200 гг. до н. э.)] (рис. 3.10).

Нерегулярная планировочная схема имела теоретическое обоснование. К примеру, философ-идеалист Платон, связанный с аристократическими кругами своего времени, был приверженцем концентрической схемы городского плана и жестко регламентированного государственного устройства. Ему принадлежит рассказ об идеальном городе-государстве Атлантиде, управлявшейся царем и архонтами. В интерпретации Платона Атлантида была историческим прототипом того государства, о котором он рассуждал в своих произведениях «Государство» и «Законы».

В идеальном государстве Платона общество делилось на три сословия: философов, призванных управлять государством; воинов, призванных защищать его, и демиургов, т.е. ремесленников, земледельцев и купцов, призванием которых было поставлять материальные блага. Ниже этих сословий находились рабы, которых Платон рассматривал лишь как живые орудия труда. Все население государства подразделялось на 12 имущественно равных групп, каждая из которых называлась филой и размещалась в своем районе.

Платон предлагал размежевать всю территорию полиса на 12 частей, подразделявшихся, в свою очередь, на земельные наделы. Всего наделов Платон насчитывал 5040 в соответствии с числом землевладельцев, причем каждый из наделов состоял из двух участков, один из которых находился в зоне ближайших окрестностей города, тогда как другой – на периферии страны. Помимо главного города с акрополем в центре, Платон намечал еще 12 поселков, равномерно размещенных вокруг главного города и находившихся в центре своей сельской округи…» [Саваренская Т.Ф. История градостроительного искусства. Рабовладельческий и феодальный периоды. – М.: Стройиздат, 1984. – С. 77-78] (рис. 3.11).

Новые тенденции в античном градостроительстве связаны с появлением и широким внедрением регулярной градостроительной схемы.

Отдельные элементы регулярного города появлялись задолго до рассмат­риваемого периода. Таким элементом была пря­моугольная уличная сеть, наиболее ранним примером которой, относящимся еще к VI в. до н.э., является планировка одного из районов Ольвии, Милетской колонии