Когда возникает нерасположение или расположение к кому-либо, не возлагай свое отношение на него, но оставайся центрированной.

Один из великих тантристов нашего века Георгий Гурджиев ут­верждал, что единственным грехом является отождествление. Следу­ющая сутра, десятая техника центрирования, в которую мы собира­емся проникнуть сегодня вечером, связана с отождествлением. Так что, прежде всего, сделаем кристально ясным, что значит отождеств­ление.

Когда-то вы были ребенком; теперь вы им не являетесь. Кто-то стал юношей, кто-то стариком, а детство осталось в прошлом. Моло­дые годы прошли, но вы все еще отождествляете себя с собой в детстве. Вы не можете смотреть на свое детство, как на случившееся с кем-либо другим; вы не можете быть свидетелем своего детства. Когда бы вы ни рассматривали свое детство, вы не в стороне от него, вы с ним единое целое. Когда бы кто-либо ни вспоминал свою моло­дость, он является с ней единым целым.

Теперь, на самом деле, это просто сновидение. И если вы можете смотреть на свое детство, как на сновидение, как на фильм, действие которого разворачивается перед вами, и вы не будете отождествлять себя с ним, вы будете просто свидетелем, то вы достигнете весьма тонкого проникновения внутрь себя. Если вы смотрите на свое прошлое, как на фильм, как на сновидение - вы не являетесь частью его, вы вне него... и все же существуете, - тогда многое случится. Если вы думаете о своем детстве, вы не в нем - вы не можете быть и нем. Детство есть просто память, просто память о прошлом. Вы остаетесь в стороне от него и разглядываете его. Вы отличны от него: вы свиде­тель, наблюдатель. Если вы сможете чувствовать это свидетельствование и рассматривать свое детство, как фильм на экране, то многое случится.

Первое: раз детство стало просто сновидением, которое вы може­те рассматривать, тогда то, чем вы являетесь в данный момент, за­втра превратится в сновидение. Если вы молоды, то ваша молодость превратится в сновидение. Если вы старик, то ваши старческие годы также превратятся в сновидение. Когда-то вы были ребенком; теперь ваше детство стало только сновидением, и вы можете наблюдать его.

Хорошо начать с прошлого. Наблюдайте свое прошлое и поста­райтесь не отождествлять себя с ним; станьте свидетелем. Затем наблюдайте будущее, каким бы вы ни вообразили это будущее, и по отношению к нему также будьте свидетелем. Тогда вы очень легко сможете наблюдать свое настоящее, потому что вы знаете, что все, что является настоящим в данный момент, было будущим вчера и станет прошлым завтра. Но ваше свидетельствование никогда не находится в прошлом, никогда не находится в будущем. Ваше свиде­тельствующее сознание является неизменным; оно не является час­тью времени. Вот почему все, что случается во времени, становится сновидением.

Запомните также следующее: что бы вы ни видели во сне ночью, вы отождествляете себя с этим, вы никогда не помните во сне, что это сновидение. Только утром, после пробуждения от сна, вы можете сообразить, что это было сновидение, а не реальность. Почему? По­тому что тогда вы находитесь в стороне, а не в самом сновидении. Тогда между вами существует промежуток. Имеется некоторое про­странство, и вы можете видеть, что это был сон.

Но чем является ваше прошлое? Имеется промежуток, имеется пространство. Попробуйте смотреть на него, как на сновидение. Сей­час это сновидение; сейчас это не что иное, как сновидение, потому что так же, как и при сновидении, это становится вашими воспоми­наниями, ваше прошлое - это просто содержимое вашей памяти. Вы не сможете доказать, что-то, о чем вы думаете, как о своем детстве, является не сновидением, а реальностью. Это трудно доказать. Это может быть лишь сновидением, а может быть и реальностью. Память не может подсказать, было это реальностью или сновидением. Психо­логи утверждают, что пожилые люди иногда не делают различия между тем, что они видели когда-то во сне, и тем, что происходило реально.

Дети всегда путают эти вещи. По утрам маленькие дети не видят этой разницы. Все, что они видят во сне, не является реальным, но они могут плакать из-за игрушки, поломавшейся во сне. И вы тоже в течение нескольких мгновений после прерывания сна все еще на­ходитесь под влиянием того, что видели во сне. Если кто-то убивал вас во сне, то даже после того, как ваш сон был прерван, и мы полностью проснулись, ваше сердце все еще бьется часто, ваша кровь цир­кулирует быстрее. Вы, возможно, все еще потеете, и неуловимое чувство страха все еще парит вокруг вас. Сейчас вы проснулись и сновидения ушли, но вам потребуется несколько минут, чтобы понять, что это было просто сновидение, и ничто иное. Когда вы смо­жете почувствовать, что это было сновидение, тогда вы будете вне его, и страха больше не будет.

Если вы сможете почувствовать, что прошлое было только сно­видением - вы не должны проецировать это и насильно проводить идею о том, что прошлое есть сновидение, это должно быть следст­вием - если вы сможете наблюдать его; если вы сможете осознавать прошлое, не будучи вовлеченным в него, не будучи отождествленным с ним; если вы сможете стоять в стороне и смотреть на него, то оно станет сновидением. Все, на что вы можете смотреть как свидетель, становится сновидением.

Вот почему Шанкара и Нагарьяна могут говорить, что этот мир является только сновидением. Это не означает, что он действительно является сновидением; они не были ни глупцами, ни простаками, чтобы говорить, что мир на самом деле является сновидением. Говоря это, они имели в виду, что они стали свидетелями, наблю­дателями. Даже для этого столь реального мира они стали свиде­телями. А раз вы стали свидетелем чего-либо, оно превращается в сновидение. В этом причина того, что мир называется майей, ил­люзией. Это не значит, что он не является реальным, это значит, что можно стать свидетелем его. А раз вы стали свидетелем - осознающим это, полностью осознающим, - то все воспринима­ется вами подобно сновидению, потому что имеется промежуток, и вы не отождествляете себя с происходящим. Но мы продолжаем отождествлять.

Несколько дней назад я прочитал «Исповедь» Жан-Жака Руссо. Это редкая книга. Это, на самом деле, первая книга в мировой литературе, в которой кто-то оголяет себя, полностью обнажается. Какой бы грех он ни совершил, какой бы аморальный поступок ни сделал, он все раскрывает, он тотально обнажается. Но если вы будете читать «Исповедь» Руссо, то вы должны будете почувствовать, что он наслаждается этим; чувствуется, что он в приподнятом настроении. Говоря о своих грехах, говоря о своей аморальности, он остается в хорошем настроении, он ликует. Кажется, что он наслаждается этим с большим удовольствием. В начале, во введении, Руссо говорит: «Когда наступит последний день страшного суда, я скажу Богу, я скажу Всемогущему: «Вам не нужно беспокоиться обо мне. Прочи­тайте эту книгу, и вы узнаете все».

Никто до него не исповедовался так искренне. И в конце книги он говорит: «Всемогущий Боже, вечный Боже, выполни мое единст­венное желание. Я исповедовался обо всем; позволь теперь собраться большой толпе, чтобы послушать мою исповедь».

Поэтому возникает подозрение, что он мог исповедоваться также и в тех грехах, которые он не совершал. Чувствуется, что он так возбужден и что он так наслаждается всем этим. Он отождествлял себя со своим героем. Он не рассматривал только такой грех, как отождествление. Он отождествлял себя с любым грехом, который он совершал и не совершал, а это единственный грех для тех, кто хорошо знает, как функционирует человеческий ум.

Когда он в первый раз прочитал свою «Исповедь» перед неболь­шой группой интеллектуалов, он думал, что случится землетрясение, потому что, как он сказал, он был первым человеком, столь искренне исповедовавшимся. Интеллектуалы слушали и становились все более и более обеспокоенными. Руссо очень беспокоился, потому что он думал, что должно произойти нечто чудесное. Когда он кончил, все они испытывали облегчение, но ни один ничего не сказал. В течение нескольких минут было полное молчание. Сердце Руссо было разби­то. Он думал, что он создал очень революционную вещь, потрясаю­щую, историческую, а здесь было просто молчание. Все просто думали о том, как бы выбраться из этого.

Кто интересуется вашими грехами, кроме вас самих? Никто не интересуется вашими добродетелями, никто не интересуется наши­ми грехами. Человек таков, что он приободряется, он укрепляет свое эго, как своими добродетелями, так и своими грехами. После написания «Исповеди», Руссо начал думать о себе, как о мудреце, как о святом, потому что он исповедовался. Но основной грех остался. Основным грехом является отождествление себя с тем, что случается во времени. Все, что случается во времени, является сноподобным, и пока вы не отделите себя от этого, пока не пере­станете отождествлять себя с этим, вы никогда не узнаете, что такое блаженство.

Отождествление является страданием, неотождествление явля­ется блаженством. Эта десятая техника связана с отождествлением.