Девушка с искривленным носом

Эспарса не отрываясь смотрел на бюст. Он даже встал.

— У этой девушки и в самом деле так искривлен нос?

— Да, — кивнул Фрэнк.

Они практически не разговаривали последние несколько дней, даже когда Фрэнк ездил с Эспарсой в бывшую полицейскую академию, где видел Клодию. Но Эспарса был очарован бюстом девушки с искривленным носом, как и в случае с девушкой из Чиуауа.

Он объяснил почему. Несколько месяцев тому назад одна женщина пришла в полицию, чтобы заявить об исчезновении дочери. Она дала им фотографию, поэтому Эспарса знал, как выглядела девушка. Они взяли пробу ДНК от одного из скелетов, который мог быть ее, но анализ не дал внятного ответа.

Фрэнк инстинктивно подумал о беспорядке в помещении для хранения вещественных доказательств. Какой эффект мог дать анализ ДНК костей, взятых оттуда?

Эспарса продолжал:

— Мы передали ее череп вам вместе с остальными. Подумали, что начнем с получения на нее черновых данных. Нам не было известно, что у нее искривленный нос, потому что не было лица. Но это она.

 

Последний день

Пресс-конференция проходила в маленьком помещении бывшей полицейской академии. Фрэнк был задумчив и не улыбался.

В передней части комнаты был установлен экран, на простом коричневом столе перед ним они с Эспарсой выставили четыре головы, а рядом с ними — соответствующие черепа. Слева направо стояли девушка без нижней челюсти, серьезная девушка, девушка с искривленным носом и девушка, смотрящая вверх.

Люди стали прибывать сразу после полудня. Были журналисты из местных газет и из «Эль-Пасо таймс». Выступил заместитель генерального прокурора Оскар Валадес, а также Эспарса, который представил Фрэнка. Глядя на аудиторию, Фрэнк увидел нечто, чего раньше не замечал. Когда говорили Валадес или Эспарса, люди посмеивались, словно не верили ни единому их слову.

Фрэнку это напомнило пресс-конференцию, прошедшую три недели назад. Он стоял позади четырех черепов, один из которых (у него отсутствовала нижняя челюсть) был белее других. Тогда его переполняли волнение и ожидание, а сейчас ощущались разочарование и безразличие.

Кто-то спросил, считает ли он, что полиция хорошо работает. Не зная, что ответить, Фрэнк взглянул на Эспарсу. Он мог сказать так много о том, что плохо в расследовании — и вообще, было ли оно. Но ему хотелось дать людям надежду, даже если это поможет всего лишь нескольким семьям смириться с утратой.

— Да, — наконец сказал он. — Думаю, полиция кое-что делает. Они пригласили нас Бобом Ресслером. Они по крайней мере пытаются работать.

Один из репортеров сказал, что считалось, будто в действительности Фрэнк, до того как начал работать над бюстами, получил фотографии нескольких женщин, чтобы знать, что лепить. Фрэнк, поморщившись, покачал головой. Ни разу за двадцать пять лет его в таком не обвиняли. Было очевидно, что его принимают за приспешника полиции. Возможно, они и над ним подсмеивались.

Он смотрел на людей, выискивая три конкретных лица — отца, мать и их дочь. Они приехали еще утром по приглашению Эспарсы, для специального осмотра голов.

У отца на джинсах и ботинках были видны пятна от гипса, словно он приехал прямо с работы, с цементного завода. С ним были мать и дочь, очень похожие. У обеих искривленные носы.

Когда они приехали, Эспарса отвел их к себе в кабинет, где на столе в ряд стояли четыре головы. Фрэнк из коридора наблюдал за ними, как и попросил Эспарса. Обе женщины подошли к бюсту девушки с искривленным носом, даже не посмотрев в сторону трех других.

Мать тронула волосы девушки, которые Фрэнк сделал распущенными, наполовину закрывающими лицо, словно стараясь скрыть изъян. Они сообщили Эспарсе, что у их дочери были немного оттопырены уши, и потому она так носила волосы. Но они все-таки не сказали, что это их дочь. Мать подносила руку к подбородку — манера, которой, как воображал Фрэнк, возможно, обладала и девушка с искривленным носом.

— Вам знакома какая-нибудь из этих четырех голов? — прямо спросил Эспарса.

— Нет, — поспешно ответила мать. — Но если вы говорите, что это наша дочь, то мы хотим получить тело и похоронить ее, — тут же добавила она.

На пресс-конференции Фрэнку наконец удалось обнаружить эту семью, державшуюся тесной кучкой, словно стараясь утешить друг друга. Все трое не отрывали взгляда от одной головы.

 

БЕГЛЫЕ

При оружии

1986 год

Однажды утром в начале августа Фрэнк шел в суд на Маркет-стрит, 601. Двое мужчин провели его к заднему входу, затем через дверь с кодовым замком на шестой этаж.

В расположенном в западной части здания просторном помещении находилось с дюжину мужчин без пиджаков, с распущенными галстуками, с пистолетами на поясе. Это был офис федеральных маршалов Восточного района Пенсильвании.

Главным в группе был коренастый, дружелюбный Том Рапоне, с которым Фрэнк познакомился через Филлинджера. Когда два заместителя Рапоне предложили использовать Фрэнка в одном из дел, тот попросил его прийти и рассказать о своей работе.

До этого Фрэнку доводилось работать только с полицией и лепить только мертвых. Как бы ему ни хотелось вступить в сотрудничество с другими правоохранительными агентствами, это не удавалось. На письма Джан в ФБР, ЦРУ и Интерпол ответов практически не было, не было и работы.

Фрэнк был уверен, что если кто-нибудь и выйдет с ним на контакт, то ФБР. Крогмэн и Энджел работали с этой организацией, и Фрэнк бывал в тренировочном центре Бюро в Квонтико, штат Виргиния, со своим другом Доном Кэхиллом, детективом из округа Принца Уильяма, который был на дружеской ноге с некоторыми агентами.

Кэхилл, который видел работы Фрэнка и был уверен, что Фрэнк может быть ценным помощником, предупреждал, что продать свой товар ФБР нелегко. Эта организация может оказаться «забюрократизированной, эгоистичной, замкнутой и обставленной красными флажками». По пути в Квонтико они придумали, как заинтересовать ФБР в сотрудничестве с Фрэнком — нужно предложить им помощь в поимке Карлоса Шакала.

Этот революционер, венесуэлец по рождению, исчез в 1976 году, и его способность ускользать от закона стала легендой. Кэхилл был убежден, что Фрэнк сумел бы помочь поймать Карлоса, сделав несколько комбинированных набросков его лица — как оно могло бы выглядеть через много лет после того, как его видели в последний раз, — а затем вылепить его бюст.

Однако ФБР не заинтересовалось. Они только что вложились в новую компьютерную систему, которая позволяла сканировать черепа для получения их трехмерного изображения, и считали, что этот способ постепенно вытеснит художников.

Между тем отношение федеральных маршалов было другим. Фрэнк почувствовал это с той минуты, когда Рапоне пригласил его на Маркет-стрит, 601. Во всяком случае, ему сказали, что они более раскованны, открыты для идей и не испорчены правилами и надзирающими органами. В общем, антипод ФБР.

Их не волновало, что они раньше не пользовались услугами людей вроде Фрэнка, и все же имелась трудность, которую предстояло преодолеть: Фрэнк никогда не выполнял того вида работ, какого от него ожидали федеральные маршалы. Все знали, что он может воссоздавать лица мертвых, но сможет ли он вылепить лицо беглого преступника?

 

Ганс Форхауэр был одним из самых разыскиваемых в Америке преступников. Известный производитель взрывчатки и метамфетамина, он подозревался еще и в том, что был наемным убийцей, хотя этого так и не смогли доказать. В 1972 году его отправили в исправительное учреждение штата в Грэйтерфорде, самую крупную и строгую тюрьму в Пенсильвании, для отбывания наказания по нескольким приговорам — за кражу со взломом, грабеж, преступный сговор и вооруженный разбой.

В начале 1980-х годов его направили на работу в тюремную столярную мастерскую. Там он познакомился с Робертом Науссом, отбывающим наказание за убийство, и эта парочка придумала план побега. Один знакомый с воли заказал платяной шкаф, в основании которого двое мужчин соорудили тайник, достаточно вместительный, чтобы там могли спрятаться двое. Даже если кто-нибудь заметит пустоту, то промолчит. А на случай, если покажется подозрительным вес шкафа, они покрасили легкую сосну под дуб. 17 ноября 1983 года этот предмет мебели был вывезен с территории тюрьмы, а вместе с ним и Форхауэр с Науссом.

Спустя три года к этому делу проявил особый интерес Рапоне. Одно время он был надзирателем в Грэйтерфорде и знал обоих. Была образована спецгруппа (16 человек) из федеральных маршалов, патрульных, полицейских и сотрудников офиса районного прокурора, — каждый получил официальный статус.

Понятно, что из двух беглых первым начали искать Форхауэра. Прошел слух, будто его видели в Филадельфии, где проживала жена преступника. Кроме Филлис Форхауэр, которая работала в местной больнице, группа села на хвост кое к кому из прежних коллег Форхауэра.

Все эти действия не приносили результата, ведь, помимо ограниченности во времени и средствах для поисков, никто толком не знал, кого они ищут.

Последняя фотография, которой они располагали, была сделана примерно 15 лет назад, при аресте Форхауэра. А тот был известен как мастер маскировки и имел массу разных кличек. Во время одного из грабежей он выдал себя за полицейского, и, возможно, это сошло бы ему с рук, если бы один человек не обратил внимание на то, что тот приладил сержантские лычки вверх ногами, на немецкий манер (его отец был эсэсовцем в нацистской Германии).

Когда Фрэнк приехал в офис федеральных маршалов, ему сообщили, что предстоит лепить бюст не мертвого, а живого человека. Рапоне не нужно было, чтобы он представлял, как могло выглядеть лицо Форхауэра много лет назад, он хотел знать, каким оно стало теперь.

 

После показа слайд-шоу о работах — Анне Дюваль, девушке с Норт-Лейтгоу-стрит и Линде Кейс — Фрэнка провели по офису. В какой-то момент сотрудники стали показывать ему фотографии, снятые во время их операций, скорее, чтобы рассказать о своих делах, чем ожидая, что он что-то обнаружит. Но он обнаружил.

Из пачки он выбрал фотографию мужчины с каштановой бородой и в очках, который стоял возле дома с террасой. Затем взглянул на два плаката «РАЗЫСКИВАЮТСЯ», висящих на стене. На одном был Наусс — за тридцать, длинные волосы, клочковатая борода. На другом красовался Форхауэр — лет сорока, гадко выбрит, светлые, коротко подстриженные волосы.

— Это тот, кого вы ищете, — сказал он, посмотрев на гладко выбритого мужчину, а затем указав на незнакомого бородача у дома с террасой. — Это Форхауэр.

Один из служащих позвал Рапоне:

— Эй, босс, он говорит, это наш парень.

Рапоне поверил.

— Он ходит у нас под носом! — Он обернулся к Фрэнку: — Вы можете прямо сейчас сделать наброски лица Форхауэра? Еще необходимо вас оформить, чтобы вы могли ходить с нами и научились стрелять. Нам нужно, чтобы с нами были ваши глаза.

— Я умею стрелять, — отозвался Фрэнк. — Хожу на стрельбище с детства.

— Хорошо. Значит, это не займет много времени.

Вернувшись в студию, Фрэнк отставил в сторону голову, над которой работал: молодой человек, его скелет был найден на кукурузном поле в пригороде Ланкастера, и принялся набрасывать портрет Форхауэра. Глядя на два старых снимка, которыми его снабдили маршалы, он сделал несколько рисунков углем и еще несколько пастелью.

Лицо Форхауэра было изрыто оспинами, однако Фрэнк ощущал, что именно глаза словно притягивают к себе. Взгляд был пронизывающим, с прищуром.

Рапоне подсказал:

— Глаза у него льдисто-голубые, самые холодные, какие только я видел в жизни. Еще он смеется так, что волосы встают дыбом.

Первые наброски Фрэнка быстро размножили и раздали служащим. Поскольку Форхауэр был настоящим хамелеоном, полицейские нуждались и в других его образах — с усами и без них, в бейсбольной кепке, за стеклом машины, на солнце, в тени. Недостатки рисунков были очевидны. В отличие от бюста двухмерные изображения нельзя вращать или смотреть на них с разных углов.

В первую же неделю Фрэнк подружился с Полом Шнайдером. Настоящий бульдог в образе человека, Шнайдер работал детективом в Аппер-Дерби и ненавидел оставлять хоть что-то нераскрытым.

Однажды на Шестьдесят девятой улице они заметили человека, похожего на Форхауэра. Фрэнк спросил Шнайдера, доводилось ли тому гоняться за беглыми преступниками. Шнайдер кивнул.

— Они все так тщательно маскируются?

Коп покачал головой:

— Иногда они ничего в себе не меняют — слишком тщеславны или верят в формулу успеха. То, что их не ловят, они связывают с везением или считают, что это благодаря их внешности. А вот Форхауэр… он постоянно меняется.

Они добрались до Кенсингтон- и Аллегени-авеню, перекрестка, который дал название одной известной в 1960-х годах банде. Фрэнку даже доводилось встречаться с некоторыми из ее членов, когда они с Джан захаживали в клубы «Париж» и «Рэндолф». Но, как и Норт-Лейтгоу-стрит, этот район за два десятка лет изменился до неузнаваемости. Если банда «Кей-энд-Эй» пользовалась репутацией местных Робин Гудов, которые грабили богатых, то теперь преступления отличались масштабами и жестокостью, а Филадельфия превращалась в метамфетаминовый центр Америки. Было известно, что Форхауэр производит этот наркотик.

Шнайдер припарковался на углу и стал наблюдать за останавливающимися машинами. Водитель время от времени выходил поболтать с кем-нибудь в стоящей машине, оба они изо всех сил старались не вызывать подозрений. В то же время Фрэнк ощущал, что за ними со Шнайдером тоже наблюдают, хоть их машина была без опознавательных знаков. Но детектива это не смущало. Он сидел и ждал.

— Нужно делать то, чего они от тебя не ожидают, — сказал он Фрэнку. — Забрасывай удочку и жди, когда схватят наживку.

В тот вечер несколько маршалов переоделись работниками санитарно-гигиенической службы, чтобы заполучить мусор у Филлис Форхауэр, который они скрупулезно перебрали в поисках улик. Фрэнк сидел рядом с водителем с обрезом под напольным ковриком. На второй вечер их дежурства застрял грузовик, который поворачивал в переулок за домом, и пока Фрэнк пытался помочь водителю выбраться, он был уверен, что видел, как сдвинулась занавеска на окне дома Форхауэров.

 

К третьей неделе поисков беглеца Фрэнк сделал примерно пятнадцать набросков лица Форхауэра и уже дорабатывал бюст. И еще успевал ездить со Шнайдером по городу и даже побывал вместе с ним у его приятельницы Пенни Райт, медиума.

Когда мужчины расселись у Райт, которая была почти полностью слепой, она задала им несколько вопросов, а потом сообщила об этом деле три факта. Первое: в него вовлечены жена и муж. Второе: человек, которого они ищут, будет схвачен в помещении с большой колонной. И третье — у подозреваемого, которого задержат после этого, будет больной желудок.

Последнее предсказание особенно приободрило, потому что Фрэнк был уверен, что оно относится к партнеру Форхауэра Роберту Науссу, которого перед заключением в тюрьму ранили в живот.

Фрэнк продолжал делать рисунки Форхауэра, чтобы показать малейшее изменение в морщинах на лице, в прическе. Узнав, что Форхауэр ошивается в барах, облюбованных геями и транссексуалами, где подбирает себе людей для работы, Фрэнк предположил, что беглец должен перенять их отдельные черты. На самом последнем рисунке он изобразил Форхауэра с короткой стрижкой и покрашенными в светлый цвет волосами.

В начале сентября постоянная слежка, которую устроили маршалы за Филлис Форхауэр, принесла плоды. Однажды утром, изменив свой маршрут по дороге из больницы домой, она бессчетное количество раз поворачивала, петляла, ехала переулками, явно опасаясь, что за ней следят. Наконец женщина остановила автомобиль у закусочной на Пенроуз-авеню и прошла внутрь. Но, выйдя оттуда, она направилась не к своей машине, а в отель «Кволити инн», находящийся через дорогу.

Агенты наблюдали за гостиницей всю ночь и, убедившись, что Форхауэр у себя в номере, вызвали подкрепление. Однажды ему уже удалось уйти, применив оружие, они не хотели, чтобы ситуация повторилась.

В десять утра на следующий день Форхауэр с женой вышли из гостиницы и были тут же окружены маршалами США. Только когда они все выезжали с парковки, Шнайдер кое-что заметил: «Кволити инн» имела форму колонны — точно как предсказала Пенни Райт.

Фрэнк работал над бюстом Форхауэра, когда позвонил Рапоне и сообщил, что беглец пойман. Он попросил Фрэнка приехать на Маркет-стрит, 601.

— Я хочу, чтобы вы сфотографировали Форхауэра, снимок опубликуют завтра в «Дэйли ньюс», — сказал он.

Когда Фрэнк прибыл в офис маршалов США, Форхауэр ни разу не взглянул на него, даже когда его фотографировали. Оказавшись с ним рядом, Фрэнк увидел, что у того действительно льдисто-голубые глаза. Однако прическа была абсолютно новая — волосы подстрижены очень коротко и обесцвечены.

 

Мужчина с кукурузного поля

В тот вечер после короткой вечеринки на Маркет-стрит, 601 Пол Шнайдер по дороге домой сделал крюк и заехал в студию.

— Прекрасная работа, Фрэнк.

— Вы тоже молодец. Вы лучший коп из всех, кого я знаю.

Шнайдер улыбнулся:

— Это кто говорит? Визуальный детектив?

Это было прозвище, которым он наградил Фрэнка. Они оба рассмеялись.

— Хотите пива? — спросил Шнайдер.

— Нет, я должен закончить эту голову. Хочу сегодня ночью ее раскрасить.

Голова, над которой работал Фрэнк, была Шнайдеру хорошо знакома. Он наблюдал за ходом работы изо дня в день уже три недели, так как Фрэнк корпел над ней в промежутках между набросками и ваянием бюста Форхауэра.

Череп, принадлежавший белому человеку за двадцать, был обнаружен фермером, который пахал на своем поле в Парадайсе, штат Пенсильвания, примерно в пяти милях от Ланкастера. Из-за того что череп находился в сильно унавоженной земле, он ужасно вонял, и что бы Фрэнк ни предпринимал, запах не исчезал. Он даже кипятил его в отбеливателях «Биз» и «Аксьон», а Джан жгла благовония и разбрызгивала дезодорант.

Фрэнк поставил отмытый череп на крышу, полагая, что просушка может помочь. Когда он через несколько дней полез, чтобы достать его, у основания лестницы стояли Том Рапоне и его заместитель Ален Курц.

— Что у вас в ведре? — спросил Рапоне.

— Голова, — ответил Фрэнк.

Рапоне нагнулся, чтобы взглянуть, но тут же отшатнулся. Вонь, как показалось, стала еще сильнее. Даже после того как череп был покрыт глиной, которая обычно наглухо запечатывает его, запах все равно просачивался наружу.

В течение следующих трех недель Шнайдер наблюдал за происходившими с черепом метаморфозами — от кости до глиняного бюста и гипсовой формы. Он видел лишь, как Фрэнк рисует процесс возрастных изменений, и ему было любопытно увидеть, как он лепит лицо умершего человека. Когда он заехал после ареста Форхауэра, бюст уже был выполнен в гипсе, но еще не раскрашен. Фрэнк сделал его молодым и симпатичным, со спадающими на плечи волосами.

— Теперь, когда нашли Форхауэра, — сказал Фрэнк, — было бы великолепно, если бы отыскали и этого парня.

Шнайдер подумал, что Фрэнк шутит. Он ничего не знал о ланкастерском деле. Несмотря на то что тело было обнаружено в Пенсильвании, мужчина мог приехать откуда угодно. Фрэнк с таким же успехом мог попросить его найти иголку в стоге сена.

— Вы ничего о нем не знаете, верно? — спросил Шнайдер.

— Не-а, ничего.

— При том что в стране пропадают тысячи людей, и еще тысячи, о которых мы, возможно, не знаем, вы хотите, чтобы я нашел этого парня?

Фрэнк улыбнулся, сверкнул его серебряный зуб.

— Если кто-то и сумеет, — сказал он, — то это вы.

Шнайдер из студии направился было домой, но в последнюю минуту решил завернуть к себе в офис на Аппер-Дерби. Из-за работы с федеральными маршалами он несколько недель не был в полицейском участке, к тому же хотел забрать свою почту.

Когда он зашел в здание участка, его окликнул коллега. Он только что получил информацию о парне по имени Эдвард Майерс, который, как он заявил, был убит бандой байкеров и затем зарыт в горах. Шнайдера знали как специалиста по байкерским бандам, потому коллега показал ему листовку с фотографией Майерса.

— Вот этот парень, — сказал он. — Знаешь его?

Шнайдер быстро взглянул на снимок.

— Ага, — отозвался он. — Видел его минут пятнадцать назад.

Коллега решил, что он шутит.

— Ты только что его видел? Но ведь считается, что он мертв.

— Ну, не знаю, жив он или мертв, — продолжал Шнайдер, — но я только что видел его бюст в студии у Фрэнка Бендера.

— На какой наркотик ты подсел?

— Да послушай, — отмахнулся Шнайдер. — Бендер сделал реконструкцию лица, и это твой парень. Я ему позвоню.

Шнайдер связался с Фрэнком по телефону и объявил, что уверен в обнаружении жертвы.

— Что вы имеете в виду? — опешил Фрэнк. Шнайдер всего меньше часа назад покинул студию.

— Мужчину с кукурузного поля.

Фрэнк на несколько секунд замолк.

— Шутите, да?

— Нисколько. Еду к вам.

Вернувшись в студию, Шнайдер показал Фрэнку фотографию Майерса, и они поднесли ее к бюсту. Единственной ошибкой в реконструкции была прическа — на фотографии волосы были короче.

Когда зубы черепа были сличены с зубными таблицами Майерса, полиция поняла, что он идентифицирован.

— Я знал, что вы сумеете сделать это, — заявил Фрэнк Шнайдеру в тот день, когда они везли череп в похоронное бюро, где в ожидании погребения находились остальные части тела Майерса.

Как только Фрэнк счистил с черепа гипс, он снова начал вонять, запах заполнял всю машину. Когда они подъехали к похоронному бюро, человек, который был там за главного, сказал, что остальные части скелета издавали такое зловоние, что им пришлось засыпать гроб активированным углем, чтобы как-то остановить запах.

— Но и это не помогло, — добавил он. — У нас еще не было такого вонючего трупа.

 

Скрэппл

Быстрый арест Форхауэра раззадорил маршалов. Они загорелись желанием столь же быстро схватить человека, с которым тот бежал из тюрьмы в Грэйтерфорде, — Роберта Наусса.

То, что сначала занялись Форхауэром, было тактическим решением, хотя Наусс столь же опасен и жесток. Будучи выходцем из обеспеченной семьи, он связался с «Ворлокс», бандой байкеров, контролировавшей наркотики и проституцию, и в скором времени стал одним из ее главарей. В конце концов его судили за убийство подружки, Элизабет Ланде.

Во время суда над Науссом выяснили, что он убил Ланде в 1971 году, когда она пригрозила, что уйдет от него. Он подвесил ее тело у себя в гараже и даже показал его нескольким приятелям. Один из них помог закопать труп, хотя Наусс, опасаясь, что сообщник может выдать, вернулся на место один, выкопал тело и разрубил его на куски, которые зарыл в разных местах.

Тело Ланде так и не нашли, но Наусса все равно признали виновным, в связи с чем он стал первым человеком в истории Пенсильвании, которого приговорили за убийство, не имея ни одного свидетеля и даже трупа. В дополнение ко всему Наусса обвинили в грабеже, изнасиловании, вымогательстве и транспортировке наркотиков и приговорили к пожизненному заключению.

На этот раз Том Рапоне хотел, чтобы Фрэнк занялся не рисунками, а скульптурой. Прошло четыре года с тех пор, как двое мужчин бежали из тюрьмы в сосновом шкафу, а последняя фотография Наусса, которую также использовали в листовке «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», была сделана, когда его сажали — в 1977 году. На снимке десятилетней давности был типичный байкер с волосами до плеч и клочковатой бородой. Наусс был ростом в пять футов девять дюймов и имел карие глаза. Во время побега ему было 35 лет и он весил 85 килограммов. Из татуировок самыми приметными были большой синий попугай на правом предплечье, а также девушка и свастика — на левом, и там же повыше был изображен череп с кинжалом и надпись «РОЖДЕН, ЧТОБЫ ПРОИГРАТЬ».

Фрэнк несколько дней повсюду ездил с Полом Шнайдером, чтобы побольше узнать о байкерах. Шнайдер, как специалист по «Ворлокс» и «Паганс», изначально вошел в спецгруппу.

Правоохранительные органы вели борьбу с бандами байкеров с 1970-х годов, и многие из главарей оказались за решеткой. Округ Делавэр, лежащий между округами Филадельфия и Честер, на границе штата Делавэр, был не только местом расположения штаб-квартиры «Паганс», «Мазерс-клаб», но и одним из последних оплотов байкерских банд в стране.

Однажды Фрэнк отправился со Шнайдером к эстакаде Уайт-Тауэр над шоссе I–95, где частенько тусовались байкеры. Когда они подъехали, у обочины стояли с десяток мотоциклов, и Шнайдер вышел из машины, чтобы порасспросить байкеров. Фрэнк, который редко перед кем-то робел, все сильнее ощущал себя не в своей тарелке, стоя рядом с копом. Трое из байкеров были в банданах, и все четверо имели бороды и татуировки.

Желая сохранить для себя побольше деталей, Фрэнк вернулся к машине и сделал несколько быстрых набросков — мужчины на мотоциклах, пьющие кофе, стоящие небольшими группами, — постоянно ощущая, что они наблюдают за ним.

 

Фрэнк никогда не принижал значения чистого везения и удачи. В последнее время ему достаточно было подумать о том, как Полу Шнайдеру показали листовку с Эдвардом Майерсом через каких-то тридцать минут после того, как он увидел бюст мужчины с кукурузного поля. Или о том, как сам, вместо того чтобы лепить Наусса, поехал на ежегодную конференцию Американской академии судебной медицины. Если бы не поехал, то никогда не встретился бы с Ричардом Уолтером.

Конференция проходила в Филадельфии в отеле «Бен Франклин». Нельзя сказать, что Фрэнк был большим поклонником академии, и на то имелась причина. По правилам, он мог выступать перед делегатами, но, не имея диплома колледжа, не мог стать ее членом. Тем не менее он любил ходить на мероприятия, где мог встретиться со специалистами в области судебной медицины и поболтать о делах, над которыми они работали. Никогда не знаешь, какие могут всплыть наводки и идеи.

А Фрэнк отчаянно нуждался в идее. Оказалось, что при реконструкции лица Наусса почти все время приходится опираться на догадки. С Форхауэром все оказалось намного проще. Он присоединился к расследованию, когда оно было в полном разгаре, и ему удалось отделаться рисунками, в которые он вносил изменения по мере поступления информации. Бюст Форхауэра, хотя Фрэнк позже его и закончил, не фигурировал в деле.

А в случае с Науссом не было никаких зацепок, и маршалы ждали его бюста, сделанного с учетом возрастных изменений, чтобы понять, кого они должны искать. Наброски Форхауэра показывали беглеца в самых различных ипостасях, а бюст Наусса должен был стать единственным изображением.

Все, чем располагал Фрэнк, — это несколько фотографий десятилетней давности. При реконструкции лица у него был бы череп, а также важные данные от судебных антропологов, дантистов и патологов. А как быть в случае, если человек жив и его никто не видел многие годы? Кроме обычных признаков старения, ему нужно знать о беглеце все, что могло бы повлиять на изменение его внешности. Он плохо питался? Делал физические упражнения? Тревожился? Есть ли кто-то, кто способен сказать, как могла измениться внешность Наусса?

Чтобы освежить голову и, быть может, получить перспективную информацию по делу, Фрэнк отправился на конференцию в отель «Бен Франклин». Во время перерыва он сидел в гостиничном кафе с Бетти Пэт Гатлифф из Оклахомы, судебным скульптором, о которой он знал по общим делам и через Крогмэна. Она рассказывала ему о пришедшем из Флориды деле, над которым работала. Там у жертвы полностью отсутствовали нижняя челюсть и носовое отверстие.

Она внезапно замолчала, когда к ним подошел высокий худощавый мужчина с орлиным носом.

— Ах, — воскликнула Бетти, — я должна познакомить вас с моим другом Ричардом Уолтером!

Уолтер, клинический психолог, работал в Исправительном управлении самой большой в мире тюрьмы закрытого типа в Мичигане. Его пациентами были преступники-рецидивисты, насильники и убийцы — факт, который, казалось, доставлял ему удовольствие. Шутник с развитым чувством юмора и человек, любящий точно выражать мысль, Уолтер с трудом переносил дураков. Бросив взгляд на Фрэнка, одетого в джинсы и тенниску, в то время как большинство других делегатов были в костюмах и галстуках, он увидел для себя подходящую мишень для насмешек. Но реакция Фрэнка, который искренне хохотал сам над ехидными замечаниями, застигла Уолтера врасплох.

Между тем Фрэнк и сам оценивал его. Вслушивался в низкий голос Уолтера, изучал его акцент, то, как он курит одну сигарету за другой, как изгибается внешняя часть бровей при разговоре. Каждый раз, когда Уолтер делал логический вывод, что бывало часто, он предварял его словами «значит, как следствие» или «значит, следовательно», причем это звучало как одно слово — «значследотно». Фрэнк решил, что это он просто странно выглядит, но в своем деле должен быть докой.

— Почему бы вам к нам не присоединиться? — спросил он, отодвигая стул.

Эти двое были полными противоположностями друг другу. Один закончил только среднюю школу, был художником и очень чувствительным, имел веселый нрав и заботился о своем теле, другой был ученым, одиночкой и циником с вечной сигаретой во рту. Но они сошлись практически сразу, и с того момента Фрэнк стал человеком, который называл Уолтера неожиданным для столь серьезного, сардонического склада ума человека именем — Рич.

Прикурив сигарету, Уолтер сказал им, что занимается сбором данных о Джеке-потрошителе к столетней годовщине его убийств. В свою очередь, Фрэнк поведал о том, как оказался задействованным в расследовании дел Форхауэра и Наусса.

Уолтер делал короткие, глубокие затяжки, когда Фрэнк рассказывал им о том, как Наусс убил Ланде. Уолтер заметил, что все выглядит как убийство с целью утверждения своей власти и что в тюрьме, где он работает, ему частенько приходится иметь дело с байкерами типа Наусса.

— У человека вроде него, — продолжал он, — проявляется мужское начало, агрессивность и преувеличенное чувство собственной значимости. Таким, значит, образом, он, видимо, очень печется о своем имидже. И создается впечатление, что он отчаянно боится выглядеть извращенцем. И еще, вероятно, он крайне враждебно относится к гомосексуалистам.

Фрэнк был заинтригован. Ему еще не доводилось встречать людей, похожих на Уолтера, которые способны «влезать в мозги» к убийце. Он хотел, чтобы Уолтер поделился своими мыслями с федеральными маршалами.

— Быть может, нам повезет вместе работать над этим делом, Рич, — сказал он.

Уолтер не был уверен в том, что Фрэнк говорит серьезно, но рано утром на следующий день ему позвонили и сказали, что Том Рапоне согласился с ним встретиться. Через несколько часов трое мужчин собрались за завтраком в одной из закусочных в городе.

— Вы должны отведать скрэппл, — сказал Фрэнк. — Это традиционное филадельфийское блюдо.

— Что это такое? — спросил Уолтер.

— Мясо, — туманно объявил Фрэнк, сверкнув серебряным зубом.

Фрэнк не сомневался, что скрэппл — местное блюдо, которое готовят из рубленых остатков свиной туши, куда порой добавляют и отруби, — вызовет отвращение у Уолтера, и не смог удержаться, чтобы не разыграть этого чванливого новичка. Когда прибыл заказ, Уолтер только взглянул на него, отодвинул и закурил. Фрэнк расхохотался.

— Этот Наусс — совершенно прозрачный персонаж, — начал Уолтер. — Он считает себя лучше обычного человека из толпы, но пользуется такими для своих целей. Он хотел быть мафиози.

Выслушав Уолтера, Рапоне заявил, что они должны проехать на Маркет-стрит, 601. Там он познакомил Уолтера с несколькими агентами.

— Слушайте внимательно, — велел он.

Когда все собрались вокруг него, Уолтер повторил свои умозаключения. Ему показали несколько старых фотографий Наусса, и он обратил внимание, что байкер никогда не носил рубашек с симметричным рисунком, а предпочитал с полосками с одной стороны и одноцветными с другой. Как б о льшая часть того, что говорил Уолтер, это могло значить очень много или очень мало. Но это была возможная зацепка.

Уолтер сделал несколько умозаключений. Первое: Наусс должен был вернуться к образу жизни представителя среднего класса, который вел в молодости. Второе: он должен быть приятен окружающим и иметь работу. Третье: он должен жить в пригороде.

— Я думаю, он нарастил мышцы, — добавил Уолтер для Фрэнка, — и пытается стать настоящим мужчиной.

Фрэнка удивил не только диапазон предсказаний, но и их конкретность.

— Похоже, вы убеждены во всем этом, — сказал он.

— Я никогда не ошибался с 1944 года, — ответил Уолтер.

Фрэнку стало любопытно.

— А что случилось в 1944 году, Рич?

— В тот год я родился.

 

Когда Фрэнк наконец приступил к лепке Наусса, он был вооружен не только тем, что узнал от Уолтера, но и тем, что выяснил во время преследования Форхауэра. Поскольку завершение бюста было не столь важно, как завершение работы над рисунками, у него появилось время, чтобы выработать некоторые правила лепки поэтапных возрастных изменений. Форхауэр, как представитель беглых преступников, стал для них тем, чем для жертв убийств была Анна Дюваль, — пробным камнем.

Увеличив несколько снимков байкера до реальных размеров, он наложил лист чистой ацетатной бумаги на лицо Наусса и обвел его водостойкой черной краской. Налепливая глину на изогнутую алюминиевую скульптурную арматуру, он постоянно сверялся с калькой, словно считал ее рентгеновским снимком. Даже если толщина тканей на черепе Наусса изменилась, у его головы были характеристики, которые остаются неизменными. Нос может стать больше, подбородок — обвиснуть, щеки — округлиться или опасть, но с костями, расположенными под ними, ничего не произойдет. Расстояние между глазами останется тем же, как и носовое отверстие и челюсти.

В это время федеральные маршалы получили звонок из Вашингтона, округ Колумбия, от человека по имени Джон Уолш. Бизнесмен, у которого в 1981 году был похищен и убит сын, объявил крестовый поход в помощь правосудию и вместе с женой создал в 1984 году Центр пропавших и подвергающихся эксплуатации детей.

К Уолшу обратилась недавно созданная телестудия «Фокс» для подготовки трех пилотных шоу для программы, которая должна была называться «Самые разыскиваемые в Америке». «Фокс» вышла в эфир только в начале 1986 года и пока охватывала меньше трети жителей, принимающих основные каналы.

Продюсеры хотели снять что-нибудь о Науссе, и маршалы сразу согласились. Не располагая большим бюджетом, создатели «СРА» попросили маршалов помочь с исполнителями. Несколько агентов, в том числе и Пол Шнайдер, сыграли самих себя и пользовались собственными машинами.

Как часть замысла, в программе «СРА» также хотели продемонстрировать вылепленный Фрэнком бюст. Его даже спросили, не мог бы он сыграть в постановке, хотя, когда сказали, что это роль Форхауэра, он засомневался.

— Но ведь я совершенно на него не похож, — спорил он, показывая на свои коротко остриженные волосы и бородку, тогда как у Форхауэра были густые волосы и выбритое, все в оспинах, лицо.

— У вас те же голубые глаза, — говорили ему. — Этого достаточно.

Фрэнк завершил бюст Наусса за три недели. Некоторые агенты были поражены, увидев его, частично потому, что это было первое изображение Наусса, которое он для них сделал. С Форхауэром они почти ежедневно получали целые серии все новых рисунков. Теперь же у них было одно-единственное, сделанное из гипса изображение Наусса.

Скульптура не напоминала человека с плаката «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», висящего на стене на Маркет-стрит, 601. Основываясь на собственных ощущениях и данных Уолтером описаниях, Фрэнк сделал волосы Наусса короткими, убрал бороду, утолстил шею и одел его в клетчатую рубашку. Вместо ужасного байкера получился домосед-горожанин.

— Но он выглядит по-другому, — сказал Рапоне.

— Вы спрашивали, как, по-моему, он должен выглядеть, — вот так.

 

Седьмой труп