Тема 10. Философская антропология

Агацци Э.
ЧЕЛОВЕК КАК ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ [150]

Доклад на XVIII Всемирном философском конгрессе (Брайтон, август 1988 г.)

РАЗГРАНИЧЕНИЕ СФЕР?

Название данной работы может напомнить о дискуссиях, довольно характерных для прошлого века, когда позитивизм пользовался высокой репутацией и когда довольно широко признавали идею, что философия выполнила свою традиционную задачу, а теперь настало время заменить ее наукой. Те же, кто не хотел соглашаться с таким заявлением (и кого также не удовлетворяла второстепенная роль, отводимая позитивистами философии, т.е. роль некоего «вторичного прочтения» науки, озабоченной общей выработкой мировоззрений, приспособленных к научным открытиям), мирясь с тем, что все, касающееся природы, должно быть отдано науке, вместе с этим настаивали на мнении, что человек — это подлинный предмет философии. Такое поведение не было просто тактическим маневром с целью спасения части территории, где философия могла бы сохранить свой суверенитет, но это явление отчасти отражало действительное историческое развитие западной философии. Так, когда Галилей открыл современную науку, он безоговорочно представил ее как новый способ исследования природных сущностей, и вопреки тому факту, что название такого рода исследования долго оставалось старым — «естественная философия»,— методы и понятийный аппарат ее столь сильно отличались от методов и понятийного аппарата (все еще существовавшей) философии, что постепенно появился особый род познания, очень отличный от философии. С другой стороны, сами философы начали специализировать свои исследования, и не случайно, что свой главный вклад они внесли в такие области, как теория познания, этика, политика, история, образование, религия, прямо связанные с человеческой деятельностью и различного рода реальностями. Трактат о человеке, о гражданине, этика, проблема свободы, необходимость и случайность, очерк о человеческом понимании, трактат о человеческой природе, диалоги о естественной религии, критика... разума, лекции по философии истории, эпистемология духа — вот несколько тем, ставших краеугольным камнем современной философии, поставленных одновременно с неудержимым развитием современной науки и подтверждающих вышеназванные тенденции. Можно даже сказать, что эта дихотомия была предсказана Декартом в его разграничении (а не в простом различении) res cogitas u res extensa, где первое находится в компетенции философии, а второе — в компетенции математически по-новому оформленной науки: даже когда речь идет о человеке, это разграничение может привести к заявлению, что тело принадлежит природе (res extensa) и что его можно изучать как механизм, хотя «подлинный» человек остается в сфере философии (поскольку, как говорит Декарт, «я совсем не согласен, что я — это мое тело»). Поэтому когда говорят, что современная философия «открыла субъект», это заявление можно считать следствием того, что философия отдала науке изучение природы, а себе оставила изучение человека.

СОЗДАНИЕ НАУК О ЧЕЛОВЕКЕ

Во второй половине прошлого века был брошен вызов такой удобной ситуации — появились науки о человеке (психология, история, социология и многие другие; большую роль в этом процессе сыграла также и теория эволюции). Стоит вспомнить образное высказывание Г.Тэна (1870): «Наконец приходит наука, и она приближается к человеку. Она обращается именно к его душе, пользуясь точными и проникновенными инструментами, отработанными и проверенными на опыте трехсотлетней давности. Предмет науки — мысль в ее развитии, ее структура и формы ее проявления, ей глубокие телесные корни, её бесконечные разветвления в процессе истории, ее высокое парение над вещами». Конечно, нельзя пренебрегать тем фактом, что интеллектуальный стиль «точных наук» уже давно привлекал философов: так геометрический метод вдохновил философскую деятельность Декарта и Спинозы; эмпирический метод тщательного наблюдения, применяемый в медицине, просматривается в тех локковских исследованиях, которые Кант расценивал как «физиологию понимания», а сам Кант использовал ньютоновскую механику как исходную модель для своей главной доктрины человеческого познания; Юм предложил применять ньютоновский метод в сфере «наук о нравственности» (и как много других, желавших быть ньютоновцами в своей дисциплине!). Все же все вышеприведенные примеры говорят о попытке приспособить познавательные процедуры точных наук к философии, а суть приведенного ранее высказывания Тэна состоит в том, что философия удалена из царства человека именно теперь, когда «наконец приходит наука». Трудно отрицать, что такое мнение имеет под собой почву, что в ходе впечатляющего развития наук о человеке оно становится главным умонастроением нашего времени.

Можно ли критиковать эту точку зрения? Конечно, можно, и по крайней мере двумя способами. При первом можно опираться на результаты различных исследований, осуществленных в последние десятилетия в сфере «философии науки. Они убедительно показали, что научные теории (и не только их общие гипотезы, но и в некоторой степени утверждение их методологических критериев) оформляются в некие общие структуры, часто расцениваемые как «метафизические», возможно, еще не вполне в правильном смысле, но, конечно, заслуживающие названия философских. Это относится к герменевтическому компоненту науки, который ранее несправедливо забыли, но теперь начинают повсюду признавать. Такое герменевтическое содержание не только предориентирует построение теорий, но постоянно сопровождает их эволюцию, взаимодействует с ними в возникновении обратной связи, воздействует на выбор фактической или опытной очевидности, играет решающую роль в теории выбора. Если такое замечание справедливо относительно физики, химии, биологии и космологии, то оно еще более истинно касательно наук о человеке: определенная философская концепция человека лежит в основе каждой теории в психологии, социологии, экономике, истории, языкознании, искусственном интеллекте и т.д. (и взаимообразно, благодаря упомянутой ранее обратной связи, достижения в этих областях определяют переоформление общей концепции человека).

Второй способ критики утраты философией своего места в обществе состоит в указании на существование неких измерений или аспектов человека, неких человеческих проблем, которые вряд ли могут рассматриваться или решаться внутри наук о человеке. Однако такую стратегию нужно оценивать правильно, т.е. ее нельзя понимать как предлог для обвинения науки в оставлении ею такого «наследства» в виде проблем, с которыми она до сих пор не смогла справиться. Такую ошибочную тактику приняли, по крайней мере, философы, безоговорочно согласившиеся с отказом от ряда тем под напором развивающихся наук. Эта тактика полностью соответствует позитивистскому заявлению, что философия тождественна примитивному, неясному, расплывчатому подходу к вещам и должна исчезнуть по мере того, как наука будет давать нам необходимую ясность видения. Мы же, напротив, заявляем, что философии все ещё есть что сказать и там, где наука достигла своих самых впечатляющих успехов, так как эти достижения никак не действуют на возможность решения философских проблем и даже делают эти проблемы более явными, а иногда и порождают новые. Давайте вспомним такой всем знакомый пример, как современная физика: физика теории относительности и квантовая физика нисколько не разрешили классические проблемы философии природы, такие, как проблемы времени и пространства, случайности и детерминизма. Эти вопросы, напротив, встали наиболее остро и требовательно. Подобно этому недавние успехи в биохимических науках поставили человечество перед новыми этическими вопросами, которые невозможно рассмотреть научно и которые волнуют специалистов по этике и философии человека.