Единство и своеобразие культур.

 

В современном мире можно выделить три типа наиболее сложных и динамичных культур Запада, Востока, России. Понятно, что в культуре России обеспечивает межкультурное общение, выполняет роль культурного интегратора, русская культура. Поэтому мы считаем понятие российская культура весьма сомнительным. В отличие от американской культуры, где действовал феномен «плавильного котла», в России на протяжении веков сохранялись и взаимодействовали национальные культуры, не переплавляясь в некую культурную целостность.

Культура Запада основана на субъект-объектных отношениях. Ее ключевой ценностью является СВОБОДА для субъекта и власть над объектом/природой, другим обществом, человеком/. Сверхчеловек Ницше абсолютно свободен; окружающий его мир – материал для игры, которая должна быть прекрасной. Доминирующим типом личности здесь является ИНДИВИДУАЛИСТ, идеалом – ГЕРОЙ. Преобладающей теоретико-познавательной установкой в этой культуре выступает РАЦИОНАЛИЗМ, знание носит открытый, экзотерический характер. Культура Запада, несомненно, АКТИВНА порой до агрессии, в ней прослеживается мощная деятельностная установка. Дух этой культуры заключается в жестком подчинении всех проявлений жизни рационально обоснованной системе действий по приумножению капитала. Руководствуясь деятельностной антропоцентрической парадигмой, Запад с неизбежностью придет к атомизации общества, экологическому кризису, утрате духовно-нравственных ориентиров, а, следовательно, и неспособности в перспективе решать глобальные проблемы.

Культура Востока базируется на субъект-объектных отношениях. Здесь ключевой ценностью является ЕДИНСТВО субъекта с природой, обществом, другим человеком. Жизненная задача буддизма состоит в том, чтобы свести себя к объекту и, заглянув внутрь, убедиться, что атман/духовная основа личности/тождественен брахману/абсолютной духовной основе мира/, с которым и должен слиться человеческий дух, познавший истину. В знаменитых восточных единоборствах в отличие от западных стилей побеждают не столько силой и техникой, сколько умением отождествлять себя с противником, проникнуть в его замысел и даже перехватить его движение и использовать в своих целях. Доминирующим типом личности здесь является корпоративный субъект – КОЛЛЕКТИВИСТ. Даже очень европеизированный японец начинает рабочий день с исполнения гимна фирмы. Легко себе представить скептическую улыбку европейца. Личностным идеалом в этой культуре выступает ПОДВИЖНИК, созидающий свою личность, преодолевая себя, прежде всего, а не внешние препятствия, как человек Запада. Доминирующей теоретико-познавательной интенцией здесь выступает ИРРАЦИОНАЛИЗМ, знание носит закрытый, эзотерический характер. В познании следует уподобить себя соляной кукле, которая, чтобы познать океан, входит в него и растворяется в нем. Европеец занимается хатха-йогой, чтобы сделать свое тело мощнее для борьбы, преодоления; индус – чтобы освободиться от телесных уз и перейти в состояние самадхи, а затем – нирваны. Культура Востока менее активна, деятельна, более СОЗЕРЦАТЕЛЬНА. Она опасается деструктивной деятельности; такой деятельности предпочитается принцип недеяния/«увей»/. В пределе данная культура предопределяет пассивное отношение к миру, уход, самоизоляцию индивида.

 

Типологическое единство и своеобразие культур

Своеобразное

Общее	Запад	Россия	Восток
Тип отношений	субъект-объектные отношения	субъект-объект-субъектные отношения	субъект-субъектные отношения
Основная ценность	свобода	единство свобода (соборность)	единство
Тип познания	рационализм (наука)	иррационализм   рационализм (религиозная философия, наука)	иррационализм (религия, философия, мистика)
Тип личности	индивидуализм	коллективизм   индивидуализм (община, артель, собрание, каре)	коллективизм (корпоративизм)
Идеал личности	герой, титан	подвижник, святой   герой	подвижник, святой
Характер деятельности	активизм	активизм   созерцание	созерцание, недеяние

 

Центральным символом каждого типа культуры является ее сакральный (храмовый) символ: преодолевающий земное тяготение, рвущийся в небеса шпиль готического собора; повторяющая рельеф земной поверхности, стелящаяся по ней крыша буддийского храма и повторяющая шарообразность земли, в то же время устремленная вверх луковка православного храма.

В разные исторические периоды в русском культурном синтезе своеобразно переплетались типологические черты западной и восточной культур. В дореволюционный период в большей мере доминировали черты Востока, в советский и постсоветский – Запада. Так, в традиционном крестьянском отношении к природе, земле-матери, кормилице явно прослеживалась восточная субъект-субъективная парадигма; в советский – западные субъект-объектные отношения покорения, овладения природой.

В русском соборном хоре личность все же не теряется, ее голос слышен; в то время как у самых европеизированных азиатов-японцев общинное сознание подавляет личность и действует по принципу «забивания гвоздей»: «По возвысившейся над группой индивидуальности могут ударить, как бьют по шляпке гвоздя, вылезшего из доски. Удары тем сильнее и, следовательно, больнее, чем больше шляпка и заметнее гвоздь….Если же голова индивидуальности оказывается прочнее шляпки гвоздя и упрямо лезет наружу, группа впадает в растерянность, ей неуютно рядом с индивидуальностью, она старается отделиться от нее, порвать с ней. Выдающийся японский дирижер Сэйдзи Одзава, кого приравнивают к Евгению Мравинскому и Герберту Караяну, не смог играть с японскими симфоническими оркестрами, несмотря на их высокий исполнительский уровень. Одзава вынужден был выехать за границу и теперь приезжает в Японию только на гастроли» (Цветов В. Пятнадцатый камень сада Рёандзи. – М., 1986. – С.58).

Но именно общинное сознание японцев с его стержневым принципом «Я как все», с системой пожизненного найма, с партнерскими отношениями между руководителями и работниками (глава фирмы «Тайё когё» Ретаро Номура делал рабочим массаж – бесплатно, разумеется. – Когда я замечаю, что рабочий плохо выглядит, у него подавленное настроение, он хмур, – рассказал Номура – я приглашаю рабочего к себе в кабинет, осматриваю его, определяю, не болен ли, в юности я учился на врача, и заодно делаю массаж), с правилом «гири» (долг признательности), которого вполне достаточно для справедливого разрешения любого гражданского конфликта, как ни странно, вполне наложилось на передовые, отлаженные западные технологии и явилось основным компонентом, так называемого, «японского чуда», превратившего разрушенную во Второй мировой войне Японию в одну из самых мощных стран (Там же. – С. 162).

Японец стремится встроить себя в поточную линию из таких же, как он, ничем не выделяющихся людей, чтобы обрести возможность действовать согласно требованиям группы, общины. Многовековое заколачивание гвоздей получило завершение.

На противоречивость общинного сознания японцев двести лет назад обратил внимание русский мореплаватель Василий Головнин. «Правда, у нас, в Европе, более наук и художеств, у нас есть люди, которые с неба звезды хватают, а у японцев нет! – написал Головнин. – Но затем на одного такого звездочета мы имеем тысячу, которые, так сказать, трех перечесть не умеют… Если вообще взять народ, то японцы имеют лучшее понятие о вещах, нежели нижний класс в Европе». Наблюдение русского морехода не устарело и по сей день. Американский бизнесмен, долго изучавший положение в японской науке и промышленности, хорошо сказал: каждый из десяти американцев на голову выше каждого из десяти японцев, но десять японцев всегда на голову выше десяти американцев (Там же – С. 62).

Важным слагаемым «японского чуда» было и прямое участие государства в развитии экономики. Японская государственная машина, запланировав масштабный рывок вперед, создала систему максимального благоприятствования отечественному производителю. Сюда входили дотации на научно-исследовательские работы, сертификация отдельных концернов, позволяющая им на кредитные средства приобретать валюту по заниженному курсу для покупки технологий за рубежом, гигантские таможенные барьеры на пути иностранных товаров, демпинг, льготные кредиты.

На этапе ОСВОЕНИЯ и ПРИМЕНЕНИЯ западных технологий общинное сознание с ними вполне коррелировало. Но в начале 90-х годов, когда следовало перейти к творческому этапу, конформизм общинного сознания стал тормозить развитие японского общества.

Принятая Японией модель «догоняющего развития», явно вторичный характер экономического прогресса (собственные технологии фактически не производились) привели страну во второй половине 90-х годов к кризису (Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. – М., 1999. – С. 321).

Сейчас страна переживает болезненное ощущение утраты собственного величия и своей исторической роли в Азии. По-прежнему не подвергаются сомнению ценности общинного сознания. Однако современный этап общественного и хозяйственного развития в большей мере базируется на способности личности к самореализации и на развитии наукоемких отраслей производства, в которых реализуется национальный потенциал.

Современный период тотальной вестернизации российского общества, характеризующийся атомизацией человеческих отношений, распадом коллективистских форм жизни, явно противоречит тысячелетней российской традиции.

Столпом духовности русского человека была православная вера, через институты культуры весь образ жизни воцерковлялся. От рождения до смерти все значимые события человеческой жизни окормлялись церковью и получали сакральный смысл. Воцерковление начиналось с крещения младенца и продолжалось до последнего дыхания. Заболевал ребенок – обращались к Пресвятой богородице Тихвинской; приступал к обучению грамоте – молились Козьме и Демьяну; опасались пожара в жаркую и засушливую пору – служили молебен перед образом Богородицы, называемым Неопалимая Купина; заканчивали строительство избы – приглашали батюшку освятить ее; случалась большая удача – заказывали благодарственный молебен; настигало горе – утешение находили в глубоком смысле панихиды и в раздаче милостыни ради спасения души усопшего.

В праздники вставали в 5 утра и шли в церковь. Не было случая, чтобы кто-то пришел в церковь нетрезвым, писали из деревни Рыбаково Смоленской губернии (Громыко М.М. Традиционный нравственный идеал и вера//Русские. – М., 1999. – С. 654). Во время проповеди все ближе подвигались к аналою: затем проповедь обсуждали. Все знали сроки постов и соблюдали их; спрашивали разрешения у священника на нарушение поста, например, в случае беременности. Священник всегда разрешал. Крестьянские общины строили даже монастыри. Система обучения грамоте основывалась на духовной литературе, прежде всего Псалтыри. Даже неграмотная бабушка знала славянскую Псалтырь, в которой вся поэтика русской литературы. Не всякий грамотей сегодня поймет настольную книгу неграмотной русской бабуси.

Воцерковление означало активное начало в поведении самих крестьян, когда вера неразрывно сливалась с нравственными представлениями. Цельность народной нравственности, целостность культуры обеспечивалась интегрирующей ролью православной религии. И когда из-под здания русской культуры был вырван краеугольный камень – православие, деформировалось все строение.

Именно православие определяло целостность народного мировоззрения и мироощущения. В основе крестьянского взгляда на землю, домашних животных, весь растительный и животный мир лежало представление, что все это – создание Божие и, прежде всего, поэтому исключается разнузданное отношение к природе, грубое вторжение в ее жизнь. Человек не считал себя «царем природы», призванным переделывать ее на каких-то им самим придуманных основаниях. Подобная гордыня осуждалась всем христианским мировоззрением (Громыко М.М., Буганов А.В. О воззрениях русского народа. – М., 2000. – С. 316-317). Народная экология не только была результатом внимательного отношения к естественной среде людей, вся жизнь которых была очень тесно и непосредственно связана с природой; она имела глубокие религиозно-нравственные основания. И если народное природопользование строилось на разумной основе внимательного и бережного отношения к природной среде задолго до постановки современной наукой тревожных и трагических проблем экологии, то почему же значительная часть современного населения остается глуха к призывам экологов? Риторичность вопроса понятна.

Роль православия в русской культуре вряд ли можно переоценить. Опуская целый ряд аспектов данной проблемы, осмелимся подвести итог словами начальника штаба Скобелева в русско-турецкой войне 1877-1878 гг., с 1898 г. военного министра: «Кто видел обнаженные головы тысяч людей перед движением на штурм, видел серьезные лица, губы, шепчущие молитвы, видел затем то спокойствие, которое овладевало массою после молитвы, отдавшей их на волю Божию, тот никогда не забудет этого зрелища и поймет, какую страшную силу имели мы в религиозности наших войск (Там же. – С. 526).

Типологизировать РУССКУЮ культуру необычайно сложно, так как, по мнению Гоголя Н.В., она «…еще расплавленный металл, не отлившийся в свою национальную форму, поскольку русские еще не стали народом, получившим форму и закалившимся в ней»/Выбранные места из переписки с друзьями/. Справедливость этого замечания во многом сохраняется и до сих пор. Русская культура отличается уникальным УНИВЕРСАЛИЗМОМ, наибольшей способностью к культурному синтезу, вместе с тем это самая противоречивая, во многих отношениях не реализовавшая себя культура. И все же это культура, духовно-нравственное наполнение которой способно спасти мир.

 

Лекция седьмая

ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТИКИ. ОСНОВНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАТЕГИИ (ИДЕОЛОГИИ) РАЗВИТИЯ РОССИИ.

Тема 3. Развитие культуры. Целостность культуры и личности.

………………………………………………………………………………………

Основные вопросы

· «Месторазвитие» России: особенности природного фактора.

· Российско-русский менталитет как фактор политики.

· Развитие культуры. Разрушение целостности культуры и личности.

……………………………………………………………………………………….

«Месторазвитие» России: особенности природного фактора.

Для выработки стратегии развития страны, необходимо ответить на два вопроса: «Что есть Россия?» и «Как она бытийствует в мире?» (т.е., какова динамика развития, какие цели соответствуют ее историческому бытию?). В русской историософии всегда понималась предельная сложность данных вопросов: «умом…не понять, особенная стать», «велико незнание России посреди России». Вместе с тем нарастает и желание разгадать загадки сфинкса, даже раздражение, неудовлетворенность ответами: «Давно пора, такую мать, умом Россию понимать» (Г. Губерман).

Культурно-цивилизационнное самоопределение России обусловлено архетипами (иными словами, факторами длительного действия или историческими константами):

1. «месторазвитием» (по удачному выражению евразийцев), т.е. природным фактором,

2. традиционной культурой,

3. менталитетом народа.

Рассмотрим каждый из этих факторов в самом общем плане.

«Месторазвитие» России характеризуется самой большой территорией, самым холодным климатом, резкой колеблемостью природных процессов (отсюда разброс в урожайности 1:7, плохие дороги), самыми богатыми в мире природными ресурсами, исключительной сложностью их использования, крайне неравномерным расселением. Особенности географического фактора, прежде всего климат, существенно повышают затраты на получение любого вида продукции в разы в сравнении с европейскими странами, тем более с США. Следовательно, односторонняя западническая ориентация губительна для отечественного производителя, ведет к превращению великой державы в сырьевой придаток, свалку радиоактивных отходов, источник квалифицированной и дешевой рабочей силы.

Целесообразна ориентация на внутренний рынок (значит, необходим протекционизм отечественного производителя), ближнее зарубежье, страны Востока и Юга, с одной стороны, и развитие самых передовых (наннотехнологий), с другой.

Суровые природные условия, в значительной мере несвободный труд (дань Орде, крепостное право, ГУЛАГ, социальная уравниловка) обусловили непредсказуемость результатов труда (русское «авось, небось, да как-нибудь»). Отсюда слабая укорененность русского менталитета в материальной стороне жизни, способность довольствоваться малым, то, что железный канцлер Бисмарк назвал «ограниченностью потребностей» и в чем он видел один из источников непобедимости русского народа. Нетрудно понять значение этой стороны русского менталитета для развития рыночных отношений. Понятно, почему южане доминируют на российских рынках.

Русская культура отличается уникальным универсализмом, наибольшей способностью к культурному синтезу («нам внятно все, и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений»), вместе с тем это самая противоречивая, во многих отношения не реализовавшая себя культура. Но именно эта культура, духовно – нравственное наполнение которой способно спасти Мир. Россия - самая крупная в мире христианско-мусульманская цивилизация, доказавшая возможность плодотворного культурно-цивилизационного сотрудничества в рамках единого общества христиан и мусульман. В преддверие прогнозируемого в первой половине 21 века «столкновения цивилизаций» опыт России весьма обнадеживает.

Вместе с тем, в русской культуре живут культурные антиномии Востока и Запада: коллективизм – индивидуализм, рационализм – иррационализм, созерцательность – активность, подвижничество – героизм, государство, власть, порядок – свобода (воля, анархия)… Антиномичность русской культуры, отразившаяся в адекватном типе философствования, может быть объяснена, прежде всего, трагической судьбой русского народа, евразийским «месторазвитием», экстремальностью природных условий и исторических обстоятельств. «Трещины мира», отразившиеся в русской культуре, ее собственные расколы и противоречия обусловили ее уникальную гибкость и выживаемость, наличие в ней основного устремления к целостности, соборности.

Россия расположена между двумя мощными центрами цивилизационного влияния – Востоком и Западом, включает в свой состав народы, развивающиеся как по западному, так и по восточному варианту. При крутых поворотах исторические вихри «сдвигали» страну то ближе к Западу, то – к Востоку. Россия представляет собой как бы дрейфующее общество» на перекрестке цивилизационных магнитных полей. Попытка наших реформаторов осуществить однозначный «европейский выбор» противоречит геополитической и социокультурной специфике России. Страна представляет собой культурно – цивилизационное единство и вместе с тем неоднородность, даже порой – расколотость. Это особый исторически сложившийся конгломерат народов, относящихся к разным типам развития, объединенных мощным, централизованным государством с великорусским ядром.

Среди многих причин, порождавших российскую Смуту, исследователи, как правило, единодушно называют одну – кризис власти, подрыв доверия к ней. Государство теряет сакральное значение и начинает восприниматься как «новая темная сила». Поколебленная вера, как отмечает С. Соловьев, заменяется суевериями, и русские «потеряв политическую веру в Москву, начинают верить всем и всему: В результате государство превращается в некую «бесформенную» мятущуюся федерацию, казалось, что история заканчивается. Но происходит непонятное, на первый взгляд явление, на Руси начинают пробуждаться силы религиозные и национальные, «которые пошли на выручку гибнувшей земли».

И совершенно прав был Иван Ильин, когда в 1945 г., размышляя о путях возрождения русского народа, писал: «Русь именуется «Святою» и не потому, что в ней нет греха и порока, но потому, что в ней живет глубокая и никогда не истощающаяся…жажда праведности» (Ильин И. А. Собр. Соч.: в 10 тт., т. 1. – М., 1993.-с.237). И никакие реформаторы-западники, не искоренят в русском народе эту жажду праведности, стремление к справедливости. И в настоящее время наша очередная задача – духовно распознать себя и воспроизвести свой духовный строй. Праксеологические преломления данной задачи затрагивают все социальные сферы. Для современной России одна из самых важных и болевых точек – власть. Необходимо ее оздоровление, даже сакрализация. И тогда, писал Ильин: «Как только народ почует дух справедливости – он поверит новой национальной власти и раскроет ей свое сердце» (там же).

Российско-русский менталитет как фактор политики.

Российско-русский менталитет, его наиболее авторитетный исследователь Г. Федотов, сравнивает с «двухжелтковым яйцом» - эллипсом с двумя разнозаряженными центрами – между которыми развертывается постоянная борьба – сотрудничество, сочетающая притяжение и отталкивание смысловых полюсов. Механизм его действия подобен маятнику, движущемуся от одного полюса к другому.

1.Трудолюбие мобилизационное, авральное: «Терпенье и труд все перетрут», «Русский долго запрягает, но быстро едет».	Лень, апатия, расслабленность: «Мы работу любим, мы ее не тронем», «Пока гром не грянет…».
2. Уважение к власти, доходящее до культа личности и раболепия.	Анархия, беспредел, «русский бунт, бессмысленный и беспощадный».
3. Святость, подвижничество, героизм: «С родной земли – умри, не сходи», «Пусти душу в ад, будешь богат».	Зверство, скотоподобие: «грешить бесстыдно, беспробудно, счет потерять ночам и дням, и с головой от хмеля трудной идти сторонкой в Божий храм» (А. Блок).

 

Можно вспомнить сетования Ф. М. Достоевского «Широк русский человек, надо бы сузить». Сам по себе русский человек не подводится под какую бы то ни было установленную норму и для внешнего наблюдателя, где то и в чем то ненормален: в смысле непросчитываем, до конца не понятен. Так он доверчив (от природы), но вместе с тем осмотрителен (от опыта истории). Его можно обмануть умом (он никогда не в претензии: на всех хватит), но не чувством: по полутонам, нюансам он безошибочно «острым глазком» (В. Розанов) определяет, кто есть кто. Американец судит о себе по тому, чего он ДОСТИГ, не слишком смущаясь вопросом, кто он ЕСТЬ. И это понятно: цивилизация, находящаяся в непрерывном движении и ставящая превыше всего «успех», не дает людям, ни времени, ни возможности вязнуть в онтологических основах бытия. Русский мыслит прямо противоположно. У нас не очень важно, чего ты ДОСТИГ, но все хотят понять, кто ты ЕСТЬ, уповая на «Высший Суд», которому все ведомо.

Современные исследователи отмечают: «Русский национальный тип – соединение несоединимого, странная синтетичность, последовательность и гармония противоречий: бесшабашности и целеустремленности, краснобайства и сдержанности, лени и трудолюбия, бескультурья и величайшей культуры. Его отличают поразительная отмобилизованность в экстраординарной и удивительная аморфность, дряблость в ординарной жизни» (Теоретическая политология: мир России и Россия в мире – М., 1997. – С. 46-47.).

В исторической жизни русский народ и «анархист» и «государственник»: в условиях войны или при осознании надвигающейся опасности он «государственник»; в мирной жизни, такой редкой для истории России, он «анархист».

У русских, как численно большой нации, в условиях очень низкой плотности населения и тесного взаимодействия с другими этносами не мог выработаться общенациональный коллективизм, стремление к объединению по сугубо этническому признаку (подобное тому «чувству единой нации», которое присуще, например, немцам). Но с другой стороны, без определенных форм коллективизма русский народ не смог бы сохраниться как этнос. Поэтому коллективизм русских имеет двойственный характер: это общинный коллективизм в отношениях между ближними («артельность труда», община, патриархальность в межличностных связях) и «мобилизационный» коллективизм в отношениях между «дальними». Слово «мобилизационный» использовано здесь, чтобы подчеркнуть, что коллективизм этот проявляется лишь в чрезвычайных обстоятельствах.

Интересный анализ глубинных черт психологии русского народа предложил И. Ильин: «Душа народа находится в живой и таинственной взаимосвязи с его природными условиями и поэтому не может быть достаточно объяснена и понятна без этой взаимосвязи» (Ильин И. Сущность и своеобразие русской культуры //Москва.-1996.-№1.-С. 172). Колеблющийся климатический ритм, экстремальность истории обусловили такие черты национального характера, как горение и покой, сосредоточенность и расслабленность, стремительность и сонливость, страстность и равнодушие, т.е. широкий диапазон настроений и колебаний.

Противопоставляя себя, так называемой прогрессивной народопоклонческой интеллигенции, И. Бунин писал, что в народе заложены два противоположных начала: доброе и злое, последнее легко превращает его в чернь, особенно при резких поворотах истории: «Народ сам сказал про себя: «из нас, как из дерева, - и дубина, и икона», в зависимости от обстоятельств, от того, кто дерево обрабатывает: Сергий Радонежский или Емелька Пугачев» (Бунин И. А. Собр. соч.: в 8 тт. Т. 8, С.95).

Скорее всего, будущее потребует от человека особой жизнестойкости, готовности жертвовать «правами человека» для сохранения вида, умение довольствоваться малым, опыта страданий. Именно эти свойства закодированы в русской культуре, менталитете народа, являются важнейшими компонентами архетипа. Социальный прогноз на обозримое будущее обещает человечеству если не «конец света», то:

1. более или менее длительную агонию из-за неспособности решить глобальные проблемы (Н. Моисеев, западные ученые: Ю. А. Поляков. Погибнет ли человечество? Скорее да, чем нет. Свободная мысль №11 – 12, 2006 год).

2. или вариант сравнительно устойчивого развития, в результате изменения типа цивилизации, когда духовные факторы становятся приоритетными. Именно Россия, как утверждает один из идеологов западного Либерализма Дж. Сорос, ближе всего к подобной цивилизации (см. Кутырев В. А. Устойчивое общество: его друзья и враги. - М., 1999 – С.163).Время требует регенерации соборных черт российского этноса. Эффективная стратегия развития России может быть выработана только опираясь на культурно – цивилизационную матрицу, бытийственные факторы длительного действия.