Кто составляет «25 процентов»

Двадцать пять процентов всех людей имеют настоятельную потребность слушаться других. Они хотят, чтобы их одобряли и хвалили. Они хотят, чтобы кто-то постоянно указывал им, что нужно делать, и распределял их время. Они хотят, чтобы кто-то принимал решения за них. Поэтому случайному наблюдателю может показаться, что эти 25 процентов составляют люди, которых в детстве было очень легко воспитывать. Все, что вам остается, - это лишь указать им, что именно и когда нужно делать, когда перестать, и затем похвалить их за то, что они сделали.

Как просто, не правда ли? Нет, не правда. Воспитывать таких детей также трудно, как и тех, кто составляет остальные 75 процентов. Если эти «75 процентов» начинают принимать решения самостоятельно чуть ли не с первых дней жизни, то «25 процентов» нужно еще учить этому, учить думать самостоятельно. Они любят следовать за кем-нибудь, поэтому чрезвычайно подвержены различным влияниям; они исполнительны, но могут оказаться неспособными быть самостоятельными, когда вырастут. Фактически, взрослое состояние представляется им ужасной «гонкой с препятствиями», поскольку они всегда ждут, чтобы кто-то указывал им, что делать, а со временем такого человека может не оказаться рядом. Этих детей легко контролировать, поскольку они склонны винить во всем себя. Большинство родителей управляют ими именно так, даже не осознавая этого, а затем испытывают гордость, что они так чудесно воспитали своих детей.

Четырнадцатилетнюю Джулию Хайд, дочь Эвелин и Ричарда Хайд, можно считать совершенным примером человека, которым легко управлять, используя его чувство вины. Ни Эвелин, ни Ричард, конечно, не знали, что они делают именно это.

Джулия - старшая из пятерых детей Хайдов. Это тихая, послушная девочка. Несколько недель назад подружка пригласила ее на пикник с купанием.

- Мам, сегодня вечером Клэр устраивает пикник, а окончится он завтра, и она хочет, чтобы я тоже пошла. Можно?

- О, Джулия, даже не знаю - сегодня вечером я планировала походить по магазинам, а затем мы с папой хотели где-нибудь пообедать вместе. Я давно ждала этого и надеялась, что ради меня ты посмотришь за братьями и сестрами. Но если тебе хочется пойти на пикник, конечно, иди. Мыс папой пообедаем в другой раз.

Джулия знала, что мама редко покидает дом, но и самой ей очень хотелось на пикник. Однако она почувствовала бы себя виноватой, если бы из-за нее мама лишилась возможности провести время вместе с отцом и отдохнуть от детей.

- Нет, конечно, иди, мама. Мой купальник полинял. Я лучше куплю себе новый, а уж потом пойду на пикник.

Эвелин Хайд было очень легко просить свою старшую дочь посидеть с младшими детьми. Девочка так убедительно говорила! И мама верила, что дочери действительно хочется делать то, о чем ее просят. И так происходило достаточно часто. Даже когда ей хотелось куда-нибудь пойти, она оставалась дома со своими братьями и сестрами. Ее удерживало чувство вины.

Когда эти «25 процентов» находятся еще в детском возрасте, они очень послушны и ими легко управлять. Их родителям завидуют, особенно другие прихожане и родители детей, которые составляют оставшиеся «75 процентов». Родители детей, принадлежащих к «25 процентам», обычно немного свысока говорят родителям второй группы: «Если бы вы относились к своим детям построже, они были бы такими же, как и мои». Мы часто сравниваем детей, не понимая, что сравнение тут не имеет смысла: ребенок просто относится к той или иной группе. И многим детям может принести вред этот кажущийся таким невинным акт сравнения их с другими.

Родители, которые управляют своими детьми, опираясь на их чувство вины, действуют наихудшим образом. Именно так поступали родители Джулии. И хотя это происходит непреднамеренно, в воспитании такой подход является основным. Дети, которые составляют первую группу, настолько полны желания доставить удовольствие другим, что их легко «задавить». Они подходят ко всему с точки зрения своей личной ответственности и воспринимают ее слишком серьезно. Представьте себе, что чувствовала бы Джулия, если бы все-таки поехала на пикник. Она не получила бы удовольствия, потому что ее мучило бы сознание вины зато, что ее мама не смогла приятно провести вечер в обществе папы.

Эти дети всегда боятся, что они причинят кому-то боль или сделают что-нибудь неправильно. Они стремятся к совершенству и хотят делать все как можно лучше. Но даже самая ничтожная критика может сокрушить их «эго», их «я» и заставить почувствовать себя настолько виноватыми, что в итоге их личность перестанет развиваться.

Однако родители зачастую не замечают всего этого. Папы и мамы, напротив, рады, что у них такой славный ребенок, который всегда делает то, что ему говорят, не доставляя никому никаких хлопот.

Они совершенно не понимают, что их дети просто держат все свои чувства при себе и, кроме того, они чрезвычайно самокритичны. Их «стремление к совершенству» не означает, что они верят в свои способности сделать что-то лучше всех; напротив, они всегда думают, что любой другой смог бы сделать это лучше их.

Эти «25 процентов» так многого ждут от себя, что каждый день приносит им разочарования. Ведь любой человек время от времени хоть самую малость, но сделает что-нибудь не так. Даже если из 100 дел они сделают хорошо 99 и только одно плохо, то будут испытывать глубокую неудовлетворенность. Такие дети легко впадают в депрессию. Посмотрим, как проходит самый обычный день у подростков, которые входят в эту группу. Бретту 15 лет. Он начинает свой обычный день хорошо, получив «отлично» сначала по математике, а затем - по английскому. Он страшно доволен. И, наконец - «пятерка» за сочинение. Что за день!

После обеда, играя в футбол, он забивает в ворота противника решающий для его команды гол. Вернувшись из школы домой, он обнаруживает на кухонном столе записку от мамы, в которой она сообщает, что отправилась в магазин и придет не раньше шести часов. Жаль, конечно, но ничего страшного; он сегодня еще играет в кегельбан и сможет рассказать маме о своем чудесном дне попозже.

Он идет к своему шкафу и ищет в нем красную рубашку для кегельбана, но ее нигде нет. В конце концов он обнаруживает ее в корзине с грязной одеждой, всю в полосах и пятнах. Мама не постирала ее! День пропал. Его команда будет играть на турнире, а он - нет, потому что не может же он идти в такой рубашке! И Бретт сразу забывает о том хорошем, что случилось с ним в этот день.

Конечно, эта история немного утрирована, но именно такие чувства испытывают постоянно «25 процентов». В одно мгновение такой человек может почувствовать себя совершенно несчастным, причем из-за какой-нибудь незначительной мелочи. А угнетенное состояние может стать причиной гнева. Не забывайте, однако, что в первую очередь такие люди стараются доставить удовольствие другим, и поэтому будут сдерживать свой гнев, что, в свою очередь, приведет к глубокой депрессии. А она вызовет чувство гнева и раздражения, которое они вновь будут направлять на себя.

Только взгляните на такого ребенка, чьи родители не воспринимают его как личность. Он страдает оттого, что годами испытывал чувство вины. Его не научили думать о самом себе, не научили выражать свои чувства открыто. И как следствие, он подолгу будет пребывать в депрессии и злиться на самого себя уже и во взрослом состоянии.

У таких людей особенно сильна естественная потребность быть любимыми и чувствовать, что они чего-то стоят. Если родители не понимают, что их ребенок очень мало уважает себя, и пусть даже непреднамеренно, но все же не удовлетворяют его эмоциональных потребностей, то, как правило, он начинает искать этого удовлетворения где-то вне дома.

Когда он становится подростком, его могут втянуть в дурные дела: употребление наркотиков, мошенничество, воровство. Он начинает врать и вступать в беспорядочные сексуальные связи. И этот список можно продолжать бесконечно.

История Денизы

Высокая, стройная Дениза пришла ко мне на прием примерно восемь месяцев назад. Она была студенткой медицинского колледжа; чувствовалось, что девушка находится в глубокой депрессии. В кабинете она нервно опустилась в кресло, пытаясь найти подходящие слова для обсуждения своей проблемы.

Наконец, единым духом Дениза выпалила:

- У меня Анорексия*, доктор Кэмпбелл. (* Потеря аппетита на нервной почве. - Примеч. пер.) Я посетила лекцию, на которой рассказывали об этой болезни, и поняла, что у меня анорексия, - она заплакала. - Не хочу рассказывать родителям об этом, потому что они считают, что я все делаю не так, как надо. Не сомневаюсь, что сейчас они просто возненавидят меня, если узнают.

Я поглядел в ее карие глаза, полные слез.

- Почему ты думаешь, что у тебя анорексия, Дениза?

- Ну, обычно я ничего не ем до тех пор, пока уже просто не выдерживаю от голода. Тогда съедаю все, что попадается под руку, и сразу принимаю слабительное.

- Как долго с тобой это происходит?

- Где-то уже месяца четыре.

Меня порадовало, что Дениза осознала свою проблему сразу же, как только она появилась. Физически она чувствовала себя пока еще нормально, и я решил, что у нас есть шанс помочь ей. Необходимо было понять, почему Дениза относилась к себе столь негативно, что могла наносить себе вред подобным образом.

Когда же она стала приходить ко мне на консультации, проблема раскрылась. Ее старший брат Билл был открытым и энергичным. Дениза же была очень тихой.

«Сколько себя помню, мама и папа волновались за него по малейшему поводу, - начала Дениза. - Когда ему было лет семь, он тяжело и опасно заболел. Пока он лежал в больнице, я оставалась с бабушкой и дедушкой. Я по-настоящему чувствовала себя у них одинокой, но старалась не надоедать с этим маме и папе, так как знала, что они очень переживают из-за Билла.

Наконец Билл вернулся домой, но ему надо было еще лежать в постели около месяца. Я все делала для него, что могла, лишь бы он чувствовал себя счастливым. Была рада, что мы снова все вместе, но хорошо помню, что мама едва ли тогда замечала меня. Я знала, что Билл нуждался в ней гораздо больше, но понимаю теперь, что скучала по ее вниманию.

Когда Биллу было десять лет, а мне - восемь, родители стали строить новый дом. Это был поистине лихорадочный период. И однажды мы с Биллом подрались. Мы поспорили из-за какого-то дела, которое поручила нам мама. Драка же началась, когда Билл начал указывать мне, что нужно делать, а я уже все это знала - мне сказала мама. Поэтому я стукнула его в живот. Он дал мне сдачи - ударил прямо в лицо и разбил губу. Тогда я просто взбесилась и схватила его за волосы. Но только я сделала это, как он резко рванулся в сторону и убежал, а я осталась стоять, держа в руке пучок его волос.

Потом пришел папа и отшлепал нас обоих. Чуть позже Билл убежал в сад, а я закончила ту работу, которую задала нам мама. Я была ужасно напугана. Испугалась, что у Билла на голове будет лысина, которая никогда больше не зарастет».

Так Дениза рассказала мне о своей жизни. Выяснилось, что она почти всегда уступала не только брату и родителям, но и всем, с кем сталкивалась. Однако когда перешла в школу второй ступени, она изменилась.

«О, я все еще старалась поддерживать в семье мирные отношения, но в школе я уже была фигурой. Гуляла с мальчиком, который был ужасно «крутым». Он был из тех, кого называют «трудными». Я не говорила родителям, что гуляю с ним, но они как-то узнали об этом. Для меня настали трудные времена - родители только и делали, что читали мне нотации, и продолжалось это две недели. И я перестала встречаться с ним. Не знаю, что мама и папа сделали бы со мной, если бы я вздумала дружить с кем-нибудь снова.

Чувствовала себя очень виноватой - ведь я делала то, что не нравилось моим родителям. Считала себя самым пропащим человеком на свете».

Дениза продолжала учиться в колледже, но ее успехи стали намного хуже.

«Я неплохо училась на первом курсе, но потом стала все время заваливать экзамены. Даже не ходила на лекции. Лгала маме и папе, говоря им, что мои работы, должно быть, просто где-то затерялись.

Я чувствовала, что мое положение все ухудшается, но что мне делать, не знала. И в один прекрасный день мама преподнесла мне сюрприз - сама приехала в колледж. Мы вместе обошли всех моих преподавателей, и я постаралась сделать все, чтобы внушить им, будто на лекции я ходила, а они просто по невнимательности не отмечали мое присутствие.

Но под конец я уже не могла продолжать врать. Я заплакала и рассказала маме всю правду о том, что не ходила на лекции. Мама на меня не кричала. Она только рассказала все папе, он приехал за мной и отвез домой. Родители сказали, что я должна подыскать себе работу, чтобы вернуть им деньги, затраченные на мое образование, которое я так и не сумела получить.

Я поменяла две или три работы и, наконец, смогла вернуть родителям деньги, но все же продолжала чувствовать себя очень нехорошим человеком. У меня не было конкретных устремлений. Я никогда не завершала то, что начинала. Разрушились даже мои отношения с мужчиной, который предлагал мне выйти за него замуж.

Прежде мама всегда решала за меня, что делать. Я не думала, что ей самой приходится очень много работать, и обижалась на нее за то, что она вмешивалась в мою жизнь. Но я не могла позволить себе уйти из дома, и поэтому мне приходилось делать то, что от меня требовали. Когда я объявила, что решила все-таки получить образование, она искренне обрадовалась и предложила мне деньги. Сначала я отказалась взять взаймы. Но потом поняла, что или я должна буду сделать, наконец, что-то сама, или вообще ничего не добьюсь. Поэтому взяла деньги и вернулась в колледж.

Потом я почувствовала, что попадаю в старую ловушку, все время пытаясь утихомиривать чьи-то споры. Мне казалось, что я всегда интересовала людей только с точки зрения того, что могла сделать для них, а не сама по себе. У меня была подружка, которая не хотела слышать о моих свиданиях только потому, что ее саму никто на свидания не приглашал. Я не хотела, чтобы она огорчалась и ничего не рассказывала. У меня даже мысли не было, что таким поведением отрекаюсь от самой себя.

По мере приближения срока выпуска я стала все больше паниковать. Никогда прежде не доводила до конца ничего, что имело бы для меня значение, и теперь стала бояться, что не смогу завершить и свою учебу.

Я всегда весила немного больше, чем полагалось (по крайней мере, мне так казалось), и поэтому решила сесть на диету; это произошло примерно в то же самое время, когда я начала волноваться из-за предстоящих экзаменов. И вскоре обнаружила, что без труда потеряла лишний вес - наконец-то я хоть что-то сделала правильно! Однако проблема состояла в том, что это стало для меня навязчивой идеей».

В течение шести недель Дениза регулярно приходила ко мне на консультации, и вскоре она начала понимать, что относится к тем самым «25 процентам». Принадлежать к этой группе людей на самом деле не так уж и плохо. Это удивительные люди. Но поскольку тип личности Денизы не был известен ее родителям, они вели себя с ней не так, как следовало.

Страданий Денизы можно было бы избежать, если бы родители понимали, что она собой представляет. Тем не менее они ее любили. Но не понимали, что ее относительно тихое поведение было, по существу, обманом. Она не требовала внимания, и, как следствие, ее мало замечали. Родители сделали вывод, что эмоциональные потребности дочери вполне удовлетворены, поэтому все свое внимание переключили на ее брата, который относится к «75 процентам».

К счастью, история Денизы имеет хороший конец. Она закончила колледж и теперь работает в крупной больнице. Между ней и ее родителями установились очень неплохие отношения, основанные на любви, понимании и знании. Родители поняли, наконец, что, если она была очень тихой и требовала к себе мало внимания, это не означало, что она совсем в нем не нуждалась.

Легко заметить, что управлять Денизой было совсем нетрудно. Она ждала от родителей одобрения, похвалы и поэтому старалась быть безупречной девочкой. Но под конец перестала справляться с этой ролью. Неудовлетворенность ее эмоциональных потребностей привела к тому, что она стала раздраженной и нервной, направила эти чувства внутрь себя, и в результате на нервной почве у нее появилась анорексия.

Что можно сказать о духовной стороне личности Денизы? Будучи подростком, она ходила в церковь, посещала молодежные группы и приняла Иисуса Христа как своего Спасителя. Она была примерным ребенком, но когда пошла в школу второй ступени, отказалась продолжить свое духовное обучение, посчитав его «детскими игрушками». Однако посещать церковь она все еще продолжала, потому что хотела похвалы от своих родителей, а они хотели, чтобы дочь туда ходила.

Мы должны не только тщательно заботиться о духовной жизни детей, составляющих эти «25 процентов», но и не забывать об их эмоциональном, физическом и психологическом здоровье. Надо улавливать те моменты, когда они недовольны, и учить их проявлять эти чувства открыто. Их эмоциональные потребности должны быть удовлетворены, и помочь в этом может наша безусловная любовь к ним, особенно в тот трудный для подростков период, когда они начинают отрицать авторитеты. Только поступая так, мы можем быть уверены, что наши дети станут здоровыми, зрелыми людьми, которые любят Бога так же, как и мы сами.