Номер страницы предшествует странице - (прим. сканировщика).

40 страница

 

 

Так что же объясняет марксизм? Тезис исторического материализма об идеологии как продукте экономического базиса, утверждает Адлер, в буквальном прочтении нельзя найти в текстах Маркса Зато в них есть постоянные указания на необходимые связи между идеологией и экономикой. Поэтому так называемый «материализм» марксистского понимания истории и общества — не что иное, как «программно-полемическое усиление с эмпирической точки зрения». Сегодня важнее, продолжает Адлер, акцентировать социальный (даже социально-психологический) компонент марксистской теории. Что же такое материализм? Материализм — «ответ на вопрос о сущности мира и его собственного смысла, следовательно, это с самого начала онтологическое, а значит, метафизическое понятие». Исторический материализм, между тем, можно интерпретировать как программу научных исследований.

 

Что же с диалектикой? Если под диалектикой понимать способ бытия, контрастность всего сущего, то как теория сущностной структуры бытия она есть метафизика. Поскольку диалектика Маркса и Энгельса не предлагала особого взгляда на мир, Weltanschauung, то Адлер склонен называть ее исследовательским принципом, указывающим на противоречивый характер интересов индивида и социальных форм, в которых он вынужден жить. Вопреки некритической и архаичной позиции некоторых марксистов-догматиков, Адлер видит в Марксовой диалектике просто «исследовательскую максиму».

 

Что касается основания социалистического идеала, то Адлер согласен с Бауэром в том, что, в отсутствие раз и навсегда и для всех данных моральных ценностей, проблему решает императив Канта. Он отсылает не к содержательному плану событий, а к самой способности устанавливать общие нормы и действовать в соответствии с ними. Следует покончить с этическим скептицизмом и придать форму императива социалистической морали: «Рассматривай человека как цель, и никогда — как средство».

 

5. МАРКСИЗМ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

 

5.1. Плеханов и распространение «ортодоксии»

 

Георгий Валентинович Плеханов (1856—1918) начал свою политическую карьеру с создания организации «Земля и воля». Познакомившись с работами Маркса, он выступил с критикой народнических трактовок марксизма. Политические движения, конечно,

 

 

влияют на экономические отношения, писал он в « Основных вопросах марксизма» (1908), но все-таки материальные условия создают идеологию, а не наоборот. Таким образом, тезис о возможности революции и переходе России к социализму, минуя капитализм, ошибочен. У истории есть свои объективные имманентные законы, которые нельзя игнорировать. Ускорить историческое созревание, как этого хотел Ленин, какие бы усилия не предпринимались, в реальности невозможно.

 

Что касается диалектического материализма, то Плеханов отмечал, что «многие смешивают диалектику с теорией эволюции. Однако она существенно отличается от вульгарного понимания эволюции, основанного на том принципе, что ни природа, ни история не делают скачков». Материалист Плеханов выступает против «абсурдности субъективного идеализма», полагая, что наши представления суть отражения реальных вещей: «Направление идей объясняется течением вещей, а ход мыслей — ходом жизни». В последние годы жизни Плеханов отошел от «якобинской» партии Ленина, а лидеров Октябрьской революции осудил как бланкистов за попытку форсировать ситуацию, не созревшую для радикальных преобразований. После революции сочинения осужденного за измену философа поделили на «хорошие» и «плохие», т.е. ревизионистские. Немалый интерес представляют эстетические эссе Плеханова на самые разные темы.

 

5.2. Ленин: партия как вооруженный авангард пролетариата

 

Владимир Ильич Ульянов (Ленин) родился на Волге, в Симбирске, в 1870 г. Его старший брат Александр в 1887 г. был казнен за покушение на царя. Потрясенный трагедией, Владимир Ульянов сделал вывод о неприемлемости террора и анархии в борьбе со злом. Университетские годы и занятия экономикой привели его к трудам Маркса и Энгельса. После нескольких лет эмиграции, проведенных в Швейцарии, он вернулся в Россию, но вскоре оказался в ссылке, на этот раз в Сибири. В 1900 г. он уезжает в Европу. В 1903 г. на Втором съезде РСДРП произошел раскол русской социал-демократической фракции на большевиков и меньшевиков. В октябре 1917 г. Ленин возглавил пролетарскую революцию, начавшуюся в Петрограде. Став председателем Совнаркома, объявил войну всем недругам революции, хотя через несколько лет он все же пришел к выводу о необходимости введения рыночных механизмов в экономику страны. Однако реформы остались незавершенными, ибо 22 января 1924 г. Ленин умер.

 

 

Посмотрим, каковы основные моменты полемической позиции Ленина В книге «Что делать?» он атакует «ревизионизм» (называя его оппортунизмом, эклектизмом, беспринципностью, извращением марксизма), с одной стороны, и теорию стихийной революционности рабочего класса — с другой. Ортодоксальные материалисты рассматривали политику как отражение экономики, а революцию — как стихийный результат развития капитализма Ленин возражает против такого понимания: пролетариат не в состоянии сам выработать зрелую революционную теорию. Но если политическое сознание не формируется внешними экономическими факторами и не вырабатывается изнутри, то кто же идеологически оформит рабочее движение? Интеллектуалы-буржуа — таков ответ Ленина. Ведь и основатели научного социализма были буржуа по социальному происхождению, что не помешало им выработать коммунистический идеал в качестве цели развития человечества.

 

Мы ясно видим, что в этом пункте именно Ленин пересматривает (проделывает «ревизию») идей Маркса и Энгельса. Верно, что Маркс открыл зависимость любой концепции и идеи от совершенно определенного классового интереса. Но разве не абсурдно полагать после этого, что интеллектуалы (привилегированные члены господствующего класса, защищающие status quo) могли допустить к власти рабочий класс и, следовательно, неминуемый крах существующего порядка? Таким образом, без революционной теории не может быть революционного движения, но революционную теорию пролетариат получает от аристократической гвардии интеллектуалов-буржуа, которые обладают знаниями и, зная, имеют право и обязанность вести человечество к окончательному избавлению. Только так рабочее движение, по мысли Ленина, станет непобедимым.

 

Политическое сознание он отождествляет с марксистской идеологией. Эта официальная партийная доктрина обладает всепобеждающей силой, пишет Ленин в статье «Три источника и три составные части марксизма», «потому что она верна». На ее основе создается партия, и партия становится гарантом ее чистоты. Теперь она — вне критики, ибо любое ослабление социалистической идеологии и отдаление от нее подразумевает необходимым образом усиление буржуазной идеологии. Этого нельзя допустить, ибо цель — победить буржуазию.

 

Итак, чтобы победить буржуазию, рабочему классу нужен авангард. Руководящая роль поручается «специально отобранному отряду профессиональных революционеров», т.е. людям, для которых революция является профессией. Этот отряд пролетарского войска — авангард коммунистической партии. Сам пролетариат, разобщенный и невежественный, далек от партии, но партия организует и направляет его. Стало быть, моральные и интеллектуальные качества коммунистов — нечто совершенно исключительное — проявляются в «беззаветной преданности идее коммунизма» и «готовности к самопожертвованию». «Строжайшая секретность, железная дисциплина, контроль за членством», профессиональная подготовка революционеров во вражеском окружении под прицельным огнем — таков тернистый путь к победе над мировой буржуазией.

 

 

5.3. Государство, революция, диктатура пролетариата и коммунистическая мораль

 

В 1917 г. Ленин написал книгу «Государство и революция». Маркс, определяя государство как организованную власть одного класса для подавления другого, имел в виду некий административный комитет, ведущий дела буржуазии как класса. Ленин трактует Марксово определение так: государство — инструмент эксплуатации рабочего класса в руках господствующего класса, охранник частной собственности. Общество поделено на враждующие классы, вооруженная борьба между ними неизбежна. Несмотря на экономический, культурный и политический контроль со стороны буржуазии, Ленин полагает реальной задачу «эмансипации» пролетариата, который должен насильственно ниспровергнуть буржуазию и установить революционную диктатуру. Государство есть репрессивная сила, и только революция может устранить ее через установление диктатуры пролетариата. Марксист — только тот, кто распространяет признание классовой борьбы до признания диктатуры пролетариата... Переход от капитализма к коммунизму не может не породить огромное множество политических форм, но их сутью неизбежным образом останется одно: диктатура пролетариата. Культурное превосходство руководящей коммунистической элиты таково, что только она может устанавливать средства и цели классовой борьбы, нет и упоминания о каких-либо законах. Наша мораль везде и во всем подчинена интересам классовой борьбы пролетариата, писал Ленин в статье «Задачи союзов молодежи». «Нельзя гладить по головке никого: могут откусить руку. Следует разить наповал без пощады».

 

5.4. Ленин против «махистов»

 

Течение эмпириокритицизма в начале нашего столетия оказало огромное влияние на философов и ученых (в том числе и русских). Тем любопытнее появление ленинской работы «Материализм и эмпириокритицизм» (1908) с разгромной критикой идей таких холодно-рафинированных мыслителей, как Мах и Авенариус. Философия, поддержанная Базаровым, Богдановым, Луначарским, Берма-ном, Юшкевичем и другими, объявлена реакционной. Почему?

 

 

Эмпириокритицизм — антидиалектика и идеализм. Единственное свойство материи, пишет Ленин, — быть объективной реальностью, существовать вне сознания. Модные махисты не привнесли ничего нового в науку по сравнению с епископом Беркли, повторением (даже плагиатом) которого Ленин считает тезис: «Весь мир состоит из моих ощущений». «Сознание есть отражение объективной реальности», критерий принятия той или иной теории — в практике, даже если последняя ничего не подтверждает и не опровергает окончательно. Тезисы Ленина таковы: 1. Эмпириокритицизм совершенно реакционен по характеру, ибо скрывает за новыми словечками старые ошибки идеализма и агностицизма; 2. Школа Маха и Авенариуса тесно связана с самыми реакционными школами так называемого имманентизма, идеалистически ориентированного; 3. Некоторые современные физики оказались в болоте эмпириокритицизма из-за незнания диалектики, дорога релятивизма привела их к идеализму; 4. Объективно-классовая функция эмпириокритицизма — «в обслуживании фидеизма в его борьбе против материализма вообще и исторического материализма в частности». Читая эти строки, трудно не согласиться с Л. Пелликани, назвавшим ортодоксальный марксизм «разновидностью склеротической светской теологии, жесткие догмы которой абсолютны и обязательны для верующих».

 

6. «ЗАПАДНЫЙ МАРКСИЗМ» ЛУКАЧА, КОРША И БЛОХА

 

6.1. Лукач: тотальность и диалектика

 

Если марксисты Второго Интернационала интерпретировали идеи Маркса в свете позитивизма и дарвинизма, австромарксисты — через призму неокантианства, то начиная с Третьего Интернационала (1919) марксизм воспринимается в свете гегелевской диалектики. Представители этого нового направления в марксизме — венгр Дьёрдь Лукач и немец Карл Корш.

 

Лукач родился в Будапеште в 1885 г. С 1912 г. учится в Гейдельберге, где стал учеником и другом Макса Вебера. Изучая социологию, он не замыкается в ее узких рамках, пишет эссе о Достоевском и Кьеркегоре. Перечитав Гегеля, Эрнста Блоха, он увлекся Марксом. Примкнув к венгерской коммунистической партии, Лукач участвовал в революции (как сподвижник Белы Куна), после поражения которой в 1923 г. переехал в Вену. В этом же году он опубликовал книгу «История и классовое сознание».

 

 

Марксизм, полагает Лукач, ценен своей ортодоксальностью. Это не значит, что нужно некритически принимать его, толкуя тексты Маркса как Священное Писание, речь не идет об акте веры. Отродоксия относится исключительно к методу. Как корректный метод исследования марксизм может быть углублен и усилен, но все попытки «улучшить» могут закончиться не чем иным, как банальным превращением его в эклектику.

 

Диалектический метод марксизма запрещает оперировать раздробленными фактами (как это делает буржуазная наука), он берет явления в перспективе тотальности. Только будучи интегрированы, эти факты могут стать моментами исторического развития, а понимание фактов может стать пониманием реальности. Суждение Маркса о том, что производственные отношения образуют закон целого, следует понимать как методологическую посылку и ключ к историческому познанию социальных отношений. Общество изучается как целое, его можно понять только через глубинную связь фактов и событий между собой. С отказом от диалектического метода теряется и познаваемость истории. Можно, конечно, корректно изучать исторические события без того, чтобы вникать в единство исторического процесса. «Но категория "всеобщего" берет явления не в статике, как автономные и не зависящие одно от другого, а диалектико-динамически».

 

Лукач обращает внимание на то, что «отношения, например производства, распределения, обмена, потребления... формируют членов общества как тотальности, их различия внутри целого... Определенная форма производства детерминирует некоторые формы потребления, распределения и обмена и отношения между различными их моментами». Есть, таким образом, контраст между описанием частичного аспекта истории и описанием истории как единого процесса. Такой контраст проистекает не из различия сфер, это — методологический контраст точек зрения.

 

Чтобы объяснить этот момент, Лукач цитирует Маркса. «Негр есть негр. Лишь определенные моменты делают его рабом. Прядильная машина — машина, делающая ткани. Только определенные условия делают ее капиталом... так же как золото само по себе не есть деньги, а сахар не есть цена сахара». Лукач особенно делает акцент на диалектику базиса и надстройки. Необходимо подчеркнуть, писал он, что «растущее у пролетариата понимание сути общества, в котором отражается длительная борьба буржуазии со смертью, говорит о постоянном росте его власти. Для пролетариата истина есть орудие победы, и оно тем сильнее, чем менее он обременен предрассудками».

 

 

6.2. Класс и классовое сознание

 

Науки о природе отличаются от историко-социальных наук не только предметом, но и методом (Лукач не согласен с Энгельсом, распространившим диалектику на природу). Лишь в исторической перспективе можно увидеть события в их тотальности. Реальность можно уловить, только выйдя за пределы видимости, — там, где проступает всеобщность. Так кому же доступно проникновение в сферу тотальности? Только самому тотальному по природе субъекту. И этот субъект, по убеждению Лукача, есть класс. Только класс посредством действия может проникнуть в суть социальной реальности и кардинально изменить ее.

 

«Действуя, чтобы понимать, и понимая, чтобы действовать, пролетариат как субъект социальной мысли одним махом кладет конец дилемме бессилия — дилемме фатализма чистых законов и этики чистой интенции». Пролетариат знает реальность в ее тотальности, ибо, действуя, он трансформирует ее. Пролетариат — продукт затянувшегося кризиса капитализма, и достаточно развить эту тенденцию, чтобы показать его конец. Активное самосознание пролетариата — единство теории и практики. Классовое сознание не есть ни нечто усредненное, ни сумма того, о чем думают и чувствуют разные индивиды. Скорее это осознание исторической ситуации класса.

 

Когда пролетариат достигает классового сознания, познание трансформируется в действие, теория — в слово-порядок. Масса, действующая в соответствии со словом-порядком, укрепляет себя сознательностью и в конце концов становится в авангарде борьбы. Роза Люксембург, напоминает Лукач, подчеркивала, что организация — скорее следствие, чем предпосылка революционного процесса, в котором пролетариат конституирует себя как класс. Этот процесс партия не может ни спровоцировать, ни запретить. Однако быть носителем классового сознания пролетариата в его исторической роли — высокая миссия партии.

 

В сознании буржуазии, вместе с тем, есть ясное представление о противоречиях, разрушающих общество, грозящих ей уничтожением. «Предел, делающий "ложным" буржуазное сознание, объективен: это сама классовая ситуация». Пролетариат стремится к отрицанию себя как класса, т.е. стремится реализовать бесклассовое общество, ибо у него есть сознание всеобщей реальности. Ничьих интересов он не защищает, он — за свободу всех. Только пролетарское сознание может указать на выход из нескончаемых кризисов. Эта миссия неизбежна. Вопрос лишь в том, сколько страданий его ждет на пути идейного созревания, пока он обретет подлинное сознание класса.

 

 

6.3. Лукач как историограф философии

 

«История и классовое сознание» — известное произведение неомарксизма с характерным для него акцентом на проблемы соотношения базиса и надстройки, партии и массы, действенности субъективного фактора. Дискуссии вокруг книги накалялись, и уже в 1924 г. Зиновьев обвинил Лукача в протаскивании субъективизма и идеализма. После прихода Гитлера к власти Лукач эмигрирует в Советский Союз, покаявшись в «идеалистических тенденциях» своей книги. После войны философ вернулся на освобожденную советскими войсками родину. Однако его ждали новые неприятности, на этот раз со стороны Жданова, обвинившего Лукача в засорении коммунистической культуры тлетворным влиянием Запада. Осенью 1956 г. он стал, несмотря на это, министром образования в кабинете Имре Надя. После нового переворота его снова осудили. Лукач умер в 1971 г.

 

С 30-х гг. Лукач работал в двух направлениях: философская историография и литературно-эстетическая критика. В книге «Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества» (1948) автор пытается показать, что теологическое прочтение мысли молодого Гегеля решительно неадекватно, ибо все проблемы диалектики связаны с двумя историческими фактами — французской революцией и промышленной революцией в Англии. Дильтей, напомним, трактовал молодого Гегеля как пантеиста-мистика. Усматривая в гегелевской диалектике элементы радикализма, Лукач называет ее высшей формой идеалистической диалектики, подготовившей диалектический материализм.

 

Рассматривая идеи позднего Шеллинга, Шопенгауэра, Ницше, Дильтея, Зиммеля, Вебера, Шпенглера, Шелера, Хайдеггера, Яс-перса в книге «Разрушение разума. Путь иррационализма от Шеллинга к Гитлеру» (1954), Лукач называет их всех иррационалистами, реакционерами, антиматериалистами, на которых лежит ответственность за разрушение разума. Последняя, незавершенная, работа — «К онтологии общественного бытия» — посвящена систематическому изложению социального бытия с органической точки зрения. Лукач видел свое призвание в противостоянии «нигилистическому релятивизму» историцизма, механистическому материализму, экзистенциалистскому индивидуализму и пустому формализму неопозитивизма.

 

 

6.4. Карл Корш между «диалектикой» и «наукой»

 

Карл Корш (1886—1961) в постскриптуме к своей книги «Марксизм и философия» (1923) заметил: «Пока я писал этот очерк, вышла книга Лукача "История и классовое сознание"... Не могу не выразить своей радости по поводу экспозиции на широком философском основании идей, которые затронуты и мной в моей книге». Сходство их судеб и в том, что, как и Лукач, Корш был осужден Третьим Интернационалом, а в 1925 г. изгнан из рядов немецкой коммунистической партии. Во втором издании книги «Марксизм и философия» (1930) Корш уже критиковал не только Каутского, но и Ленина.

 

Немецкий марксист показывает абсурдность тезиса о «привносимом извне сознании» в практику пролетариата. Гносеологическую теорию отражения Ленина он называет «примитивным, дотрансцендентальным и додиалектическим представлением об отношении сознания и бытия». «Диктатура пролетариата» в реальности стала не чем иным, как диктатурой над пролетариатом со стороны партийной верхушки. Материалистическая диалектика, полагает Корш, состоит в факте конкретного решения противоречий между капиталом и пролетариатом и замены буржуазного общества бесклассовым коммунистическим. Диалектику нельзя преподносить, как это делал Энгельс, в качестве школьного предмета с примерами. Ее можно только применять конкретным образом. Теория при таком подходе становится имманентно-реальным компонентом революционной практики. Идеологическую надстройку (и вместе философию) нельзя трактовать как фикцию. Идеи не сверхземной мир, это реально действующая историческая сила.

 

С приходом нацистов к власти Корш эмигрировал в США в 1936 г., а в 1938 г. опубликовал книгу «Карл Марко. «Новую науку» Маркса он назвал «формой сугубо эмпирического исследования», критикой общества и экономическим его анализом. Материализм не метафизика, а научно обоснованное поведение. В марксизме Корш видит три методологических принципа: 1. Принцип спецификации (экономические категории марксизма имеют смысл только в отношении определенного периода развития буржуазного общества); 2. Принцип изменения (марксизм трактует все существующие условия как изменчивые и как объект изменения); 3. Принцип критики («Материалистическая теория социальной революции есть мощный рычаг социальной революции»).

 

6.5. Эрнст Блох: жизнь «утописта»

 

К неомарксизму так или иначе примыкает весьма оригинальная «философия надежды» Эрнста Блоха, ориентированная на несуществующее будущее как подлинно человеческое пространство. Блох родился в Людвигсхафене в 1885 г. Почитатель Гегеля, он писал в работе «Субъект — Объект. Комментарий к Гегелю» (1949): «Тот, кто

 

 

пренебрегает изучением диалектики Гегеля, никогда не постигнет историко-диалектического материализма». Среди учителей Блоха следует вспомнить Зиммеля, Лукача, Ясперса, Макса Вебера. С приходом нацистов к власти он вступает в коммунистическую партию, затем несколько лет живет в разных городах — Цюрихе, Вене, Праге, Кембридже. С установлением ГДР он становится профессором философии в Лейпциге. Однако разногласия с теоретиками диамата вынудили его оставить кафедру. Обвиненный в ревизионизме и развращении молодежи, философ отстранен от дел, книга «Принцип надежды» конфискована, его друзья и некоторые из студентов арестованы. Последние годы жизни Блох преводавал в Тюбингене, где и умер в 1977 г. В 1967 г. был награжден Международной премией мира немецких издателей (среди лауреатов этой премии Романо Гвардини, Пауль Тиллих, Карл Ясперс, Мартин Бубер и Габриель Марсель). Из сочинений Блоха назовем еще «Дух утопии» (1918), «Принцип надежды» (в 3-х тт., 1954—1959), «Томас Мюнцер как теолог революции» (1935), «Наследие этого времени» (сборник очерков, 1924—1933), «Субъект—Объект. Комментарий к Гегелю» (1940), «Основные философские вопросы онтологии еще-не-бытия» (1961), «Атеизм в христианстве» (1968).

 

6.7. «Самое важное — научиться надеяться»

 

Надежда — непростой и вместе с тем древний вопрос человеческой жизни. «Отчаянная надежда» Гераклита, эрос Платона, аристотелевская материя как «потенция бытия», гегелевская диалектика, по мнению Блоха, так или иначе несут в себе зерна непроросшей пока «философии надежды».

 

В центре его философии не бытие, не познание, не государство и не сознание, а — надежда. Изначально человек, уверен Блох, устремлен в будущее: прошлое он поймет потом, а подлинное настоящее еще не наступило. Вся реальность (природная и человеческая) дана в этом первобытном импульсе, толкающем к новизне будущего, которое реализует возможное. Это космическое измерение Блох называет «голодом», в жизни человека он проявляется как надежда или желание. Заметим, что это не просто вопрос психологии. Философ формулирует его как онтологический принцип «еще-не-бытия».

 

В самом деле, последний корень всех вещей — возможное, т.е. незавершенное. Открытость всего земного состоит в недостаточной адекватности, что, впрочем, вовсе не отрицательный, а скорее позитивный фактор. Это дорога к освобождению, ибо надежда и ожидание расширяют горизонт человека, а не сковывают его. Поэтому всегда есть потребность в людях, активно действующих в пространстве становящегося, частью которого они являются. Такие люди не выносят «собачьей жизни», покорности и стенаний, они действуют вопреки опасности и страху.

 

 

Из мира возможного рождается реальность как переплетение субъективного и объективного. «Субъективный фактор есть потенция, не замкнутая эволюционным процессом, объективный фактор есть также незамкнутая потенциальность мировых мутаций в рамках его законов, которые в новых условиях меняются, но не перестают быть законами».

 

Момент, реализующий потенцию, присутствует в до- и сверхчеловеческом мирах, все-таки человек есть реальная возможность того, что еще только должно стать. Следовательно, человек не та возможность, которую реализует желудь, став дубом. Он скорее та возможность, которая еще не созрела в тотальности своих внутренних и внешних условий и их определений. «Только действующий и познающий человек, — пишет Блох в работе "Субъект-Объект", — может построить из подвижных конструкций дом и родину, т.е. то, что древние утописты называли regnum hominis, царством человека».

 

6.8. «Где есть надежда, там есть религия»

 

Религия, по мнению Блоха, не только продукт отчуждения человека, как полагали Фейербах и Маркс. Хотя и Маркс отмечал, что трудно не увидеть в религии отчетливый протест против реальной нищеты. Религия — вздох попранного творения, душа бездушного мира. Маркс говорит о религии как об убожестве, но говорит и о протесте, протесте против отчуждения, против неподлинного частичного существования. Здесь есть ожидание, как в «Апокалипсисе», «нового неба и новой земли» (Апок. 21, 1).

 

Где надежда, там и религия. В очерке «Атеизм в христианстве» Блох отделяет теократическое пространство от еретического. Первое аннулирует человека в его порыве к новому. Второе, напротив, есть оспаривание существующего порядка, «красная нить Библии», выражающей страдания того, кто не хочет остаться прежним. Скажем, в Ветхом завете (в книге Иова) человек ропщет на Бога. В Новом завете Иисус взывает к новому Царству, новому Иерусалиму. Разумеется, эсхатология Блоха — земного плана. Это не помешало некоторым современным теологам принять на вооружение его идеи. На вопрос, что он думает по поводу использования его теологических конструкций, Блох ответил словами Сократа (сопровождаемого Алкивиадом при встрече с софистом, который не жалел комплиментов в адрес Сократа по поводу его речи накануне): «Этот меня хвалил. Так в чем же я ошибся вчера вечером?»

 

 

По мнению христаинских теологов, Блох ошибался в том, что одобряли официальные марксисты. А для официальных марксистов ошибочными были те идеи и концепции Блоха, которые принимались и использовались теологами.

 

7. НЕОМАРКСИЗМ ВО ФРАНЦИИ

 

7.1. Роже Гароди: ошибки советской системы

 

«После отлучения Югославии в 1948 г., сталинских преступлений, признанных на XX съезде КПСС, после событий в Берлине, Познани и Венгрии в 1956 г. санкций против Китая 1958 г., клеветнических кампаний, приведших к расколу коммунистического движения, вторжения в Чехословакию, преступлений так называемой "нормализации", интеллектуальной инквизиции в Советском Союзе от дела Синявского до постыдной травли Солженицына, после взрыва антисемитизма в Польше, а затем в Ленинграде, подавления польских забастовщиков, не считая прочего, — все как после всякой катастрофы. Так можно ли сказать, что речь идет об "ошибках"? Не следствия ли это самой системы? Системы не социалистической, а советской — творения Сталина и Брежнева? Как не задуматься над неизбежностью этого превращения и не попытаться понять социализм как сотворенный не только сверху, но и снизу?»

 

Эти слова принадлежат Роже Гароди. Он родился в Марселе в 1913 г. и всю жизнь посвятил освобождению марксизма от сталинских деформаций, закончившихся диктатурой против пролетариата. Советские руководители, по мнению Гароди, соорудили удушающий бюрократический централизм. «Неспособные ассимилировать даже минимальную инициативу снизу, отвергая любую попытку обновления, они несут полную ответственность за теоретическую дегенерацию марксизма и преступную практику полицейской власти в России и странах-сателлитах. Больше всего они боятся социализма с человеческим лицом», — писал Гароди.

 

В 1970 г. его исключили из рядов французской компартии, ибо его модель «персоналистского марксизма» уже не стыковалась с ортодоксальной. Советский коммунизм — это «сталинизм плюс компьютер», т.е. раздробление человека в крошку — с целью покончить с личностью в ее разнообразии и богатстве — посредством бюрократической бетономешалки.

 

Гароди устанавливает преемственность философии Фихте и Маркса (Напомним, что основная идея Фихте: человек есть то, что он делает.)