Не способен, не смог, не получилось, неудачник, Да что ты можешь. Тряпка, кретин, бестолочь, мразь. ».

«Паршивое, вязкое существо. Не человек вовсе, а набитый лопухом баран. Мне тошно от тебя, сволочь, насколько нужно быть идиотом, чтобы просрать абсолютно всё, до самых мельчайших деталей? Ну почему меня посадили именно сюда, именно к этому ебанату? Ты слышишь меня, скотина? Возвращайся обратно, выходи на улицы, лови попутки! Убирайся нахуй отсюда, твой исколотый мозг даже не способен не опоздать на электричку».

А-а-а-а-а-а, как же болит голова, черт побери, она раскалывается, хватит, пошёл нахер!

  

 

 

  Голова кружилась, в глазах потемнело, я весь покраснел и вспотел. Попытался стянуть с себя куртку, но в бегунок залезла ткань и он заел, я попытался стянуть с себя через голову, но потные руки прилипли к куртке, я стал еще больше нервничать, и голова не проходила, она застряла в куртке, становилось душно и всё тело охватила новая волна паники и ужаса. Да сука, да снимайся же ты наконец!

 

Пчелы и мухи, меня окружил рой пчёл и мух, и куртка не слезает. Они жужжат у меня в ушах, часть из них попала в мозг, повсюду жужжащие мухи. Я стоял возле уже зелёной травы и упал, катался по земле. Куртка слезла, но пчелы не переставали жужжать и разъедать мозг. Больно, тошно, гадко, плохо. Помогите, помогите, кто-нибудь сделайте что-нибудь с этими мухами, что происходит, а-а-а-а-а-а-а! Барабаны начали стучать, тарелки создавали шум, белый шум появился в глазах, плечи приклеились к полу, я схожу с ума. Кажется, это происходит уже вечность, я пребываю в каком-то аду, стоп, черт, нет, так нельзя. «Возьми себя в руки, дерьма кусок, встань на ноги. Ты меня слышишь?»
 Мне нужно что-то с этим сделать, опять, опять барабаны и мухи, мне тошно. Нет, я смогу, нужно приложить лишь усилия, как и везде. Мало по малу, курочка по зёрнышку, нужно напрячь мозг и убрать мух, я знаю как. Нет, не получается. Ага, вот так, так отлично, получается, стоп, не туда. Опять, всё не то, сук-а-а-а-а-а-а!

Через две точки невозврата у меня получилось, я пришёл в себя, остался легкий писк в ушах и маленькое головокружение. Солнце совсем зашло за тучи и если я ничего сейчас не сделаю, то так и останусь здесь сидеть, но оставаться здесь я не могу. Возможно, это был какой-то припадок, следовало еще с самого начала пойти к врачу, но я только долбил и плыл по течению. Ладно, Саша, не время на раздумья, сейчас нужно действовать чётко и ясно. Кто-то нам сказал, точнее мне, про какой-то дом. Давай попробуем побродить по местам, авось кто-то меня примет.

   Я плохо выглядел, дурно пах, и у меня уже не было шансов найти дом. Я ходил в каждый дом, стучался ко всем, но никто меня не хотел приютить. У меня есть деньги, но никто не хотел их брать, от меня отказались все, весь посёлок послал меня к чертовой бабушке. Нет, я ни к кому не ходил и никуда не стучался. Мне страшно и стыдно, я не знаю, что мне делать. Ноги несли меня куда-то сами, с каждым шагом я понимал, что ничего не найду и останусь спать на земле. Очень болят ноги, точнее ступни, последнее время почти не выходил из дома. №4, стальной забор, тропинка, сразу в лес. Ноги принесли меня к моей любимой, к моей женщине, к ней, не зря, не зря, но она меня не примет. Нет, так нельзя, я должен дать отпор всем этим обстоятельствам. Через полчаса совсем стемнеет, и я был обязан найти пристанище. Меня потянуло в левую сторону, где я увидел причудливый дом, с красным забором, будкой и двумя женщинами у крыльца. Я осторожно подошёл к ним, в голове проговаривал, что им сейчас скажу. Подхожу к ним, но они сами завели разговор. Одна была высокая и тощая, вторая маленькая и толстая. Она была, как шар для боулинга, в носу два отверстия, как раз для пальцев. На её теле висел развязанный фартук, на лице царили несколько сот желтоватых подбородков. Волосы с сединой на корнях, в правой руке был металлический тазик с какой-то жидкостью, от неё воняло дерьмом и еще чем-то. Вторая одета в длинные штаны, которые волочились настолько по земле, что не видно было обуви. Волосы коротко стрижены, а тело очень исхудавшее и груди там подавно не было. Да, я смотрю на груди старых, страшных женщин, а что? Если бы не голос тощей женщины, то я бы не сразу догадался, что она не мужчина. Они спросили, откуда я иду и чего мне надо. Тон голоса был не злой, но настороженный. Я начал говорить и случайно в разговоре махнул рукой в их сторону, чтоб показать, откуда шёл, а они, тем временем, в страхе дёрнулись от меня. Тогда я перестал говорить, и повисла пауза, и толстая предложила пройти в беседку и рассказать всё подробнее. Там атмосфера была куда проще, я сел в центр лавочки, хотя меня не приглашали и закурил их сигарету, хотя мне не предлагали. Зато после моей истории, которую я сделал куда более трагичной, предложили остаться на ночь. Предложение остаться не вызвало у меня никакой радости, так как я знал, меня точно пригласят. Пускай в голове диалоги не выстраиваются, но зато картина событий, которая мне выгоднее, выстраивается за так. А история вот какая: ездил на заработки с друзьями, на полпути к дому они меня обокрали, и вот я несколько суток блуждаю по окрестностям в надежде найти дорогу домой. У меня было несколько вариантов лжи, например, что бросила любимая, но не было бы возможности сохранить свои деньги. Толстая оказалась хозяйкой дома, живёт она с собаками, с мужем и сыном, но они уехали на заработки в соседний город, и она осталась сама по хозяйству. Внутри дом выглядел просторнее, чем снаружи. Побеленные стены и потолки, старая мебель, а воздух был пропитан протухшими овощами. Тётку звать Зоей, она накрыла стол и, пока я ел, рассказывала о своей жизни, а когда я зазевался, постелила на диване и молча ушла. Я умостился в кровати, закутался в одеяло и повернулся на спину. Из окна дул легкий ветер, а звезды буквально стучали мне в окно. И в этом положении я думал о сегодняшних событиях и обо всех вещах, которые следует совершить завтра. Сколько еще подлостей, колкостей и ненависти я должен причинить людям, чтоб наконец удовлетворить все свои потребности и обрести покой? На этой мысли я раззевался еще сильнее и впоследствии уснул.