Образ Н.В. Ставрогина в отечественном литературоведении 90-ых г.г. XX – XXI в.в.

В 1990 году выходит монография литературоведа и критика Л.И. Сараскиной «Бесы: роман-предупреждение», в которой она подробно анализирует главный образ романа – Николая Ставрогина. Опираясь на предшествующую литературную традицию, Сараскина рассматривает Ставрогина как скитальца, странника, но подмечает, что в скитаниях персонажа нет ничего удивительного, так как «… биографии русских дворян прошлого века пестрят описаниями странствий и путешествий. Странничество – в духе времени» [17, с. 59].

Автор монографии рассматривает маршрут героя: паломничество к христианским святыням на Восток, прослушивание лекций в Германии, посещение малоизвестной в то время Исландии. Сараскина пишет, что путешествие Ставрогина в Исландию остается до сих пор загадкой.

Также литературовед пытается выявить у главного образа романа положительные черты, оперируя тем, что Ставрогин противостоит главному «бесу» романа П. Верховенскому, не принимает его «программ» и отказывается от соучастия в делах Верховенского. «Сознав реальную опасность мести Шатову, предупредил его о готовящемся убийстве. Несмотря на опутавшую его сеть шантажа, сохранил за собой личную свободу, игнорируя тактику слежки» [17, с. 303]. Сараскина заключает, что Ставрогин, несмотря на то, что не совершил подвиг покаяния, что, не устояв перед искушением, погубил Лизу, все же явил пример несоучастия «в крови по совести», в разрушении по принципу. По мнению исследовательницы, для реального опыта того времени этот пример являлся поучительным.

В 2002 году выходит работа доктора филологических наук Ю.И. Сохрякова «Творчество Ф. М. Достоевского и русская проза XX века», в которой он касается темы «бесовства », ставшей традиционной в русской литературе минувшего века [4, с. 34]. «Далеко не случайно обращение современных прозаиков к опыту автора "Бесов". Достоевский одним из первых начал исследовать психологию и манеру мышления того самого "бесовского" типа, который появился в России в середине XIX века и впоследствии стал играть заметную роль в общественной жизни», – пишет исследователь в работе [4, с. 34].

Ю.И. Сохряков анализирует проблему личностной воли героев Достоевского. Касательно этой темы в романе «Бесы» он пишет: «Проблема трагических последствий атеистического своеволия находится в центре романа "Бесы". В программе будущего переустройства общества, которую излагает один из героев романа, много общего с теорией Раскольникова» [4, с. 34]. Исследователь пишет о разрушительной силе безграничной свободы, доказывая ее губительное воздействие на личность человека. Именно атеистическое своеволие губит главного героя романа Николая Ставрогина. «Все попытки Ставрогина вырваться из-под власти бесовского духа оказываются тщетными. В финале, не вынеся нелепости своего существования, он кончает жизнь самоубийством. Погибает незаурядная личность, ибо Ставрогин, по мнению окружающих, был человек выдающийся, что называется, сильная натура» [4, с. 34].

Показательной в изучении романа «Бесы» и его главного героя является работа советского и российского филолога, профессора Е.М. Мелетинского «Заметки о творчестве Достоевского», вышедшая в 2001 году. В ней есть глава под названием «О "Бесах" Достоевского», в которой автор также пишет о «нигилистической бесовщине» романа как наследнице либерализма 40-60-ых г.г. XIX века, суть которой – это атеизм и отрыв от национальной народной почвы. Мелетинский подчеркивает, что «…Достоевский фактически выходит за рамки нечаевского нигилизма, улавливает действительно существенные черты русского революционного движения, причем настолько, что его описание оказалось даже до удивления пророческим…» [11, с. 112].

Николая Ставрогина исследователь рассматривает с позиций старого романного замысла Достоевского о «великом грешнике». Именно благодаря введению в повествование героя роман значительно расширяется в идейном отношении. «… Ставрогин вовсе не революционер, хотя отчасти и причастен к политическим и иным интригам Петра Верховенского. Ставрогин совмещает в себе разнообразные и противоречащие друг другу идеи, к которым при этом практически совершенно равнодушен. Он – вместилище этического хаоса, метания между добром и злом, между полнейшим атеизмом и верой, силой и бессилием. Он – воплощение русского хаоса в рамках личности…» [11, с. 113]. Ставрогин не революционер, но он, как и другие герои романа, по мнению Мелетинского, «… русский барич, оторвавшийся от национально-народной почвы и твердой православной веры» [11, с. 117].

Также в 2001 году выходит статья литературоведа Г.К. Щенникова «"Журнал Печорина" и "Исповедь" Ставрогина: анализ деструкции личности», в которой автор возвращается к проблеме соотношения главного героя «Бесов» и лермонтовского героя Печорина и к стилистическим особенностям слога Ставрогина, на которые еще указывали Л.П. Гроссман и В.И. Левин. Щенников противопоставляет стилистику обоих исповедей: «Стиль Печорина весьма литературен, более того, на редкость красив… Если язык "Исповеди" Ставрогина напоминает местами сырые куски полицейского протокола, то исповедальные откровения Печорина временами вызывают ассоциации со стилем литературно-критической статьи или философского эссе» [78, с. 157].

Исповедь Ставрогина, по мнению исследователя, написана с явной оглядкой на дневник Печорина. Достоевский уловил в Печорине эстетизацию зла, «эгоизм до самообожания». «В статье "Книжность и грамотность" 1861 г. Достоевский дает все же утрированную характеристику Печорина, наделяя его чертами своего будущего Ставрогина, отмечая в нем, кроме "эгоизма до самообожания", еще и "злобное самонеуважение" и деятельность "от злобы", которая приводит его к "глупой, смешной, ненужной" смерти…» [78, с. 159]. Если исповедь Печорина обнаруживает деструкцию личности еще не понятную, не осмысленную самим героем, то в Ставрогине представлен иной уровень деструкции личности: она вполне осознана и утверждается как своего рода новая красота. Здесь представлена злокачественная деструктивность, движущей силой которой является тяга к разрушению. По мнению Щенникова, исповедь Печорина не воспринимается, по крайней мере, читателем как некий «вызов», все его злодеяния как будто искупаются его страданием от сознания трагической бесцельности своего существования. А исповедь Ставрогина, точнее разговор о ней у Тихона, переходит даже не в «вызов», а в самоутверждение [78, с. 159].

В 2007 году публикуется работа доктора филологических наук, философа Т.А. Касаткиной «Без Бога», которая посвящена разбору романа «Бесы» и его главному герою. Исследователь рассматривает Ставрогина как героя-ироника. Ирония, по мнению Касаткиной, являет собой бесконечное отрицание, неизменное «нет», обращенное к любой ценности. Ирония – это полное разрушение, а не искажение, сохраняющее понятие о положительных ценностях.

Касаткина считает Ставрогина высшим типом ироника во всей мировой литературе. «"Одно отрицание" и вылилось из героя, как он констатирует в предсмертном письме» [47, с. 7]. В нашем сознании ирония ассоциируется с утратой веры в идеалы. Но Ставрогин ни в чем не разочарован и ничего не утратил, он дан Достоевским как изначальный ироник, по рождению и воспитанию. Он не разуверялся и не разочаровывался, поскольку никогда не верил и не был разочарован; все отношения Ставрогина к другим героям романа – лишь игра [47, с. 11]. 

В последние 10-15 лет можно наблюдать большое количество публикаций научных докладов, статей, диссертационных работ, посвященных главному образу «Бесов», некоторые из которых расширяют ранее написанные работы. Так, в научной статье кандидата филологических наук МГУ им. Ломоносова Т.Д. Комовой «Николай Ставрогин как тип двойника (роман Ф.М. Достоевского "Бесы")» (2008 г.) Ставрогин рассматривается одновременно и как двойник «в себе», и как двойник в системе персонажей романа. Автор статьи пишет, что если говорить о системе двойников относительно именно романа «Бесы», то центральная фигура – это, несомненно, образ Николая Ставрогина, воплощающий в себе и внутренний раскол, и внешний. «Я все также, как и всегда прежде, могу пожелать сделать доброе дело и ощущаю от того удовольствие; рядом желаю и злого и тоже чувствую удовольствие» [52, с. 447]. Этот душевный разлад, приятие в равной степени добра и зла, равнодушие и отвращение к жизни, приводящие, в конце концов, к самоубийству, роднят Ставрогина с героем романа «Преступление и наказание» Свидригайловым. Оба персонажа имеют очень много общего: это и их яркая внешность, и атмосфера таинственности, окружающая их, и сеть слухов и толков, которая плетется вокруг них и придает им загадочность. Говоря о внешнем раздвоении героев, автор статьи указывает на такие фигуры, как Петр Верховенский, Кириллов и Шатов. Именно они подверглись сильному влиянию идей Ставрогина.

Кандидат филологических наук НовГУ им. Ярослава Мудрого А.А. Моисеев в своей диссертационной работе «Феномен "скитальчества" в романе Ф.М. Достоевского "Бесы" и способы его художественного воплощения» (2013 г.) рассматривает Ставрогина как «скитальца». Автор пишет, что в целом собирательный образ «русского скитальца» сложился в творчестве писателя не сразу, а прошел несколько этапов – от «подпольности», «двойничества» к духовному «скитальчеству» через множество вариантов героев-идеологов. «Скитальчество», таким образом, стало универсальной составляющей героев Достоевского.

Важными составляющими образа Ставрогина-скитальца Моисеев называет такие черты, как «бесовство» и «демонизм» героя. Эти аналогии приводят к его предшественникам и в русской, и в западноевропейской литературе. Не только социальная принадлежность к дворянству связала их. Мотивы богоборчества, отрицания общества, в котором они существуют, также объединили русских и западных литературных «скитальцев». «Николай Ставрогин - "скиталец", гордый, презирающий людей. Это образ героя-бунтаря из высшего общества, презирающего сами общественные основы. Это "раздвоение" сознания героя на противоречивые грани жизни загадочной личности - характерная черта одного из типов демонического героя, встречающего в творчестве М.Ю. Лермонтова» [13, с. 12].

В научном докладе болгарского исследователя, кандидата филологических наук Х. Монолакева «Ставрогин и Печорин» (2014 г.) говорится о том, что Ставрогина нельзя относить к типу «лишних людей» в литературе XIX века, что это человек с разложившейся душой, отвергающий покаяние. Исследователь пишет, что «…вписывая Ставрогина в линию "лишних людей", исследователи выстраивают инерционнальную модель историко-литературного процесса: каждый новый герой предстает как вариант некоего инварианта. В результате типологическое сближение Ставрогина с Печориным остается не проблематизированным. Однако возможно допущение, что Достоевский, ставя своего героя в интертекстуальную зависимость от Печорина, стремился оспорить идеологему "лишнего человека"» [62, с. 141].

По мнению автора, Достоевский считает, что « говорение », то есть художественно-эстетический факт, не исчерпывает смысла «Журнала Печорина». За «говорением» нужно увидеть и то, чего слово не называет. Это умолчание – речь о неизбежности разрушения чужого счастья, то есть о намеренно причиняемом зле остальным людям. Достоевский уловил проявления этого умолчания и превратил его в порождающую метафору о своем герое Ставрогине. Таким образом, Ставрогин в своей исповеди говорит и о том, о чем умолчал Печорин. «Именно из-за этой предпоставленной метатекстовости, слово Печорина узнаваемо как общий внешний контур в слове Ставрогина. Достоевский сознательно сохраняет узнаваемость чужого в своем с целью – через перечитывание – показать скрытую идеологию "печоринского типажа". Своим героем он показывает, как все опьянены и ослеплены красивым печоринским говорением, не понимая, что за маской манящего слова есть и что-то другое» [62, с. 143]. По Лермонтову, смысл этого слова в том, чтобы поделиться переживаниями с другим. Однако, как пишет автор статьи, Достоевский опровергает своего предшественника: ни одна исповедь не достаточна, если она лишена откровения и совести. И поэтому он переносит «глубинное молчание» Печорина в Ставрогина, превращая Печорина в скрытую настоящую сущность своего героя.

В статье филолога А.А. Струк «Проблема статического портрета в романе "Бесы" Ф.М. Достоевского: интерференция "внутренних" и "внешних" смыслов», опубликованной в 2017 году, рассматриваются портретные характеристики главных героев романа – Николая Ставрогина, Алексея Кириллова, Ивана Шатова и Петра Верховенского. Портретные характеристики в данном случае выступают как общая моделирующая категория, «…которая помогает вписать персонажа в определенный культурный, социальный и – шире – онтологический контекст» [72, с. 80]. Статистический портрет в противоположность динамическому указывает у Достоевского на то, что внутренний мир героя вполне реализован.

А. А. Струк указывает, что различные идеи Ставрогина становятся причиной «одержимости» идеей Кириллова, Шатова и Петра Верховенского. Губительное обаяние и таинственность личности Ставрогина ломает судьбы практически всех героев романа, но, при этом, его образ и портрет «закрыт», монологичен, обладает смысловой завершенностью.

Автор утверждает, что символическая деталь – «мертвая маска вместо лица» – вписывает Ставрогина в контекст «злодейского» дискурса в поэтике Достоевского. Так, сходные черты облика можно наблюдать у князя Волковского («Униженные и оскорбленные»), Свидригайлова («Преступление и наказание»), Ламберта («Подросток») [72, с. 85]. «Мертвенная статичность», «маска» - это исчерпавыющая характеристика Ставрогина, указание на то, что он обладает смутным духовным миром, который невозможно уже изменить и, следовательно, невозможно исправить и жизненный путь героя.

Принципиально новым взглядом сморит на Н.В. Ставрогина исследователь Я.В. Фоменко в статье «Образ Николая Ставрогина в свете современной дракулианы» (2014 год). В статье обращается внимание на связь героя Ф.М. Достоевского Николая Ставрогина с обликом вампира, проводится параллель с философией Ж. Батая.

Среди «вампирических черт» Ставрогина исследователь выделяет следующие: полумертвое существование (анализ внешности в том числе), бесконечная жажда жертв (в романе герой выступает убийцей Лебядкиных, Лизы Тушиной) и «заражение» своими идеями Кириллова, Шатова, Верховенского.

Далее автор утверждает, что Ставрогин, выбрав дорогу «человекобога», ставит свой главный эксперимент над самим собой: «Его внутренний опыт, базирующийся на вампирическом существовании, разрушает его изнутри. Подобный опыт саморазрушения описывает французский философ Жорж Батай в своём труде "Внутренний опыт". Трагедия Ставрогина, как и Батая, вызвана потерей духовных ориентиров» [75, с. 84]. Общее между вампирическим обликом Ставрогина и «Внутренним опытом» Батая вписывается в христианскую парадигму: оба проходят стадию от страстной веры до атеизма, после чего Ставрогин приходит к нарциссизму и непомерной гордыне, а Батай – к возвеличиванию внутреннего опыта, к мукам от безверия.

Несколько работ посвящены исследованию темы власти в романе, где центральное место занимает снова образ Н.В. Ставрогина. Среди них можно выделить монографию Е.Г. Постниковой «Тема власти в творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина и Ф.М. Достоевского» (2014 г.) и статью И.В. Бардыковой «Проблема преступления в романах "Бесы" Ф.М. Достоевского и "1984" Дж. Оруэлла» (2016 г.). Рассматривая интертекстуальную проблему сосуществования текстов, И.В. Бардыкова исследует межтекстовые связи романов «1984» Дж. Оруэлла и «Бесы» Ф.М. Достоевского. Образ «человека беззакония и беспредела» у Достоевского, где главное место занимает Н.В. Ставрогин, становится архетипическим и являет собой своего рода поведенческую модель, воплощенную в образах романа «1984» (О‘Брайен, Смит, Сайм, Парсонс). Автор сопоставляет Ставрогина с О‘Брайеном (героем «1984») - с инвариантом «человека-демона». «Как и антигерой Достоевского, он осенен ореолом тьмы, излучает таинственность и загадочность, возникает из сумрака и затем снова в него погружается. У обоих авторов мотив тьмы – символ ада и жизни без Бога, что важно для понимания смысла романов. В обоих образах персонифицируется мифологема зла, их жизненное пространство есть пространство деструктивного опыта» [25, с. 46]. Главной задачей исследования, пожалуй, является то, что Достоевский смог если не предсказать появление подобного типа человека, но твердо закрепить его в сознании людей как разрождающегося типа человека, который будет востребован в истории XX века.

Таким образом, период 90-ых г.г. XX-XXI в.в. характеризуется изменением культурной парадигмы, отменой советских идеологических установок, свободой в выборе методов исследования. Период является наиболее плодотворным, так как образ Н.В. Ставрогина рассматривается со множества различных точек зрения.

 

 

Выводы по второй главе

Изучив историю восприятия героя в русской научной мысли, можно, с одной стороны, утверждать, что литературоведы 20-ых г.г. XX века поддерживали идеи русских религиозных философов, видевших в Ставрогине образ трагический (Б. Энгельгардт). В работах М. Бахтина образ рассматривался в сопоставлении с другими героями творчества Ф.М. Достоевского, что наблюдалось в работах Д. Мережковского, Н. Бердяева. С другой стороны, в указанном периоде исследователей начинают волновать вопросы, связанные с происхождением героя (Л. Гроссман, В. Полонский), со стилистическими возможностями его слога (Л. Гроссман «Стилистика Ставрогина»), которые ранее не были освещены.

После долгого молчания и интерпретации романа «Бесы» исключительно с позиций советской идеологии, в период 70-80-ых г.г. XX века, о Ставрогине вновь заговорят как о литературном типе (Н. Касаткин), начнут осуществляться серьезные попытки сопоставления его с литературными двойниками (В. Левин), также исследователи будут указывать на романтические черты в образе героя.

В период с 90-ых г.г. XX века исследователи начнут акцентировать внимание на теме «бесовства» в романе, рассматривать Ставрогина сквозь концепцию «скитальчества» (Л. Сараскина, Ю. Сохряков), выделять в нем черты житийного героя (Е. Мелетинский).

В последние 10-15 лет помимо переосмысления ранее написанных трудов, начинают выдвигаться идеи, интерпретирующие образ героя с принципиально новых позиций. Так, Ставрогин рассматривается в контексте «злодейского» дискурса, присутствующего в поэтике Достоевского (А. Струк), обращается внимание на связь героя с обликом вампира, проводится параллель с философией Ж. Батая (Я. Фоменко), исследуются межтекстовые связи романа «Бесы» с западноевропейской литературой, в ходе чего Ставрогин рассматривается уже как литературный прототип в литературе XX века (И. Бардыкова).

Таким образом, в исследованиях 90-х г.г. XX-XXI в.в., посвященных анализу образа Николая Ставрогина, можно отметить следующие тенденции:

- образ героя активно изучается в аспекте интертекстуальных связей;

- определяется «ядро» структуры образа Ставрогина в свете философской, аксиологической, религиозной, этической, политической позиций;

- герой рассматривается в контексте творчества Достоевского и в контексте русской и зарубежной литератур;

- изучение романа «Бесы» и образа Ставрогина осуществляется с помощью приемов мифопоэтики, герменевтики, структурного анализа.

 

Заключение

 

Образ Николая Ставрогина является важнейшим для понимания философии писателя, его видения судеб России и мира.

История рецепции образа Н.В. Ставрогина русскими религиозными философами и литературоведами, реконструированная работе, подтверждает неизменный интерес к роману «Бесы» и к его главному герою. История восприятия романа и его центрального персонажа может быть представлена следующим образом:

- эпоха конца XIX века – 20-ые г.г. XX века – время наиболее интенсивного исследования трагических черт героя (Н.А. Бердяев «Ставрогин», С.Н. Булгаков «Русская трагедия», Д.С. Мережковский «Л. Толстой и Достоевский» и др.), проблемы двойничества (С. А. Аскольдов «Психология характеров у Достоевского», М.М. Бахтин «Проблемы поэтики Достоевского»), темы «самозванства и маски» (Б.М. Энгельгардт «Идеологический роман Достоевского»), стилистических особенностей слога героя (Л.П. Гроссман «Стилистика Ставрогина»);

- 30-60-ые г.г. XX века – эпоха замалчивания, предания романа «Бесы» забвению, а также искажение восприятия романа и его главного героя вследствие господствующих идеологических установок;

- 70-80-ые г.г. XX века – возобновление серьезного научного подхода к роману и к образу Ставрогина в связи с подготовкой «Полного собрания сочинений Ф.М. Достоевского в 30 томах»; так, в этот период о Ставрогине заговорят как о литературном типе (Н.В. Касаткин «Тайна человека: своеобразие реализма Ф.М. Достоевского»), начнут осуществляться попытки сопоставлять героя с литературными двойниками (Печориным), также исследователи будут указывать на романтические и житийные черты в образе героя (Г.М. Фридлендер «Ф.М. Достоевский», Е.О. Мелетинский «О "Бесах");

- в период с 90-ых г.г. и по наше время исследователи акцентируют внимание на теме «бесовства» в романе, выделяя бесовские черты Ставрогина, рассматривают его образ сквозь концепцию «скитальчества» (Л.И. Сараскина «Бесы: роман-предупреждение», Ю.И. Сохряков «Творчество Ф.М. Достоевского и русская проза XX века», и др.); также в последние годы, помимо переосмысления ранее написанных трудов, начинают выдвигаться идеи, интерпретирующие образ героя с принципиально новых позиций: Ставрогин рассматривается в контексте «злодейского» дискурса, присутствующего в поэтике Достоевского (А. Струк), обращается внимание на связь героя с обликом вампира, проводится параллель с философией Ж. Батая (Я. Фоменко), исследуются межтекстовые связи романа «Бесы» с западноевропейской литературой, в ходе чего Ставрогин рассматривается уже как литературный прототип в литературе XX века (И. Бардыкова).

Образ Ставрогина – образ трагического героя. Герой был поставлен Достоевским на путь искупления грехов, но его «зараженность» духом неверия, бесовством, его раздвоенность не позволили ему возродиться. Оторванность интеллигентной российской молодежи «от почвы» – это дорога к гибели, на которую ступил главный герой романа. Эта тема пронизывает все творчество писателя, поэтому Ставрогин и входит в ряд таких героев, как Родион Раскольников, Иван Карамазов и проч.

Для образа Ставрогина характерно сочетание несочетаемого: житийные черты и черты беса, романтическая устремленность к идеалу (идеалу Мадонны) и такая же страстность и бесовское наслаждение «идеалом содомским».

Русский философ XX века И.А. Ильин напишет о Ставрогине так: «Это трагический, но и пророческий образ, – человек, которому даровано все, кроме самого важного, – прекрасный нарцисс с покойником в сердце; концентрация интеллекта и воли, но без любви и веры; исполин с парализованной душой, сверхчеловек без Бога. Как бы всемогущий духовный аппарат, но без духа, а потому – без идеи, без радости в жизни» [4, с. 39]. Пожалуй, это определение Ставрогина самое верное. Данный образ заслуживает большого внимания и глубокого анализа.

 

 

Список литературы

Книги

1. Баршт, К.А. Повесть безвременных лет (о романе Ф.М. Достоевского «Бесы») / К.А. Баршт. – СПБ: Окно, 1994. – 135 с.

2. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского. – М.: Ausburg, 2002. – 167 с.

3. Волынский, А. Достоевский / под ред. В.А. Котельникова, Л.Н. Мурзенкова. – СПБ, Академический проект, 2007. – 463 с.

4. Гогина, Л.П. Альтернатива нигилизму в романе «Бесы» Ф.М. Достоевского / Л.П. Гогина; под науч. ред. Ю.И. Сохрякова. – М.: ИИУ МГОУ, 2015. – 202 с.

5. Гроссман, Л.П. Поэтика Достоевского / Л.П. Гроссман. – М.: Государственная академия художественных наук, 1925. – 188 с.

6. Гроссман, Л.П. Спор о Бакунине и Достоевском: статьи Л.П. Гроссмана и Вяч. Полонского. – Ленинград, Государственное издательство, 1926. – 215 с.

7. Достоевский, Ф.М. Бесы // Полное собрание сочинений в тридцати томах: Том 10. – Ленинград, Наука, 1974. – 522 с.

8. Касаткин, Н.В. Тайна человека. Своеобразие реализма Ф.М. Достоевского. / Н.В. Касаткин, В.Н. Касаткина. - М.: МПУ, 1994. – 171 с.

9. Кирпотин, В.Я. Мир Достоевского. Этюды и исследования / В.Я. Кирпотин. – М.: Советский писатель, 1980. – 376 с.

10.  Лейкина-Свирская, В.Н. Петрашевцы / В.Н. Лейкина-Свирская. – М.: Просвещение, 1965. – 162 с.

11.  Мелетинский Е.М. Заметки о творчестве Достоевского / Е.М. Мелетинский. – М.: РГГУ, 2001. – 190 с.

12.  Мережковский, Д.С. Л. Толстой и Достоевский. – М.: Наука, 2000. – 585 с.

13.  Моисеев, А.А. Феномен «скитальчества» в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» и способы его художественного воплощения: автореферат диссертации / А.А. Моисеев. – Н. Новгород: НГУ им. Н.И. Лобачевского, 2013. – 23 с.

14.  Неизданный Достоевский. Записные книжки и тетради 1860-1881 г.г. //Литературное наследство. Т. 83. – М.: Наука, 1971. – 728 с.

15.  Пумпянский, Л.В. Достоевский и античность / Л.В. Пумпянский. – Петроград, Замыслы, 1922. – 48 с.

16.  Растягаев, А.В. Трансформация жанра жития в русской литературе конца XVIII–XIX веков / А.В. Растягаев. – Самара: СамГПУ, 2004. – 91 с.

17.  Сараскина, Л.И. «Бесы»: роман-предупреждение / Л.И. Сараскина. – М.: Советский писатель, 1990. – 483 с.

18.  Тарасов, Б.Н. Непрочитанный Чаадаев, неуслышанный Достоевский (Христианская мысль и современное сознание) / Б.Н. Тарасов. – М.: Academia, 1999. – 288 с.

19.  Чернышов, И.С. Роман Ф.М. Достоевского «Бесы»: текстология и стратегии издания в России: автореферат диссертации / И.С. Чернышов. – М.: МГУ им. М.В. Ломоносова, 2018. – 25 с.

20.  Шестов, Л.И. Достоевский и Ницше (Философия трагедии) / Л.И. Шестов. – М.: Хранитель, 2007. – 220 с.

21.  Шкловский, В.Б. За и против. Заметки о Достоевском / В.Б. Шкловский. – М.: Советский писатель, 1957. – 257 с.

Статьи

22.  Александрович, Ю. Матрешкина проблема. «Исповедь Ставрогина» и проблема женской души // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 574-583

23.  Аскольдов, С.А. Психология характеров у Достоевского // Ф.М. Достоевский: 1881-1981 (сборник статей). – Лондон, 1981. – С. 60-84

24.  Аскольдов, С.А. Религиозно-этическое значение Достоевского // Ф.М. Достоевский: 1881-1981 (сборник статей). – Лондон, 1981. – С. 31-60

25.  Бардыкова, И.В. Проблема преступления в романах «Бесы» Ф.М. Достоевского и «1984» Дж. Оруэлла / И.В. Бардыкова // Научный результат. Социальные и гуманитарные исследования. – 2016. – № 4 (2). – С. 40-48

26.  Белов, С.В. Роман Ф.М. Достоевского «Бесы»: некоторые аспекты восприятия / С.В. Белов // Вестник Санкт-Петербургского государственного института культуры. – 2013. - № 4 (17). – С. 130-136

27.  Бем, А.А. Сумерки героя // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 662-668

28.  Бем, А.А. Эволюция образа Ставрогина // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 638-662

29.  Бердяев, Н.А. Духи русской революции // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 513-518

30.  Бердяев, Н.А. Ставрогин //Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – с. 518-525.

31.  Бессонов, Б.Н. Творчество Ф.М. Достоевского в оценках русских и зарубежных писателей, деятелей культуры и философов / Б.Н. Бессонов // Вестник Омского университета. – 2005. - № 2. – С. 5-14

32.  Бобров, С.П. «Я, Николай Ставрогин…» // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 583-587

33.  Буданова, Н.Ф. Бесы // Достоевский: Сочинения, письма, документы: Словарь-справочник. – СПБ.: Пушкинский дом, 2008. – с. 19-29.

34.  Булгаков, С.Н. Русская трагедия //Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – с. 489-508

35.  Булгакова, Н.О. Портрет Ставрогина: к вопросу об особенностях идиостиля Ф.М. Достоевского в романе «Бесы» / О.Н. Булгакова, О.В. Седельникова // Вестник науки Сибири. – 2015. - № 15. – С. 236-241

36.  Вышеславцев, Б.П. Русская стихия у Достоевского // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 587-606

37.  Гессен, С.П. Трагедия зла. (Философский смысл образа Ставрогина) //Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – с. 668-683.

38.  Гроссман, Л.П. Спешнев и Ставрогин // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 614-619

39.  Гроссман, Л.П. Стилистика Ставрогина // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 606-614

40.  Гурова, Е.П. Юродивые в романах Ф.М. Достоевского / Е.П. Гурова // Вестник пермского университета. - 2014. - № 3 (27). – С. 136-145

41.  Дмитриев, В.М. Сопротивление памяти в «исповеди» Ставрогина / В.М. Дмитриев // Достоевский и мировая культура. Филологический журнал. – 2021. - № 1 (13). – С. 82-105

42.  Долинин, А.С. «Исповедь Ставрогина» // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 534-560

43.  Захарова, О.В. Спор с Достоевским о «Бесах»: проблема непонимания романа в прижизненной критике / О.В. Захарова // Проблемы исторической поэтики. – 2012. – № 1. – С. 143-162

44.  Иванов, В.И. Основной миф в романе «Бесы» // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 508-513

45.  Казаков, А.А. Проблема безумия в романах Ф.М. Достоевского 1865-1880-х г.г. / А.А. Казаков, Д.А. Медведева // Вестник Московского университета. – 2011. - № 351. – С. 33-38

46.  Казакова, Н.Ю. Диктатура духа: роман Ф.М. Достоевского «Бесы» в критике серебряного века / Н.Ю. Казакова // Россия и современный мир. – 2020. - № 2 (107). – С. 276-284

47.  Касаткина, Т.А. Без Бога… Роман Ф.М. Достоевского «Бесы». Статья 2 / Т.А. Касаткина // Три века русской литературы. Актуальные аспекты изучения. – 2007. - № 14. - С. 3-24

48.  Касаткина, Т.А. Свидригайлов-ироник / Т.А. Касаткина //Достоевский и современность: тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». – 1989. – С. 47-51

49.  Ковалева, С.В. Антихрист: Н. Ставрогин или П. Верховенский? / С.В. Ковалева // Вестник Адыгейского государственного университета. – 2009. – № 1. - С. 26-30

50.  Колпаков, А.А. «Шизофренический дискурс» Николая Ставрогина / А.А. Колпаков // Культура и текст. – 1997. - № 3. – С.68-69

51.  Комарович, В.Л. Неизданная глава романа «Бесы» // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 567-574

52.  Комова, Т.Д. Николай Ставрогин как тип двойника (роман Ф.М. Достоевского «Бесы») / Т.Д. Комова // Вестник Московского университета. – 2008. - № 1. – С. 146-149

53.  Конышев, Е.М. Байроническая личность в изображении Тургенева и Достоевского / Е.М. Конышев // Ученые записки Орловского государственного университета. – 2013. – № 2 (52). - С.192-199

54.  Кошемчук Т.А. Раскольников, Ставрогин, Верховенский, Иван Карамазов – Старец Зосима: атеистическая идея в свете христианского сознания / Т.А. Кошемчук //Русская литература в православном контексте. – 2014. – № 1. - С. 203-215

55.  Лавлинский, С.П. Нетрадиционная ситуация исповеди в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» (на материале анализа главы «У Тихона») / С.П. Лавлинский // Достоевский и современность: тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». – 1989. – С. 63-65

56.  Левин, В.И. Достоевский, «подпольный парадоксалист» и Лермонтов / В.И. Левин // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. – 1972. – № 2 (31). - С. 142-156

57.  Луцевич, Л.Ф. «Если б это действительно было покаяние»: исповедь Николая Ставрогина / Л.Ф. Луцевич // Вестник Башкирского университета. – 2014. – № 4 (19). - С. 1339-1344

58.  Мартынов А.Н. Образ Ставрогина в творчестве Сергея Булгакова и Николая Бердяева / А.Н. Мартынов // Литературно-философские проблемы русской эмиграции (сборник статей). – 2005. – № 1. - С. 15-26

59.  Мельников, Е.С. Непонятный Достоевский: субъективизм в творчестве великого писателя / Е.С. Мельников // Вестник омского государственного педагогического университета. Гуманитарные исследования. – 2016. – № 2 (11). - С. 72-76

60.  Мережковский, Д.С. Пророк русской революции // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 461-489

61.  Михайловский, Н.К. Жестокий талант // Литературная критика: Статьи о русской литературе XIX- начала XX века / под ред. Б. Аверина. – Ленинград, Художественная литература, 1989. – С. 153-235

62.  Монолакев, Х. Ставрогин и Печорин / Х. Монолакев // Филологический класс. – 2014. – № 1 (35). - С. 140-143

63.  Назиров, Р.Г. Мотив предрешенной дуэли у Бальзака, Лермонтова и Достоевского / Р.Г. Назиров // Российский гуманитарный журнал. – 2014. – № 5 (3). - С. 312-320.

64.  Переверзев, В.Ф. Достоевский и революция // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 525-532

65.  Пономарева, Г.Б. Житийные черты Ивана Карамазова / Г.Б. Пономарева // Достоевский и современность: тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». – 1989. – С. 87-89

66.  Пономарева, Г.Б. Пробы Ставрогина / Г.Б. Пономарева //Достоевский и современность: тезисы выступлений на «Старорусских чтениях». – 1989. – С. 84-87

67.  Постникова, Е.Г. Феноменология власти в творчестве Ф.М. Достоевского Постникова // Филология и человек. – 2012. – № 3. - С.19-32

68.  Прийма, И.Ф. Бахтин и Луначарский о публицистике Достоевского / И.Ф. Прийма // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2016. - № 7 (61). – С. 29-32

69.  Розанов, В.В. Легенда о Великом инквизиторе // Собрание сочинений под общей редакцией А.Н. Николюкина. – М.: Республика, 1996. – С. 11-114

70.  Розанов, В.В. О происхождении некоторых типов Достоевского. – М.: Республика, 1996. – С. 573-594

71.  Степун, Ф.А. «Бесы» и большевистская революция // Антология русской критики. – М.: Наследие, 1996. – С. 683-695

72.  Струк, А.А. Проблема статического портрета в романе «Бесы» Ф.М. Достоевского / А.А. Струк // Новый филологический вестник. – 2017. – № 2 (41). - С. 78-89

73.  Тамарченко, Н.Д. Русский бунт у Пушкина и Достоевского («Капитанская дочка» и «Бесы») / Н.Д. Тамарченко // Новый филологический вестник. – 2009. – № 4 (11). – С. 18-24

74.  Тарасенко, Т.Ю. Творческая история романа Ф.М. Достоевского «Бесы»: «пропущенная» глава «У Тихона» / Т.Ю. Тарасенко // Уральский филологический вестник. – 2012. – № 6. - С. 42-49

75.  Фоменко, Я.В. Образ Николая Ставрогина в свете современной дракулианы / Я.В. Фоменко // Записки философского факультета Орловского государственного университета. – 2014. – № 1. – С. 83-88

76.  Чернов, Л.С. К характеру потустороннего в «Бесах» Ф.М. Достоевского / Л.С. Чернов // Церковь. Богословие. История: материалы IV Международной научно-богословской конференции. – Екатеринбург: Екатеринбургская духовная семинария, 2016. – с. 275-283

77.  Шараков, С.Л. Христианский символизм в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» / С.Л. Шараков // Проблемы исторической поэтики. – 2013. – № 11. - С. 202-218

78.  Щенников, Г.К. «Журнал Печорина» и «Исповедь» Ставрогина: анализ деструкции личности / Г.К. Щенников // Известия Уральского университета. –2001. – № 17. - С. 154-162

79.  Энгельгардт, Б.М. Идеологический роман Достоевского / Б.М. Энгельгардт // Ф.М. Достоевский. Статьи и материалы: сб. II / под ред. А.С. Долинина. – М.: Мысль, 1924. – С. 71-109

Электронные ресурсы

80.  Авсеенко, В.К. Общественная психология в романе «Бесы», роман Федора Достоевского. В трех частях. С.-Петербург, 1873 [Электронный ресурс] // Критика 70-х гг. XIX века / под ред. С. Ф. Дмитренко. - М.: Олимп, 2002. – Режим доступа: http://az.lib.ru/a/awseenko_w_g/text_0060.shtml, свободный. (Дата обращения: 5.04.2022 г.)

81.  Бердяев, Н.А. Миросозерцание Достоевского [Электронный ресурс] // М.: Астрель, 2006. – Режим доступа: http://az.lib.ru/b/berdjaew_n_a/text_1921_dostoevsky.shtml, свободный. (Дата обращения: 7.04.2022 г.)

82.  Иванов, В.И. Достоевский и роман-трагедия [Электронный ресурс] / В. И. Иванов. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 4. – Режим доступа: https://rvb.ru/ivanov/1_critical/1_brussels/vol4/01text/02papers/4_172.htm, свободный. (Дата обращения: 3.04.2022 г.)

83.  Луначарский, А.В. «Бесы» [Электронный ресурс] // Наследие А.В. Луначарского. Философия, политика, искусство, просвещение. Книги. Статьи и речи по вопросам международной политики. – Режим доступа: http://lunacharsky.newgod.su/lib/o-mezhdunarodnoj-politike/besy/, свободный. (Дата обращения: 9.05.2022 г.)

84.  Луначарский, А.В. «Братья Карамазовы» на сцене театра старой голубятни [Электронный ресурс] // Наследие А.В. Луначарского. Философия, политика, искусство, просвещение. Книги. Собрание сочинений. Т. 6. – Режим доступа: http://lunacharsky.newgod.su/lib/ss-tom-6/-brata-karamazovy-na-scene-teatra-staroj-golubatni/, свободный. (Дата обращения: 9.05.2022 г.)