Решение софьи венчаться на царство закончилось Для нее монастырем

«Но не кораблики были на уме у царицы Натальи; глухая борьба не переставала между нею и падчерицею, которая отняла у нее правительство. Положение похитительницы было незавидное: по инстинкту самосохранения взялась она за отчаянное средство, подняла стрельцов, вырвала правление из рук мачехи, поставила старшего неспособного брата в цари; но на долго ли все это? Сын Нарышкиной [согласно с замыслом Бога о Нем] остался Царем, возмужает – и правительница будет более не нужна, монастырь удален на время, но постоянно в виду. [Но не смотря на страшную, мужеподобную внешность, так хочется мужской любви, с которой в женском монастыре большие проблемы!] Положение Софьи было похоже на положение тех людей в легендах, которые заключили договор со злым духом – пользоваться до известного времени всевозможными наслаждениями жизни, но по прошествии срока сделаться добычею ада. [Ну а куда ей, как не в ад? Она ведь всю свою жизнь упорно оспаривала власть у Богопомазанника. А сколько по ее милости погублено душ? В первую очередь душ стрельцов, ее подельников. Но ее вопросы спасения души ни своей, ни своего окружения, ни, тем более, простого русского народа не волновали. Ее очень занимал вопрос обретения царской власти, а затем - как эту украденную власть подольше сохранить за собой.]

Понятно, что Софья должна была думать о средствах, как бы упрочить свою власть; понятно, что об этом хлопотали люди, взысканные ею и которые лишались всего с ее падением. Софья – правительница благодаря неспособности одного брата и молодости другого; возмужает последний – и правительство Софьи должно окончиться; надобно сделать, чтоб оно не кончилось. Первый шаг уже сделан, учреждено двоевластие, оба брата венчаны на Царство: отчего не быть троевластию? Отчего Софье не венчаться на Царство? Тогда помазанницу Божию никто не свергнет. Софья в государственных бумагах присоединила свое имя к именам обоих братьев, вместе с ними называлась самодержецею всея Руси». (С. Соловьев. История России. Стр. 437-438), (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.).

Несмотря на великий ум Софьи, но с логикой у ней явна была проблема: если троевластие, то это не самодержавие! Это троедержавие! Она, бедняжка, да и стрельцы с ней, попали “как кур в ощип”, ведь одно дела украсть власть у опекуна Богопомазанника, но совсем другое дело только попытаться украсть власть у Самого Богопомазанника. Стрельцы в итоге добились усекновения своих дурных голов, а Софья стала монахиней Новодевичьего монастыря под именем Сусанны под постоянной стражей из сотни солдат.

Но это случится в 1698 году, а в августе 1687 года люди Софьи пытаются подбить стрельцов «пойти в Верх (к Царям) бунтом, задержать двоих самых близких к Царю Петру людей, сменить патриарха! …и это после того, как употреблены были все средства, чтоб охладить стрельцов к бунту, заставить их бояться его. …В полках предложение было принято холодно, и Софья поспешила сама отказаться от него»[72]. Она решила подойти к вовлечению стрельцов в бунт с другой стороны, например, послать своих людей напасть на стрелецкий караул ночью под видом солдат из потешных полков. Но использование Софьей и этого средства не толкнуло стрельцов на бунт против Царя Петра Алексеевича.

Но «Софья не могла не раздражаться и не беспокоиться, увидев начало дела, в конце которого монастырь. [А именно,] 8 июля, в Казанскую, Петр в соборе сказал сестре, чтоб она не ходила в крестный ход; Софья не послушалась, взяла образ и пошла; Петр рассердился, не пошел за крестами и уехал из Москвы». Так Царь объявил народу: в крестном ходу на праздник иконы Казанской Богоматери, связанной с первым русским Царем-Богопомазанником святым христолюбивым Иоанном Васильевичем Грозным, могут участвовать или Царь-Богопомазанник, или правительница, мечтающая украсть власть у Богопомазанника!

7 августа сторонники Софьи велели собраться 400 стрельцам в Кремле, 300 – на Лубянке, стрельцы неохотно выполнили. Если основная «масса стрельцов была недоступна внушениям Шакловитого с товарищами, не хотела начинать бунта в пользу Софьи, то не двигалась также и в противоположном направлении: из этой массы выделялись не более пяти человек, которые готовы были, как 15 мая 1682 года, принять на копья кого угодно в пользу Софьи; но в противоположность им образовался небольшой кружок из осьми человек, которые в действиях Шакловитого видели преступление и безумие и решились прямо действовать наперекор им, в пользу Царя Петра, имеющего все права на своей стороне.

В ночь с 7 на 8 августа, когда масса остается неподвижною, действия, разумеется, должно ожидать в этих обоих крайних кружках, ибо здесь самые решительные люди, определившие свои цели, люди не колеблющиеся, не шатающиеся». Когда последние узнали о нападении в Кремле стрельца на спальника Царя Петра, то в этом «они увидели начало дела и решились действовать со своей стороны: двоих послали в Преображенское уведомить Царя, что на Него и на Его мать умышляется смертное убийство». Узнав о грозящей опасности, Царь поскакал «к Троице, куда приехал около 6 часов утра в сильной усталости»[73]. Туда же стали собираться все верные Царю Петру, в том числе потешные полки и стрельцы Сухарева полка. Напомним, что стрельцы этого полка в убийствах 1682 года не участвовали.

«1 сентября, праздник Нового года. Нерадостно встретила его Софья и ее приверженцы: из Троицкого монастыря приехал полковник Нечаев со стрельцами, привез к царю Иоанну и Софье грамоту, в которой Петр извещал их о заговоре и требовал присылки Федьки Шакловитого и старца Сильвестра Медведева с сообщниками для розыска (следствия) к Троице. Это произвело сильное движение при дворе; народ был поражен; большинство, по словам очевидца, решило оставаться спокойным и ждать, чем кончится дело. Нечаева позвали и спросили, как он смел привезти грамоту? Тот отвечал, что не смел ослушаться Царского повеления. Софья велела отрубить ему голову. [Подумайте, старший офицер выполняет повеление Царя-Богопомазанника, а ему за это велят голову рубить! Противится воле Богопомазанника может только служитель сатаны!] Нечаев спасся тем, что не могли или не хотели скоро сыскать палача, а между тем гнев Софьи прошел»[74]. Православный христианин отчетливо понимает, что Господь Бог оберегает и спасает верных Своих и верных Царских холопов. Полковник спасся не нерадивостью приспешников Софьи и ее отходчивостью, а это Господь Бог не дал возможности найти палача и Господь Бог потушил гнев Софьи на полковника!

4 сентября в Немецкой слободе явилась царская грамота (от 31 числа), призывающая всех служилых иноземцев к Троице. Вечером они двинулись в путь и утром были у Троицы. У Софьи все еще оставалась основная масса стрельцов; «но когда разнеслась весть, что царевна [царевна, о не самодержавная царица, как она мечтала!] не поедет к Троице, потому что ее туда не пустят, то стрельцы потеряли терпение и вечером 6 сентября явились большой толпой в Кремль с челобитием к царевне, чтоб выдала Федьку Шакловитого, которого они поведут к Троице. Сначала Софья отвечала, что не выдаст и чтоб они жили спокойно, не вмешивались в ссору ее с братом.

[Как она запела: “Это всего-навсего ссора с братом!” Она бедняжка не догадывалась, что, хотя Он ей и брат, но она Его холопка. И для нее Он является Царем-Богопомазанником (также, как для Богородицы, ее Сын является Богом). И ссора здесь не между братом и сестрой, а между Богопомазанником и воровкой власти Помазанника Божьего. Господь Бог посчитал, что настало время через Своего раба Царя Петра указать сатане его место, приказав: “место”, его рабе!]

В толпе раздался шум, послышались голоса, что нечего дожидаться, надобно приниматься за набатный колокол. Это сильно поразило Софью. Сцена 1682 года повторилась, только с переменою лиц: тогда стрельцы требовали у царицы Натальи выдачи брата ее, Ивана Нарышкина, и перетрусившие бояре уговаривали царицу пожертвовать братом, чтоб им всем не погибнуть из-за одного. Теперь стрельцы, грозя бунтом, требуют у Софьи выдачи Шакловитого, и окружающие царевну уговаривают ее исполнить требование, иначе многим придется поплатиться жизнью. Софья выдала Шакловитого, но Медведев успел скрыться». (С. Соловьев. История России. Стр. 446-447), (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.).

Православный человек понимает, что история всегда повторяется, но с переменою лиц, если первый раз совершалось преступление. Так Правосудный Господь Бог совершает возмездие и дает познать преступнику тот ужас и ту боль, которые испытывал обижаемый им человек.

«Шакловитого с главными сообщниками осудили на смерть. Сохранилось любопытное известие, что Петр не соглашался на казнь их, и только патриарх уговорил Его, и что когда разнеслась весть, что Шакловитого будут казнить без вторичной пытки[75], то многие из служилых людей собрались в монастырь, «служа Великому Государю», как они говорили, и били челом, чтоб велено было Шакловитого пытать еще раз: пусть объявит своих соумышленников. Царь выслал сказать им, что Он доволен показаниями Шакловитого и что им не пригоже мешаться в это дело». Другими словами, Царь Петр, наконец-то отстранив Софью от правления Царством народа Божьего, очень хотел обойтись без казней и сохранить жизни своих подданных, которых кукловоды использовали, не раскрывая своих планов. Сами же стрельцы «злого умысла не знают, Великим Государям служат и работают, как служили и работали их предкам, рады ловить воров и изменников и во всем исполнять волю государскую». (С. Соловьев. История России. Стр. 444), (выделено и подчеркнуто составителем Р.С.).

Шокловитый и еще два стрельца были казнены, Софьи было приказано «идти в монастырь; после долгих отговорок она принуждена была повиноваться и переселилась в Новодевичий монастырь»[76], но пока без пострига[77] в монахини. Всем ворам Царской власти стоит задуматься о своей неминуемо очень печальной судьбе!

«Царь Иоанн Алексеевич оставался по-прежнему царем только по имени, занимал царское место в церемониях, власть перешла к одному Царю Петру. Но семнадцатилетний Петр был еще неспособен к управлению Государством, Он еще доучивался, довоспитывал себя теми средствами, какие Сам нашел и какие были по Его характеру; у молодого Царя на уме были потехи, великий человек объявился после, и тогда только в потехах юноши оказались семена великих дел»[78]. Страной, с согласия Царя Петра, правили оставшиеся в живых Нарышкины, родственники жены Царя Петра, Лопухины, Долгорукие и другие лица из сторонников Царя Петра.