Исцеление слепого в Капернауме

58.1

7 октября 1944.

58.2

¹ Говорит Иисус, и во мне сразу устанавливается покой, и радость этого светлого успокоения веселит мое сердце: «Видишь. Ей так нравятся эпизоды со слепыми. Подарим ей еще один». И я начинаю видеть.

² Вижу прекрасный летний закат. Солнце воспламенило весь запад, и Генисаретское озеро представляет собой одну пылающую плоскость под пылающим небом.

Улицы Капернаума только начинают заполняться людьми: женщины, идущие на родник; мужчины; рыбаки, готовящие сети и суда к ночной ловле; дети, которые, играя, бегают по улицам; ослики с корзинами, движущиеся за город, возможно, забрать овощи.

58.3

Иисус заглядывает в проем, ведущий во дворик, совершенно затененный виноградом и смоковницей, за которым какая-то каменистая дорожка лавирует вдоль озера. Должно быть, это дом Петра (точнее, это дом тещи Петра), поскольку этот последний на берегу – и вместе с Андреем подготавливает в лодке корзины для рыбы и сети, а также располагает сидения и мотки веревки. В общем, все для рыбной ловли, и Андрей ему помогает, перемещаясь между домом и лодкой.

³ Иисус интересуется у Своего апостола: «Хороший лов будет?»

«Время подходящее. Вода спокойная, и луна будет яркая. Рыба поднимется из глубины, а моя сеть потащит ее за собой».

«Мы выходим одни?»

«О, Учитель! Как же Ты хочешь при таком устройстве сетей, чтобы мы были одни?»

«Я никогда не ловил рыбу и надеюсь, что ты научишь Меня». Иисус тихо-тихо спускается к озеру и останавливается возле лодки на берегу, где крупный песок перемешан с галькой.

«Смотри, Учитель, как это делается. Я выхожу сбоку от лодки Иакова Зеведеева, и так, в паре, мы идем к хорошему месту. Затем опускается сеть. Мы держим один конец. Ты говорил мне, что хочешь держать».

«Да, если ты скажешь Мне, что нужно делать».

«О! Ничего, как только наблюдать за спуском. Чтобы сеть опускалась плавно и не завязывалась в узлы. Плавно, потому что мы будем в промысловых водах, и одно слишком резкое движение может спугнуть рыбу. А без узлов – чтобы не сделать сеть замкнутой, тогда как она должна быть открыта, как сумка или, если Тебе угодно, как покрывало, раздуваемое на ветру. Потом, когда сеть полностью опущена, мы тихо пойдем на веслах или с парусом, смотря по необходимости, делая полукруг по озеру. И когда колебание стержня безопасности сообщит нам, что рыбы достаточно, мы направимся к земле и там, почти на берегу – не раньше, чтобы не рисковать потерять улов, и не позже, чтобы не повредить рыбу и сети на камнях – будем вынимать сети. И здесь нужен глаз, ведь лодки должны подходить настолько близко, чтобы с одной из них можно было вытянуть край сети,

58.4

поданный с другой, но не сталкиваться, чтобы не сдавливать этот наполненный рыбой мешок. ⁴ Прошу Тебя, Учитель, это наш хлеб. Присматривай за сетью, чтобы толчки не перевернули ее. Рыба борется за свою свободу с помощью сильных ударов хвостом, и если ее много… Ты понимаешь… Это маленькие существа, но собранные в десяток, в сотню, в тысячу, они становятся сильными, как Левиафан».

«Так же происходит с грехами, Петр. По сути, в одном грехе нет ничего непоправимого. Но если не ограничивать себя в нем, а все накапливать и накапливать, то это кончится тем, что маленький грех, может быть, какое-нибудь простое упущение, будет все более разрастаться, становясь привычкой, становясь смертельным пороком. Иногда все начинается с одного похотливого взгляда, а заканчивается совершённым прелюбодеянием. Иногда – с недостатка снисхождения в общении с родственником, а кончается насилием против ближнего. Беда, когда начинают с того, что позволяют увеличиваться тяжести грехов из-за их числа! Они становятся опасными и могущественными, как сам Змей из Преисподней, и утаскивают в пропасть Геенны».

«Правильно говоришь, Учитель… Но мы настолько слабы!»

«Чтобы быть сильными и получить помощь, нужны внимание и молитва, а также твердая воля не грешить. Затем великая уверенность в любящей справедливости Отца».

«Ты утверждаешь, что Он не будет слишком суров по отношению к бедному Симону?»

«По отношению к ветхому Симону Он мог быть и суров. Но что касается Моего Петра, нового человека, принадлежащего своему Христу… нет, Петр. Он любит тебя и будет любить».

«А меня?»

58.5

«Тебя тоже, Андрей; а с тобою Иоанна и Иакова, Филиппа и Нафанаила. Вы первые Мною избранные».

⁵ «Придут ведь другие? Есть Твой двоюродный брат, и в Иудее…»

«О, многие! Мое Царство открыто для всего рода человеческого, и говорю тебе истинно, что Мой улов за ночи столетий будет обильнее твоего самого обильного улова… Ибо каждый век – это ночь, в которой путеводителем и светочем будет не ясный блеск Ориона и не свет плывущей луны, а слово Христово и Благодать, исходящая от Него; ночь, что узнает рассвет незакатного дня, света, в котором оживут все верные, солнца, в которое облачатся избранные и станут прекрасными, вечными, счастливыми, словно боги. Младшие боги, дети Бога Отца и похожие на Меня… Сейчас вы не способны понять. Но истинно говорю вам, что ваша христианская жизнь наделит вас подобием с вашим Учителем, и вы засияете в Небе присущими Ему очертаниями. Так что, несмотря на злобу Сатаны и слабую человеческую волю, у Меня будет более изобильный улов, чем у тебя».

«Но мы будем Твоими единственными апостолами?»

«Ревнуешь, Петр? Не надо. Придут другие, и в Моем сердце хватит любви для всех. Петр, не будь скупым. Ты еще не знаешь, Кто тебя любит. Ты когда-нибудь пытался сосчитать звезды? А камни в этой глубине? Нет. Ты бы не смог. Но еще менее ты можешь исчислить проявления любви, на которые способно Мое сердце. Ты мог когда-нибудь посчитать, сколько раз это море приласкало берег поцелуем своей волны в течение двенадцати лун? Нет. Не мог. Но еще менее ты можешь сосчитать волны любви, что изливаются из этого сердца, чтобы дать ласку людям. Будь уверен в Моей любви, Петр».

Петр берет ладонь Иисуса и целует ее. Он растроган.

58.6

Андрей бросает несмелый взгляд. Однако Иисус гладит его ладонью по голове и говорит: «Тебя Я тоже очень люблю. В день твоего озарения ты увидишь на небосводе, даже не поднимая глаз, увидишь своего Иисуса, который улыбнется тебе и скажет: „Я люблю тебя. Иди сюда“, и войти в рассвет тебе будет приятнее, чем новобрачным в супружескую спальню…»

⁶ «Симон, Симон! Андрей! Я иду…» – прибегает запыхавшийся Иоанн, – «О! Учитель! Я заставил Тебя ждать?». Иоанн смотрит на Иисуса своими влюбленными глазами.

Петр отвечает: «По правде говоря, мы уже начинали думать, что ты не придешь. Готовь быстро свою лодку. А Иаков?..»

«Да вот… мы опоздали из-за одного слепого. Он думал, что Иисус у нас в доме, и пришел. Мы ему сказали: „Он не здесь. Может быть, завтра Он тебя исцелит. Подожди“. Но он не хотел ждать. Иаков сказал: „Ты столько ждал прозрения. Что тебе подождать еще одну ночь?“. Но тот не внял…»

«Иоанн, если бы ты был слепым, ты бы торопился вновь увидеть свою мать?»

«Э!.. конечно!»

«Так что же? Где этот слепой?»

«Идет за Иаковом. Вцепился в его плащ и не отпускает. Но он плетется медленно, ведь берег каменистый, и он спотыкается… Учитель, простишь меня за мою черствость?»

«Да. Но чтобы исправиться, иди и помоги слепому, и доставь его ко Мне».

Иоанн пускается бегом. Петр чуть качает головой, но молчит. Смотрит на небо, которое после насыщенного медного цвета начинает делаться синим, смотрит на озеро и на другие лодки, уже вышедшие на ловлю, и вздыхает.

«Симон?»

«Учитель?»

«Не бойся. У тебя будет хороший улов, даже если ты выйдешь последним».

«И на этот раз?»

58.7

«Всякий раз, как ты проявишь милосердие, Бог будет благоволить к тебе с избытком».

⁷ «Вот этот слепой».

Бедняга двигается вперед между Иаковом и Иоанном. В руках у него палка, но сейчас он ей не пользуется. А больше доверяется двоим спутникам.

«Вот, дружище, Учитель перед тобой».

Слепой падает на колени: «Господин мой! Сжалься!»

«Хочешь видеть? Встань. Давно ты ослеп?»

Четверо апостолов обступают их обоих.

«Семь лет назад, Господин. Раньше я хорошо видел и работал. Был кузнецом в Кесарии Приморской. Хорошо зарабатывал. Гавань, масса торговцев, все постоянно нуждались в тех или иных моих услугах. Но когда я ковал железо для якоря – и можешь представить, какое оно было раскаленное, чтобы стать податливым для воздействия – от него отлетел горящий обломок и обжог мне один глаз. Они и так у меня болели из-за жара в горне. Я потерял поврежденный глаз, а другой тоже ослеп через три месяца. Сбережения мои кончились, и теперь я живу на подаяния…»

«Ты один?»

«У меня жена и трое маленьких детей… одного я даже ни разу не видел… и старая мать. И, тем не менее, теперь именно она и моя жена зарабатывают на кусок хлеба, и благодаря этому, да еще тем грошам, что я приношу, мы не умираем с голоду. Если б Ты исцелил меня!.. Я бы вернулся к работе. Все, чего я прошу – это работать, как добрый израильтянин, и содержать тех, кого люблю».

«И ты пришел ко Мне? Кто тебе рассказал?»

«Один прокаженный, которого Ты исцелил у подножия Фавора, когда возвращался к озеру после той замечательной речи».

«Что он тебе сказал?»

«Что Ты можешь все. Что Ты спасение тела и души. Что Ты свет для души и тела, потому что Ты – Свет Божий. Он, тот прокаженный, весь завернувшись в плащ, отважился смешаться с толпой, рискуя быть побит камнями, поскольку увидел, как Ты шествуешь мимо в направлении горы, и Твой вид заронил надежду в его сердце. Он мне сказал: „В Его лице я увидел нечто, что мне говорило: ‚Тут избавление‘. И я пошел“. И так он мне повторил Твою речь и рассказал, как Ты его исцелил, дотронувшись до него без всякого отвращения Своей рукой. Он возвращался от священников после обряда очищения. Я узнал его, потому что выполнял для него заказы, когда у него была в Кесарии лавка. Я шел, расспрашивая о Тебе по городам и весям. И нашел

58.8

Тебя… Сжалься надо мной!»

⁸ «Иди сюда. Свет еще слишком ярок для того, кто выходит из тьмы!»

«Значит, Ты исцелишь меня?»

Иисус подводит его к дому Петровой тещи, в садик с его приглушенным светом, ставит его перед Собой, но так, чтобы исцеленные глаза не сразу же увидели озеро, все еще переливающееся светом. Мужчина похож на самого послушного ребенка, настолько он ни во что не вмешивается, даже не спрашивает.

«Отче! Твоего света этому Твоему чаду!». Иисус простер ладони над головой коленопреклоненного мужчины. Застывает так на мгновение. Потом смачивает Себе кончики пальцев слюной и слегка касается Своей правой рукой этих открытых, но безжизненных глаз.

Мгновение. Затем человек начинает моргать веками, тереть их, будто просыпаясь, и его глаза затуманиваются.

«Что видишь?»

«О!.. О!.. о, Боже предвечный! Кажется… кажется… о! Что вижу… вижу Твою одежду… она красная, так ведь? И белую ладонь… и шерстяной пояс… О! добрый Иисус… я вижу тем лучше, чем больше привыкаю видеть… Вот трава на земле… а это, конечно, колодец, а там – виноградная лоза…»

«Вставай, друг».

Мужчина, плача и смеясь, встает и, после минутной борьбы между почтением и желанием, поднимает лицо – и встречает взгляд Иисуса. Иисуса, улыбающегося любвеобильно и сострадательно. Наверно, это удивительно прекрасно вновь обрести зрение и в первых проблесках увидеть это Лицо! Мужчина издает крик и протягивает руки. Это движение непроизвольное, но он себя сдерживает.

Однако Иисус раскрывает Свои объятья и привлекает к Себе этого человека, который гораздо ниже Его. «Теперь ступай в свой дом, и будь счастлив и праведен. Иди с Моим миром».

 «Учитель! Учитель! Господь! Иисус! Святой! Благословенный! Свет… я его вижу… все вижу… Вот голубое озеро, и ясное небо, и заходящее солнце, а там – первое подобие луны… Но самую прекрасную и ясную синеву я вижу в Твоих глазах, в Тебе я вижу и красоту солнца, самого истинного, и сияние чистоты луны, самой что ни на есть святой. Светило для страждущих, Свет для слепых, Милость, что живет и действует!»

«Я есмь Свет для души. Будь сыном Света».

«Навсегда, Иисус. С каждым морганием моих век на заново родившихся зрачках я буду возобновлять эту клятву. Да благословит Тебя Всевышний!»

«Да будет благословен Всевышний Отец! Ступай».

И мужчина уходит, радостно и уверенно, в то время как Иисус и изумленные апостолы спускаются на воду в двух лодках и приступают к отплытию.

И видение заканчивается.

 

59.1

59. Исцеление одержимого в Капернаумской синагоге

2 ноября 1944.

¹ Вижу синагогу Капернаума. Она уже заполнена ожидающими людьми. Люди у дверей поглядывают на еще залитую солнцем площадь, хотя день склоняется к вечеру. Наконец, крик: «Вот Рабби, Он идет».

Все поворачиваются ко входу, самые низкие поднимаются на цыпочки или стремятся протолкнуться вперед. Некоторые спорят, некоторые пихаются, несмотря на замечания служащих синагоги и городской знати.

«Мир всем ищущим Истины». Иисус на пороге и приветствует, благословляя простертыми вперед руками. Его высокая фигура четко выделена на фоне яркого света с солнечной площади и окружена сиянием. Он снял белое одеяние и сейчас в Своем обычном темно-синем. Пробирается сквозь толпу, которая расступается и вновь смыкается вокруг Него, словно волна во

59.2

круг корабля.

² «Я болен, исцели меня!» – стонет один юноша, который мне кажется на вид чахоточным, и тянет Иисуса за одежду.

Иисус кладет ему на голову ладонь и произносит: «Веруй. Бог услышит тебя. Пока позволь, Я поговорю с народом, а потом подойду к тебе».

Юноша дает Ему пройти и успокаивается.

«Что он тебе сказал?» – спрашивает его женщина с младенцем на руках.

«Сказал, что когда поговорит с народом, подойдет ко мне».

«Значит, Он исцелит тебя?»

«Не знаю. Сказал мне: „Веруй“. Я надеюсь».

«Что Он сказал? Что Он сказал?». Толпа жаждет узнать. Ответ Иисуса повторяют в народе.

«Тогда я пойду, возьму своего ребенка».

«А я приведу сюда моего старого отца».

59.3

«О! если бы Аггей согласился прийти! Я попробую… но он не пойдет».

³ Иисус добрался до Своего места. Приветствует главу синагоги и принимает приветствие от этого последнего. Это низкий, толстый и старенький человечек. Заговорив с ним, Иисус кланяется. Похоже, будто пальма склоняется над кустарником, что скорее широк, нежели высок.

«Что мне Тебе подать?» – спрашивает архисинагог^[333].

«То, что сочтешь нужным или наугад. Дух направит».

«Но… а Ты подготовлен?»

«Да. Давай наугад. Повторяю: Дух Господа направит выбор ко благу этих людей».

Архисинагог протягивает руку над грудой свитков, берет оттуда один, разворачивает и останавливается на определенном месте и говорит: «Это».

Иисус берет свиток и читает отмеченное место: «Иисус Навин. Встань и освяти народ и скажи им: „Освятитесь к завтрашнему дню, ибо – говорит Господь Бог Израилев – заклятое посреди вас, Израиль; ты не сможешь устоять перед своими врагами, покуда не будет удален из среды твоей тот, кто осквернился таким преступлением“»^[334]. Он останавливается, сворачивает свиток и возвращает его.

59.4

Толпа вся внимание. Лишь кто-то шепчет: «Послушаем достойную отповедь врагам!». «Это Царь Израиля, Обещанный, который поднимет Свой народ!»

⁴ Иисус простирает руки в привычной ораторской позе. Становится совершенно тихо.

 «Восстал Тот, кто пришел освятить вас. Он вышел из потаенного жилища, где готовился к этому призванию. Очистил Себя, чтобы преподать вам пример очищения. Он предстал перед Храмовыми вождями и перед народом Божьим, и теперь Он среди вас. Это Я. Не так, как некоторые из вас думают и надеются от помраченного ума и брожения в душе. Царство, в котором Я воцарюсь и к которому вас призываю, – нечто более возвышенное и великое.

Я призываю вас, о люди Израиля, прежде всякого иного народа, поскольку именно вам через праотцов был обещан этот час и союз^[335] с Господом Всевышним. Но не при помощи вооруженных полчищ и жестоких кровопролитий будет образовано это Царство, и в него не войдут ни жестокие, ни самочинные, ни гордые, а также вспыльчивые, завистливые, похотливые, скупые, но войдут туда добрые, кроткие, воздержанные, милосердные, смиренные, любящие ближнего и Бога, усердные.

Израиль! Не против внешних врагов призван ты сражаться. Но против врагов внутренних. Против тех, что находятся у каждого в сердце. В сердцах десятков и десятков тысяч твоих сынов. Удалите заклятье греха каждый из своего сердца, если хотите, чтобы завтра Бог собрал вас и сказал: „Народ Мой, для тебя это Царство, которое не поколеблется, в которое не вторгнутся и на которое не посягнут враги“.

Завтра. Какое это завтра? Через год или через месяц? О! Не доискивайтесь! Не пытайтесь с нездоровым интересом узнать то, что будет, посредством того, что имеет привкус колдовства. Оставьте язычникам пифонова духа^[336]. Оставьте вечному Богу тайну Его времени. Вы с завтрашнего дня, который наступит вслед за этим вечерним часом, вслед за тем грядущим полночным часом, наступит с пением петуха, приходите и очищайтесь истинным покаянием.

Покайтесь в своих грехах, дабы быть приготовленными к Царству. Удалите от себя заклятие греха. У каждого он свой. У каждого есть то, что противостоит вечно спасительным Десяти заповедям. Исследуйте себя начистоту, и найдете, в чем вы ошиблись. Смиренно принесите в этом искреннее покаяние. Захотите покаяться. Не на словах. Бога не проведешь и не обманешь. Но покайтесь с твердой решимостью, что приведет вас к изменению жизни, к вхождению заново в Закон Господень. Царство Небесное ждет вас. Завтра.

Завтра? – вы спросите. О! Божий срок – это всегда быстро приходящее завтра, даже если он наступит по окончании жизни, продолжительной, как у Патриархов. Вечность не имеет такого неторопливого течения, как песочные часы для отчета времени. И те меры времени, что вы называете днями, месяцами, годами, веками, – это пульсации вечного Духа, поддерживающего вашу жизнь. Однако по своему духу вы вечны, и должны – в духе – придерживаться того же способа измерения времени, что и ваш Создатель. А значит, сказать: „Завтра наступит день моей смерти“. Впрочем, нет смерти для верующего. А лишь покой ожидания, ожидания Мессии, который отворит врата Небес.

И говорю вам истинно, что только двадцать семь из вас присутствующих умрут и будут вынуждены ждать. Остальные будут судимы уже перед смертью, и смерть для них будет незамедлительным переходом к Богу или к Маммоне, ибо Мессия пришел, Он среди вас и зовет вас, чтобы передать вам Благую Весть, чтобы научить вас Истине, чтобы спасти вас для Неба.

Сотворите покаяние! Это „завтра“ Небесного Царства неминуемо. Да обрящет оно вас чистыми, чтобы вы сделались обладателями того вечного дня.

59.5

Мир да пребудет с вами».

⁵ Какой-то бородатый и разодетый израильтянин поднимается, чтобы возразить Ему. Он говорит: «Учитель. То, что Ты говоришь, мне кажется, противоречит тому, что сказано во второй книге Маккавеев, славы Израиля. Там сказано: „На самом деле, это знак великой милости – то что грешникам не позволяется долгое время поступать по своим прихотям, но тотчас приходит на них кара. Господь поступает с нами не как с прочими народами, наказание которых Он откладывает до пришествия судного дня, терпеливо ожидая, когда наполнится мера их грехов“^[337]. Ты, напротив, говоришь, будто бы Всевышний очень медлит нас наказывать, ожидая, как и с прочими народами, времени Суда, когда мера наших грехов переполнится. Действительно, факты опровергают Тебя. Израиль наказан, как утверждает Маккавейский историк. Но если бы и было по-Твоему, разве нет разногласия между Твоим учением и тем, что заключено в отрывке, который я Тебе пересказал?»

«Я не знаю, кто ты. Но кто бы ты ни был, Я отвечу Тебе. Разногласие есть не в учении, а в способе истолкования слов. Ты истолковываешь их по человеческому обычаю. Я – согласно духовному. Ты, представляя большинство, понимаешь все как намек на современное и преходящее положение вещей. Я, представляя Бога, объясняю все в приложении к вечному и сверхъестественному. Да, Яхве сейчас поразил вас за гордость и за то, что вы судите о себе как о „народе“ с земной точки зрения. Но как же Он полюбил вас и какое проявляет терпение, как ни к кому другому, раз пожаловал вам Спасителя, Своего Мессию, чтобы вы послушали Его и спаслись прежде наступления часа божественного гнева! Он больше не хочет, чтобы вы были грешниками. Но если Он и поразил вас в том, что бренно, то видя, что эта рана не залечивается, а наоборот, все более притупляет ваш дух, Он берет и посылает вам не наказание, а спасение. Направляет к вам Того, кто врачует вас и избавляет. Меня, с вами говорящего».

59.6

⁶ «Ты не находишь, что это дерзко – исповедать себя представляющим Бога? Никто из Пророков на это не осмеливался, а Ты… Кто Ты, что так говоришь? И по чьему наущению Ты говоришь?»

«Пророки не могли сказать о себе того, что говорю о Себе Я. Кто Я? Ожидаемый, Обещанный, Искупитель. Вы уже слышали, как идущий впереди говорил: „Приготовьте путь Господу… Вот идет Господь Бог… Как пастух Он будет пасти Свое стадо, будучи также Агнцем истинной Пасхи“. Среди вас есть те, кто слышал от Предтечи эти слова и видел, как небо просияло светом, который опустился в виде Голубки, и слышал Голос, говоривший и поведавший, кто Я. По чьему наущению Я говорю? По наущению Того, кто есть, и кто отправил Меня».

«Ты говоришь так, но Ты можешь ведь оказаться лжецом или мечтателем. Слова Твои святы, но порой и Сатана использует обманчивые слова, раскрашенные под святость, чтобы увлечь в заблуждение. Мы не знаем Тебя».

«Я Иисус, сын Иосифа из рода Давида, родившийся в Вифлееме-Ефрафе, согласно обетованиям, прозванный Назарянином из-за того, что Мой дом в Назарете. Это с мирской точки зрения. С Божией – Я Его Мессия. Мои ученики знают это».

«О! Они-то! Они скажут все, что угодно и то, что Ты их надоумишь сказать».

59.7

«Другой заговорит, кто не любит Меня, и скажет, кто Я такой. Погоди, Я позову одного из этих присутствующих».

⁷ Иисус оглядывает толпу, озадаченную и задетую этим спором, и разделившуюся между двумя противоположными течениями. Оглядывает ее, ища кого-то Своими сапфировыми глазами, затем громко зовет: «Аггей! Выйди вперед. Приказываю тебе».

Большой гомон в толпе, расступившейся, чтобы пропустить поддерживаемого женщиной человека, которого всего колотит дрожь.

«Знаешь ты этого человека?»

«Да. Это Аггей, сын Малахии, отсюда, из Капернаума. Одержим злым духом, который выводит его из себя внезапными приступами бешенства».

«Все его знают?»

Толпа кричит: «Да, да».

«Может ли кто-нибудь сказать, что он разговаривал со Мной, хотя бы несколько мгновений?»

Толпа кричит: «Нет, нет, он как полоумный, и никогда не выходит из своего дома, а там Тебя никто не видел».

«Женщина, подведи его сюда ко Мне».

Женщина толкает и тащит его, тогда как беднягу колотит все сильнее.

Глава синагоги предупреждает Иисуса: «Будь осторожен! Бес вот-вот начнет его мучить… и тогда он бросается, царапается и кусается».

Толпа раздается в стороны, прижимаясь к стенам. Теперь они уже вдвоем: друг напротив друга.

Мгновенное противостояние. Кажется, что человек, привыкший к немоте, силится заговорить и начинает стонать, потом голос обретает словесную форму: «Что Тебе до нас, Иисус из Назарета? Зачем пришел мучить нас? Чтобы нас истребить, Ты, Владыка Неба и земли? Знаю, кто Ты: Святой у Бога. Более великого, чем Ты, не было во плоти, потому что в Твоей человеческой плоти заключен Дух Вечного Победителя. Он уже одолел меня в…»

«Замолчи! Выйди из него. Приказываю».

59.8

Человека словно охватывает необычный припадок. Он мечется рывками, как будто кто-то издевается над ним, дергая и толкая, кричит нечеловеческим голосом, пускает пену и затем кидается на пол, с которого потом встает удивленный и исцеленный.

⁸ «Слышал? Что скажешь теперь?» – спрашивает Иисус Своего оппонента. Бородатый разодетый мужчина пожимает плечами и, побежденный, уходит, не дав ответа. Толпа глумится над ним и рукоплещет Иисусу.

«Тише. Это святое место!» – говорит Иисус, а потом распоряжается, – «Ко мне того юношу, которому Я обещал помощь от Бога».

Подходит больной. Иисус гладит его: «Ты поверил! Будь исцеленным. Иди с миром и будь праведен».

Юноша испускает крик. Кто знает, что он чувствует? Он простирается у ног Иисуса и благодарно целует их: «Спасибо за меня и за мою мать!»

Подходят другие больные: мальчик с парализованными ногами. Иисус берет его на руки, ласкает его, ставит на пол… и отпускает. И мальчик не падает, а бежит к маме, которая со слезами прижимает его к сердцу и громко славословит «этого Святого Израилева». Подходит слепой старичок, ведомый дочерью. И он тоже излечивается поглаживанием по больным глазницам.

Толпа в суматохе восхвалений.

Иисус улыбаясь прокладывает Себе дорогу и, несмотря на Свой рост, Он вряд ли бы сумел раздвинуть толпу, если бы Петр, Иаков, Андрей и Иоанн не поработали вовсю локтями и не сделали бы проход от своего угла к Иисусу, а потом не прикрывали бы Его до самого выхода на площадь, где теперь уже нет солнца.

Видение так и кончается.

 

Исцеление тещи Симона Петра

60.1

3 ноября 1944.

¹ Петр обращается к Иисусу. Он говорит: «Учитель, я хотел бы попросить Тебя прийти ко мне в дом. Не дерзнул сказать об этом в прошлую субботу. Но… мне хотелось бы, чтобы Ты пришел».

«В Вифсаиду?»

«Нет, сюда… в дом моей жены, в ее родной дом, я имею в виду».

«Отчего такое желание, Петр?»

«Э!.. по многим причинам… и к тому же, сегодня мне сказали, что моя теща заболела. Если бы Ты исцелил ее, она, может быть…»

«Договаривай, Симон».

«Я хочу сказать… Если бы Ты с ней пообщался, она бы перестала… да, в общем, Ты понимаешь, одно дело – слушать, что говорят о ком-то, а другое – увидеть его и услышать, а если этот кто-то еще и исцелит, тогда…»

«Тогда и враждебность пропадет, ты хочешь сказать».

«Нет, враждебности нет. Но понимаешь… селение разделилось из-за множества мнений, и она… не знает, к кому прислушаться. Приди, Иисус».

60.2

«Приду. Пойдемте. Предупредите тех, кто ожидает, что Я поговорю с ними у тебя в доме».

  ² Они доходят до низкого дома, еще более низкого, чем дом Петра в Вифсаиде, и расположенного еще ближе к озеру, от которого он отделен полоской гальки, и думаю, что во время штормов волны разбиваются о стены дома, который, хотя и низкий, но зато очень просторный, как будто там проживает больше людей.

В саду, который открывается перед домом со стороны озера, только старая узловатая виноградная лоза, висящая на грубой беседке, и старая смоковница, которая из-за ветров с озера вся наклонилась к дому. Растрепанная крона дерева задевает за стены и стучится в ставни окошек, закрытых от яркого солнца, обрушившегося на домик. И ничего, кроме этой смоковницы и этой лозы, да колодца с низкой зеленоватой оградой.

«Заходи, Учитель».

На кухне несколько женщин, занятых кто починкой сетей, кто приготовлением пищи. Они приветствуют Петра, а затем смущенно кланяются Иисусу и одновременно поглядывают на Него, украдкой и с любопытством.

«Мир этому дому. Как больная?»

«Расскажи ты, ты самая старшая невестка», – говорят трое женщин еще одной, которая вытирает руки о край одежды.

«Сильный жар, очень сильный. Мы показали ее лекарю, но он говорит, что она слишком стара, чтобы поправиться, и что когда эта болезнь от костей переходит на сердце и вызывает горячку, то умирают, особенно в таком возрасте. Она уже не ест… Я пытаюсь приготовить ей подходящую еду, как раз сейчас, видишь, Симон? Готовила суп, который ей так нравился. Отобрала лучшую рыбу, взяла у мужчин. Но не знаю, сможет ли она поесть. И потом… она такая беспокойная! Жалуется, кричит, плачет, бранится…»

60.3

«Проявляйте терпение, как будто она вам мать, и Бог вменит вам это в заслугу. ³ Ведите Меня к ней».

«Рабби… Рабби… не уверена, захочет ли она Тебя видеть. Она никого не желает видеть. Я не осмелюсь сказать ей: „Сейчас я приведу к тебе Рабби“».

Иисус улыбается, не теряя спокойствия. Он обращается к Петру: «Очередь за тобой, Симон. Ты мужчина и самый старший из зятьев, ты говорил. Иди».

Петр делает выразительную гримасу и подчиняется. Он пересекает кухню, входит в одну из комнат и, оказавшись за дверью, закрывает ее за собой. Слышно, как он беседует с женщиной. Высовывает наружу голову и ладонь и говорит: «Заходи, Учитель. Скорей». И добавляет тише, едва различимо: «Пока она не передумала».

Иисус быстро пересекает кухню и распахивает дверь. Выпрямившись на пороге, произносит Свое любимое торжественное приветствие: «Мир да пребудет с тобой». Входит, хотя Ему не отвечают. Подходит к низкой постели, на которой вытянулась маленькая пожилая женщина: вся худая, посеревшая, задыхающаяся от сильной горячки, сделавшей красным ее впалое лицо.

Иисус наклоняется над кроваткой, улыбаясь старушке: «Болеешь?»

«Умираю!»

«Нет. Ты не умрешь. Веришь, что Я могу тебя исцелить?»

«А зачем Тебе это делать? Ты меня не знаешь».

«Ради Симона, который Меня просил об этом… и ради тебя также, чтобы дать время твоей душе увидеть и полюбить Свет».

«Симон? Лучше бы он… С чего это Симон обо мне вспомнил?»

«С того, что он лучше, чем ты думаешь. Я знаю его и уверен. Я знаю его и рад выполнить его просьбу».

«Так Ты бы мог меня исцелить? И я не умру?»

«Не умрешь, женщина. Сейчас не умрешь. Готова поверить в Меня?»

60.4

«Верю, верю. Мне достаточно того, что я не умру!»

⁴ Иисус опять улыбается. Берет ее за руку. Ее морщинистая ладонь с надувшимися венами исчезает в молодой ладони Иисуса, который выпрямляется, принимая тот вид, что свойствен Ему, когда Он творит чудеса, и возглашает: «Будь исцеленной! Повелеваю! Вставай!», и отпускает ее руку. Которая выпадает без каких-либо стонов со стороны старушки, в то время как до того, несмотря на то что Иисус взял ее ладонь с особой нежностью, даже пошевелить ею больная не могла без стона.

Краткий миг тишины. Потом старушка громко восклицает: «О! Бог отцов! У меня ведь уже ничего нет! Я же исцелилась! Идите! Идите сюда!». Сбегаются невестки. «Посмотрите же!» – говорит старушка. «Я двигаюсь и больше не чувствую боли! И больше нет жара! Смотрите, как я остыла. И сердце больше не кажется кузнечным молотом. Ах! Я больше не умираю!». Ни одного слова Господу!

Но Иисус не обращает внимания. Он говорит старшей из невесток: «Оденьте ее, чтобы она поднялась. Она сможет». И направляется к выходу.

Петр, подавленный, обращается к теще: «Учитель тебя исцелил. Ты Ему ничего не скажешь?»

«Конечно! Я не подумала. Благодарю. Что я могу сделать, чтобы отблагодарить Тебя?»

«Быть доброй, очень доброй. Ведь Предвечный проявил к тебе доброту. И, если ты не сильно против, позволь Мне сегодня отдохнуть в твоем доме. Я за неделю обошел все окрестные селения и пришел сегодня утром на рассвете. Утомился».

60.5

«Конечно! Конечно! Оставайся, пожалуйста, если Тебе так нравится». Однако в ее словах нет особого восторга.

⁵ Иисус вместе с Петром, Андреем, Иаковом и Иоанном идут посидеть в сад.

«Учитель!..»

«Да, Мой Петр?»

«Я унижен».

Иисус делает движение, как бы говоря: «Забудь». Потом говорит: «Она не первая и не последняя, кто не испытывает непосредственной благодарности. Но Я не требую благодарности. Мне достаточно предоставить душе возможность спастись. Я исполняю Свой долг. А им исполнять свой».

«А! Были другие подобные случаи? Где?»

«Любопытный Симон! Но Я пойду тебе навстречу, хотя не люблю праздного любопытства. В Назарете. Помнишь маму Сары? Она очень болела, когда мы пришли в Назарет и нам сказали, что эта девочка плачет. Чтобы не оставить ее, добрую и кроткую, сиротой, а впоследствии падчерицей, Я пошел навестить ту женщину… хотел ее исцелить… Но не успел еще ступить на порог их дома, как ее муж и брат прогнали Меня, сказав: „Прочь, прочь! Мы не желаем неприятностей с синагогой“. Для них, для многих Я уже мятежник… Я все равно исцелил ее… ради ее детей. И когда Сара была в саду, приласкав ее, сказал: „Я исцеляю твою маму. Иди домой. Больше не плачь“. И женщина в тот же миг исцелилась, а девочка обо всем рассказала ей, а также отцу и дяде… И была наказана за то, что разговаривала со Мной. Я знаю, потому что девочка бежала за мной, когда Я покидал селение… Но это не важно».

«Я бы ее снова превратил в больную».

«Петр!». Иисус суров. «Разве этому Я учу тебя и остальных? Что ты слышал из Моих уст с первого же раза, как Я заговорил с тобой? О чем Я постоянно говорил, как о главном условии того, чтобы вы стали настоящими Моими учениками?»

«Это так, Учитель. Я настоящая скотина. Прости меня. Но… я не могу выносить, когда Тебя не любят!»

«О! Петр! Ты увидишь еще и не такую неприязнь! Сколько всего неожиданного будет у тебя, Петр! Личности, которых так называемый мир „святых“ презирает за то, что они мытари, и которые, напротив, станут примером для этого мира, примером, за которым не последуют те, кто их презирал. Язычники, что будут среди самых величайших Моих верующих. Блудницы, становящиеся чистыми благодаря решимости и покаянию. Грешники, которые исправляются…»

«Слушай, что какой-нибудь грешник исправится… это еще может быть. Но чтобы блудница и мытарь!..»

«Ты не веришь в это?»

60.6

«Я нет».

⁶ «Ты заблуждаешься, Симон. Но, смотри, к нам идет твоя теща».

«Учитель… я прошу Тебя к моему столу».

«Благодарю, женщина. Бог да воздаст тебе за это».

Они заходят в кухню и садятся за стол, и старушка подает мужчинам щедрые блюда из рыбы: и в супе, и жареной. «Ничего другого у меня нет», – оправдывается она. И, не отступая от своих привычек, говорит Петру: «Они слишком много работают, твои шурины, оставшись одни с тех пор, как ты отправился в Вифсаиду! Если бы хоть это помогало достатку моей дочери… Но я слышу, что ты частенько отлучаешься и не рыбачишь».

«Я следую за Учителем. Был с Ним в Иерусалиме и по субботам нахожусь при Нем. Я трачу время не на веселье».

«Но, тем не менее, не зарабатываешь. Лучше бы тебе, раз уж ты хочешь прислуживать Пророку, снова переехать сюда. По крайней мере, тогда это бедное дитя, моя дочь, пока ты изображаешь святого, была бы у родственников, которые ее прокормят».

«Тебе не стыдно это говорить в присутствии Того, кто тебя исцелил?»

«Его я не критикую. Он занимается Своим ремеслом. Я критикую тебя, предающегося безделью. Все равно ты никогда не станешь ни пророком, ни священником. Ты невежда и ни на что не годный грешник».

«Твое счастье, что здесь Он, а то бы…»

«Симон, твоя теща дала тебе превосходный совет. Ты можешь рыбачить и отсюда. Ты же раньше рыбачил в Капернауме, насколько Я понимаю. Можешь и сейчас к этому вернуться».

«И снова здесь жить? Но Учитель, Ты не…»

«Дорогой Мой Петр. Если ты будешь здесь, ты будешь находиться или на озере, или со Мной. Поэтому какая тебе разница: быть в этом или не в этом доме?». Иисус положил руку Петру на плечо и, похоже, что спокойствие Иисуса передается кипящему апостолу.

«Ты прав. Ты всегда прав. Я сделаю так. Ну… а эти?» – и кивает на Иоанна с Иаковом, своих компаньонов.