Язык, знаки, символы и познание

 

       «... язык делает людей способными постигать вещи как всеобщее, способными достигать сознания своей собственной всеобщности, способными высказывать свое «я»».

 

       «Язык вообще есть та воздухообразная стихия, то чуственно-нечувственное, через всё расширяющееся знание которого дух ребёнка всё больше возвышается над чувственным, единичным, поднимаясь к всеобщему, к мышлению».

 

       «... внешнее ощущение становится чем-то символическим. При этом следует всё же заметить, что здесь нет ещё налицо символа в собственном значении этого слова, ибо, строго говоря, для символа требуется отличный от нас внешний предмет, в котором мы сознаём некоторую внутреннюю определённость или который мы вообще относим к такой определённости».

 

       В настроении «символическое... не выступает... ещё в своей настоящей форме».

 

        «Голос... представляет собой главный способ, посредством которого человек может обнаружить своё внутреннее существо; то, что он есть, он влагает в свой голос».

 

       В голосе «для себя сущая идеальность души получает некоторую вполне соответствующую ей внешнюю реальность».

 

       Можно говорить о проявлении в голосе «высшей силы отчуждения от того, что ощущалось внутренне».

 

       Человек «создает членораздельную речь, благодаря которой внутренние ощущения находят своё выражение в словах, проявляются во всей своей определённости, становятся для субъекта предметными и в то же время для него внешними и ему чуждыми».

 

       «Членораздельная речь представляет собой... тот высший способ, каким человек отчуждает свои внутренние ощущения».

 

       Имеет место «происходящее в голосе объективирование субъективности».

 

       «... язык способен непосредственно воспринимать и передавать все видоизменения представления».

 

«... созерцавшееся внешнее содержание подчиняется поднятому до всеобщности содержанию представления, низводится до знака последнего, само же это представленное содержание именно вследствие этого делается объективным, внешним, образным»

 

       «Знак следует рассматривать как нечто весьма важное. Если интеллигенция что-нибудь обозначила, то она тем самым покончила с содержанием созерцания и дала чувственному материалу в качестве его души чуждое ему самому значение... Выступающая здесь произвольность... имеет своим необходимым следствием то, что приходится, сперва, научиться понимать значение знаков».

 

       «Знак есть непосредственное созерцание, представляющее совершенно другое содержание, чем то, которое оно имеет само по себе».

 

       «Знак отличен от символа, последний есть некоторое созерцание, собственная определённость которого по своей сущности и понятию является более или менее тем самым содержанием, которое оно как символ выражает».

 

       «... память... вообще имеет дело только со знаками».

 

       «Формальная сторона языка есть... дело рассудка, который запечатлевает в нём свои категории; этот логический инстинкт порождает их грамматическую сторону».

 

       «Выработка звукового языка находится в теснейшей связи с привычкой буквенного письма, посредством которого звуковой язык только и получает определённость и чистоту своей артикуляции».

 

       «Буквенное письмо само по себе является более соответствующим требованиям интеллигенции; в нём слово, — наиболее присущий интеллигенции и достойный её способ обнаружения её представлений — доведённое до сознания, — сделано предметом рефлексии».

 

       «Имя есть простой знак для подлинного, т.е. простого, не разложимого на свои определения и не сложенного из них, представления».

 

       «... видимый язык относится к звучащему только как знак; интеллигенция обнаруживается непосредственно и безусловно при содействии речи».

 

       «... содержание, значение и знак, будучи отождествлены, составляют одно представление, и деятельность представления в своём внутреннем характере является конкретной, а содержание обнаруживается как наличное бытие, память, удерживающая имя».

 

       «... говорить и писать на каком-либо языке мы научаемся позднее, чем его понимать».

 

       «Имя есть, таким образом, предмет, как он существует в области представления и в ней имеет значимость».

 

       «... имя..., поскольку мы его понимаем, есть безобразное простое представление. Мы мыслим посредством имен».

 

       «Слова становятся, поэтому наличным бытием, оживлённым мыслью. Это наличное бытие для наших мыслей абсолютно необходимо».

 

       «Мыслить без слов... есть... затея неразумная... Да было бы и смешно считать привязанность мысли к слову каким-то недостатком мысли или несчастьем; ибо хотя обычно думают, что невыразимое и есть как раз самое превосходное, однако это претенциозное мнение не имеет никакого основания».

 

       «Слово сообщает, поэтому мыслям их достойнейшее и самое истинное наличное бытие. Правда, и не овладевая вещью возможно играть словами. Но в этом виновато не слово, а полное недостатков, неопределённое, бессодержательное мышление».