Депрессивная позиция в отношении к параноидно-шизоидной позиции

До сих пор я уделяла внимание рассмотрению различных механизмов, тревог и защит, характерных для периода первых нескольких месяцев жизни ребенка. В этой секции мне бы хотелось более подробно рассмотреть последующие этапы развития младенца. Вместе с интроекцией целостных объектов, впервые имеющей место где-то в течение второй четверти первого года жизни, происходит заметный скачок в развитии в направлении интеграции, что неизбежно влечет за собой существенные изменения в объектных отношениях. Любимый и ненавидимый аспекты матери более не ощущаются ребенком обособленными в той мере, в какой это присутствовало на ранних стадиях. Результатом этих перемен становится рост страха потери, возникновение состояний, аналогичных скорби и сильному чувству вины, поскольку ребенок ощущает, что его агрессивные импульсы направлены против любимого им объекта. Таким образом на передний план постепенно выходит депрессивная позиция. Сам же опыт переживания депрессивных чувств, в свою очередь, содействует продолжающейся интеграции Эго, увеличивая понимание младенцем психической реальности и улучшая качественный уровень восприятия внешнего мира, а также способствуя синтезу внешней и внутренней ситуации.

Стремление к репарации, играющее важную роль на этой стадии, может быть рассмотрено как следствие возрастающей синтетической деятельности и более глубокого проникновения в психическую реальность. Репарационные устремления представляют собой более реалистичный внутренний отклик на переживание горя, вины и страха, происходящих от собственной враждебности к «хорошим» объектам. Поскольку стремление к репарации или защите поврежденных объектов подготавливает почву для более удовлетворительных объектных отношений и сублимаций, можно сказать, что оно, в свою очередь, содействует и увеличению уровня синтеза, а также вносит вклад в процесс интеграции Эго.

В течение второй половины первого года младенец совершает несколько имеющих первостепенное значение шагов в развитии в направлении преодоления депрессивной позиции. Шизоидные механизмы однако все еще сохраняют свою значимость, хотя и претерпевают модификацию, теряя при этом в силе. В процессе изменений снова и снова переживаются ранние ситуации тревоги. Преодоление параноидно-шизоидной и депрессивной позиций, происходящее в течение первых лет детства, играет существенно важную роль в инфантильном неврозе. С развитием этого процесса наблюдается ослабление силы тревог, объекты становятся менее идеализированными и пугающими, а Эго — более целостным. Все эти перемены взаимосвязаны с возрастанием уровня восприятия реальности и адаптации к ней.

Если в течение параноидно-шизоидной позиции развитие происходило отличным от нормального путем, и младенец не способен (в силу внешних или внутрипсихических причин) совладать с влиянием депрессивной тревоги, то возникает порочный круг: слишком сильный страх преследования, а соответственно и слишком сильные шизоидные механизмы лишают Эго способности преодолеть депрессивную позицию. Это вынуждает Эго регрессировать к параноидно-шизоидной позиции и подкрепляет ранние страхи преследования и шизодные феномены. Таким образом закладывается базис для возникновения во взрослой жизни различных форм шизофрении. Подобного рода регрессии не только подкрепляют точки фиксации шизоидной позиции, но еще и увеличивают опасность наступления состояний дезинтеграции. Другим их последствием может стать укрепление депрессивных характеристик личности.

Внешний опыт, вне сомнения, играет в этом развитии очень значимую роль. В случае одного из моих пациентов, который ярко демонстрировал сочетание депрессивных и шизоидных черт, анализ выявил огромную значимость переживаний его раннего детства. Это проявилось в такой мере, что на некоторых сеансах у пациента даже стали появляться физические ощущения в области гортани и органов пищеварения.

Этот случай непосредственно связан с нашей темой, поэтому он заслуживает более подробного рассмотрения. Пациент был внезапно отлучен от груди в возрасте четырех месяцев по причине болезни матери. Кроме того, на протяжении четырех недель он был лишен даже возможности видеться с ней. Когда мать вернулась, то обнаружила в младенце серьезные перемены. До ее болезни он был живым малышом, активно интересовался своим окружением, теперь же казалось, что он утратил все свои интересы. Младенец стал апатичным. Он довольно легко перешел на искусственное питание и почти никогда не отказывался от еды. Но от этой пищи он больше не рос. Младенец быстро стал терять вес, у него появились серьезные проблемы с пищеварением. И только в конце первого года жизни, когда он получил возможность расширить свой рацион за счет других видов пищи, ребенок смог восстановить нормальный темп физического развития.

В ходе анализа была освещена проблема влияния упомянутых переживаний на общий ход развития личности пациента. Во взрослой жизни его мировоззрение и жизненные позиции основывались на паттернах, заложенных на тех ранних стадиях. Например, снова и снова давала знать о себе тенденция без разбора поддаваться влияниям других людей, а фактически — жадное принятие всего, что бы ни предлагалось. Наряду с этим присутствовало огромное недоверие, которое сопровождало процесс интроекции. Этот процесс постоянно подвергался нарушениям по вине тревоги различного происхождения, которая кроме всего прочего еще и содействовала увеличению жадности.

Рассматривая материал этого анализа в целом, я прихожу к заключению, что к моменту внезапной утраты груди и матери пациент уже в некоторой мере обладал сформированным отношением к целым хорошим объектам. Он, вне сомнения, уже вступил на депрессивную позицию, но не смог успешно преодолеть ее. В результате параноидно-шизоидная позиция стала регрессивно усиливаться. Это проявилось в «апатии», последовавшей за периодом, когда ребенок уже стал выражать живой интерес к своему окружению. Факт того, что он уже достиг депрессивной позиции и смог интроецировать целые объекты различными путями давал о себе знать в структуре его личности. Он в действительности обладал развитой способностью любить и имел страстное стремление к целостным и хорошим объектам. Характерной особенностью его личности было желание любить людей и доверять им. Бессознательно же он стремился воссоздать и укреплять снова хорошую и целую грудь, которой он уже однажды обладал, и которую потерял.