Горы, недалеко от Шук-Абдаллы

Долина Атак

Сентября 1949 года

 

От автора: перед тем как рассказывать дальше, я расскажу вам одну притчу. Встретились на берегу реки скорпион и лягушка. Скорпиону надо было на тот берег, и он угрожал ужалить лягушку, если та не перевезет его. Лягушка, могла перевезти скорпиона на тот берег на своей спине, но боялась того, что как только одна достигнет того берега, скорпион ее ужалит. Но скорпион поклялся Аллахом, что не сделает этого. И лягушка решилась плыть.

Когда они выплыли на середину реки, скорпион ужалил лягушку. «Зачем ты это сделал?! – вскричала лягушка, чувствуя, как немеют от яда мышцы. – Ведь мы оба сейчас утонем!». А скорпион грустно улыбнулся и ответил: «Потому что это Ближний Восток...».

 

Это место в долине Атак, отстояло от Шук-Абдаллы, столицы княжества не более чем на пять миль. Обычные для этих мест горы, долина, кишлаки, расположившиеся у одной из немногих торговых дорог и живущие как за счет торговцев, так и за счет примитивного сельского хозяйства. Все так, как всегда, как везде, как было сотню лет назад, и как, наверное, еще сто лет будет.

Совсем не то место, в каком полагалось бы быть Абу, повелителю княжества. Но он был сейчас именно здесь...

Потому что он был ничуть не глупее англичан, даже умнее. Он был умнее даже сэра Роберта Брюса, хотя сэр Роберт пришел к тем же самым выводам. Его отличала звериная хитрость и способность выживать в самых экстремальных условиях, в самой агрессивной среде. Он понимал, что находить общий язык следует, прежде всего, со своими врагами, ведь друзья и так остаются друзьями, а вот проблему с врагами надо решать, пока не поздно. И самое главное – племена должны быть друзья ему, а врагами англичанам. Тем самым англичанам, которые привели его к власти, теперь, разгромив племена юга, они стали сильны, а, следовательно, и опасны.

И почти сразу после победы, выждав лишь для того, чтобы племена успели похоронить своих мертвых, он сказал, что желает видеть шейхов племен на нейтральной земле. Для того, чтобы оговорить условия мира... Надо сказать, что шейхи такого не ожидали, ведь они подняли мятеж, а мятеж всегда карается смертью, и не только своей, но и смертью всего рода, чтобы не осталось мстителей. Но Абу предложил встречу на нейтральной территории и отправил заложников из числа родственных ему племен, а это было серьезно. Несмотря на поддержку англичан, Абу не мог выжить без поддержки одной из трех влиятельных племенных групп Сейяр, Аль-Дохар или Джа'ада, И если заложников в результате вероломства Абу убьют, он лишится поддержки клана и рано или поздно погибнет.

Встречались при свете фонаря-«летучей мыши», подвешенного на потолок мадафы, качающийся свет высвечивал суровые, с печатью горя лица. Абу был в своей тарелке, помимо прочего он был великолепным оратором. Этому искусству он научился в Мекке.

...Подлый предатель и вероотступник Касим... – сказал он, и слова его гремели подобно каменным глыбам, катящимся по склону, – это он подбил вас на мятеж. Вы думаете, что я ничего не знал об этом? Да я узнал ровно в тот самый час, когда вы замыслили подлое предательство и удар мне в спину! Как вы думаете, откуда я узнал, в какой именно день вы пойдете?

Старейшины молчали. Был только один ответ на те вопросы, которые задавал Абу: среди них, среди тех, кто внимал Касему и кто готовил в поход войска на столицу был предатель. Для здешних мест, дело неслыханное, здесь предательство воспринимается особенно остро.

– Почему вы пошли за Касемом? Что он пообещал вам того, чего не мог дать я?

...

– Что он вам сказал?!

...

Абу понизил голос:

– Быть может, он сказал вам то, что я спутался с англизами? Что неверные топчут землю, самим Аллахом предназначенную для правоверных?

...

–...так вот что я вам скажу. Неверные – хитры и сильны. И если бы я, с помощью Аллаха не обманул их, не усыпил бы их бдительность, знаете, что было бы с нами со всеми?

...

– Неверные прислали бы самолеты, и они пролили бы на нашу землю желтый дождь. Никто из вас не остался бы в живых...

Старейшины зашептались. Хотя это было и на британской земле, но там проживали родственные племена. А историю с хлоропуском в Дофаре помнили до сих пор. Уцелевшие, рассказывали ужасы, которые походили на рассказы о конце света. А потом умирали, выхаркивая свои легкие. И умерли – все до единого...

– Вот что было бы с вами, не обмани я англизов... Но теперь...

Абу выдержал мелодраматическую паузу:

– Англизы думают, что они сильны. Что они хозяева на этой земле, и что они купили меня с потрохами. Ха-ха-ха...

Смех Абу был таким, что даже многое повидавшие старейшины почувствовали легкую оторопь. Замогильный смех.

– Хвала Аллаху, милостивому, милосердному, Царю в день суда, достаточно нам Аллаха как хранителя и не нужен нам никакой другой хранитель помимо Аллаха Всевышнего. Скоро придет час, когда к вам придут англичане. Придут те, кто убивал наших сыновей. Придут от имени того, кто толкал вас на мятеж. Придут, и протянут руку дружбы, но дружба эта будет лицемерна и тот, кто пожмет эту руку, будет не мужчина и пойдет против самого Аллаха!

Абу снова выдержал мелодраматическую паузу:

– Я знаю, что воины вашего народа погибли, и нет никого, кто смог бы сдержать хищников, которые скоро ринутся на ваши земли, хватать куски того что плохо лежит. И на мне нет обязанности, защищать вас, как вассалов, потому что вы предали меня, и принесли клятву верности узурпатору и поддонку Касиму, который живет как кяфир и дает деньги в рост. Но я, Абу, правитель княжества Бейхан, клянусь в том, что в тот день, когда вы принесете мне головы этих англизов, вы заслужите мое прощение. И если кто будет просить ваши земли, я откажу им в этом, а если кто попробует взять их силой, армия из Шук-Абдаллы придет вам на помощь. Такова будет цена, которую вы уплатите за ваше предательство. Убейте англичан, которые придут к вам, убейте всех до единого и принесите мне их головы.

Шейхи молчали. Потом один из них заговорил:

– О, несравненный. Англизы уже говорили с моим сыном о желании встретиться.

– Тем лучше. Встретьте убийц ваших детей самым достойным образом. Таким, как и принято, встречать убийц в наших горах.

Абу встал с места:

– Я все сказал.

Потом он стоял у выхода, а каждый, кто выходил униженно целовал его руку с княжеским перстнем. Никто не думал о чести, о гордости... там, где земля почти не дает урожая, там, где смерть зачастую – избавление – никто не думает о гордости... для того, чтобы быть гордым, надо сначала быть сытым... жестокая правда жизни. После того, как большинство племенного ополчения, да что там говорить – большинство мужчин погибли в долине Мариб, сожженные адским огнем с самолетов, было не до гордости. Все помнили историю племени Шахра, которое долгое время сражалось с португальцами и потеряло почти всех своих мужчин и из племени воинов – превратилось в племя рабов. В племенной иерархии они опустились с первой строчки на последнюю и дошли до того, что их мужчины не имели права брать женщин из других племен, а за женщин Шахра, полагалось платить самый маленький выкуп, а то и вовсе не платили. Ни про какую справедливость тут речи не шло – те из племен, что отсиделись в стороне во время войны, сейчас унижали и угнетали Шахра. Так будет и сейчас, проигравших обязательно затопчут, отнимут их земли, возьмут их женщин вторыми и третьими женами, а то и рабынями. Но если Абу, князь княжества Бейхан не разрешит этого, то этого и не будет. Потому что только Аллах или шайтан знает, кто за ним стоят, и откуда прилетят другие самолеты, если кто-то посмеет его ослушаться.

Не время для чести. Не время и не место...

 

Авто, несмотря на то, что это был тяжелый армейский «Додж», слегка качнулось, как только Абу разместил в его кузове свои обширные телеса. Устроившись на сидении, он широко, во весь рот зевнул.

– Поехали...

Али открыл небольшое окошечко, которое отделяло бронированный кузов от водительского места.

– Поехали.

После того покушения Абу заказал себе бронированную машину. Но так как «Роллс-Ройс» доставить сюда было крайне затруднительно, пришлось купить бронированный кузов, обычно используемый почтовым ведомством для перевозки ценностей и установить на обычное шасси «Доджа». В бронированном кузове не было особых удобств, приходилось передвигаться по-спартански, но приходилось терпеть. Когда у человека столько врагов, вытерпеть можно многое...

– Все прошло хорошо, светлейший? – осведомился Али. сидевший напротив. Он имел право задать такой вопрос, Абу доверял ему и часто использовал как слушателя.

– Более чем... – Абу кашляюще засмеялся, – более чем. Если люди не умеют повелевать, им остается научиться подчиняться.

Машина уже шла, подпрыгивая, когда под колесо попадал камень.

– Ты хорошо знаешь англизов? – вдруг спросил Абу.

Али вздрогнул, но вида, что испугался, не показал.

– Мне часто приходится иметь с ними дело, светлейший... – сказал он. использовав обтекаемую формулировку.

– И что ты думаешь про англизов?

– Они сильны, эфенди.

– Сильнее меня?

Абу любил такие вопросы.

– Нет, эфенди...

– Почему же? У них есть самолеты... корабли.

– Да, но у них нет вашей предусмотрительности, эфенди...

Абу довольно рассмеялся:

– Клянусь Аллахом, мой друг, ты нравишься мне все больше и больше. У тебя большое будущее. У них нет предусмотрительности, это верно. Но знаешь, что у них есть?

– Что же?

Абу улыбнулся улыбкой хорошо пообедавшего крокодила:

– Принципы. Они весь мир сводят к своей системе координат. Они не познают его и не пытаются понять. Они думают, что весь мир, должен быть таким, каким они хотят его видеть. Но скоро они узнают, что мир совсем не таков...

Последние слова прозвучали зловеще. Особенно из уст правителя княжества Бейхан, у которого руки по локоть в крови.

 

Тем временем – охрана Абу столкнулась с неожиданной проблемой.

Кортеж состоял из трех машин, главная – была в центре. Первая машина шла с опережением главной, метров на тридцать, на ней была фара-искатель и совмещенный с ней пулемет. Но это не помогло вовремя обнаружить груду камней на дороге – машина уткнулась в нее бампером и остановилась, всех бросило вперед.

– Ишак, какой ишак! – заорал офицер.

– Я не виноват! Я не виноват! – крикнул в ответ водитель.

Луч фары, который смотрел раньше на горы – теперь смотрел вперед.

– Шайтан...

Гора камней высилась перед ними, как будто шайтан наложил тут кучу им на вред. Они не подумали о том, что это может быть засада.

– Что это, о Аллах?

– Бросай камни! Бросай!

– Сейчас, эфенди!

– Да не туда! Осел!

Подъехала главная машина, остановилась, высветив фарами корму первой.

– Что здесь происходит?! – высунувшись, заорал Али.

– Камни упали на дорогу!

– Что?!

Ответить он не успел – на головной машине с хлопком погас прожектор и тут же, по металлу забарабанили пули.

– Стреляют!

Али захлопнул дверь – машина была бронированная. Она сама – была защитой.

– Ложитесь на пол!

Он открыл окошко для переговоров с водителем.

– Сдавай назад, быстро!

Водитель с хрустом переключил передачу и нажал на газ, ровно для того, чтобы врезаться в третью машину. От удара их сильно тряхнуло.

От головной машины застрочил автомат и тут же замолчал.

– Аллаху Акбар! – крик тоже оборвался.

Где-то на склоне, мимолетная вспышка высветила ночь, и комок огня устремился к замыкающей машине. От взрыва вылетели все стекла, вышибло двери...

Кто-то еще пытался сопротивляться, но их выбивали по одному. Страшно было и то, что выстрелы совершенно не было слышно, из темноты летели пули, разя наповал, но откуда они – никто не видел.

Потом стрельба прекратилась. В третьей машине с хлопком рванул бензобак, пламя вспыхнуло с новой силой.

– Они ушли? – прохрипел Абу. – Ушли?

– Я не вижу их, эфенди...

– Предатели...

Сам Абу много раз предавал, и потому испытывал большую ненависть к тем, кто предал его. Сами мы – никогда не примеряем то, что делаем мы – к себе. Хотя и в Библии и в Коране сказано: «Какой мерой меряете, такой и вам будут мерить».

Из темноты показывались призраки, осторожные, не похожие даже на людей из-за бесформенных накидок, в которых если присесть, человек становится похожим на камень. Держа автоматические винтовки, они обходили машины, держась так, чтобы не перекрывать линию огня, друг другу и добивая тех, кто уже был мертв и тех, кто вот-вот встретится с Аллахом короткими очередями. Они не рисковали.

Двое подошли к машине с бронированным кузовом, которую освещало пламя горящей третьей машины, встали по обе ее стороны, направив винтовки в темноту. Затем третий человек подошел и постучал по дверце машины.

– Не открывай... – сказал Абу, правитель княжества Бейхан.

Али толкнул дверь, и автоматная очередь почти в упор изрешетила того, кто подошел к машине. Двое с оружием – повернулись и бросились бежать.

– Они уходят... – сказал Али.

Абу принялся громко молиться, так и лежа на полу бронированного кузова.

Али, начальник стражи, достал самозаряжающийся фонарик, потряс его. Луч света – высветил оскаленное лицо лежащего у бронемашины человека, на котором тюрьма навсегда оставила свой отпечаток. Ему недолго пришлось пробыть на свободе. Движению – нужны иконы. А не вожаки... их и так слишком много.

Соломон...

 

 

14

 

Ночь темна и костры под запретом,

Зверь не спит, путник сбился с пути,

Самый темный час перед рассветом,

Если верить, то можно дойти...

Путник

 

Княжество Бейхан

Шук-Абдалла

Княжеский дворец в городе

Сентябрь 1949 года

 

Самый темный час перед рассветом.

Спят все. Торговцы на рынке давно подсчитали барыш, и возблагодарили Аллаха. Возблагодарил Аллаха и простой люд, даже если в их миске в этот день почти ничего не было. Княжеская стража, напившись кофе, который в этих высокогорных местах лучший в мире, героическими усилиями старается не спать на посту. Спит сэр Роберт Брюс, опасаясь, он ночует на раскладушке, постоянно переставляя ее с места на место и держа пистолет под подушкой. В горах, недалеко от Шук-Абдаллы, коротают ночь русские. В отличие от британского резидента, у них нет крыши над головой, и даже пещер он опасаются, пещера это ловушка, тем более, незнакомая пещера. Спят они как бродячие собаки, обернувшись верблюжьим одеялом и положив руку под голову вместо подушки. Так получилось, что Шук-Абдалла стала местом, где перекрестились интересы великих держав и потому здесь много тех, кого по здравому размышлению быть здесь не должно. Но они здесь, потому что они здесь и с этим надо считаться.

Но есть и те, кто не спит...

Например, джинны. Как, вы не знаете, кто они такие?

Джинны – существа, живущие на земле, в мире, параллельном человеческому. Арабское слово «джинн» происходит от «джанна» – прятаться или скрываться. Таким образом, согласно их описанию, джинны невидимы людям. Именно из-за этого некоторые люди отказываются верить в них. И, тем не менее, влияние джиннов на наш мир достаточно велико, чтобы доказать несостоятельность отрицания джиннов как Божьих творений. О происхождении джиннов говорит Коран и Сунна.

 

Мы сотворили человека из сухой звонкой глины, полученной из видоизмененной грязи. А еще раньше Мы сотворили джиннов из палящего пламени. [458]

 

Джинны много чего могут. Например, если что-то пропало, а потом нашлось – значит, джинны брали попользоваться. А если вы точно знаете, что наливали в сосуд воду, а там оказался харам – значит, это джинны искушают вас на пути Аллаха. [459] Джинны существуют среди нас и охотятся по ночам, они могут либо вселиться в человека, либо украсть его. Потому-то мусульмане избегают выходить по ночам из дома, а если услышат ночью лай собаки или рев осла – читают ду'а или баккару, вторую суру ислама, потому что согласно хадисам ослы и собаки могут видеть джиннов.

И если кто вышел ночью на улицу и пропал, то в этом, несомненно, виноваты джинны.

Городской дворец в Шук-Абдалле был построен всего несколько лет назад. И уже при строительстве в нем было заложено немало тайников и тайных ходов для того, чтобы властитель не испытывал неудобства перед народом, делая что-то запретное. Про это даже четверостишье есть, на русском языке.

 

Чтоб худого про царя,

Не болтал народ зазря.

Действуй строго по закону,

То есть – действуй втихаря...

 

Конечно, это у русских некоторые болтают про царя, невесть что, в последнее время законы смягчились и даже Особое совещание не каждый месяц собирается. [460] Здесь те, кто распускал свой язык, запросто могли его лишиться в самом прямом смысле этого слова.

Чайханщик Гариб только закончил подсчитывать дневную выручку (время было уже к рассвету, но он был «совой»), как люк в полу, в том помещении, где хранились съестные припасы, открылся. Первым из него выбрался Али, и в каждой руке у него было по пистолету-пулемету «Маузера». Вторым, с трудом отдыхиваясь, выбрался Абу, правитель княжества. Лицо у него было нездорово-серым и от него попахивало спиртным.

– Что это значит?! – визгливо крикнул он.

Чайханщик обвязал деньги веревочкой и спрятал в стол, в тайник.

– О чем вы говорите, светлейший? – спокойно спросил он.

– Что произошло на дороге?! Почему вы пытались меня убить?!

– Аллах с вами, – возмутился Гариб, – на какой дороге?!

– Дороге на юг! В долине Атак! Меня чуть не убили!

– Кто вас только что чуть не убил?!

– Русские! Не делайте вид, что не знаете, о чем идет речь! Русские чуть не убили меня! Они говорили по-русски!

Гариб провел руками по заросшим бородой щекам:

– Светлейший, если бы мы хотели вас убить...

Мысль он не закончил, но было ясно и так.

– Тогда кто?!

Чайханщик неторопливо поднялся со стола. Прошествовал к мешкам, Али прицелился ему в спину. Но Гариб только достал бутылку харама и стаканы...

– Выпейте, Светлейший. И расскажите, кто и как на вас напал.

Правитель выпил. Начал бессвязно рассказывать. Али быстро, вполголоса дополнял остальное, благо, он был трезв и более наблюдателен...

В этом-то – и заключалась одна из главных тайн Шук-Абдаллы. Едальня чайханщика Гариба была связана черным ходом не с чем другим, как с княжеским дворцом! И совсем не просто так, в Шук Абдалле у боевиков «Идарата» был и транспорт, и склады, в которых оружия было на небольшую армию. Абу всегда подмечал такие вещи... если кто-то выступает против власти, то надо задать вопрос: чьей власти. Если твоей, то это очень плохо, а если у соседа, так вовсе даже и неплохо. Все просто. «Идарат» – такая же организация, как и все остальные и если у его лидеров есть хоть немного ума, они должны понимать, что идти на конфликт сразу со всеми нельзя. Должна быть база, где можно отсидеться, спрятаться, хранить оружие, обучать новобранцев. Это практика партизанской войны. И если теория противоречит практике, то лучше всего придерживаться все-таки практики. А Абу, в свою очередь соображал, что дестабилизация у соседей ему даже и выгодна, поскольку дает шанс сильно расширить свои территориальные владения. Здесь было не в ходу такое понятие, как неприкосновенность границ и каждый держал ту землю, какую мог и доил тех коров, каких мог, а от войны всех против всех спасались только тем, что против агрессора, нарушающего статус-кво, моментально соберется коалиция всех остальных. Но если статус-кво нарушает террористическая организация, против нее войной не пойдешь...

Гариб внимательно выслушал.

– Клянусь Аллахом, мы не имеем никакого отношения к этому нападению, – он прижал руку к груди и повторил,– клянусь Всевышним Аллахом, да покарает он меня за ложь.

– Тогда кто... – потерянно сказал Абу, – кто...

– Наши договоренности остаются в силе, – ответил Гариб, – через несколько дней Племенной совет. На нем, все произойдет так, как мы и договорились. Все в силе. Что касается произошедшего сегодня – мы узнаем, кто это был. Узнаем и накажем.

 

 

Когда возвращались обратно, подземный ход был низким, пришлось идти, пригнув голову даже человеку среднего роста  Абу, вдруг остановился, схватил своего верного охранника за одежду.

– Я не верю этому шакалу... – проговорил он, и его голос был похож на шипение змеи, – он шакал и им останется.

– Я тоже ему не верю, эфенди.

– Как только я отправлюсь на федеральный совет, я оставлю тебе мой приказ. Возьмешь людей. И к моему возвращению – зачистишь город. Этого шакала Гариба – в первую очередь.

– Я вас понял, эфенди...

Али сдерживался, не смея улыбаться даже в темноте. Все шло так, как они и договорились с Гарибом. Соломона больше нет, и одновременно он есть. Теперь он, Али и будет Соломон.

 

 

15

 

Здесь смерть в белом саване танцует канкан,

Давно для каждого приготовлен свой капкан,

И сколько стоит неподкупность, скажи,

Когда как-то не в ночи скользят ножи.

Путник

 

Княжество Бейхан

Близ Шук-Абдаллы

Сентября 1949 года

 

Задолго до того, как в Адене произошла бойня, группе Шаховского, которая в это время отсиживались в горах северо-восточнее Шук-Абдаллы, поступил приказ поступить в распоряжение агента из Шук-Абдаллы и ждать дальнейших указаний.

Когда расшифровали послание – Шамиль Идрисович ничего не сказал, только отошел чуть в сторону, достал из портсигара папиросу. Закурил. Это была первая его папироса за много дней – в горах лучше не курить...

– Владимир... – сказал он, не оборачиваясь.

Шаховской подошел, стал рядом.

– Абу, похоже, будет убит в Адене.

– Это есть в шифровке?

– Нет. Но если бы это было не так, они не приказывали бы нам готовить государственный переворот.

Шамиль Идрисович смял пальцами недокуренную сигарету и сунул в карман. Тлеющий огонек обжег его пальцы, но он даже не заметил этого.

– Что мы здесь делаем, господин полковник? – спросил Шаховской.

– Поздно поздравляешь... месяц назад присвоили... – сказал Шамиль Идрисович как бы в пустоту.

– Я не знал...

– Да... твое представление тоже лежит. Не знаю... может, присвоили уже...

...

– Ты знаешь главное правило нашей конторы: меньше знаешь, дольше живешь.

– Тлеть или гореть... Каждый решает сам... Быть или не быть. На радость друзьям, на смерть врагам... [461]

– Неплохо. Только строка лишняя.

– Это ханку. Японское стихотворение – пятистишье. У меня правда, плохо получается.

– Неплохо – оценил Шамиль Идрисович – неплохо...

...

– У нас в Шук-Абдалле есть агент. Занимающий очень высокое положение. Едва ли не лучший источник в этой стране.

...

– Али. Начальник княжеской стражи.

Может быть, для кого-то это и было бы пустым звуком, но не для Шаховского. Он служил в этой стране. Он жил в этой стране. Он любил эту страну. Конечно же, он знал о судьбе княжества Бейхан, о злодейски убитом князе, о взошедшем на престол узурпаторе, о том, что он проводит антирусскую политику и англичане чувствуют себя в княжестве как дома, только и ища повода для войны. Конечно, как и все честные люди, он негодовал по этому поводу и считал, что России следует наказать узурпатора, поправшего вассальный договор. Теперь, получается что начальник стражи узурпатора – русский агент?!

Но почему тогда...

– Но почему тогда... мы ничего не делаем?!

– Почему агент просто не пристрелил Абу?

– Да.

– По многим причинам, – сухо сказал Шамиль Идрисович, – вам, молодой человек, следует осторожнее относиться к эмоциям. И помнить, что первое пришедшее на ум решение – самое искреннее – и потому неправильное.

На самом деле, Шамиль Идрисович сам не до конца понимал политики в отношении Шук-Абдаллы. Но это только потому, что он мыслил конкретно, а в геополитике нужно совсем другое мышление. Чтобы притянуть – отпусти. Чтобы получить – отдай. Ситуация в княжестве Бейхан устраивала Россию и тех, кто ее здесь представлял как нельзя лучше, потому что России нужен был весь берег, и желательно с территорией Договорного Омана или хотя бы Дофара впридачу. В разыгрывающемся на глазах публики спектакле каждый играл свою роль, каждый имел положенное ему прошлое и маску, которую надевал на публике. Князь Касим не мог быть законным правителем княжества Бейхан он мог быть только изгнанником, человеком, стоящим вне родоплеменной иерархии, ненавидящий ее и одновременно понятный и признанный населением лидер с биографией, которая не может не вызывать симпатии. Нельзя было просто взять человека со стороны и готовить его «под престол» – простые люди не поняли бы, в их понимании престол мог достаться только человеку, имевшему вес в обществе и соответствующее происхождение. Было и еще одно – князь Касим должен был оставаться изгнанником, потому что, получив Бейхан и законный трон в Шук-Абдалле, мог этим и удовольствоваться и даже занять враждебную позицию по отношению к России. Узурпатор Абу, должен был оставаться узурпатором на антироссийских позициях, но в то же время управляемым и с возможностью убрать его в любое время. А до того – знать, что он делает.

– Каков точно приказ?

– Обеспечить высадку... полка парашютистов со средствами усиления. Занять ключевые позиции в городе... по списку.

...

– Черт бы все побрал, – со злостью сказал татарин, – мы суем голову в пасть, но другого выхода у нас нет.

– Оставим часть отряда здесь – решил Шаховской.

– Это опасно.

– Идти в ловушку всем вместе – еще опаснее.

 

На следующий день... точнее на следующую ночь, отряд подошел к городской стене. Город высился перед ними темным исполином – чужим и враждебным. Город, в котором бесчестие стало честью, зло – праведностью, безумие – разумом. Город, в котором уже давно все шло не так как надо...

С этих ворот из города вывозили мусор: они так и назывались: Мусорные ворота. Совсем как в Иерусалиме, где девятнадцать с лишним веков назад – Сын Божий умер за правду на кресте. Это помнили до сих пор, но за правду больше не умирали. За правду теперь убивали...

Ворота приоткрылись, и вовне, выглянул невысокий, худой человек, одетый как араб невысокого звания в черный бурнус.

– Кто здесь есть?

От стены отделилась тень. Других – нельзя было видеть, но они были здесь, среди мусорных куч, среди кустов и холмов. Вряд ли кому-то в мире больше угрожала опасность, чем этому арабу: полтора десятка винтовок сейчас смотрели на него.

– Аллаху Акбар, – сказал араб.

– Мухаммед расуль Аллах, – ответил человек в тени, – оживляет масджиды Аллаху тот, кто делает салат, дает закят и не боится никого кроме Аллаха.

– Может быть, такие окажутся идущими верно.

– Аллаху Акбар.

– Сколько с тобой?

– Двенадцать человек.

– Идите за мной...

Ведомый арабом-проводником, отряд вошел в спящий город. Улицы были пусты и тихи, они намотали тряпки на свои ботинки с тем, чтобы не оставлять следов и производить как можно меньше шума...

 

Они разместились в одном из задних помещений едальни, принадлежащей Гарибу. Как здесь и принято, у едальни или дукана сзади был большой склад, а часто и комнаты, где жил купец со своей семьей. У Гариба эти комнаты были особенно большими.

Эти комнаты и могли быть ловушкой, но другого выхода не было – днем, они не могли показываться ни на базаре, ни в едальне.

Днем пришел человек. Он появился ближе к вечеру, когда в едальне было немного народа, и сразу прошел назад. Он был вооружен, и вел себя с той особой, хорошо заметной независимостью, которая здесь не была доступна даже богатым купцам. По законам этого вилайята даже за простую драку с охранником князя, была смертная казнь, поэтому люди отшатывались с дороги, когда шел княжеский стражник. А тем более – начальник стражи.

Поскольку речь шла о боевой операции, Шамиль Идрисович вынужден был подключить к ее обсуждению и Шаховского. Переговоры проходили в комнате, заставленной мешками с рисом

– Ночная смена стражи... – сказал Али, жуя кус-кус, – состоит из тридцати двух человек. Парные патрули, плюс две мобильные группы, которые перемещаются по дворцу, в каждой по пять человек и они опаснее всего. Плюс бодрствующая смена – столько же. Они находятся во внутренней казарме дворца.

– Где?

– Вот здесь, – Али показал на самодельной карте дворца. Никакой другой карты не было и князю это сильно не нравилось. Как бывший летчик он привык уважать карты, и доверять картам. Этой карте, если ее так можно было назвать, он доверять не мог. Одному Аллаху известно, насколько точны измерения, насколько правильно показаны двери, коридоры, расположение комнат, отмечены ли все скрытые ходы и переходы. Даже информации о численности и расположению стражи доверять было нельзя...

– Чем вооружены?

– На посту у каждого автоматический пистолет Маузера. Винтовки и ружья, на случай беспорядков хранятся в ящике на каждом посту, вместе с боеприпасами. Оружейная комната примыкает вплотную к внутренней казарме, там есть винтовки и ручные пулеметы.

– Какие винтовки?

– Автоматические. В основном – Токарев.

– Сколько боеприпасов?

– По пятьсот патронов на винтовку. Две тысячи – на пулемет.

Солидно.

– Снаряжены в магазины? Как давно заменялись? Сколько снаряженных магазинов имеет при себе боец дежурной смены? Как часто чистят винтовки? Как часто практикуются в стрельбе?

Вопросы задавались не просто так: Шаховской, как человек тут послуживший, знал основные проблемы, с которыми сталкивались офицеры-инструкторы. Местным бойцам лень каждый раз заряжать и разряжать винтовки, пальцы не привыкли к тонкой моторике и тугой пружине магазинов, и потому снаряженный магазин могут носить в винтовке годами, не понимая, что пружина вышла из строя, и задержка будет уже на втором выстреле. Винтовки не только не чистили их еще и выводили из строя: например, сидели на них. Автоматическая винтовка, особенно винтовка Токарева, требует бережного и ответственного обращения, это не простая «мосинка». То же самое и автоматический пистолет Маузера, он сложнее почти всех своих аналогов и требует постоянного ухода. Вот поэтому на вооружении туземных частей до сих пор револьверы Нагана и винтовки Мосина – более сложное оружие им не нужно. Тот же кто, имея неограниченные ресурсы, покупает сложное оружие для своей охраны, не готовой его обслуживать – делает глупость.

– Магазины проверяются раз в неделю, мной или одним из моих товарищей. Стрельбы – не реже раза в месяц. Чистка – не реже раза в три дня. Боец дежурной смены имеет при себе четыре снаряженных магазина.

Али кивнул головой:

– Я проходил обучение в лагере англизов. Они научили меня, как надо обращаться со сложным оружием...

– Не стоит вдаваться в подробности, – быстро сказал Шамиль Идрисович, – как вы видите себе план штурма?

– Никак, – сказал князь Шаховской, – мне нужно побывать во дворце.

– Это невозможно.

– В охране дворца, – сказал Али, – есть одно слабое место. Терраса, выходящая на площадь. Вот смотрите...

Палец указал на карте

– Площадь. С этой стороны мечеть, здесь начинается базар. Вот здесь – терраса, большая, она используется в случае публичных мероприятий. Вот здесь дверь. Она ведет прямо в основные покои дворца.

– Посты?

– Церемониальные. У ворот: здесь и здесь. Парные. Их надо тихо убрать. После чего взобраться прямо на второй этаж.

Князь с сомнением смотрел на рисунок.

– Почему не прикрыт второй этаж?

– Потому что здесь все дома одноэтажные. Никто не полезет на второй этаж.

– Залезть на второй этаж невелика сноровка. Почему дверь ведет прямо в покои?

– У нас нет другого плана, – сказал Шамиль Идрисович, – мы можем расстрелять посты на входе. Это возможно.

– Нет, – сказал Шаховской

– В чем дело?

– Посты уберете вы, сударь. Я не питаю доверия к вам.

– Это недопустимо.

– Он прав, – сказал Али, затягиваясь сигаретой, – вы не обязаны доверять мне. Но я не смогу один справиться с четырьмя

– Мы можем вам помочь. Но начать должны вы.

– Хорошо. Договорились

– А что потом? – спросил Шаховской.

– Потом – вы отходите. Гариб выведет вас за пределы города.

– Я не об этом. Кто будет править здесь?

Ни Шамиль Идрисович, ни Али не ответили.

– Лучше плохой правитель, чем совсем никакого, верно?

– Простите, князь, – сказал Шамиль Идрисович, – но политические вопросы не ваше дело. Вопрос с властью здесь решится.

 

План был не слишком плох и не слишком хорош, но он был достаточен для того, чтобы быть претворенным в жизнь. В конце концов, идеальных планов не бывает и обычно делать хоть что-то, бывает лучше, чем не делать ничего. Возможно, все бы прошло гладко, а может быть, и нет. Но узнать это было – не суждено.

 

 

16

 

Сентября 1949 года

 

Про бойню в Адене, они так и не узнали, да и не могли узнать. Из-за опасений пеленгации и невозможности развернуть антенну, они не узнали о том, что в этот день во время Племенного совета, был убит Абу, нечестивый правитель княжества Бейхан, и вместе с ним погибли или были ранены практически все князья Федерации. В Адене началась бойня, и первым, кто о ней узнал – был Али. Потому что во дворце была военная радиостанция.

Князь со своими людьми весь день рассматривали карту и намечали порядок действий, состав команд и порядок прикрытия. Это было внове для них, они были настоящими мастерами партизанских действий в горах, но специфику штурма здания представляли себе слабо. Спасало только то, что штурмовать само здание, необходимости не было: с террасы они попадали прямо в покои правителя Абу.

Ближе к вечеру князь просто отключился, сев в углу у стены и использовав в качестве постели мешок с рисом. Он спал неспокойно... ему снился Аден... старый добрый, оставшийся от англичан Аден. Когда не обстреливали, не терроризировали – красивейшее место, с величественным вулканом, с роскошным черным вулканическим песком пляжей, с улочками построенных на британский манер домов с крытыми пешеходными галереями, с зеленью поля для гольфа. Ему уже давно не снилась Россия... он оставил ее давно, и больше, почти, что не вспоминал. Этот мир – страшный, грязный, опасный, чуждый – был ему намного понятнее и ближе родных русских берез. Он видел кустарники, горные речушки, неспешно идущий тропой караван... это было, как будто он летел над горами. Он поднимался все выше и выше, и немилосердное местное солнце не палило и не сжигало, а ласково, совсем как русское солнце грело. Потом его сильно затрясло, совсем, как будто ты попал в воздушную яму и от тряски он проснулся...

Но это был уже не сон. Один из его киргизов стоял рядом с ним.

– Что?! – сразу понял, что дело неладно Шаховской. Несмотря на то, что он никого не наказал за побудку, киргизы лишний раз не будили своего «бая».

– На соседней крыше. Враги!

Долгие странствия в горах, танцы на лезвии бритвы приучили Шаховского действовать при малейших признаках опасности. Если есть сомнения – сомнений нет.

– Поднимай всех!

«Маузер» был в кобуре, винтовка – рядом, у стены, у того места, где князь отдыхал в похожем на сон полузабытьи. Он включил прицел, прошел в обеденный зал, занял опустевшую позицию за дверью. Если их окружили – они, вряд ли знают о том, что их враги могут видеть сквозь ночь.

Топот ног за спиной. Зеленая муть прицела. Серая тень за прилавками... а вон еще и еще. Так и есть – к ним гости...

– Готов.

– Оружие к бою. У нас гости...

Кто-то стукнул оружием рядом, у соседнего окна.

Князь перевел прицел на крышу... отсюда был виден и минарет мечети, построенной по распоряжению правителя и считающуюся придворной. Просто так в эту мечеть не попадешь... в нее есть переход из дворца.

Ага. Снайпер на крыше...

Снова шаги.

– Что происходит, доклад, – голос Шамиля Идрисовича.