Траверз п. Бейрут, три километра от берега

Ночь на 1 июля 1992 года

 

Лодки покачиваются на воде – иссиня-черные, низко сидящие на воде, да еще прикрытые сверху маскировочной сетью, они похожи на плавучие острова тины и тростника, которых вообще-то в море быть не может. В лодках замерли в ожидании приказа, сжимая в руках оружие, экипажи флотского спецназа. Командир специальной группы досадливо смотрит на часы – до рассвета остается не так уж и много времени, а ночь, желательно непроглядная, – лучший друг разведчика-диверсанта. По резиновым бортам с тихим плеском шлепают волны.

Станция спутниковой связи оживает, когда на часах без десяти минут три по местному времени. Через два часа ночь начнет отступать. Командир надевает наушники, спецназовцы начинают шевелиться, разминая затекшие от долгого неподвижного лежания мышцы.

…

– Вас понял, «Нептун»! Вторая волна десанта идет за нами, сигнал к общей атаке – «вспышка», код опознания «три-один». Конец связи.

Командир снимает наушники, оглядывает беспросветную чернь моря вокруг, щелкает пальцем по закрепленному у гортани микрофону, привлекая внимание остальных.

– Внимание, получен приказ атаковать. Основная задача – расчистить путь воздушному десанту, ликвидировать опасные для вертолетов цели. Командирам лодок доложить готовность!

– «Четыре-один» готов.

– «Семь-один» готов.

– Начинаем выдвижение штурмовым ордером, соблюдая максимальную скрытность. Снайперов на нос лодок, работаем тихо! Без команды не стрелять! Как поняли?

– «Четыре-один» принял.

– «Семь-один» принял.

– Начать движение!

Черные тени перестраиваются – теперь они идут широким фронтом, прикрывая друг друга, – направлением по-прежнему на тусклое, мерцающее на горизонте зарево…

 

* * *

 

Гражданский порт Бейрута

 

– Ты что сделал, ишак! – Эмир Хатами был вне себя от ярости. – Ишак и сын ишака! Пшел вон отсюда, иди и таскай теперь сам. О, помогай мне Аллах, какие тупые ишаки…

Стоящий рядом британец в точно такой же, как у амира, полувоенной форме бесстрастно взглянул на секундомер.

– Вы отстаете от графика почти на два часа, амир, – бесстрастно сказал он, щелкнув ногтем по стеклу наручных часов. – Этот корабль вы уже должны были разгрузить.

Эмир дернулся как от удара, но сдержал свой гнев. С англизами ссориться нельзя – по крайней мере сейчас.

– Я не виноват, что эти ишаки сломали два крана, а русские разрушили третий!

– В таком случае направьте на погрузку часть ваших людей, занятых на охране периметра. Все равно русские порту не угрожают.

Амир ничего не ответил, в глазах темнело от ярости…

Амир Вакуб Хатами был зол. И не просто зол – он был в ярости, он не понимал, за что его сунули сюда, в это Аллахом проклятое место. Пока его братья добивают русистов в городе – он стоит здесь и обеспечивает разгрузку судов со снаряжением. И что он скажет, когда его спросят: чем ты занимался во время освобождения? Контейнеры грузил?

– Мои люди заняты своим делом, эфенди! Каждый! – Эмир наконец придумал достойный ответ.

Меньше чем в десяти метрах от них, на бетоне, прячась за составленными у самого края причальной стенки морскими контейнерами, распластались несколько темных теней…

 

* * *

 

Акватория порта

 

Естественно, террористы не озаботились охраной порта от нападения с моря. Никак. Классические, патентованные сухопутные крысы – все патрули только защищают порт от атаки со стороны города, от нападения с моря… хоть бы одну лодку спустили на воду, патрулировать акваторию, право слово. Гранаты бы в воду кидали в качестве защиты от боевых пловцов – ума на это много не надо, дернул чеку да кинул. Сухопутчики…

– Расходимся. Я центр, Четвертый – левый фланг, Седьмой – правый фланг. Приоритетные цели – зенитные комплексы, расчеты любого группового оружия. Максимальная скрытность.

Лодки медленно и почти бесшумно плывут по маслянистой воде порта, едва слышно бурчат под звукоизолирующими кожухами моторы. Никто не обращает внимания, никто не смотрит на воду – все ожидают нападения с неба. После того как на них обрушился огненный дождь, после того как они массированным пуском «Стингеров» и «Блоупайпов» повредили-таки самолет кяфиров, – все ожидали нового нападения с неба. На море не смотрел никто…

Левая лодка отворачивает, скорость ее еще больше падает – два узла, не больше. Цель ее – стоящий у крайнего причала, странно выглядящий на фоне нефтеналивников контейнеровоз. Его разгружают – не портовыми кранами, два из них просто стоят без движения, а третий, словно срезанный гигантским ножом, лежит на треть на причальной стенке и на две трети – в воде. Правее, в той стороне, где была военная база, что-то горит и раздаются редкие выстрелы – кто-то еще уцелел, кто-то держит оборону. Контейнеровоз разгружают самым простым и примитивным способом – открывают стоящие на палубе контейнеры и по трапу тащат содержимое, передавая его по живой цепочке и загружая внизу в грузовики. Естественно, быстро так не разгрузишь. Лодка бесшумно скользит по воде, неотвратимо приближаясь к цели.

– Внимание, наблюдаю цели! В надстройках на одиннадцать часов, удаление тысяча сто, на носу корабля на десять часов, удаление тысяча десять, на причальной стенке на девять часов, удаление девятьсот восемьдесят, расчеты ПЗРК. – Снайпер, залегший на носу лодки, ищет цели через прицел ночного видения. Окрашенная в разные оттенки зеленого панорама порта медленно плывет перед ним.

– Есть цели, обозначаем как «Воздух-один», «Воздух-два» и «Воздух-три». Цели приоритетные.

Под маскировочной сетью пошевелился ствол тяжелого пулемета КОРД – пулеметчик наводил пулемет на самую дальнюю цель – расчет ПЗРК в надстройках. Если их сейчас и обнаружат – расчету все равно не жить, пулемет сметет их в секунду.

 

* * *

 

Причальная стенка

 

Гладкое стекло воды у самой причальной стенки, там, где не падали на воду отсветы пожаров, там, куда не проникал свет работавших от дизель-электростанции прожекторов, худо-бедно освещавших порт, внезапно вздыбилось, и на поверхности появилось нечто похожее на человеческую голову – но все черное и со странным аппаратом, закрывавшим все лицо. Человек медленно повернулся – влево, затем вправо, оглядываясь и оценивая обстановку. Не увидев опасности, он подал какой-то сигнал – и на поверхность рядом с ним всплыли еще трое – каждый смотрел в свою сторону, и все четверо перекрывали триста шестьдесят градусов обзора.

Причальная стенка была пуста, кораблей около нее пришвартовано не было – зато зачем-то выставили морские контейнеры, как будто пытались защититься этими самыми контейнерами от чего-то, идущего с моря. Глупцы…

Самое главное человек увидел – метрах в пяти по левую руку от него на причальной стенке был кнехт – здоровенная стальная тумба, на которой крепят швартовочный канат. Это-то ему и нужно было.

Человек начал осторожно и бесшумно смещаться влево. Когда кнехт оказался прямо у него над головой, человек замер, прислушиваясь. Где-то наверху негромко говорили по-арабски – но, как ни странно, человека в черном это скорее успокоило. Там, где засада, там не станут разговаривать, там соблюдают тишину. Прислушавшись, человек понял, что говорящие находятся не у самой причальной стенки, а это для него было самое главное.

Высвободив из-под воды руку, человек одним хирургически точным броском набросил на кнехт зачерненную веревку, на конце которой была самозатягивающаяся петля, вроде ковбойского лассо. Даже если бы кто-то и всматривался с причала именно в этот кнехт – скорее всего он бы увидел только какое-то мгновенной, непонятное движение, да и то не факт, если учитывать освещение. Тем не менее человек выждал три минуты, прислушиваясь к разговору и пытаясь уловить хотя бы малейшие признаки опасности. Если бы они были – человек готов был в любую секунду снова погрузиться под воду.

Наконец человек решился. Подав сигнал находящимся рядом товарищам, он ухватился руками, затянутыми в черную резину гидрокостюма, за канат и бесшумно, но быстро пополз наверх. Достигнув самого верха, он осторожно выглянул на причал – ничего. Только тусклый размытый свет, отдаленные выстрелы где-то слева, в стороне, тот же разговор на арабском правее, за контейнерами. На него же никто не обращает внимания. Одним движением человек перевалился на пирс, распластался черной летучей мышью на бетоне, пытаясь уловить малейшие признаки близкой опасности.

Опасности рядом не было.

Человек дважды дернул за веревку, подавая сигнал «Путь свободен», и по-пластунски переместился ближе к контейнерам. Перевел в боевое положение висящий у него за спиной автомат «Морской лев» – пока он был в «подводном» варианте снаряжения с толстым, уродливым магазином, в котором ждали своего часа пули-стрелы. Но на расстоянии до пятнадцати метров такая «пуля-стрела» эффективна и на воздухе, а времени переводить автомат в «сухопутный» вариант пока не было.

Один за другим на причал поднимались другие боевые пловцы из пятого, отправленного на разведку, экипажа. Сначала на берег выбрались еще двое, потом последний, перед тем как подниматься самому, передал на берег два объемных водонепроницаемых баула – их группа тащила за собой, и в них была часть снаряжения группы. Потом поднялся и сам.

Четверка должна была высадиться здесь, вторая четверка их экипажа выбрала для высадки на берег срезанный потоком снарядов «Громовержца» портовый кран – его никто не охранял, а более удобного «моста» для скрытой высадки на берег сложно придумать. Поднимаешься прямо из воды, прячешься в искореженных снарядами и падением конструкциях портового крана, и можно прямо на причал спрыгнуть. Помимо разведки, их задачей было обосноваться на берегу и прикрыть высадку шестого экипажа, дожидавшегося их под водой. Четвертый экипаж остался в лодке – в случае, если все пойдет не так, они прикроют их огнем пулеметов и гранатометов, помогая продержаться до появления воздушного десанта с «Колчака».

Когда за контейнерами собрались все четверо – пловцы по очереди начали перевооружаться. Автомат «АСМ» «Морской лев» позволял менять тип боеприпасов – для этого нужно было отстегнуть большой, с длинными пулями-стрелами магазин, передвинуть вперед защелку магазина и присоединить «сухопутный» магазин, на тридцать патронов специально разработанного для этого автомата калибра 5,45х45. Ходили слухи, что для боевых пловцов разработают обычный АК этого калибра, но пока все это было только на уровне слухов.

Помимо смены магазина, каждый боевой пловец закреплял на стволе своего автомата глушитель (в воде смысла в глушителе нет), а в кронштейне для установки оптики – компактный ночной прицел. Перевооружившись, каждый выдвигался вперед, хлопал по плечу товарища, давая понять, что пора перевооружаться и ему.

Последним распаковали оружие поддержки – пулемет. Обычный ротный пулемет, переделанный специально для спецподразделений – металлический складной приклад вместо деревянного, более короткий ствол с толстой ребристой сосиской пламегасителя, матерчатая коробка для пулеметной ленты вместо алюминия. Использовать его можно будет только в том случае, если начнется стрельба и скрываться смысла уже не будет – столь мощное оружие в критической ситуации способно будет спасти всю группу.

Перевооружившись, пловцы сняли мешавшие им акваланги и ласты, оставшись в черных обтягивающих резиновых гидрокостюмах. Из водонепроницаемых баулов были извлечены четыре разгрузочных жилета из кевлара, четыре пистолета со «сбруей», прибор наблюдения с гибким волоконно-оптическим световодом, и последнее – бесшумная снайперская винтовка с тепловизорным прицелом. Оказавшиеся ненужными ласты и акваланги убрали в те же баулы и затолкали в щель между контейнерами.

Четвертый остался на месте, первый пошел вперед, второй и третий пошли за ним – прикрытие. Найдя прогал между контейнерами, через который мог протиснуться человек, первый осторожно двинулся вперед, держа наготове прибор наблюдения. Второй двигался за ним, третий остался у входа в щель между контейнерами. Достигнув края, первый встал на колено, выставил вперед тонкую, гибкую змею световода, начал вращать ручку управления прибором, одновременно комментируя увиденное.

– Я «Два-один», нахожусь на причальной стенке, центральный сектор. Вижу главных, один по виду араб, второй – европеец! Охраны нет! На десять часов от меня – расчет крупнокалиберного пулемета, направлен в сторону города. Расчет три человека, рядом с ними ящики… по-виду в ящиках гранатометы либо ПЗРК. На час от меня, на уровне второго этажа, портовый пакгауз, там оборудована огневая точка… тоже крупнокалиберный пулемет, шесть человек. Позиция обложена мешками с песком. На два часа от меня два грузовика…

 

* * *

 

Контейнеровоз

 

Первая лодка, сбросив один экипаж у причальной стенки – по сигналу он должен был взять на себя весь пирс, медленно подошла к обросшему водорослями и слизью борту контейнеровоза. Контейнеровоз был небольшой, вмещающий всего тысячу двести TEU, [179] его борт в полностью загруженном состоянии возвышался над уровнем моря на шесть метров. Сейчас же контейнеровоз был на две трети разгружен, и от поверхности воды до палубы нужно было преодолеть ни мало ни много – восемь метров.

Два варианта. Первый вариант – давно опробованный – по якорной цепи. Проблема в том, что если откуда и ждут появления боевых пловцов – так именно оттуда, и значит, если есть на палубе засада – она именно там. Вариант второй – бесшумно ликвидировать пару грузчиков, нацепить их шмотки и подняться по трапу – не получится, они всегда на виду, и незаметно их не снимешь, да чужие люди сразу будут кем-нибудь опознаны. Исключено. Остается третий, самый опасный, вариант…

Лоцман переключил двигатели на реверс, лодка медленно пошла назад, отходя от контейнеровоза на безопасное расстояние. В задней части лодки восемь боевых пловцов – экипаж – в последний раз проверяли оружие и подводное снаряжение.

Почти в то же самое время, когда штурмовая группа центра вышла на берег, черная, затянутая в резину фигура всплыла и у кормы контейнеровоза. Из оружия у этого боевого пловца был только боевой нож, вокруг пояса обмотана веревка. В руках были странные приспособления – плоская толстая большая шайба с большой ручкой. Больше всего это было похоже на камни, которыми играют в кёрлинг. Человек в черном точно так же осмотрелся по сторонам – причал был совсем рядом, буквально в десяти метрах, на нем кипела работа – но его от обнаружения спасал большой грузовик, стоящий у самого края причала на погрузке и закрывавший от посторонних глаз. Тем не менее грузовик тут вечно стоять не будет, и надо было поспешить.

Человек в черном вынес левую руку как можно дальше вверх и прижал «шайбу с ручкой» к стальному борту контейнеровоза. Через секунду ее было уже не оторвать. Подтянувшись на левой руке, боевой пловец закрепил вторую шайбу еще выше. Все происходило в темноте и тишине, а со стороны казалось фантастикой.

Но это была никакая не фантастика. Мощный магнит, включаемый и отключаемый от нажатия кнопки на массивной ручке – одно из спецприспособлений боевых пловцов, позволяющее им проникать на корабль совершенно бесшумно и скрытно. Такой вот магнит во включенном состоянии мог выдерживать сто килограммов веса, а заряда аккумуляторов хватало, чтобы подняться по шестидесятиметровой стальной поверхности. Человек карабкался изящно и бесшумно, подобно гигантской ящерице.

Достигнув края борта, пловец на несколько секунд замер – а потом сменил хват рук, оттолкнулся ногами и изумительным, достойным соревнований Олимпийских игр по гимнастике переворотом в долю секунды оказался на палубе – на ногах и готовым действовать. И хотя из оружия у него был всего лишь нож подводника – расправиться с тремя-четырьмя часовыми он мог в пару секунд и бесшумно.

Но часовых не было. Всех, кого только можно, задействовали на разгрузке, ручной, потому что техника была сломана. Террористы толпились на контейнерной палубе в ожидании груза, что-то гоготали, вскрикивали, выдавая себя шумом, а контейнерная палуба была ниже той, на которой сейчас находился бопл. Опасности не было.

Размотав смотанную на поясе веревку, бопл, на всякий случай залегший в тени у самого борта, привязал ее и сбросил конец вниз – через несколько секунд ее дернули, давая знать, что можно поднимать.

Первым делом разведчику подняли оружие для прикрытия высадки – переделанный в «сухопутный вариант» автомат с уже поставленным глушителем. Вооруженный таким оружием – точным и бесшумным, разведчик-диверсант на палубе способен продержаться минуту-две, а то и вовсе утихомирить излишне любопытного, не поднимая шума. Пары минут вполне достаточно для того, чтобы его товарищи либо развернулись для атаки, либо смогли уйти. Получив автомат, разведчик отвязал его и снова сбросил веревку вниз…

Дальше высадка шла как по маслу – и гораздо быстрее, подниматься по веревке намного проще и быстрее, чем изображать из себя паука с магнитами. Через тридцать секунд на верхней палубе боплов было уже двое, через две минуты – четверо.

 

* * *

 

Правый фланг

 

Самая сложная задача была на правом фланге. Дело в том, что там до сих пор шел бой – пусть вялый, этакое потрескивание угольков в уже отгоревшем костре, – но бой шел. А когда идет бой – любой боец, даже плохо обученный, все равно настороже, это тебе не охранно-караульная служба и не таскание тяжестей на скорость. Когда человек ждет нападения – задача усложняется…

Третья лодка, оставив работающим только один двигатель из четырех, черной тенью шла по маслянистой воде, не привлекая к себе внимания. Командир лодки направил ее как раз на самый периметр Бейрутской базы ВМФ, которая вплотную примыкала к порту. По базе был нанесен ракетный удар – но не обычными ракетами, которые, попадая в корабль, топили его, а кассетными боеприпасами. Крылатая ракета «Си Томагавк» могла нести несколько десятков таких вот кумулятивных зарядов, по мощности примерно равных гранатометному выстрелу. Над целью ракета выбрасывала эти суббоеприпасы на высоте двести-триста метров, они выбрасывали небольшие парашютики и спускались, а над самой целью эти суббоеприпасы взрывались, выплевывая раскаленную струю плазмы, пробивающую даже танковую броню. Ракеты эти могли даже выбрасывать суббоеприпасы не все сразу, а постепенно, атакуя до восьми целей. В итоге затонули только два корабля от взрыва боезапаса, но остальные превратились в молчаливые черные, покачивающиеся на воде гробы – с изуродованными кумулятивными зарядами корпусами, выведенным из строя оружием, срезанными взрывами антеннами радиолокаторов. Оставшиеся к этому времени в живых моряки занимали два здания на самом краю базы – оба были сделаны из толстенного бетона и могли выдержать даже обстрел из безоткатных орудий. Такие у мятежников имелись – одно как раз и ухало. Раз за разом с интервалом примерно минуту, глухо и убедительно – на рожон никто, видимо, лезть уже не хотел, получили свое – и сейчас просто брали моряков измором.

– Стоп!

Лодка притерлась к борту одного из искореженных патрульных катеров, почти слившись с ним, командир лодки, немного подняв маскировочную сеть, рассматривал позиции боевиков в термовизор. И здесь нападения с моря не ожидали – стоит только пулеметчику на «главном калибре» высадить короб «КОРДа» – и костей не соберут.

Но шуметь нельзя. Пока.

– Я «Седьмой-первый»! Нахожусь на правом фланге, исходные занял. Впереди до пятидесяти «агрессоров», безоткатное оружие, пять или шесть гранатометов, два крупнокалиберных пулемета. ПЗРК не наблюдаю. Как поняли?

– Вас понял, «Семь-один», атака по сигналу!

 

* * *

 

Акватория порта

 

Командир группы примерно нанес цели, подсвечивая себе тусклым красным фонариком карту порта, несколько секунд рассматривал ее, запоминая. Потом двинулся ближе к посту лоцмана, надел микрофон и наушники. Лоцман, не отрывавший взгляда от экрана радара, безошибочно нашел волну, на которой работала станция воздушного десанта: если все получилось штатно, они должны быть километрах в десяти мористее.

– «Один-один» – срочное сообщение для «Птиц», выйдите на связь!

– «Птицы» для «Первого» – мы на связи, сигнал сильный и отчетливый. Находимся на исходной!

– Молния, повторяю – Молния!

– Вас понял – Молния для «Птиц». Мы в пути.

– Конец связи!

Вот и все. Теперь – либо пан, либо пропал. Если группы проворонили хоть один ПЗРК в районе порта – будут проблемы. Серьезные проблемы, для кого-то смертельные.

«Первый-первый» щелкнул по закрепленному на горле микрофону.

– «Первый» – всем! Минутная готовность. Расчеты группового оружия – приоритетная цель. Атака по сигналу!

 

* * *

 

Причальная стенка

 

Первым, конечно же, заслышал вертолеты британец – из всех, находящихся здесь, он служил в армии – настоящей армии, а не сборище бандитов и убийц. Армейская подготовка давала о себе знать. Боплы, спрятавшиеся за контейнерами, еще ничего не слышали – контейнеры неплохо экранировали звуки, особенно негромкие – а вот британец внезапно поднял голову, склонил ее к плечу, смотря в сторону моря. Потом его рука подтянулась к кобуре…

– Начали!

Британец еще успел выхватить пистолет, возможно, он даже успел увидеть катящийся к нему по бетону причальной стенки черный цилиндр – а затем ночь отступила, разорванная ослепительной, в миллионы свечей вспышкой…

 

* * *

 

Контейнеровоз

 

– Делаем!

Скрываться уже смысла не было. Вспышка резанула по глазам, на палубе оживленно, перебивая друг друга, загалдели – террористы не поняли, что произошло, мощность и бесшумность вспышки их ошеломила – вместо того чтобы осмотреться по сторонам, занять позиции для отражения нападения, залечь – они попытались выяснить, что это, – и не заметили три темные фигуры, появившиеся на верхней палубе. А в следующие несколько секунд они легли – все легли, большей частью там же, где и стояли, не успев ни среагировать, ни найти укрытие, ни выстрелить в ответ – их скосил шквал огня трех бесшумных автоматов с верхней, возвышающейся над контейнерной палубы. Когда стреляет «Морской лев» – звук выстрелов не слышен, слышен только лязг бешено бегающего затвора и звон падающих на стальную палубу гильз. Палуба за секунды превратилась в бойню…

Справа раскатисто забухтел крупнокалиберный пулемет – и тут же захлопали, перекрикивая друг друга, два автоматических гранатомета…

Понеслась…

Расчет ПЗРК на носу судна лег, так и не успев ничего предпринять: там было два стрелка-зенитчика и один охранник. Их внимание было обращено в сторону моря, только охранник, вооруженный короткоствольным автоматом, услышав странный шум позади – будто что-то падает, – обернулся, увидел лежащих вповалку у контейнеров братьев, иссеченных очередями. Он даже успел увидеть боплов, дать по ним короткую очередь, прошедшую ниже и высекшую искры рикошетов из надстройки. А в следующую секунду три птички калибра 5,45 клюнули его в грудь, оставляя рваные дыры, – и охранник упал на палубу носовой площадки, обливаясь кровью. Два зенитчика прожили на секунду дольше…

Внизу, на причальной стенке, забухтел ДШК – и тут же смолк, сделав всего несколько выстрелов – его размеренную, спокойную речь перебил более громкий голос «КОРДа». Хлопнула граната, затем еще одна…

 

* * *

 

Правый фланг

 

На правом фланге, как ни странно, задача оказалась гораздо более простой, чем виделось это раньше, – самой простой из всех групп. От пирса, на котором находилась центральная группа, лодку отделял слегка покачивающийся на воде остов патрульного корабля, поэтому взрыв гранаты-вспышки боплы правого фланга не видели. Просто странно высветило небо, впереди, метрах в ста, началось шевеление – и стоящий в центре лодки пулеметчик, даже не снимая маскировочной сети, нажал на гашетку «КОРДа». Лодку затрясло, зашатало на воде – все-таки «КОРД» дает приличную отдачу; справа захлопал АГС, и одновременно с ним – длинными очередями зачастил ротный пулемет. Удар застал террористов врасплох – застигнутые атакой со стороны моря, они попытались найти укрытие на пирсе, но тяжелые пули «КОРДа» прошивали все – стальные контейнеры, наспех сварганенные из портовых погрузчиков и контейнеровозов баррикады, какие-то валяющиеся на пирсе ящики. Пули просто разрывали боевиков, кромсали на части, кого не разорвало в первые же секунды – накрыло роем осколков АГС. Когда пулеметчик на «КОРДе» приканчивал короб, одна из пуль нашла взрывоопасную цель – несколько больших зеленых ящиков, в которых лежали то ли снаряды к безоткатке, то ли гранаты к гранатометам; как бы то ни было, все это хозяйство разом сдетонировало, на мгновение высветив ослепительной кроваво-красной вспышкой то, что осталось от Бейрутской базы ВМФ. Потом горячая волна воздуха упруго накрыла лодку, срывая маскировочную сеть.

– Вперед! Высаживаемся, зачищаем территорию!

 

* * *

 

Центр. Причальная стенка

 

Оглушенный, ослепленный, выведенный из равновесия британец все-таки сделал то, что смог сделать в данной ситуации. Внезапная световая вспышка такой силы, да еще и ночью, ослепляет человека на двадцать-тридцать минут – но даже ничего не видя, он выхватил-таки и пистолет и сделал два выстрела вслепую, по памяти – точно в сторону боплов. Не попал – одна пуля ударила в асфальт, вторая визгнула об контейнеры. Амир же сделать ничего не смог, просто упал, схватившись руками за лицо, и завыл…

Пока первый и второй номера тащили к контейнерам британца и амира, третий номер стрелял от контейнеров – этой группе при атаке пришлось тяжелее всего. Четвертый номер был за контейнерами, и ему нужно было несколько секунд, чтобы выйти на огневую, два номера заняты пленными. Третий остался – один против тридцати-сорока человек. Но даже в этом случае он сделал все что мог…

Пятью короткими очередями он снял самых опасных противников на данный момент – расчет крупнокалиберного пулемета и двоих зенитчиков – они удачно сгрудились за импровизированной баррикадой, прикрывая порт от города. Поскольку они смотрели в сторону города, вспышка их не ослепила, но и развернуть на сто восемьдесят градусов за несколько секунд свое неповоротливое оружие они не смогли.

Третий стрелял, как на полигоне, раз за разом прошивая темные силуэты мишеней из автомата, даже не контролируя точность попаданий, – был уверен, что попадет. Все террористы, которые еще уцелели к тому моменту, перенесли огонь на него – но третий спокойно, как в тире, стрелял, даже не пытаясь уклоняться от пуль. В него попали раз, потом второй – но только третье попадание свалило его на землю. Совсем рядом ударил пулемет, добивая тех террористов, которые еще оставались живы. Потом совсем рядом с третьим плюхнулась дымовая шашка, крутясь на бетоне и выплевывая тугие белые космы дыма. Кто-то подхватил третьего и потащил за контейнеры, к воде…

 

* * *

Правый фланг

 

Основная позиция боевиков на этом фланге была забита почти сразу – сотня пуль калибра 12,7 и пара десятков гранат не оставили боевикам никакого шанса – уцелевших добил взрыв боеприпасов. Зачищать территорию уже не было смысла – лодка подошла прямо к причальной стенке и высадила два экипажа, которые двинулись на помощь центру и левому флангу…

 

* * *

 

Левый фланг

 

Когда началась стрельба, Хамид, не зная, что делать, просто упал на бетон, закрыв голову руками. А потом его оглушило и отбросило взрывом, только поэтому он до сих пор был жив – высадившиеся боевые пловцы за спиной в живых никого не оставляли. В лагере учили всему, в том числе и тому, как вести себя под огнем; новобранцы бежали, а инструкторы стреляли им в спину, и если кто-то поскользнется, неудачно дернется, пуля – его. Им бросали под ноги взрывпакеты, инструкторы заставляли их ползти по земле, а сами стояли у них на спине и стреляли, им бросали в палатки взрывпакеты ночью – но здесь все оказалось не так. Там были занятия, там ты предполагал, что сейчас может что-то произойти, а тут ты просто лежишь, а метрах в тридцати по твоей позиции бьет крупнокалиберный пулемет, каждая пуля которого прошивает кирпичную стену. Летят пули, крошится бетон, спаренный крупнокалиберный пулемет, который они здесь установили для того, чтобы защититься от возможной атаки со стороны города, уже превращен в исковерканный кусок железа. А гранаты превратили в изорванное сталью мясо всех твоих друзей, с которыми ты два года учился в лагере, спал в одной палатке на соседних тюфяках, ел из одного казана, еще пару часов назад вместе совершал намаз. Никого из них уже нет в живых, стреляют со всех сторон – и на контейнеровозе, который стоит под разгрузкой тоже. Неверные стреляют из особого оружия – оно не грохочет, оно шелестит, неверные боятся ответного огня, боятся воинов Аллаха, убивают их исподтишка. Но – убивают…

Пулемет – он был установлен на чем-то, что находилось на воде, какая-то лодка – перенес огонь дальше, к самому началу причальной стенки, где за контейнерами все еще бились злобные огоньки, пули хлестали по воде, но ударил тяжелый пулемет, серия разрывов прочесала причальную стенку, и контейнеры, враз покрывшись дырами, умолкли…

Снова зачастил АГС – его стрельба была похожа на громкие, гулкие хлопки в ладоши – он стрелял по чему-то, что находится намного дальше, навесом.

Времени мало. Те, кто сейчас чистит контейнеровоз, рано или поздно спустятся вниз или хотя бы глянут через борт. И увидят его. На пощаду рассчитывать бессмысленно, да и нужна ли пощада – воину Аллаха?

Нет…

Хамид, не поднимая головы, пополз к пулемету – страх жег душу подобно пламени, ноги оскальзывались на залитом кровью бетоне, ночь скрывала от вражьих глаз. Как бы то ни было, у него есть пулемет. Пусть он один на тысячу километров из числа воинов джихада, оставшихся в живых, но он жив, он может сражаться, он может убить своего неверного и попасть к гуриям в рай.

До пулемета ползти было недалеко – он стоял на толстой стальной треноге, укрепленной мешками с песком, слева свисала лента с большими, похожими на маленькие ракеты патронами. Пулемет молчал – тело на сиденье пулеметчика превратилось в месиво – русские били по самому опасному противнику и били, надо сказать, успешно. Головы у трупа не было вообще, куртка зияла опаленными, уже не сочащимися кровью дырами – в некоторые можно просунуть кулак…

Встав на колени, Хамид сбросил тело с сиденья – и застонал от разочарования. Пули не только убили пулеметчика – пули исковеркали механизм пулемета…

– Опасность слева!!!

Кричали все оттуда же, с плюющейся смертью, невидимой с причальной стенки лодки. Хамид не знал смысла произнесенных по-русски слов, но он отчетливо понимал, что относятся они к нему, больше не к кому. Сейчас русские развернут пулемет и искромсают его пулями, и тогда он не сможет попасть в рай, ведь он, лично он не убил сегодня ни одного неверного. Да, он убивал в бою, но там разберись – чья пуля убила. А как учил эмир – чтобы попасть в рай, недостаточно просто погибнуть от руки кяфиров в джихаде, нужно еще и убить кяфиров – как можно больше! Обагрить кровью кяфиров святую землю ислама, которую они нагло попирали десятилетиями, выполоть как сорняки всех муртадов, мунафиков и прочих русских прихлебал, каждый вздох которых является оскорблением Пророка. Только кровь, пролитая лично тобой, твоей собственной рукой, давала тебе право на джаннам и семьдесят гурий в нем…

А теперь ничего этого не будет. Русские убьют его, и все будет напрасно…

– Аллаху Акбар!!!

Первым среагировал пулеметчик с борта лодки – пулеметчику, что работал на тяжелом пулемете, нужно было еще разворачивать его на турели, искать стволом цель – а ствол более легкого ротного пулемета смотрел изначально туда, куда надо. Стальной ветер еще раз ударил по причальной стенке, ища живую плоть и не находя – пролетая дальше и дырявя борт контейнеровоза. К размашистому стаккато пулемета присоединился гранатомет – зачихал, закашлял, выплевывая стальные цилиндры гранат, лопающихся осколками на бетоне. Последний из боевиков, остававшихся в живых на левом фланге, погиб почти сразу – длинная очередь перечеркнула его пополам, отбрасывая на искореженную станину пулемета. Но кое-что сделать он все же успел – последним в своей жизни движением он выхватил обе остававшиеся у него гранаты и метнул в сторону моря. Первая граната булькнула в воду и взорвалась уже в иле, не убив даже рыбы. Зато вторая, по невероятной, невозможной случайности, упала точно на округлый черный резиновый баллон лодки, скатившись внутрь. Из-за стрельбы никто ничего не заметил…

 

* * *

 

Центр

 

– «Молния один-один», «Птицы» на подходе, доложите обстановку.

– «Птицы», причальные стенки в основном зачищены, опасных очагов сопротивления не наблюдаю! Огонь может вестись со стороны города, рекомендую десант с предельно малой.

– Вас понял, «Молния», РВП одна минута, отметьте себя маяками.

– Принял! «Молния-один-один» всем «Молниям». «Птицы» на подходе, РВП одна минута, десантироваться будут с предельно малых. Отметить себя маяками, доложить о наличии неподавленных огневых точек!

– «Семь-один», цели в моем секторе уничтожены, часть сил перенаправлена на зачистку центрального сектора!

– «Три-один», заканчиваю зачистку, целей, опасных для вертолетов, не наблюдаю…

– «Четыре-один»… – зачастили пулеметы, связь оборвалась…

Эфир замолчал…

– «Четыре-один», на связь!

– «Один-один», перехожу на левый фланг. Кто видит, что происходит, – доложите!

Но доклад пришел уже тогда, когда «Один-один» и сам все увидел – лодка не горела, там нечему было гореть. Просто она мертво покачивалась на воде – и это было самое страшное…

– Я «Пять-один», нахожусь на контейнеровозе! Лодка-два выведена из строя! На палубе чисто!

– Вижу. Заканчивайте там, иду ко второй лодке…

 

 

38

 

Десант. Наземная группа

Ночь на 1 июля 1992 года

Центр города

 

Для того чтобы выйти на снайпера, выйти на позицию, откуда можно выстрелить, глупо идти вперед, лучше всего – идти назад, по своим же следам. Выйти, сделать круг – в развалинах вряд ли заметит, найти позицию – и ждать. С того здания он, скорее всего – не уйдет. А если и уйдет – можно считать, что впереди зачищено, подать сигнал «чисто», занять позицию и ждать. Как он проявится – так и отправить его к Аллаху. Скольких из наших успеет отправить к Аллаху он при таком раскладе – то уже опять-таки одному Аллаху ведомо. А как, думали, на снайперов охотятся? В том числе и на живца, если по-другому не получается.

Винтовку я закинул за спину, подтянул ремень – в этих развалинах при возможной внезапной встрече с противником она никуда не годится – нужен автомат. Он у меня и был сейчас в руках – та самая трофейная «MASADA». Поскольку ползти здесь ну никак не получится – пригнувшись, перебегаю от одного укрытия к другому. Пахнет гарью, газом, почему-то и дерьмом – как будто канализацию разрушили и все дерьмо хлынуло в город. Под ногами хрустит битый кирпич, где-то попадается и мягкое.

Воняет…

По мне никто не стреляет. Нет, конечно, пули летают – но я умею отличать, когда конкретно в меня, а когда просто лупят, простреливая подозрительные места или даже просто так, изгоняя стрельбой собственный страх. Когда пуля с чвяканьем попадает во что-то рядом – уже и внимания не обращаю…

Самое опасное – улица. Верней, проулок, неширокий, как и многие в Бейруте, – если по обе стороны машины припаркованы, то прое