Ударный авианосец «Николай Первый»

Утро 2 июля 1992 года

 

Лифт поднимался медленно, хотя и плавно. Ему надо было преодолеть всего-то семь метров, обычный пассажирский лифт на это тратит несколько секунд. Этому же лифту потребовалось больше двух минут, правда, лифт этот был грузовой и груз у него был солидный. Весом больше тридцати тонн.

Наконец лифт остановился, замер на одном уровне с палубой стального гиганта, явив миру хищную двухкилевую стальную птицу с двухместной приплюснутой, характерной формы кабиной – это был единственный самолет в мире, где два пилота сидели не друг за другом, а друг рядом с другом, поэтому и кабина такой формы. Тактический корабельный бомбардировщик С-34К.

Как только стопоры зафиксировали площадку самолетного лифта в крайнем верхнем положении, к самолету подбежали техники из палубной команды, освободили стопоры шасси. Самолет медленно покатился на исходную…

– «Вышка», я «Шершень-два-один», исходную занял!

– Принял, «Шершень-два-один», на исходной!

Ради этого вылета на авианосце приостановили полеты на целых полчаса. В условиях, когда в Средиземном море и рядом с ним кого только нет – на входе в Красное море остановленная британская эскадра с одним сильно поврежденным и одним неповрежденным авианосцами, остановившая ее наша эскадра с одним русским и одним германским авианосцами. Ошивающаяся в районе Гибралтара объединенная англо-американская эскадра с тремя авианосцами – с нее производились полеты, но пройти Гибралтар и войти в Средиземное море она не решалась. Прижавшие ее к берегу два германских и один русский авианосец с кораблями обеспечения. Идущие полным ходом к району возможного конфликта еще один русский и два североамериканских авианосца. Находящийся в Средиземном море «Колчак», на который тайно перебросили десять СВВП – самолетов вертикального взлета и посадки, – это не считая способных нести противокорабельные ракеты вертолетов, которые на нем были всегда. Одна эскадра сменяла в воздухе другую, операторы с авианосцев, с земли и с самолетов ДРЛО едва успевали отслеживать все цели. Иногда свои самолеты и самолеты противника разделяли меньше ста метров. Чтобы в таких условиях приостановить полеты с одного из авианосцев пусть и всего на полчаса – для этого нужна была веская причина, очень веская. И она была именно такой.

Техники палубной команды сноровисто закрепили бомбардировщик на катапульте, провели последний визуальный осмотр, сняли стопоры с вооружения. Самолет должен был идти один, без отдельного истребительного прикрытия – впрочем, русские истребители были на всем маршруте полета и в обиду бы они не дали. После выполнения задания самолет уходил не обратно на авианосец, а в глубь русской территории и должен был приземлиться не на авианосец, а на базу под Константинополем. И если над морем в воздухе установилось неустойчивое равенство – то над сушей господствовали русские ВВС, да еще и от Константинополя разворачивались системы ПВО дальнего радиуса действия, чтобы восполнить пробитые бреши в системе противовоздушной обороны региона. Британские и американские летчики это понимали и соваться туда не решались, ограничиваясь полетами над морем.

Старший техник палубной команды отбежал на несколько метров, махнул ярким флажком – все системы в норме, можно лететь. Пилот провел ладонями по забралу гермошлема – это была его привычка еще со стародавних времен. Его звали Николай Михайлович Кудасов, его звание было полковник ВВС РИ, командир палубной эскадрильи «Шершень» Черноморского флота, и в воздухе он провел больше двадцати лет. Для этого задания компьютер выбрал его как самого опытного пилота эскадрильи. Его штурман, подполковник Забалуев, летал с ним еще со времен летного училища – в общем, если потребуется иллюстрация к словосочетанию «идеальный экипаж», то скорее всего это будет фотография Кудасова и Забалуева на фоне их стальной птицы.

Вооружение у «птицы» на сей раз было необычное. Обычно такой самолет нес три ракеты «воздух-воздух» ближнего радиуса действия, две – среднего радиуса действия и одну, две или четыре противокорабельные ракеты в зависимости от их типа. Но сейчас цель находилась на берегу, поэтому противокорабельные ракеты заменяли управляемые авиабомбы «КАБ-900». Две – с лазерными системами наведения, еще две – с телевизионной, в которую были забиты спутниковые фотографии цели. Две несли боеголовки объемного взрыва, еще две – обычные, начиненные очень мощной взрывчаткой. Для того чтобы гарантированно поразить цель, хватило бы и одной бомбы – но для подстраховки взяли четыре…

Старший команды палубных техников условным жестом показал, что все готово к взлету: самолет поставлен точно по оси катапультного трека, закреплены бридель и стопорный задержник, давление пара в паровой катапульте соответствует взлетному весу самолета, закрылки выпущены, катапультный трек свободен, газовые дефлекторы подняты…

– «Вышка», я «Шершень-два-один», предполетный контроль пройден, ожидаю разрешения на взлет.

– Вас понял, «Шершень-два-один», после взлета занимайте эшелон один-пять-ноль [184] и ждите указаний от «Дозорной башни».

– Принято!

– Разрешение на взлет получено.

– К взлету готов!

– Обратный отсчет!

Обратный отсчет вели не с башни, а палубная команда. Когда техник показал «один», Кудасов крепче взялся за штурвал, на мгновение закрыл глаза. «Ноль» – и привод паровой катапульты с чудовищной силой бросил машину в сторону моря. Тяжелый самолет разгоняли по первой, длинной дорожке и за пару сотен метров разогнали до скорости свыше трехсот километров в час. Смазанной тенью по правую руку мелькнула серо-стальная башня острова, у самого края дорожки Кудасов дал двигателю форсаж. Объединенная мощь катапульты и двух реактивных двигателей вышвырнула стальную птицу с палубы, на мгновение она клюнула вниз, к волнам – но почти тут же выровнялась и пошла над серо-синей морской гладью, забирая все выше и выше. Полковник Кудасов отключил форсаж – машина уже могла держаться в воздухе и без него.

– «Вышка», я «Шершень-два-один», взлет прошел штатно.

– Вас понял, «Шершень-два-один», передаю вас «Дозорной башне». Удачи! С нами Бог!

– И за нами Россия! – ответил Кудасов.

И почти сразу же на той же частоте…

– «Шершень-два-один», я «Дозорная башня-три», наблюдаю вас отчетливо. Занимайте эшелон девять-два нуля, он свободен до самой цели. По фронту от вас свободно!

Позывной «Дозорная башня-три» принадлежал самолету ДРАО, он описывал круги на высоте двенадцать километров, примерно сорока километрами южнее, с эскортом из четырех тяжелых истребителей. Это был двухдвигательный самолет, очень похожий на пассажирский. Вся внешняя разница была в том, что иллюминаторов на бортах не было, а на «спине» самолета вырос здоровенный «горб» антенны многофункционального радара, прикрытый радиопрозрачным куполом. Такой радар, при схожих характеристиках с установленными на самолетах АВАКС «тарелками», был лучше защищен от повреждений и помогал экономить топливо.

Тактический бомбардировщик, оставляя за собой белый, перистый след, прянул вверх, с каждым метром приближаясь к ослепительному диску в синеющей выси…

 

На специальной десантной платформе «Адмирал Колчак» группа техников устанавливала на длинные, десятиметровые рельсы-салазки, установленные под углом шестьдесят градусов к палубе, большой, странного вида аппарат – с пятиметровым размахом крыльев; сделанный из радиопрозрачной пластмассы, он почти не давал отметки на экранах радаров. В длинном обтекаемом теле аппарата была установлена мощная аппаратура связи с авианосцем, видеокамера для разведки и корректировки маршрута, навигационный компьютер, в который можно было забить маршрут беспилотного разведчика. Шасси у беспилотника не было – запускался он с таких вот рельсов пусковой системы, а приземлялся при помощи небольшого парашюта, прямо на воду. Двигатель – обычный, поршневой, работающий на обычном высокооктановом бензине, винт толкающего типа, система управления самая примитивная, скопированная с авиамоделей. Также у этого беспилотника был отсек для полезной нагрузки – сейчас в нем был установлен мощный лазерный целеуказатель армейского стандарта. В целом, этот самолетик был похож на модели, которые мастерили скауты в авиакружках, – простой и дешевый, разобьется или собьют – не жалко.

Техники последний раз проверили правильность установки самолетика на пусковой системе, принесли и осторожно прикрепили к брюху беспилотника пусковой ускоритель – мощную пороховую ракету в кожухе красного цвета. Это был самый опасный момент в процедуре запуска – не дай Бог ракета взорвется в руках, костей не соберешь. Размотав провода, ведущие к детонатору ракеты, техники отошли на положенные пятнадцать метров.

– Пятый аппарат к запуску готов! – лаконично доложил старший техник.

– Пуск разрешаю!

Техник утопил красную кнопку на небольшом пульте, лисий хвост пламени вырвался из сопла ракетного ускорителя, мазнул по палубе, воспламенившийся порох бросил самолетик вперед. Мгновенно разогнавшись по рельсам, беспилотник взмыл в небо. На пятой секунде полета порох выгорел окончательно и красная ракета, уже пустая, отделилась от самолета и полетела вниз, в море. Одновременно зачихал двигатель, уверенно закрутился винт. В операторской комнате «Колчака» оператор системы хлопнул в ладоши, увидев, как разноцветные полосы на экране монитора под номером пять сменила серая картинка, показывающая волнующееся серое море и строгий силуэт «Колчака» вдали…

– Пятый запущен успешно! – доложил он.

 

В это же время примерно так же был запущен еще один похожий беспилотник. Только запущен он был из старого аэропорта Бейрута, который на тот момент был полностью под контролем частей 66-й ДШД. Вообще-то для выполнения задания достаточно было и одного беспилотника и даже ни одного беспилотника – все равно на бомбардировщике было две бомбы с наведением по спутниковому снимку и координатам. Но задание было чрезвычайной важности, находилось под контролем ставки, и лучше было перебдеть, чем недобдеть. Старая армейская мудрость.

 

Резидент британской разведки сэр Тимоти Карвер с жалостью посмотрел на обстановку своего коттеджа в самом центре британского сеттльмента. Только что по закрытой связи приказали готовиться к эвакуации в течение двенадцати часов. Русские вроде как дали воздушный коридор, чтобы вывезти из британского сеттльмента всех, кто пожелает уехать. Как ни странно, русские даже в такой ситуации проявляли определенное благородство. До сих пор на территорию британского сеттльмента не упала ни одна бомба, ни один снаряд.

Все пошло не так. Почему – непонятно, но сэр Карвер знал, что все пошло не так. Из своих источников он узнал, что русский контр-адмирал, нарушив приказ Главного штаба ВМФ, направил брандер на таран новейшего британского авианосца «Куин Виктория». Полная дикость, на такое способны только русские, да еще японцы! И сам погиб, и другие русские погибли, но дело было сделано – британская эскадра осталась с двумя авианосцами против одного русского и одного германского. А оставшийся командовать объединенной эскадрой командор германского флота Теодор фон Белов пришел в такую ярость, что поднял в воздух все самолеты, привел в боевую готовность все суда эскадры и предъявил британцам ультиматум, угрожая утопить всех, невзирая ни на какие приказы русского штаба. Прусский аристократ в ярости – сильное должно быть зрелище. Вот и выкручивайся – тем более что русский брандер взорвался с такой силой у самого корпуса «Куин Виктории», что тот к настоящему времени, возможно, тоже затонул. Правильно – там, наверное, с десяток снарядов главного калибра в этот брандер заложили, если не больше.

Русские офицеры. Такие же психи и отморозки, как и те, кто посмел в начале двадцатых прорваться к берегам Британии, владычицы морей, обрекая себя и свои корабли на верную гибель. Ничего не изменилось с тех пор!

Кроме разве что того, что у русских теперь есть авианосцы…

Что происходило в Искендеруне, сэр Тимоти не знал, но подозревал, что ничего хорошего. Иначе бы русские так нагло себя не вели. Сэр Тимоти предупреждал, что североамериканцы не решатся подорвать реакторы при штурме, что надо привлечь к делу исламских экстремистов или смешанную команду из североамериканских боевых пловцов и исламских боевиков. Вот те бы точно взорвали. Но планировщики операции были настолько уверены, что русские не решатся на штурм Искендеруна, что проигнорировали опасения сэра Тимоти. Вот и итог. А с другой стороны – кому нужна в качестве трофея зараженная радиацией на века земля? Твою мать!

Сэр Тимоти внезапно поймал себя на мысли, что выругался, как русский. Нет, точно надо отсюда уезжать, и побыстрее. Чтобы британский аристократ нецензурно ругался по-русски – да все предки, наверное, уже в гробу ворочаются…

Сэр Тимоти с жалостью посмотрел на наспех упакованные вещи. Эти вещи – всего две огромные сумки – нужно будет перетащить за целый километр, к футбольному полю британской школы – оттуда будет производиться эвакуация. Максимум вещей, которые можно взять с собой, пятьдесят килограммов.

И бутылки. Две пустые бутылки – перед отъездом надо набрать из бензобака машины бензина, облить все в доме и чиркнуть спичкой. Как-никак дом британского резидента, черт знает, что тут осталось, всего и не упомнишь. А русским не должно было достаться ничего. Потом надо будет бросить горящую спичку и в бензобак машины.

Ignis sanat…

Сэру Тимоти было жаль и коттеджа, и машины, и вещей – все-таки он прожил здесь несколько лет и успел привязаться к вещам. Но делать нечего – правила есть правила.

Тяжело вздохнув, сэр Тимоти подхватил сумку и направился на выход из коттеджа. Где-то в небе раздался отчетливый хлопок – истребитель перешел звуковой барьер…

 

– Внимание, «Шершень-два-один», вы у точки два. Перед сбросом – выход на курс один-три-ноль, снижение пикированием на эшелон один-два нуля.

– Вас понял, «Дозорная башня-три».

– Коля, вижу отметку от целеуказателя, – совершенно не по-уставному доложился штурман. – Сигнал сильный и отчетливый.

– Я «Шершень-два-один», выхожу на точку сброса, курс один-три-ноль, пикированием до эшелона один-два нуля. Сигнал цели сильный и отчетливый.

Полковник Кудасов отдал штурвал от себя, и самолет ринулся вниз, камнем пикируя на цель со стороны моря. В глазах потемнело от перегрузки, самолет тряхнуло от мгновенного перехода звукового барьера. Полковник, не сверяясь с приборами контроля курса, слегка сдвинул штурвал, выходя на нужный курс. На зеленом экране дисплея штурмана условный значок самолета все больше сближался с яркой отметкой от цели. Альтиметр, показывающий высоту, крутился как сумасшедший…

– Сброс!

Штурман нажал на красный тумблер – и четыре бомбы весом под тонну каждая сорвались с подкрыльевых держателей, уходя в свой смертельный полет к земле. Кудасов поймал момент, когда мгновенно полегчавший на четыре тонны самолет подбросило вверх, помог ему штурвалом, выходя из пикирования и снова набирая высоту. Вид стремительно приближающейся земли в стеклах пилотской кабины моментально сменился утренней синью неба.

– Я «Шершень-два-один», сброс произвел.

– Вас понял, «Шершень-два-один», идите на точку вывода. Вас прикрывают.

 

Четыре корректируемые авиабомбы с ревом разрывали горячий воздух, косо планируя по направлению к цели. Чуть в стороне и выше заняли позицию беспилотники – один прямо по курсу, подсвечивая почти невидимым лазерным лучом цель. Второй барражировал подальше, готовый перехватить эстафету, если первый по каким-то причинам выйдет из строя. Боеголовки двух бомб поймали отметку лазерного луча на стене особняка, шевельнулись управляющие подкрылки, корректируя отклонение от цели. Бомбы летели плотным строем, корректируемые по лазеру чуть ниже, бомбы с теленаведением – чуть выше…

 

Сэр Тимоти уже открыл дверь, обернулся, чтобы попрощаться с домом, где он жил несколько лет, как вдруг уловил тонкий, на грани восприятия человеческим слухом, почти ультразвуковой свист. Сэр Тимоти был опытным человеком, он сразу сопоставил услышанное с хлопком от истребителя и сразу понял, что происходит. Бежать было уже поздно. Последней его мыслью, которая мелькнула в голове за мгновение до того, как первая бомба пробила крышу особняка и лопнула сгустком адского пламени внутри, было то, что русские все-таки настоящие варвары, а не джентльмены.

 

Оператор систем беспилотной разведки на «Колчаке» полюбовался на бушующую стену пламени, на поднимающийся над британским сеттльментом «ядерный гриб» – боеприпасы объемного взрыва давали при взрыве почти схожий с атомным гриб, только меньших размеров. Затем щелкнул по микрофону, привлекая внимание старшего операторской смены.

– Господин майор, уничтожение объекта «Цитадель» подтверждаю.

 

 

42

 

Высший уровень. Дипломатия

Северное море

Июля 1992 года

 

Крейсер Ее Величества «Портсмут», серо-стальная махина с рублеными, прямыми обводами – последнее поколение, со сниженной радиозаметностью, – медленно и величественно покачивался на летней, ласковой к мореходу волне. Здесь, в этом районе, осенью и весной обычно свирепствовали штормы – но сейчас погода выдалась на удивление тихой и спокойной. Остальные корабли – и эскадра Балтийского флота, и флот Ее Величества – ушли из данного квадрата, образовав вокруг крейсера «Портсмут» охраняемый периметр диаметром около тридцати миль. Напряжение чувствовалось и здесь – по откинутым крышкам ракетных шахт, по зорко следящим друг за другом эскадрильям палубной авиации, поднятым в воздух с полным боекомплектом, по развернутым в сторону противника башенным орудиям, по изнуренным бессонными ночами и чудовищным напряжением лицам капитанов кораблей. Но здесь, на крейсере «Портсмут», обстановка была на удивление мирной и подчеркнуто дружелюбной. Он словно оказался в самом центре поднимающегося, усиливающегося с каждым часом геополитического урагана – в центре урагана, как известно, царит полный штиль.

Высоким договаривающимся сторонам, прибывшим на корабль несколько часов назад, капитан уступил свою отделанную тисом и красным деревом просторную каюту. Стороны прибыли почти одновременно – но русские почтительно уступили британцам право первым приземлить свой вертолет на вертолетную площадку «Портсмута». К счастью, вертолетная площадка «Портсмута» вмещала не один, как на крейсерах старых моделей, а одновременно два корабельных вертолета. Они так и стояли сейчас рядом – русский и британский. Договаривающиеся стороны же сразу прошли в капитанскую каюту и закрыли дверь на ключ. И сидели там вот уже четвертый час.

– Вы блефуете, князь… – Сэр Энтони Браун, глава британской дипломатической делегации и постоянный заместитель министра иностранных дел Соединенного Королевства, раздраженно ткнул недокуренной и на четверть сигарой в пепельницу, помахал перед собой рукой, чтобы разогнать щиплющий глаза густой дым. – Вы пытаетесь выдать желаемое за действительное. На самом деле у вас проблемы – и очень серьезные.

– Какие же, сэр? – учтиво осведомился развалившийся напротив в кресле князь Борис Юсупов. – Поведайте нам…

Острый, совсем не вяжущийся с рыхлой внешностью князя взгляд в который раз буквально полоснул британца – и сэр Энтони подумал, насколько обманчива внешность его оппонента по переговорам. За маской рыхлого, добродушного толстяка, жуира, бонвивана и дамского угодника, постоянно влипающего в скандалы со своими ассистентками и практикантками и вымаливающего очередное прощение у Его Величества под саркастический смех всего высшего петербургского света, скрывался жестокий и коварный ум, стальная воля и иезуитская хитрость. Перед переговорами сэр Энтони читал психологический портрет собеседника, составленный специалистами из Тэвистока. Князь Борис Юсупов относился к одной из самых опасных категорий – «рациональные фанатики» – люди, в которых вполне здоровый прагматизм и рациональность по одним вопросам уживаются с безумной, фанатичной верой по другим. Таких, к сожалению, в руководстве Российской империи было много. Князь Юсупов ничего не просил, не делал никаких предложений, не говорил ни да, ни нет – он заставлял говорить своего собеседника. А когда собеседник начинал говорить – срезал его недобрыми и неприятными вопросами. Да, это серьезный противник…

Разговор шел на английском – им владели оба собеседника.

– Проблемы в том, что вы больше не контролируете все свои Восточные территории. Там пылает пламя мятежа. Вы слишком заигрались в ассимиляцию – арабов, да и вообще мусульман в принципе невозможно ассимилировать. Теперь вы пожинаете плоды своей недальновидной политики – половина территории вашей империи либо взорвалась, либо вот-вот взорвется. Дело доходит уже до того, что террористы захватывают объекты стратегической важности…

– С вашей помощью, заметьте, милостивый государь! – вставил князь.

Сэр Энтони нахмурился, что, впрочем, не произвело на его собеседника совершенно никакого впечатления.

– Извините, но наши граждане, тем более наши военнослужащие никоим образом не участвовали ни в каких противозаконных акциях, тем более в террористических актах! Прошу не забывать это, сэр!

– У меня плохая память, сэр… – рассеянно сказал князь, – но вы мне так и не ответили, в чем же заключаются проблемы, о которых вы мне уже битый час намекаете?

– Проблемы заключаются в том, что ваша страна раскололась надвое. Ваше общество расколото, в нем слишком много мусульман, и у них слишком много прав. Мусульманин не уважает власть, если сила власти не подкреплена виселицами. Для мусульманина его единоверец всегда прав. Война идет уже в Казани, в самом сердце России, скоро она захватит Кавказ, другие мусульманские регионы…

– Может и до Индии докатиться… – снова вставил реплику Юсупов, и снова Браун оказался «остановлен на всем скаку».

– Извините – о чем это вы, сэр?

– Да все о том же, – с той же, бесящей сэра Энтони расслабленностью и едва проскальзывающей в интонации иронией ответил князь Юсупов. – У вас же там одни мусульмане, их количество перевалило за сто пятьдесят миллионов. Если пылает дом соседа – позаботься о том, чтобы не загорелся и твой.

– Мы держим свою территорию под контролем. У нас там порядок, как и на любой территории, находящейся под властью британской короны. Мы не допустим повторения того, что произошло у вас!

– Как знать, как знать… Впрочем… не соблаговолите ли вы мне изложить, желательно кратко и понятно, – что вы хотите?

– Мы считаем, что Восточные территории Российской империи имеют право на самоопределение. Проживающие на этих территориях подданные ясно дали понять, что не желают больше находиться под властью деспотии. Мы считаем, что эти территории нужно признать свободным и независимым государством в форме республики и…

– Странно слышать такие слова от вас, сэр Энтони. Подданный Ее Величества ратует за установление республиканского строя и за право подданных на самоопределение. Воистину странно. Я бы не удивился, услышав это от представителя «страны свободных и отважных», но от вас, сэр Энтони… Кстати, где господин Подгурски, почему он не соблаговолил почтить нас своим присутствием?

– Господин Подгурски не смог посетить наше мероприятие, он по должности вынужден заниматься и внутриполитическими делами, которые не дают ему возможности отлучиться в данный момент из страны. Тем не менее, как следует из предъявленной вам верительной грамоты, на данный момент я уполномочен представлять интересы как Британии, так и Северо-Американских Соединенных Штатов на переговорах по вопросу, связанному с дальнейшей судьбой Восточных территорий.

– А разве мы ведем переговоры по поводу судьбы территорий, принадлежащих моей стране? – делано удивился князь. – Я-то думал, что мы собрались здесь, чтобы урегулировать в высшей степени прискорбный инцидент, произошедший в Красном море, когда наш катер случайно протаранил авианосец Ее Величества. Инцидент и правда прискорбный, но я полагал, случайный. Теперь же, раз речь идет о судьбе принадлежащих моей стране территорий, полагаю, что это можно расценивать как посягательство на наш суверенитет со стороны Британии и, следовательно, этот авианосец Ее Величества может считаться призом русского флота?

Британец не сразу нашелся, что ответить…

– Это… это неслыханно!

– Что именно?

– Не может быть и речи о том, чтобы считать авианосец Ее Величества военным трофеем Российской империи!

– В таком случае, русские моряки, которые помогают поддерживать корабль на плаву, могут уйти с него, и тогда он затонет, причем прямо посреди судоходного фарватера, по которому идут танкеры с нефтью для вас, – рассудительно произнес князь, – и я вас по-прежнему не понимаю. Либо мы находимся в состоянии войны – либо нет. В Санкт-Петербурге я получил на этот счет четкие и недвусмысленные указания. По нашей территории был нанесен ядерный удар, это само по себе является актом агрессии и требует адекватного ответа. Если мы находимся в состоянии войны – значит, авианосец наш трофей. Если нет – тогда о какой судьбе принадлежащих России территорий может идти речь? И вообще – какое отношение имеет Британия ко всему этому?

– Когда террористы захватывают ядерный объект, угрожая его взорвать, это имеет отношение ко всему цивилизованному миру, мы не можем просто стоять в стороне и смотреть на это! Под угрозой наш путь в Британскую Индию.

– Так и мы не стоим и не смотрим на это, милейший господин Браун, – мило улыбнулся князь, – наши спецслужбы провели блестящую операцию, и на данный момент объект в Искендеруне находится полностью под нашим контролем. Никакой опасности утечки радиоактивных материалов или тому подобных неприятностей нет, и ваш путь в Индию в полной безопасности. С другой стороны, я бы хотел получить надлежащие разъяснения относительно враждебных действий некоторых британских граждан на нашей территории… наши войска захватили в плен нескольких специалистов, оказывавших прямое содействие террористам, а также воевавших с оружием в руках против наших подразделений. Среди них есть подданные Ее Величества.

Постоянный заместитель министра иностранных дел, сэр Энтони Браун, несмотря на внешне невозмутимый вид, в душе просто кипел. Черт бы побрал все разведслужбы, вместе взятые. Это ведь было их делом – зачистить все концы, не так ли? Это было их делом, черт побери – довести операцию до успешного завершения. И что теперь? Перед вылетом на крейсер сэр Энтони имел беседу с сэром Колином, главой британской внешней разведки. Сэр Колин, не спавший уже третью ночь и постаревший за эти дни, казалось, лет на десять, ничем обрадовать не смог – рушились планы как в Казани, так и в Бейруте. В Казани по непонятным причинам массовые беспорядки так и не пошли по нарастающей – и это несмотря на все расчеты этих дерьмовых аналитиков из Тэвистока. [185] Хуже того – пропала связь со спецгруппой, командированной туда. Точного понимания того, что на самом деле произошло в Искендеруне, до сих пор не было – но спутниковые данные косвенно подтверждали тот факт, что русским удалось-таки отбить объект. Как они смогли это сделать, учитывая тот факт, что вблизи не было групп антитеррора, способных освободить объект такого уровня, – оставалось неясным. Напоследок – вишенка на торте – дичайший инцидент с авианосцем Ее Величества «Куин Виктория», который еле держался на плаву.

И со всем этим дерьмом теперь предстояло разбираться ему, сэру Энтони, – фактически его заставили сесть за карточный стол и попытаться выиграть, не имея на руках козырей.

– Заверяю вас, – твердым голосом произнес сэр Энтони, – что британское правительство не имеет никакого отношения к бандитам, действующим на вашей территории. Мы сознаем, что в Британской Индии существуют некоторые проблемы… с террористической активностью, но мы их решаем. Не всегда успешно, но что поделаешь…

– Может быть, вам оказать помощь? – осведомился князь. – У нас есть специальные подразделения, в двадцать четыре часа мы можем развернуть целую дивизию, обученную антипартизанским и антитеррористическим действиям, и совместными усилиями навести порядок на вашей территории. В конце концов, как мы уже успели убедиться, борьба с терроризмом – это наша общая проблема, и решать ее нужно тоже сообща!

Сэр Энтони почувствовал себя так, будто за шиворот ему опустили кусочек льда. Еще не хватало, чтобы русский десант высадился в Индии.

– Благодарю, но мы справимся с нашими проблемами сами. Что я должен передать Ее Величеству?

– Что Его Величество, император Александр Пятый, прекрасно понимает всю обеспокоенность правительства Ее Величества королевы Великобритании событиями, происходящими на Восточных территориях России, и заверяет его в том, что никакой угрозы применения оружия массового поражения, взрыва ядерных или иных особо опасных объектов на данный момент не существует. Британская эскадра, задержанная на входе в Красное море, будет препровождена через Средиземное море и Гибралтар в сопровождении боевых кораблей Черноморского флота. К сожалению, в этом месте очень интенсивное судоходство, в очередь скопилось большое количество кораблей – поэтому проводка кораблей британской эскадры будет производиться по частям, постепенно, чтобы не сорвать полностью нормальное судоходство в районе, которому последними событиями и так нанесен немалый ущерб. Что касается… Вы ведь подтверждаете, что Британская империя не находится в состоянии войны с Российской, вы не имеете никакого отношения к атаке российских территорий и особенно – к произошедшему над Бейрутом воздушному ядерному взрыву, а люди, задержанные за вооруженный мятеж и террористические действия на российской территории, действовали без ведома правительства Ее Величества или иных британских государственных структур?

– Подтверждаю… – тяжело промолвил сэр Энтони. – Это была какая-то чудовищная провокация!

– В таком случае русские моряки приведут авианосец Ее Величества «Куин Виктория», пострадавший в результате имевшего место второго июня сего года прискорбного инцидента, в состояние, позволяющее ему совершить переход до метрополии, и передадут его властям Великобритании. Эти работы будут произведены за счет российской казны. Что же касается мятежников… если они не имеют никакого отношения к вам, то и судить их будут по законам Российской империи. На этом все.

– Я должен согласовать все это в Лондоне, – только и смог ответить сэр Энтони.

– Думаю, и у меня есть пара слов, которые я должен сказать Государю, – кивнул князь Юсупов. – Двух дней вам хватит?

– О, вполне, сэр. – Сэр Энтони был рад завершить этот тяжелый, ни к чему не приведший разговор.

– Тогда…

Князь Юсупов замолчал, прерванный стуком в дверь. Дверь открылась, в каюту вошел человек в британской морской форме – скорее всего порученец, протянул сэру Энтони небольшой конверт. Сэр Энтони открыл его – и лицо его начало менять свой цвет с бледно-розового на багровый…

– Сэр, это неслыханно! – наконец вымолвил он.

– Что именно? – спросил князь.

– Только что сообщили, что одиночный бомбардировщик нанес бомбовый удар по британскому сеттльменту в Бейруте! Имеются многочисленные человеческие жертвы! Сэр, это международный разбой, я…

– Вы рано делаете выводы, обвиняя нас в произошедшем, сэр Энтони, – прищурился российский министр. – Боюсь, это какая-то чудовищная провокация…

 

 

43

 

Царское Село

Июля 1992 года

 

– Господа!

Зашумели отодвигаемые стулья, люди в форме и в строгих штатских костюмах вставали, поспешно оглядывали себя. Государь не любил небрежности ни в чем, в том числе в одежде…

Государь, одетый помимо обыкновения в штатское – обычный белый летний костюм, не в придворный мундир, а в обычный костюм, – торопливым шагом прошел к своему месту во главе стола, махнул рукой, приказывая садиться. Следом за ним шел еще один человек – почти никому из числа тех, кто находился в этом зале, он не был знаком. Среднего роста, средних лет, «чеховские» усы и бородка, потертый кожаный саквояж – ну точь-в-точь сельский врач. Спокойные внимательные глаза за поблескивающими стеклышками очков без оправы. Ничего не говоря и никому не представляясь, человек прошел к пустующему в начале стола месту и занял его. На заседаниях такого рода у каждого чиновника Империи было свое место, было и несколько мест для приглашенных в конце стола. То, что незнакомец занял именно то место, которое он занял, говорило очень о многом.

Император с силой провел рукой по волосам, приводя их в более-менее пристойный вид. Лицо у него было серым от усталости, глаза – больными, и все понимали отчего…

– Пятьдесят на пятьдесят, – коротко сказал он, понимая, какой вопрос все хотят задать. – Доктора делают все возможное. Все в руках Господа нашего… Кстати, представляю вам нового постоянного товарища министра внутренних дел. Действительный статский советник Котовский Мечислав Генрихович. Сегодня утром я удовлетворил прошение господина Цакая об отставке…

Не вставая, Котовский кивнул.

– Теперь по сложившейся ситуации. Кто доложит первым?

Не сговариваясь, все посмотрели на представителя Генерального штаба – его представлял Вацлав Вальтерович Шмидт, начальник Главного оперативного управления. Все, что происходило на Восточных территориях, находилось под контролем Генерального штаба.

– На сегодняшний день ситуация в основном стабилизирована, остались отдельные группы боевиков, которые пытаются вырваться из зоны зачистки. Их успешно локализуют и уничтожают имеющимися силами. В регионе действуют три воздушно-десантные и десантно-штурмовые дивизии, две мотострелковые дивизии, части и соединения жандармерии. Центральные районы Бейрута полностью под нашим контролем, все стратегические объекты деблокированы, принимаются меры к восстановлению нормальной жизнедеятельности города. Идет фильтрация беженцев, выявляются скрывающиеся боевики, экстремисты. В соответствии с указанием министра обороны выявленные при фильтрации иностранные граждане передаются в контрразведку для выяснения. Потери по всем родам войск, без учета полиции и жандармерии, на сей день составляют: безвозвратные – четыре тысячи восемьсот шестьдесят один человек, прочие одиннадцать тысяч триста сорок человек. Потери по технике сейчас сводятся, боеспособность Восточного территориального командования восстановлена на тридцать процентов. Основную работу сейчас выполняют прибывшие из центральных и южных регионов десантные части.

– Списки на награждение? – осведомился Государь.

– Пока не готовы. Будут поданы завтра на Ваше имя.

– Не скупитесь, Вацлав Вальтерович. И не засекречивайте, как обычно. А то мода пошла «Без права ношения до дня отставки». Или… «За подвиги, которые не могут быть поименованы в приказе». Если контрразведка начнет опять старую песню – ко мне.

– Есть.

– Контрразведка?

С места поднялся генерал Штанников, он отвечал за контрразведывательное обеспечение района, ему же были временно подчинены действующие в районе специальные силы МВД и жандармерии.

– По признакам государственной измены и участию в вооруженном мятеже возбуждено четыре тысячи двести двадцать уголовных дел, в том числе сто восемьдесят восемь – по иностранным подданным. Достоверно установлено, что сто десять захваченных иностранных граждан являются бывшими или действующими офицерами спецслужб либо армии Великобритании.

– А то, о чем вы докладывали вчера, Константин Гаврилович?

– Работа ведется… Нам нужна еще неделя, не больше, чтобы закрепиться. Но отпустить придется почти всех…