Бейрут, воздушное пространство

«Громовержец-два»

Ночь на 1 июля 1992 года

 

– Топливо принял, приступаю к расстыковке. Спасибо.

– Должен будешь…

– Расстыковка прошла, курс один-два-ноль!

Поскольку вся военная инфраструктура в районе операции была выведена из строя, самолет-заправщик пришлось поднимать из Бенгази, где была германская база ВВС, часть которой взяла в аренду Российская империя. Там «на всякий случай» базировались небольшие силы – два заправщика, один самолет ДРЛО, несколько транспортников, немного штурмовиков и истребителей – в общем, обычная база, перед которой не стоит никаких стратегических задач. Да и в аренду-то брали Бенгази в основном потому, что здесь были две великолепные семикилометровые ВПП и несколько полос поменьше, да и располагалась она очень удобно для самолетов, держащих курс в африканские страны. Технику здесь размещали «на всякий случай» – однако сейчас, при развертывании операции в Средиземном море, она оказалась востребованной как никогда.

Заправившись, «Громовержец-два» лег на обратный курс – до пылающего Бейрута было более семидесяти километров пути…

 

* * *

 

Десант. Стая

Наземная группа

 

Стальная стая в несколько десятков машин перед самым городом снизилась до предела, перейдя в доступный только вертолетам эшелон ноль-три-ноль – тридцать метров над поверхностью. Летать на такой высоте, да еще группой, да еще в ночных условиях, правилами безопасности полетов было категорически запрещено во избежание летных происшествий. Но сейчас было не до правил – пилоты эскадрильи, приписанной к 66-й ДШД, отлично знали свои машины, имели приличный налет в особо сложных условиях – в горах, в ночное время, порой не при условном, а при самом настоящем огневом противодействии противника на границе с Афганистаном. Им не впервой было протискиваться между склонами гор, лихорадочно сравнивая размах лопастей несущих винтов с расстоянием между склонами ущелья, в любой момент быть готовым парировать обычный для гор резкий порыв ветра, способный в момент размазать винтокрылую машину по ближайшему склону, всматриваясь во тьму, выискивать подходящее место для сброса десанта – на посадочную площадку никто и не надеялся, нормальная посадочная площадка была исключением из правил, а не правилом. Поэтому и все, что происходило здесь – сложный рельеф, горящий город, где перемешались свои и чужие, огонь с земли, – было для них не внове…

Вынырнув из-за горной гряды, головные машины резко приняли вниз, прижимаясь к земле. За ориентир принимали автостраду на Баальбек, ведущую в горы, – если следовать по ней, она выведет прямо в центр города, а там и до старого аэропорта – зоны высадки – недалеко. Над городом вертолеты и вовсе снизились до ноль-один-ноль – так что высотные здания приходилось огибать – они были выше, чем курс полета стаи… Заслышав летящие на предельно малой вертолеты, боевики засуетились. Еще со времен обучения в центрах подготовки инструкторы вбили им в голову: самое страшное антипартизанское оружие – это вертолеты и тяжелые штурмовые самолеты. От вертолетных пушек и пулеметов, от НУРС не скрыться нигде, первым делом нужно сбивать вертолеты, потому что если ты не уничтожишь их – они уничтожат тебя. Тем более что с порта подвезли новые «шайтан-ракеты» – ПЗРК «Стингер», взамен тех, которые были при высадке. Те, что были при высадке, которые с огромным трудом запасли в тайниках, почему-то вышли из строя, что уже стоило жизни многим братьям. «Стингер» – это не граната «РПГ», она намного более скоростная и летит за вертолетом, повторяя его маневры, не оставляя обреченной машине никаких шансов.

Стрелять – из РПГ, из «Стингеров», из пулеметов, из всего, что было в руках, террористы начали сразу, как только заслышали приближающуюся стаю. Стрелять даже не в вертолеты – просто в небо, разверзнуть перед неверными огненный ад, нашпиговать небо градом пуль – хоть одна да попадет в цель, хоть одна да остановит неверных, если это будет угодно Аллаху. Ведь Аллах всегда с праведными, значит – с ними!

Но то ли праведности террористам недоставало, то ли Аллах не видел, что происходит, по причине того, что была ночь – недаром террористы пили спиртное и совершали всяческий харам под покровом ночи, рассчитывая на то, что Аллах не увидит греха… «Стингеры» вновь не выполнили поставленную перед ними задачу, даже будучи совершенно исправными. И дело было вот в чем.

Вертолеты летели слишком низко и слишком быстро над горящим городом. На то, чтобы среагировать на стремительно проносящуюся над головой тень, у зенитчиков была секунда, максимум две, чего для устойчивого захвата цели было недостаточно. Да и подготовка террористов в области противодействия вертолетам… скажем так, хромала. Поэтому зенитчики просто наводили свое оружие в небо, ждали, пока система наведения даст сигнал, и стреляли. Но для надежного захвата цели нужно было гораздо больше времени, чем секунда, – поэтому большая часть зенитчиков так и осталась ни с чем. Те же, что сумели-таки запустить свои ракеты, столкнулись с другой проблемой. Вышибной заряд подбрасывал ракету даже выше, чем летели вертолеты, после чего включалась головка самонаведения. Головка самонаведения наводилась на источник тепла и инфракрасного излучения – на выхлопные газы турбины вертолета. И вот тут-то и начинались проблемы – ракете нужно было поразить цель, не контрастно выделяющуюся на фоне неба, а нырнуть вниз и поразить один из множества стремительно двигающихся источников тепла на фоне горящего – то есть дающего более интенсивный тепловой и инфракрасный след – города. Мало того – эти источники тепла еще и включили станции радиоэлектронной борьбы, а еще постоянно отстреливали тепловые ловушки – на таком расстоянии они, не успев как следует вспыхнуть, огненными шарами врезались в стены домов, рассыпались огненным дождем, вызывая новые очаги пожаров. В результате ни один из «Стингеров», которые удалось-таки запустить, своей цели не достиг – где-то ракета сошла с ума и начала выделывать пируэты в воздухе, где-то она врезалась в одно из зданий, где-то сработал самоликвидатор. Кто-то из зенитчиков не смог выпустить свои ракеты, срезанный очередью бортового пулемета.

Хуже было с другим. Пулеметы вертолетам были не страшны – от них защищала броня. А вот РПГ… Хоть и устаревшее оружие, без системы самонаведения, с простейшим прицелом – но если стреляют одновременно с двадцати точек, хоть одна граната да найдет свою цель…

Так и получилось – когда вертолеты уже прорвались к центру города и сворачивали в сторону аэропорта.

– «Ястреб шесть-два» подбит! – Крик в наушниках резанул по ушам. – Вижу дым в области роторов!

Командир эскадрильи, находившийся в головном вертолете, понимал, что над городом оставаться нельзя. Но и не остаться – нельзя тоже, русские своих никогда не бросали.

– «Шестые», доложите!

– Я «Шесть-один», «второй» потерял управление! Снижается!

Твою мать…

– Всем «шестым» оставаться! Спасите, кого сможете!

– «Шесть-один» понял!

– Шесть-три понял!

– «Шесть-четыре» принял!

– «Оборотень-один», прикройте спасателей!

– «Оборотень-один» принял!

Четыре вертолета, три транспортных и один штурмовой, закрутились в воздушной карусели над пылающим адом…

 

* * *

 

«Ястреб-59», позывной «Шесть-два»

 

Очень часто получается так, что солдат гибнет на войне не потому, что сделал что-то не так, допустил ошибку и враг этой ошибкой воспользовался. Гораздо чаще бывает по-другому – намного обиднее. Просто свернул налево, когда надо было направо, или наступил не туда, или вышел из расположения на несколько минут раньше. И все: был человек – и нет человека.

Так получилось и здесь. Гранатометчик засел на крыше двухэтажного дома, на самом краю, накрывшись какой-то дрянью, чтобы не засекли. Непонятно, кого он поджидал, то ли вертолеты, то ли подходящую цель внизу, на улице – это здание очень удобно стояло, можно было стрелять через проулок по одной из главных улиц, и подобраться с этой улицы к позиции гранатометчика было бы проблематично. Но как бы то ни было – заслышав шум вертолетных турбин, он приготовился стрелять, а когда увидел несущиеся почти над самыми крышами, огрызающиеся огнем черные тени, выстрелил. Так стреляли уже многие, и для того чтобы попасть в стремительно проносящийся над крышами вертолет, стрелку должно было просто повезти. Ему – повезло.

Граната была не осколочной и не комбинированной – обычная кумулятивная граната. Еще бы доля секунды – и она прошла бы аккурат между вертолетами, уйдя в изорванное трассерами небо и там лопнув от срабатывания самоликвидатора. Но вместо этого граната нашла свою цель, кумулятивный заряд сработал на днище десантного отсека, тонкая кумулятивная струя прошила и тонкую броню днища, и десантный отсек вместе с одним из десантников, и двигательную установку, выведя из строя одну из турбин и тяжело повредив вторую. Пилот сделать ничего не мог, он вообще не мог увидеть гранатометчика в проносящейся в нескольких метрах под брюхом, плюющейся огненными вспышками тьме. Вспышка – характерный огненный хвост гранатометного выстрела – сверкнула совсем рядом и чуть сбоку, в вертолет стреляли и до этого, но сейчас командир каким-то седьмым чувством понял – попадут. Через долю секунды вертолет сильно тряхнуло, истерически взвыла турбина, и россыпью красного вспыхнули индикаторы в кабине. Нормально посадить вертолет было невозможно – слишком низко над землей они летели. Дисплеи системы обеспечения ночных полетов, на которые выводилась картинка с рельефом местности под вертолетом, еще работала – и командир экипажа в последний момент рванул штурвал, направляя терпящий бедствие вертолет в прогал между домами, чтобы при посадке мог спастись хоть кто-то. Вертолет в немыслимом броске, снижаясь, все-таки влетел в переулок, хрустнули, отлетая, лопасти несущего винта.

Потом был удар…

 

Гранатометчик – его звали Зубейда, и он был из местных, из местного отделения «Хизбаллы», примкнувшей к мятежу «партии Аллаха», едва не полетел с крыши – он увидел, как после его выстрела в небе, всего в нескольких метрах от него, что-то ослепительно сверкнуло и на какое-то мгновение вспышка осветила одну из теней. Зубейда впервые видел так близко вертолет сил специальных операций – ему он показался огромным и уродливым. Русские сделали эту машину, чтобы охотиться и убивать братьев, тех, кто воюет за создание исламского халифата. В эту машину вложены труд, знания и умения тысяч людей – а он, Зубейда, сбил ее. Сбил! Сбил!!!

Вертолет бросило вниз…

– Аллаху Акбар! – От переполнявших его чувств Зубейда вскочил на крыше во весь рост, потрясая разряженным гранатометом. Как вертолет ударился об землю, он не видел – пуля, пущенная из германской бесшумной сн

айперской винтовки снайпером, затаившимся в одном из домов метрах в ста пятидесяти от него, мгновенно оборвала его жизнь и не дала насладиться победой…

 

* * *

 

«Ястреб-59», позывной «Шесть-один»

 

Действия в случае катастрофы одного из вертолетов были отработаны – все звено оставалось на месте катастрофы, и, пока с одного из вертолетов по тросам спускались спасатели, остальные вертолеты вставали в карусель, поливая окрестности огнем из бортового оружия и не давая боевикам подойти к месту падения вертолета. Здесь помимо трех оставшихся вертолетов звена командир эскадрильи выделил им штурмовой вертолет, способный бороться даже с танками. Несколько пулеметов, НУРСы и 30-мм пушка способны были разорвать находящихся в окрестностях боевиков в клочья – но тут «Ястребам» опять не повезло. Они не знали, что «Ястреб шесть-два» упал меньше чем в двухстах метрах от стадиона и от здания Министерства внутренних дел, где держали круговую оборону остающиеся к этому моменту в живых полицейские и жандармы. Этот объект у террористов был приоритетным, в несгораемых сейфах министерства находились данные на агентуру МВД в рядах исламского террористического подполья – и кое-кому не терпелось заполучить эти данные. Поэтому концентрация боевиков в месте падения «Шесть-два» была максимальной…

Вертолет «Шесть-один» вырвался из стаи, пошел вверх, разворачиваясь по широкой дуге, чтобы увидеть место катастрофы. По днищу винтокрылой машины то и дело с противным звуком щелкали пули – казалось, что идет град.

– Бортстрелкам готовность! – Подполковник ВВС Бахмурнов, командир экипажа «Шесть-один», привычно отдавал распоряжения, приняв на себя командование их маленьким отрядом и не забывая управлять собственным вертолетом. – «Третьему» и «Четвертому», работаем по схеме один. «Оборотень»!

– «Оборотень-четыре», иду за вами.

– Свободная охота! «Оборотень», не подпускай их к вертолету, пока мы не разберемся!

– Вас понял.

«Схема один» – стандартное построение, вертолет с позывным «Четыре» идет первым, спасатели спускаются с вертолета и проводят разведку места падения. Потом на него же поднимают выживших, если места в «Четвертом» не хватит – его место занимает «Третий» и так далее. У любого вертолета есть чрезвычайный резерв по грузоподъемности, как раз для таких случаев. Черт, топливо…

Подполковник бросил взгляд на указатель количества топлива, произвел кое-какие расчеты в уме и понял, что хватит его всего на тридцать минут, дальше придется улетать. Иначе рядом со «Вторым» рухнут и остальные машины.

– «Первый» – всем! Лимит на операцию двадцать минут. Работаем.

Что-то пронеслось перед самым остеклением пилотской кабины, оставляя за собой серый, едва заметный во тьме след…

– Черт… майор, прими управление. – Подполковник понял, что одновременно вести вертолет и командовать спасательной операцией он не может, а если попытается – то его собьют так же, как и «Второго». Поэтому он передал управление сидящему рядом второму пилоту, майору Грицько.

– Второй пилот управление принял!

Вертолет пошел по широкой дуге, огибая место падения Второго, за спинами летчиков, в десантном отсеке размеренно застучал «КОРД».

– Я «Четвертый», иду к месту падения!

– Тебя понял, всем прикрывать «Четвертого».

Подполковник мрачно прикинул их шансы, и получалось, что они не так уж и велики – только до тех пор, как террористы подтащат сюда «Стингеры». Как только подтащат – не помогут даже отстреливаемые тепловые ловушки. Им конец.

 

* * *